Однажды в новогоднюю ночь

Холодные тонкие пальцы почти не оставляли следов на покрытом инеем окне больницы. Тысячи разноцветных огоньков плясали там, за стеклом, пленяя взгляд, будто бы маня за собой, в гущу праздничной суеты. Девушка усмехнулась самыми уголками губ. Как же хорошо и блаженно-тихо было в родной больнице. - Вэнь Цин, - в ординаторскую, с доброй и по-детски наивной улыбкой, вошла Ло Цинъян, держа в руках две большие кружки, - мы с девочками приготовили горячий шоколад. Знаю, вы не любите праздновать, но всё же... - Спасибо, - кивнула Вэнь Цин и взяла из рук медсестры кружку. - Пока без происшествий? - Да, всё... в полном порядке. Хотя, надо сказать, спокойствием это назвать трудно. Представляете, пациенты из 12, 14 и 15 палат собрались вместе и устроили что-то вроде концерта. И ведь по ним вовсе не скажешь, что это не какая-то старая гаражная группа - прекрасно сыгрались. Ой, а помните тех двоих, которые месяц назад после той жуткой автокатастрофы, где перевернулся автобус, поступили? - Эмма Ли и Лань... - Лань Цзинъи. - Да, точно. - Так вот, он ей решил сегодня в полночь сделать предложение! - едва ли не прыгала на месте от восторга и умиления медсестра. - Рада за них. - Вэнь Цин отвернулась обратно к окну. - Если это всё, то можешь возвращаться в холл, ко всем. - Вэнь Цин... - нерешительно позвала Цинъян, всё же опасаясь задавать очень деликатный вопрос. - Я в порядке. Просто не люблю шум. "И этот праздник", - мысленно добавила девушка. - Вэнь Цин, вы всегда остаётесь в больнице в эту ночь, хотя на неё никогда не выпадает ваше дежурство. Это... это как-то связано с вашим братом? - Цинъян, иди в холл к другим работникам и пациентам. Через сорок минут будет полночь. - Извините, - виновато потупила взгляд медсестра, подумав, что лучше бы не спрашивала. - Мне и правда стоит идти. Дверь за спиной Вэнь Цин тихонько щёлкнула, и девушка, отвернувшись от окна, посмотрела на горячий шоколад. Когда они с А-Нином были маленькими, мама на Новый год всегда готовила горячий шоколад. Потом, ближе к девяти приходил папа и приносил целую гору подарков. В последний раз он подарил ей с братом игрушечную железную дорогу, двух плюшевых котов в полосатых шарфиках и рукавчиках, а также, самое главное, целый ящик сладостей. От шоколадок и леденцов-тросточек до так обожаемых детьми лимонных пирожных. А потом они все вместе садились у камина, закутывались в один гигантский плед и, кушая мамино имбирное печенье с горячим шоколадом, слушали папины истории о Санте и его эльфах с Северного Полюса. Тогда это казалось таким реальным, а сейчас Вэнь Цин понимала, что папа придумывал их буквально на ходу, однако всегда рассказывал с таким восторгом, что ему нельзя было не верить. Таким Вэнь Цин его запомнила: добродушным и жизнерадостным мечтателем, для которого семья была смыслом жизни. Таким был их последний Новый год. В тот год родители много ругались. Семья рушилась - дело шло к разводу и после очередной громкой сцены отец пошёл "проветриться", а спустя несколько часов погиб в автокатастрофе. Следующий Новый год Вэнь Цин и Вэнь Нин праздновали уже с "дядей" Су, сидя за ломящимся от еды столом и нарядившись в празднично-выходные одежды. А ещё через год они праздновали на каком-то банкете, потом у кого-то в гостях, и так шесть лет. Пропали домашний уют и сказки у камина - их вытеснили фальшиво-радостные поздравления и вычурные мероприятия. Мама изо всех сил старалась угодить "дяде" Су, привлечь его внимание, даже после их свадьбы, а Вэнь Цин с братом в конечном итоге чувствовали себя лишними. Они жили с новым маминым мужем под одной крышей, вместе ели, вместе проводили выходные и каникулы, однако прекрасно знали: они друг другу никто и чужие дети "дяде" Су вовсе не интересны и не нужны. Когда Вэнь Цин было тринадцать, а Вэнь Нину десять, мама впервые не вернулась домой. Её и "дяди" Су не было всю ночь и весь следующий день (а это была суббота). Они вернулись лишь под вечер, потрёпанные и выпившие. Вскоре обыденностью стало, что на все выходные они пропадали, оставляя детям деньги и продукты. Через три года мама забеременела и родила А-Юаня, после чего будто с цепи сорвалась. Их с А-Нином обычно спокойная мама превратилась в ходячий клубок нервов. "Дядя" Су стал пропадать "на работе" вечерами, а иногда и ночами, А-Нину начала тяжело даваться математика, из-за чего начались проблемы с учёбой, а маленький А-Юань требовал к себе очень много внимания, психологически выматывая и без того уставшую женщину, начавшую срываться на старших детях. Вэнь Цин стойко сносила крики и зачастую успокаивала А-Нина, просила не обращать на злые слова внимания. Говорила, что мама просто сильно устала. Говорила, что всё скоро наладится. Говорила, что мама их всё равно очень сильно любит. А через год мама умерла и девушка больше не знала, что сказать брату. Всё, что Вэнь Цин смогла выдавить из себя после звонка из полиции, это: "Мама прыгнула с моста"... Вэнь Цин сидела рядом с кроватью А-Нина и нежно гладила брата по руке. Тяжёлая кома, как говорили двадцать три года назад врачи - без шансов. Но она не могла. Не могла отпустить. Если есть хоть тысячная процента, что он придёт в себя - Вэнь Цин будет ждать. Ждать и верить, что однажды снова поговорит с братом. Он продержался ровно три года после смерти мамы, прежде чем прыгнул с того же самого моста, что и она. Ему было семнадцать. К тому времени отчим уже год как вышвырнул Вэнь Цин и Вэнь Нина из дома. Вэнь Цин совмещала учёбу и работу, чтобы у брата был шанс спокойно доучиться, хорошо сдать экзамены и поступить в хороший университет. Они жили в маленькой съёмной квартире, в подвале какого-то старого дома на окраине, еле сводя концы с концами. Как узнает Вэнь Цин позже, уже после точки невозврата, над её братом несколько лет издевались в школе, а он молча всё терпел, не желая доставлять проблем. Он позволял себя бить, оскорблять, унижать, боялся дать отпор. И в конце концов он сломался. А вслед за ним чуть не сломалась Вэнь Цин. В тот год она только закончила учёбу на терапевта. Уже третий год она каждый день приходила в больницу, где ей до самой ночи разрешали сидеть рядом с братом. И в новогоднюю ночь дежуривший врач ей сказал, что шансов прийти в себя у Вэнь Нина практически нет. И около полуночи девушка в ярком красном пальто шла из больницы, сглатывая всё время подступающие к горлу слёзы. Нет шансов. У её брата не было больше шансов снова жить. Снова улыбаться, снова, слегка заикаясь, рассказывать всякую всячину про диких животных. Подходя к плохо освещённому мосту, Вэнь Цин заметила силуэт, весьма странно стоящий возле перилл. Ускорив шаг и приблизившись, она вдруг поняла - он стоял с другой стороны ограждения. Он хотел прыгнуть. Так же, как и мама, так же, как и А-Нин. Вэнь Цин сама не поняла, как оказалась рядом с парнем, и уж тем более, как ей хватило сил одним рывком перетащить его назад, за ограждения, однако спустя несколько секунд она уже лежала под придавившей её тушей совсем молодого незнакомца, пытаясь отдышаться. Спустя буквально пару минут крика друг на друга они уже вместе плакали, сидя на холодном бетонном мосту. Им это было нужно. Им обоим. После той новогодней ночи они больше никогда не виделись. Вэнь Цин бы обязательно вспомнила его голос, однако за двадцать лет этот человек так и не переступил порог этой больницы. В кармане медицинского халата брякнул телефон - А-Юань прислал своё фото с какой-то вечеринки, ниже написав: "С Новым годом, сестрёнка!". Вэнь Цин лишь по-доброму усмехнулась. Видимо, к завтраку его можно не ждать - проснётся не раньше полудня и поест, скорее всего, у парня. А вообще, нужно попросить Юаня познакомить её с этим Цзинь Лином. Кажется, он хороший человек, хоть и избалованный своими дядями. Их А-Юань тоже показывал. Один весёлый, второй хмурый, а третий приторно-идеальный. И, хотя, смотря на фото братьев Цзян, девушку не покидало чувство того, что она их уже где-то видела, память упорно не хотела выдавать, где. Наверное, в каких-то новостных сводках, в конце концов их ювелирный дом известен если не по всему миру, то во всей Европе и в Китае точно. Двадцать лет Вэнь Цин не празднует Новый Год. За это время она стала одним из ведущих терапевтов, нашла способ забрать А-Юаня и стать его опекуном, купила приличную квартиру недалеко от работы. Все эти двадцать лет она спасала чужие жизни и жизнь того молодого человека также была одной из них. Двадцать лет она прожила точно один день. Быть может, теперь настало время что-то изменить? - Я приду завтра, А-Нин, - тихо и нежно сказала Вэнь Цин, поцеловав брата в висок, после чего вышла из палаты и направилась к выходу. - Цинъян, я всё же пойду. Ты за главную, как и должно было быть изначально. Всем счастливого праздника, - бросила Вэнь Цин, надевая уже другое, но по-прежнему красное пальто. Снег валил огромными, слипшимися по несколько штук снежинками, покрывая улицы Лондона белым пледом. Вэнь Цин быстро шла по освещённой множеством огоньков аллее. Шла на запах горячего шоколада, что наверняка продавали в ближайшей кофейне. Оставалось буквально несколько секунд до полуночи, однако людей на улице по-прежнему очень много. Вот уже в небе раздался свист и грохот салютов, и девушка, засмотревшись на них, не заметила, как врезалась в кого-то, из-за столкновения случайно пролившего на неё стакан шоколада. - Ой, простите, я просто засмотрелась... - начала оправдываться она, пытаясь сразу затереть пятно. - Да нет, ничего, это вы простите. Сам засмотрелся, да ещё и на вас шоколад пролил, - услышала Вэнь Цин смутно-знакомый голос. - Так просто не оттереть... Вы торопитесь? - Нет, если честно, - призналась Вэнь Цин, бросив тщетные попытки спасти пальто. Голос. Где же она слышала этот голос? - Тогда не сочтите за наглость моё приглашение. Я живу вон в том доме, там застираем пятно, пока оно не въелось. Мне... мне очень жаль, что так вышло... - Пустяки, - подняла глаза Вэнь Цин и на мгновение обомлела. Цзян Ваньинь собственной персоной. Будто бы заметив её удивлённый взгляд, мужчина, едва заметно вздохнув и на мгновение закатив глаза, произнёс: - Да, да, тот самый. Идёмте? - Идёмте, - кивнула Вэнь Цин и последовала за мужчиной. Дома у Цзян Ваньиня было уютно, однако, сразу бросалось в глаза отсутствие новогодних украшений. Выходит, не одна она не любит Новый Год... Когда пятно было замыто, а пальто оставлено сохнуть, они сели у камина и начали разговор. Через несколько минут хозяин опомнился и предложил кофе или что-нибудь покрепче. Вэнь Цин предложила совместить, и эта идея мужчине явно понравилась. Так, слово за слово, чашка за чашкой, они разговорились, казалось, и вовсе потеряв счёт времени. Красное пальто уже давно высохло, а Вэнь Цин и Цзян Чэн, обсуждая уже Вэнь Юаня с Цзинь Лином, переместились с дивана на пушистый ковёр. Время медленно, но верно подбиралось к 3:45 утра. - Знаешь, - внезапно серьёзно начал Цзян Чэн, - можешь смеяться надо мной, но я думаю, это судьба. - Судьба? Судьба, что ты пролил на меня шоколад? - озорно улыбнулась Вэнь Цин. - Судьба, что в первый раз за последние двадцать лет выбравшись на улицу в эту ночь, я пролил шоколад на девушку в красном пальто. - Впервые за двадцать лет? - Ну да, - печально улыбнулся мужчина. - Я... двадцать лет назад в эту ночь я чуть не покончил с собой. Меня спасла девушка в красном пальто. Не в таком же, как у тебя, нет, просто цвет... Точно! Вот! Вот где она слышала этот голос! - Я пытался как-то её найти, но не помнил ни лица, ни имени. Только пальто. Поэтому.. - - Поэтому, когда в следующий раз захочешь прыгнуть с моста на Форс-стрит, будь добр, вспомни, насколько тяжёлая у "незнакомки-в-красном-пальто" рука. Удивлённый взгляд впился в Вэнь Цин. - Ты! Двадцать лет назад это была ты! Никто не знал ни про мост, ни про те подзатыльники, даже Вэй Ин! Это ты спасла меня! - Да. Это была я. И, знаешь, теперь я ясно вижу, что сделала это не зря...