Самое страшное — когда прошлым становятся те, кто должен был стать будущим ©Хавьеp Мариac
Ира ждала Лёню на улице, стоя возле крыльца прокуратуры. Заходить внутрь не хотелось — всё-таки, это было не лучшее место для их разговора. Мысли в голове, как ни странно, уже не путались, словно кто-то аккуратно разложил их по полочкам, давая понять единственно правильный выход. Испытывала ли она волнение? Отчасти, возможно, что так. Но это скорее были проблески совести, которые продолжали время от времени ей напоминать о том, что она совершила не лучший поступок в своей жизни. И тем не менее, Ира не жалела ни о своём решении, ни о своём нынешнем положении. Когда Пчёлкин вызвался помочь и внести залог, чтобы Лёню отпустили, она даже не сразу поверила своим ушам. Впрочем, никаких возражений по этому поводу не было. Витя внёс необходимую сумму и Лёню должны были вот-вот отпустить. Конечно, ещё ничего не было кончено, но Ира надеялась, что хотя бы так Голубеву будет проще пережить их разрыв. И когда он показался на крыльце, сияя радостной улыбкой, внутри неё что-то едва заметно укололо. Не исчезнувшее чувство вины. Лёня заключил её в свои объятья и Ира мысленно возрадовалась тому, что дело не дошло до поцелуя — наблюдавший за ними из-за угла Пчёлкин, кажется, и без того завёлся. Он хотел присутствовать при этом разговоре, но Холмогоровой в последний момент удалось уговорить его не усугублять ситуацию. Этот разговор должен быть личным, только между ней и Лёней. — Даже не верится, что это осталось позади. — Голубев вдыхал относительно чистый и свежий воздух, а глаза его горели от радости, несмотря на усталость. — Ты, кстати, так и не сказала, откуда у тебя деньги? — Я как раз хотела с тобой поговорить об этом… и не только. — Ира бросила последний взгляд в сторону Пчёлкина, который, выбросив окурок, подошёл к своей машине. Жестом он показал ей на часы, имея ввиду, что будет ждать её здесь. Вздохнув, Холмогорова развернулась и указала на вывеску кафе, расположенного неподалёку. — Пойдём туда. Лёня подчинился, как бы сильно ему ни хотелось уже попасть домой и принять душ. Они заняли столик возле окна, выходящего на противоположную сторону улицы от здания прокуратуры. Ира смотрела на парк, наполненный людьми, и пыталась собрать в кучу слова. Подошедший официант предложил меню. — Кофе. Чёрный. Ты будешь? — Лёня бросил на неё взгляд. Ира от порции кофеина отказалась, памятуя о рекомендациях врача. — Зелёный чай. С лимоном, пожалуйста. Официант кивнул и удалился выполнять заказ. Лёня сидел напротив, ожидая, когда она начнёт разговор. Ира чувствовала, что ей сложно собраться. В конце-концов, не так-то просто сказать человеку, с которым ещё недавно собиралась связать свою жизнь, что всё кончено. И всё же, тянуть дальше было бессмысленно. — О чём ты хотела поговорить? — чувство дежавю. Ира уже слышала этот вопрос, но тогда он сидел в камере. Она соврала, что забыла. Сейчас, кажется, самое время восстанавливать справедливость и отвечать за свои поступки. Втянув побольше воздуха, на выдохе Ира изрекла: — Лёнь, свадьбы не будет, прости.***
Что испытывает человек, который узнаёт о предательстве близкого? Разрушение. Боль. Может, даже ненависть? Лёня прислушивался к себе, сидя за столиком кафе и глядя Ире прямо в глаза. Ненависти он не чувствовал, вот только в ушах продолжало её голосом звучать, словно эхо «свадьбы не будет, свадьбы не будет, свадьбы не будет.» И где-то внутри, под рёбрами, заныло. Рана начала кровить, не ожидая воткнутого ножа и предательства. А в самом ли деле — не ожидая?.. Лёня проматывал годы их отношений и понимал, что в них было немало. И радостное, и грустное. Было восхищение, была надежда, и даже счастье. Не такое, как у остальных, но всё же. Лёня полагал, что рано или поздно появится и любовь. Искренняя, сильная. Такая же, как у него. И подсознательно Голубев чувствовал, что в их истории Ира была той, кто позволял себя любить. Сердце ведь не обманешь — и оно чувствовало. Лёня не знал, замечала ли это сама Ира, но он лично предпочитал об этом умалчивать. Его любви могло бы хватить на двоих. Если бы только знать, что эта свадьба всё-таки состоится. Лёня помнил, как с замиранием сердца ожидал ответа, протягивая коробочку с кольцом. И когда Ира просто ответила «да», весь его мир взорвался, словно фейерверк. И он чувствовал себя счастливым. Он целовал её, что-то шептал о том, как любит, и жил надеждой, что после свадьбы всё точно изменится. Но вместо того, чтобы усиленно к ней готовиться, они переехали в Москву. Чёрт. Это было так нелепо. Лёне хотелось рассмеяться, осознавая факт того, что его продвижение по службе способствовало столкновению с её бывшим. Виктор Пчёлкин был воплощением тех, кто никогда не находил отклика уважения в душе Лёни, и они оба не скрывали взаимной неприязни с первой встречи. Хотя, чего греха таить, Голубеву было приятно знать, что Пчёлкин ревнует. Что он осознаёт, кого он потерял. И Лёня знал, что Ира не уйдёт, потому что всё ведь осталось в прошлом, и потому что он — сделал ей предложение. Слишком разные перспективы. Ну разве выбор не очевиден? Однако, всё пошло совсем не так, как он себе придумал. И Лёня слишком явно помнил, как незадолго до Нового года их отношения дали трещину. В тот момент, когда он застал их за поцелуем, ему показалось, что всё рухнуло. Захотелось в одночасье оставить всех и вся, уйти и не возвращаться. Но была она — и когда Лёня увидел её испуганный взгляд, понял без слов, что это всё какой-то дурацкий спектакль. Ира не хотела этого поцелуя, это всё Пчёлкин. Всё, мать его, этот дурацкий призрак, который из прошлого решил влезть в их завтра, в их будущее. Этого Лёня допустить не мог. Он думал, что в той драке дал достаточно понять свою позицию. И в какой-то момент ему показалось, что Ира действительно с ним: и душой, и мыслями. Лёня вспоминал новый год, её улыбку, их поцелуи. Всё ведь было таким искренним, таким тёплым. Люди так не притворяются. Она совершенно не умеет врать и притворяться. Что же произошло? Очевидно, последнюю фразу он высказал вслух.***
— Я, правда, не хотела тебя обманывать. В какой-то момент я подумала, что всё, нужно брать себя в руки, что это всё — просто прошлое, которое нужно прогнать, чтобы оно не сломало настоящее. Что бы там кто ни говорил, или как бы это всё ни выглядело сейчас, но я правда хотела быть счастливой с тобой, Лёнь, — её глаза посмотрели на него, и Лёня кивнул. Ира хотела. Он тоже хотел. Но что-то всё равно пошло не так. — Не вышло? Ира не знала, что ответить. Ведь вопрос не был задан правдиво. Нет, она не пыталась, она действительно была счастлива с ним. Просто суть оказалась в том, что счастье может быть разным. И любовь тоже. Она любила и Лёню, и Витю, но по-разному. И сейчас больше всего ей хотелось, чтобы Лёня сумел понять её. Хотя бы так, потому что она не представляла, как можно это простить, и всё равно попросила шёпотом: — Прости меня. Лёня кивнул. Конечно, он простит. Он не злопамятный. Просто сейчас ему меньше всего хотелось находиться в чьём-то обществе и, если уж на то пошло, особенно в её. — Ну, собственно, я уже достаточно услышал. — Лёнь… — Спасибо. — Он не говорил, за что, но в словах не было ни капли сарказма. Достав из кармана бумажник, Голубев оставил на столе несколько купюр за кофе и чай. — Пчёлкину привет. И в тот момент, когда он уходил, Ира чувствовала себя двояко. С одной стороны, один камень упал с души и позволил спокойно выдохнуть, признавая, что теперь всё действительно закончилось. С другой — появилось чувство того, что она совершила подлость. И, возможно, за эту подлость ей когда-то прилетит бумеранг.Не удержав равновесие, она уже практически рухнула вниз, попутно врезавшись в кого-то стоявшего впереди. И, к её удивлению, незнакомец ловко успел подхватить её под руки, спасая их двоих. Ира почувствовала себя неловко, столкнувшись с карими глазами напротив. Взгляд был серьёзным, хотя где-то на краю зрачков, она была готова поспорить, промелькнули знакомые чёртики. И губы едва тронула улыбка. — Девушка, вы не ушиблись? — Благодаря вам. — Ира залилась краской. И спустя мгновение сообразила, что всё ещё висит на нём, поэтому осторожно отстранилась, почувствовав твёрдую почву под ногами. — Простите, я едва не сбила Вас. Незнакомец улыбнулся, и от этой улыбки невозможно было остаться невозмутимой. Ира почувствовала, как уголки губ сами собой потянулись вверх. — Ничего страшного.
…всё действительно закончилось. Задерживаться в кафе не было смысла. Оставив чашку с чаем так и нетронутой, Ира встала из-за стола и поспешила на улицу, не сомневаясь, что там непременно увидит ожидающего её Пчёлкина. И не прогадала: машина Вити подъехала ближе, остановившись напротив входа у дороги. Он вышел из машины и улыбнулся ей. Груз вины, давящей на грудь, слегка ослабился. — Поехали? — Подожди. — И всё же, Ира понимала, что по-другому не может. Пчёла замер, всматриваясь в её лицо. — Вить, я знаю, как ты к нему относишься. И я с ним только что обо всём поговорила. Он знает. Повисшая пауза несла за собой недосказанность. — И? — Хотя он уже знал, что будет дальше. Как знал и то, что согласится, потому что… да фиг знает, почему. Может, потому, что он и сам не верил в виновность Голубева при всей его правильности. Вот только сознаваться в этом вслух Пчёлкин точно не станет, отговорившись причиной, что её просьба так влияет на него. Беременным, говорят, вообще нельзя отказывать. — Помоги разобраться. — Пчёлкин вздохнул. Вот оно, то, что он подозревал. Ира, предвидя такую реакцию, заключила его в объятья. — Я тебя очень прошу. Я обещаю, что никак не буду в это больше влезать, но я не смогу быть спокойна, зная, что его так подставили. Вить… Совесть — штука, наверное, заразительная.*** Ноябрь 1997 года
Начало последнего осеннего месяца в этом году выдалось на удивление тёплым. Ира не помнила, когда в последний раз в ноябре была такая солнечная погода. Обычно небо уже покрывалось свинцовыми тучами, сильный ветер то и дело срывал листья с деревьев, а дождь норовил начаться в любую секунду. Противная слякоть не радовала, а сегодня, словно в подарок, кто-то сделал солнышко, приветливо светившее и даже немного греющее. С самого утра возле четвёртого роддома был переполох. Сначала подъехал мерседес со счастливым отцом семейства, который пробился внутрь без лишних предисловий. Медсёстры и врачи видели его здесь не впервые и, даже если старались раньше возразить, что есть специальные часы посещения, всё было без толку, потому что этим человеком был Витя Пчёлкин, которому не писаны чьи-то правила, он их сам устанавливал везде, где мог. После, с промежутком в полчаса, остановился джип, из которого уже показался второй мужчина, одетый не менее официально: строгий деловой костюм и охапка цветов. Внешние черты наводили на мысль о родстве сходу. Космос Юрьевич Холмогоров внутрь заходить не стал, потому как договаривались ждать всех сразу внизу. Вместе с ним к роддому приехали и Даша с Асей. Их дочка всё никак не могла дождаться момента, когда же её тётя выйдет вместе со своим ребёнком. К слову, никто из семейства Холмогоровых ещё не был в курсе, кто именно родился — всё потому, что Ира решила сделать всем сюрприз, и даже себе. На последнем УЗИ врач не стал называть пол ребёнка. Пчёлкин, без устали всматривающийся в монитор, как ни старался, не мог ничего понять и рассмотреть, и был уверен, что он от интриги помрёт раньше, чем станет отцом. Когда же стрелки часов плавно переместились к девяти, остановилась ещё одна машина, на сей раз такси. Тамара, рассчитавшись с водителем, выскочила вместе с сыном, испытав сразу шок от количества шариков и букетов. Похоже, не они одни подготовились к знаменательному событию! Впрочем, когда неподалёку от крыльца остановилась машина Беловых, Космос начал шутить о том, что они будут отправляться целой колонной через весь город. Вот что значит, бригада. Ольга Белова достала из заднего сиденья букет роз и подошла к остальным. Саши, к удивленью других, рядом не оказалось, но на словах он передавал уже поздравления напрямую молодым и счастливым родителям. Как ни странно, но именно после той аварии, перевернувшей их жизни, Ира и Оля сумели поладить. Нет, они не стали лучшими подругами, ежедневно созванивающимися по поводу и без, и им до этого было безусловно далеко. Но что-то переменилось. Быть может, просто обе осознали, что им уже не за что друг друга недолюбливать? Тем более, что камень, с которого начался весь раздор, уже давно терял свой смысл, а свадьба всё же состоялась прошедшей весной. И Ольга была искренне рада за них с Пчёлкиным. — Ну где они там? — Даша посмотрела на часы на руке Космоса. По всем показателям уже самое время. — Идут, идут, — Тома указала на вход, где открылась дверь. Семейство Пчёлкиных в полном составе вышло на крыльцо. Витя уже успел забрать свёрток в свои руки, взамен отдав Ире охапку цветов. — Мы уж думали, вы там уснули… — Тихо, Кос, тут действительно кое-кто спит, — Ира кивнула на свёрток. Естественно, «тихо» вряд ли получилось бы, с учётом того, что все собравшиеся хотели взглянуть на младенца. Ире это всё ещё казалось сном: она стала мамой. Кажется, что только вчера она узнала о своём пикантном положении, и вот, уже теперь у неё есть и муж, и сын. — Это мальчик? — на вопрос Филиппа Витя со счастливой улыбкой кивнул. Пчёлкин чувствовал себя Вангой, не иначе, потому что без устали твердил, что будет именно мальчик. В какой-то момент Ире даже показалось, что это навязчивая идея, а теперь всё встало на свои места. Кто-то скажет, что чуечка, но она явно подозревает о связях где-то в небесной канцелярии. В конце-концов, с Витиным послужным списком этому странно удивляться. — Ну и как величать моего племянника? — Космос, глядя на маленький комочек, смешно морщащий личико и сжимающий кулачки, невольно вспоминал осень девяносто второго года. Славное было время!.. — Или вы оставили привилегию выбрать имя для любимого дядюшки? — Перебьёшься, Космосила. — Витя над именем думал не один день, но всего лишь один вариант Иры перечеркнул все идеи. Потому что лучше, кажется, и не существовало. — Вон, второго рожай, и называй на здоровье… Ира бросила на Витю предупреждающий взгляд. Отношения Даши и Космоса по прежнему оставляли желать лучшего. Несмотря на то, что официальный развод всё ещё не состоялся, и Космос испытывал надежду, что у него есть шанс вернуть себе свою семью, Даша не спешила снова делить с мужем жильё под одной крышей. Ира в их историю не вмешивалась, справедливо полагая, что они сами со всем разберутся, а она, как подруга и сестра, будет уважать любой исход. Главное, чтобы Аську не зацепило. — А назвали Глебом, — разрядить обстановку оказалось проще простого. — Глеб Викторович, значит? А что, звучит! — Космос одобрительно поднял большой палец вверх. — А можно подержать? Пчёлкин, как ни странно, всем отвечал отказом. Космос даже думал обидеться, но Витя был непреклонен, не собираясь выпускать сына из рук. Ира на все просьбы только с улыбкой кивала на молодого отца, мол, этот вопрос не в её компетенции. Но где-то внутри у неё всё сжималось от умиления, стоило бросить взгляд на двух главных мужчин в её жизни теперь. Она ведь и не думала, что отцовство так изменит Пчёлкина. Их отношения в принципе стали другими. Какими-то более мягкими, что ли. Ира поняла, что теперь в них беспрекословно присутствует главное — и это доверие. К тому же, все факторы, из-за которых оно было под сомнением, исчезли из их жизни, позволив оставить в прошлом разногласия. Среди таких факторов был Лёня. Ира не виделась с ним с той самой встречи в кафе, но кое-что о его судьбе всё же знала. После того, как Витя помог разобраться в ситуации и его адвокаты доказали невиновность Голубева, Лёня написал заявление об увольнении и уехал из Москвы. По слухам, в Одессу, к тётке. Ира искренне надеялась, что теперь у него всё будет хорошо, потому что, как ни крути, а каждый человек заслуживает своё счастье. — Поздравляю, — Оля улыбнулась ей, протянув букет. Ира приняла розы и ответила вежливой улыбкой. — Спасибо. — Саша, к сожалению, не смог приехать. — Это, может, и к лучшему. Если где-то приобретаешь, значит, где-то необратимо потеряешь. Кажется, такова суть одного из законов вселенной. И авария, позволившая по-другому взглянуть на некоторых людей, открыла Ире неприятную сторону давнего друга детства. Простить Космоса была тяжело, но он был её родным братом. Родственников, как говорится, не выбирают. Но простить Сашу за тот направленный в их с Витей сторону ствол Ира так и не смогла. И никто не мог её в этом винить. Ни Пчёлкин, который продолжал поддерживать с Беловым общение, ни сам Саша, который осознавал свои ошибки и раскаивался за них. — Так, у меня один вопрос только: а кто нас фотографировать будет, счастливое семейство? — Космос, держа в руках фотоаппарат, осматривал взглядом округу, пытаясь найти подходящего человека. И спустя несколько секунд какая-то медсестра любезно согласилась помочь. — Давайте, сюда становимся… — Шарики, шарики не забудьте… — А вы можете заодно и видео потом записать, пожалуйста? — Насчёт «три» тогда шарики отпустим, как записывать начнут… — Молодые родители в центр! Ира остановилась по правую руку от Вити, бросив взгляд на сына. Для них оставалось загадкой, как Глеб до сих пор не проснулся, в такой-то какофонии голосов. Впрочем, как только они наконец-то собрались и замерли для общего фото, Ира не удержалась и посмотрела на Витю. Пчёлкин тоже обернулся к ней. — Чего? — Нет, ничего, — она улыбнулась. И Витя улыбнулся в ответ. — Да ладно, я же вижу. — От тебя ничего не скрыть, да? — Можешь и не пытаться. — Тогда просто скажу то, что ты и так уже знаешь. Я люблю тебя. — И в её глазах заблестели слёзы, но на этот раз уже от счастья. Двадцать девятого октября на свет появился Глеб, который неминуемо сблизил своих родителей. И наступил мир, в котором не было места сожалению… Пчёлкин, услышав последние слова, сократил между их лицами расстояние, коснувшись своим кончиком носа её. — А я — тебя. И в момент, когда все дружно выпустили шарики в небо, Ира притянула его к себе за шею и поцеловала так, словно всё это было сном. Словно она боялась, что, стоит открыть глаза, и всё исчезнет, и ничего из этого не будет. Целовала как в последний раз, не обращая внимания на тех, кто вокруг, а Витя, продолжая держать свёрток с Глебом, опасливо лишь прикусил её губу в ответ. — Осторожно, мы здесь не одни. — Я всегда осторожна. — Ира ответила ему лукавой улыбкой, а Пчёлкин подумал, что она играет с огнём. Ира же подумала о том, что Витя прав. Они не одни. У них есть сын, есть родители, которые их любят и ждут. Старшие-Пчёлкины вместе с Юрием Ростиславовичем занимались столом дома, ожидая всех, чтобы собраться в не очень-то тихом, зато большом семейном кругу. Но главное, что они избавились от своих призраков прошлого, и те уже никогда не смогут проникнуть к ним в будущее, чтобы стать «призраками завтра».