Laugh until we think we'll die, Barefoot on a summer night Never could be sweeter than with you And in the streets you run a-free, Like it's only you and me, Jeez, you're something to see.
— Мегуми, ты принимаешь антидепрессанты? — заботливо спрашивала по утрам Цумики перед выходом из дома. — Прекрати спрашивать. Они мне больше не нужны, — отвечал он, раздражительно закатывая глаза. Что принимаешь их, что нет - лучше не становится. Дыра, расширяющаяся с каждым днем, не затянется уже никогда. Придет день, и она уничтожит его своей пустотой. Смерть матери да еще и в таком малом возрасте незаживающим шрамом легла на его сердце и сердце его сестры. Не излечить. Не забыть. Не исправить. Цумики тоже была ребенком и переживала потерю наравне с Мегуми. Можно ли было винить ее в том, что она не способна обеспечить их обоих семейным теплом? Ох, точно. Вина. Он много думал, каково будет умирать. О чем думает человек перед ослепляющей бездной? О недопитом с утра кофе? О несказанных словах? О сказанных, но лишних? Сожаление страшнее смерти. Возвращаясь в то мгновение, когда он разрублен на две части, можно сказать, что вина, которую он так старался искупить всеми силами, все не отпускала его. Почему же, отдав свою жизнь, он не ощутил освобождения? — Хочу отметить, что ты отлично постарался и значительно продвинулся в своем обучении, но этого не достаточно, — присев на корточки перед туловищем Фушигуро, Сукуна стирал кончиком пальца кровь с уголков его губ. — Я не дам тебе умереть, найду способ переместить твою душу в другое тело, и тогда ты будешь моим слугой. Знаю, ты не согласен, но мнение раба не учитывается. Продолжишь тренировки, станешь сильнее и, может даже, превратишься в проклятье. Столько веков история знала множество магов, которые отважно противостояли проклятым духам, отдавая себя в жертву, чтобы сохранить устой мироздания. Но сегодня два студента магического колледжа позволили высвободиться самому королю проклятий. Каковы шансы выстоять в этой битве Сатору Годжо, Сильнейшему магу среди ныне живущих, будь вместе с ним хоть еще пара сильных магов высшего уровня? Очевидно, что его техники бесконечности превосходны, но получится ли? До этого не должно было дойти. На элементарное движение, что позволило бы вынуть из хранилища теней катану и пронзить свое сердце, у Мегуми не хватит сил. По щекам стекают слезы. Губы дрожат и лепечут неизвестные слова. Мысли угасали, теряя все переживания, что ранее крепко цеплялись за действия. Он забывал о жизненных принципах, о которых неустанно размышлял. Стирались из памяти воспоминания, оставляя голые белые стены. Забывалось и собственное имя, но вопрос что хрупкой ниточкой уходил в даль за пределы сознания, продолжал оставаться в голове: Почему я сожалею? — Видимо, я прав, и ты не желаешь добровольно подписывать этот контракт. В таком случае, чтобы ты не мучился, я запечатаю твою душу. Сукуна провел ногтем по лбу Мегуми, вырисовывая его кровью диаграмму. Взглянув последний раз в голубые глаза, которые становились стеклянными, Ремен вздохнул и произнес: — Замок души. Диаграмма засияла на лбу, приводя печать в действие. Последние слезы застыли в глазах. Дыхание замедлилось, пока не прекратилось совсем. На губах застыло слово «прости» и имя того, кто навсегда поселился на его острове души.***
— Итадори! Фушигуро! — доносились голоса из чащи леса. Обеспокоенные студенты во главе с Сатору Годжо вышли на поляну, где в траве лежали два тела. Годжо уже почувствовал, что план Фушигуро свершился, но вот с каким исходом для него все же оставалось неизвестно. Годжо велел остановиться на безопасном расстоянии, позволив ему самому узнать о самочувствие их друзей. Пробравшись сквозь заросли зелени, он увидел, как его студенты лежали в паре сантиметров друг от друга, держась за руки. Если умирать, то вместе, не отпуская ладоней друг друга, прямо как в сказках. Первым делом дотронулся до Юджи. Никакой проклятой энергии не было. Дыхание ровное. Он просто в отключке. Подползая к Мегуми, он боялся узнать правду. Ведь именно он заботился о их семье после ухода отца и смерти матери. Мегуми был кем-то родным для него и кем-то, кого не хотелось терять. Черных линий на лице не было, что уже давало повод для опасений. Приложив ладонь к шее, он не почувствовал пульса. Мертв. Огромное скопление проклятой энергии присутствовало в его теле, но это была не его энергия. Но, что любопытно, это и не Сукуны. Он просто умер, а энергия не успела развеяться? Но такого никогда не было. Да и кому принадлежит эта… Размышления Сатору прервались. Резкая вспышка света озарила все вокруг. Казалось, что пришло время, когда Солнце должно поглотить Землю. По полю прошлая волна, подгибающая все растения под собой, а в лесу слышалось сильное колыхание веток деревьев. Техника бесконечности активировала вокруг своего обладателя поле защиты, но, как оказалось позже, угрозы как таковой не было. Вспышка развеяла свое сияние, позволяя вновь открыть глаза. Сердце Мегуми вновь забилось. Ноздри сделали первый вдох. Глаза тяжело разомкнулись, оглядываясь по сторонам. Годжо, не сдерживая радости, рассмеялся и, хватая студента за плечи, стал трясти, приговаривая: — Только подумать! Живой! Живее всех живых, но как? Мегуми ошарашено взглянул на сенсея и отвесил тому пощечину. В тот момент техника бесконечности не сработала, позволяя чужой ладони отвесить хозяину шлепок. — Как смеешь ты прикасаться к столь могущественному проклятью? — Сатору подумал, что Мегуми над ним шутит, но тон его выражения, разбивал это предположение. — Сукуна? — напрягся Годжо, потому что на это обращение личина Фушигуро рассмеялась, как подобало двуликому. — Можете позабыть это имя или запомнить в качестве нравоучения как о самом напыщенном индюке, что из-за своего раздутого самомнения потерял бдительность и навсегда был запечатан. Так вот почему я не ощутил тяжелую ауру Сукуны. Этот черт запечатан другим проклятьем. — Старина Докё! Какая честь. Не хочешь ли ты сказать, что все время скрывался в теле моего студента и выжидал подходящего момента? — включая свой обыденный тон беззаботности, стал расспрашивать Годжо. — Именно. Стоило всего-то затеряться в самой крохотной частице осколка зеркала, заживая в ране. Проклятая энергия пацана окутывала малую часть моей, поэтому разглядеть в ней мою было просто невозможно. А Докё не прочь поболтать. Видимо, тысячелетия одиночного заключения не давали ему собеседника, чтобы выговориться. — И как же тебе удалось победить великого Ремена Сукуну? — изображая детское недоумение, продолжался расспрос. Оставленные поодаль студенты стали подбираться ближе, в любопытстве ловя каждое предложение Фушигуро. — С помощью моей проклятой техники, конечно. Техника рикошета позволяет мне отразить любую атаку противника, перенаправляя всю ее силу на него же. У меня могло не выйти после того, как я исчерпал все силы в лабиринте, но благодаря этому пареньку, чьей энергией я подпитывался, все получилось. — Замечательно! Спасибо тебе огромное в этом деле. Ты, должно быть, измотан? — Конечно, я ведь не только отразил, но и усилил отдачу. А чего это ты такой добренький? Никак заискиваешь перед новым королем? — уверенность, в которой он пытался скопировать Сукуну, была уж слишком неудачна. — Ох, ну что ты. Просто хотелось сослужить добрую службу нашему спасителю. Пришло время отправить тебя в мир иной, как и должно было случиться пару столетий назад. Одним щелчком Годжо вынул из тела Мегуми душу проклятья Докё и изгнал ее. Теперь этот некогда Сильнейший маг обретет заслуженный покой. Как он и сказал, в момент использования своей техники он израсходовал всю проклятую энергию, а значит, никакого сопротивления оказать не мог. Столь сильно хотелось поделиться новостью, что даже не подумал об угрозе изгнания. Если бы Сукуна был таким же слабым, всей историей сосудом не было бы вовсе. Хоть Сатору и чувствовал изначально в Мегуми чужую энергию, сейчас стало ясно, что под магией Докё скрывалась на самом деле его энергия. Техника отражения сработала даже тут. Теперь можно было спокойно выдохнуть. Оба парня живы, и ни в одном из их тел не скрывается проклятый дух.Месяц спустя.
— Должны признать, Сатору, ты был прав, но, — сидящий в темному углу на ковре старейшина с крайним недовольством произносит эти слова, на что Годжо лишь усмехается, — хоть Сукуна и был запечатан, мы опасаемся, что он может снова вернуться. Изволь рассказать, как обстоят дела с Итадори? — А, Юджи. Как и было решено, мы дали ему время оклематься. Теперь он снова привыкает к жизни обычного человека, но приобретенные знания в стенах колледжа позволяют ему остаться частью магического мира, не в роли мага, конечно, но как ассистент он может сделать отличную карьеру. — До нас дошли известия о его высоких умениях. Нам бы пригодился такой человек. Что на счет твоего студента первогодки, потомка клана Зенин? — Мегуми продолжает учебу. Вот, например, сейчас активно познает основы концентрации энергии.***
Сентябрь медленно раскрашивает листву на деревьях в яркие пламенные цвета. День сокращался, поэтому вечер поглощал своими выгорающими оранжевыми лучами все вокруг. Щекочущие песней соловья во мне воспевали чувства долгожданной гармонии. Сложная формула, которая встречается каждому человеку, для меня решилась тернистым путем. Пройдя череду потерь и боли, я оказался там, где и должен. Теперь я провел знак «равно», отпуская все прошлое и ненужное. Все наконец было в равенстве. Мы сидели под деревом в парке. Последние теплые дни хотелось провести на улице, вдыхая холодный, но свежий запах после дождя. Под ярким солнцем в небе рассеивались еле видимые цвета радуги. Последние недели я раздумывал над ответом вопроса, который застрял в моей голове на волоске от смерти: почему я сожалею? Ответ был внезапным, но вместе с тем таким очевидным, что, каждый раз вспоминая об этом, лицо сияет улыбкой. — В чем прикол постоянно таскать с собой эту книгу, но не читать ее? — вертя в руке книгу с потертой обложкой, Юджи решил пролистать ее содержимое. — Разве с тобой можно отвлечься на книгу? Хоть он и не маг больше, но его фирменная техника при нем. Нобара сосредоточено могла наносить удары, будучи изранена до состояния, в котором остальные маги уже бы могли отправиться на тот свет. У Маки был отличный прицел, и ее атаки всегда точны. Тоге абстрагировался от всего на секунду, вкладывая проклятую энергию в слова. Каждый мог найти предмет концентрации в своих техниках. Я же единственный, кто полностью мог концентрироваться лишь на человеке и плевать хотел на магию. Я лежал на ногах Юджи и наблюдал за движениями его рук. Пока он перелистывал страницы, на меня сверху посыпались странные розовые снежинки. Юджи замер, откладывая книгу в сторону, позволяя себе рассмотреть мое лицо. Это были те самые лепестки сакуры, что я тогда спрятал на страницах книги, к которой до сего дня не возвращался. — Мегуми, ты такой красивый, — взирал на меня с самой теплой улыбкой Итадори, приближаясь к моим губам, чтобы запечатлеть на них поцелуй. Если бы с нами была Нобара, ей бы это показалось очень милым. Впервые я бы согласился с ней. По телу рассыпалась приятная колкость, когда он касался меня своими тонкими, нежными руками, длинными пальцами, маленьким носом и красными щеками. В такие моменты, я думаю, мы оба терялись в мире.Смех до упаду, Прогулки босиком летней ночью — Лучше чем с тобой и быть не могло. Бег по пустынным улицам, Будто есть только ты и я. Боже, ты просто нечто!