можно потерпеть

*на протяжении всей части повествование ведётся от лица Тсукишимы* Рэм не было в школе со среды. Она не появлялась в четверг, в пятницу, в субботу, не ходила на тренировки волейбольного клуба, в понедельник её тоже не было видно. Кто-то мне сказал, что она серьёзно заболела. Толи она меня заблокировала, толи потеряла телефон, толи просто его не заряжает, километры непрочитанных сообщений, отправленных мной, висят в нашем диалоге. Я пытался было поговорить с Нишиноей-саном, братом Рэм, но тот просто игнорировал меня.  — Тсукишима-кун! — меня вывел из мыслей голос Ячи.  — Да, Ячи?  — Я только что узнала от Нишинои-сана, что Рэм заболела, кажется, ангиной, ты не мог бы ей написать, спросить как она там?  — Она меня заблокировала, — сухо ответил я.  — Ч-что?.. Ну ладно, всё равно не отвертишься. Раз так, иди к ней лично, от всех нас передай привет и пожелания о скорейшем выздоровлении. Ячи всегда была хорошим человеком, даже со своим характером я могу смело сказать, что она очень заботится об окружающих. Так что я совсем не удивился, когда она подошла ко мне с просьбой проведать Рэм. Кажется, они хорошо дружили. Ячи часто подходила к Рэм, они перешёптывались и Рэм тихо хихикала, красиво улыбаясь. Какой же я моральный урод.  — Хорошо, я схожу к ней. Обеденный перерыв гораздо скучнее без Рэм. Без её шуток, без её красивых глаз и забавных историй про детство. Я тихо сидел в классе, уплетая обед, думал о всякой ерунде. И ещё о том, как там Рэм. Ход моих мыслей решил нарушить, чёрт его дери, Кагеяма Тобио.  — Тсукишима?  — Что тебе надо, король упаковок от молока? — спросил я и сам удивился, что смог придумать такое прозвище, ей богу, уж в чём, а в придумывании прозвищ, особенно обидных, я просто мастер. Правда, такие нежные и мягкие прозвища как «Тсукки» я придумать не могу, такие искрящие добром, лаской и радостью. Зато может Рэм.  — Мне нужна помощь.  — Если тебе нужно разобраться в домашке по английскому, я тебя вежливо пошлю куда подальше, так что можешь даже не пытаться.  — Нет, — Кагеяма выглядел на редкость взволнованным, и это разожгло какой-то детский азарт в моих глазах, заставив всё-таки выслушать парня.  — Я слушаю. Я в непонимании стоял рядом с Кагеямой.  — И как я по-твоему должен помочь тебе признаться Хинате?  — Н-ну я…  — Почему вообще я?  — Я просто подумал, что ты сможешь дать мне совет по этому поводу. Разве вы с Рэм не встречаетесь?  — Ч-что? Что за чушь он вообще несёт?  — Выглядите прямо как по уши влюблённые, — нервно усмехнулся Кагеяма. Влюблённые. В голове пронеслись события прошлого вторника. Это «сильно мне нравишься» дрожащим голосом Рэм осело на моих барабанных перепонках как пыль, но все попытки очиститься от этой пыли были более чем тщетны. А что чувствую я? Хрен его знает, если честно. Мне нравится её улыбка, её бездонные глаза ледяного цвета, мне нравится, когда она смотрит на меня, прямо мне в глаза и тогда, на миг, всё в мире замедляется, прямо как в слащавых фильмах про любовь, я часто думаю о ней, мне хочется прикоснуться, взять за руку, пропустить её белые волосы через пальцы, обнять. Иногда я даже думал каково это — когда Рэм тебя не по-дружески любит, когда смотрит с нежностью в глазах и растягивает губы в тёплой-тёплой улыбке, адресованной только тебе, когда играет с твоими пальцами, когда часами лежит с тобой в объятиях и, наверное, целует своими сухими, но не обветренными губами. Зачем было думать об этом своей тупой башкой, когда передо мной стоял тот самый кусочек нежности и любви, о котором я когда-либо мечтал. А я просрал всё к хренам собачьим. И на этом моменте я понял, что мне не по-дружески нравится Рэм Нишиноя.  — Короче, мой нескромный совет, — я поправил очки на переносице, — приглашай его на свидание, можешь даже анонимно, если настолько ссышь. По Хинате видно, что ты ему тоже нравишься. Я сложил все вещи в рюкзак и удалился из класса, легонько задев Кагеяму своим плечом. Толи, за то, что подумал такое про нас с Рэм, толи в благодарность за то, что я прозрел. Я по памяти шёл к дому Рэм, разглядывая вывески соседних магазинов. Думал, что скажу, когда войду к ней в комнату. А может, меня Нишиноя-сан вообще не пустит, судя по недавнему поведению настроение у него так себе. Ну или он просто возненавидел меня за то, как я поступил с Рэм. Как будто я себя за это не возненавидел. Начался мелкий дождик, я стёр капли со стёкол очков и прибавил шаг. На небе сгущались тучи, закрывая собой последние кусочки голубого неба. Терпеть не могу дождь. Я, как заблудившийся ёкай, стоял под дверью дома Рэм. Козырёк крыши еле-еле защищал меня от уже довольно сильного дождя. Никак не решаясь постучать в дверь, я встал посреди лужайки во дворе, воздел голову к небу и постоял так минуты две, чтобы остатки неуверенности смылись вместе с потоками воды. Подошёл к двери и, отряхнувшись от воды, постучался. Передо мной в дверном проёме показалась Рэм. Я не видел её почти неделю, не говорил с ней, не писал, не навещал. Она выглядела мягко говоря не очень. Красные щёки, мешки под такими же красными глазами, растрёпанные короткие волосы, заложенный нос. Уставшая. Я хотел было поздороваться, но буквально тут же, прямо перед моим носом, дверь красноречиво захлопнулась. Но звука защёлкивания замка слышно не было. Поэтому, я бесцеремонно зашёл, поставил пакет с едой на пол, снял плащ и обувь.  — Надеюсь, ты не ожидала, что я сейчас просто возьму и уйду, после того как ты хлопнула дверью перед моим носом? — я зашёл в комнату, на входе которой стояла сумка Рэм.  — Лучше бы ты ушёл, — буркнула Рэм. Она сидела на кровати, закутавшись в три одеяла, перед ней стоял ноутбук с каким-то аниме, в руках кружка с чаем. Она чай любит больше, чем кофе, это я помню.  — Нет, — возразил я.  — Да.  — Нет.  — Пидора ответ! — хрипло завизжала Рэм.  — Я знаю, чем это закончится, поэтому продолжать не буду, — сказал я, услышал как Рэм пробурчала что-то на подобии «в твоей жопе кхм-кхм овечий» и усмехнулся.  — Я серьёзно, уходи, — она аккуратно встала с кровати, подошла ко мне, довольно сильно пошатываясь, и вытолкала из своей комнаты, сразу же закрыв дверь и подперев её стулом. Затем последовал глухой звук и тихий стон.  — Ты что упала?  — Да, — просипела Рэм.  — Вставай и иди ложись на кровать, у тебя ангина, не сиди на полу.  — Сил нет совсем.  — Совсем-совсем? — поинтересовался я и сел на пол, спиной облокотившись о дверь.  — Совсем-совсем, — подтвердила Рэм и также облокотилась о дверь с другой стороны.  — Как ты заболела хоть?  — Я после, — Рэм грубо и наигранно хмыкнула, и я буквально знал, что сейчас она прячет где-то взгляд, — заблудилась, очень устала, смогла только к середине ночи найти свой дом и сил хватило только на то, чтобы лечь на лужайку, подложив под голову сумку. А на утро я поняла, что всю оставшуюся ночь шёл дождь. Я задержал дыхание. Раз, два, три…  — Рэм, мне правда очень жаль, я не хотел тебя обижать, господи, мне кажется с каждым разом я всё больше и больше просираю все шансы, — сам того не ожидая, я перешёл на дрожащий шёпот.  — Это я виновата, — хриплый голос Рэм запустил волну мурашек по позвоночнику, — когда я стала такой уверенной? Я вопросительно промычал.  — Когда я стала такой уверенной в том, что ты можешь чувствовать что-то похожее?  — Наверное тогда, когда твой врождённый навык чувствовать людей сработал на меня, — я встал и отошёл от двери. За ней слышалась невероятно красноречивая тишина.  — Ладно, я пойду, пакет с покупками около входной двери, — я вздохнул, — не скучай тут без меня, Рэм.  — Хорошо, Кей, — послышался шёпот, — но ты же знаешь, что я не могу не скучать.  — Знаю, — на лице растянулась тёплая улыбка. В груди растеклось нежное-нежное чувство. Она никогда не называла меня по имени, никогда. Рэм могла назвать меня по фамилии, но это только когда она была очень злая или обиженная. Могла назвать меня своим милым «Тсукки», она практически всегда обращалась ко мне так, вдобавок со сверкающими глазами и до боли красивой улыбкой. Но чтобы назвать меня по имени, нет-нет, такого не могло произойти не при каких обстоятельствах, хотя я даже увидел, что записан у неё в телефоне как «Кей». Как-то я спросил у Рэм, что она думает по поводу того, что друзья называют друг друга по именам. Она ответила, что придерживается строгого правила «Называть по именам только в отношениях». Возможно, то, что Рэм назвала меня Кей было маленьким, почти незаметным шагом, означающим так много в наших дальнейших взаимоотношениях, как бы разрушением незримого барьера. Я вышел ну улицу, обнаружил, что дождь всё ещё идёт и поспешил к себе. На следующий день Рэм снова не появлялась в школе, но Ячи передала, что ей уже становится лучше, так её заверил Нишиноя-сан. Меня же он всё так же продолжал игнорировать, на все мои высказывания и вопросы просто закатывая глаза и проходя мимо меня. Нет, так не пойдёт.  — Нишиноя-сан, Нишиноя-сан! — окликнул его я, прибежав в раздевалку специально сильно раньше начала тренировки — они с Танакой-саном всегда приходят первыми. Однако застал я Нишиною одного, без единого признака Танаки.  — Чего тебе, мелкий кусок говна? — монотонно, но с явными нотками раздражения, спросил он. Я секунду стоял в ступоре, удивлённый, что меня не проигнорировали. На «мелкий кусок говна» я забил, про себя думая, что он сам мелкий, как креветка, даже мельче лилипута Хинаты. Наверное, я не должен так думать про старшего брата своей, кхм, лучшей подруги. Вряд ли она думает что-то такое про Акитеру. Если вообще знает про его существование.  — Как там Рэм? — выдохнул я, пытаясь спрятать искренний, неподдельный интерес и сымитировать безразличие.  — Ей становится лучше, она даже завтра хочет посмотреть на своё самочувствие и, может, пойти в школу.  — Это очень хорошо.  — А твой тупой мозг как там?  — Вы же знаете, что я ей нравлюсь, — сказал я больше утверждая, нежели спрашивая.  — Знаю. А ещё я знаю, что ты попытался её ударить, знаю, что оттолкнул морально буквально неделю назад, знаю как легко Рэм прощает тебе всё, знаю как прячет свою боль за натянутой улыбкой, знаю насколько она от тебя без ума. И знаю, что ты не чувствуешь тоже сам-  — Она мне нравится, — несмотря на всю свою воспитанность перебил я Нишиною-сана, — очень сильно. Его выражение лица было ну просто не передаваемым. Сначала он побледнел, потом покраснел, посинел и снова побледнел. Мне показалось, что он прямо тут упадёт в обморок, а я так и останусь стоять столбом, уставившись на него.  — Мелкие влюблённые ублюдки, кажется я слишком стар для этого дерьма, — он вздохнул, — моё вам благословение. Нишиноя-сан положил свою руку мне на плечо, для чего ему пришлось задрать её примерно на уровень своей макушки.  — Пальцем её тронешь — на ногах полгода стоять не будешь, — он пригрозил мне пальцем, и за его спиной показался весь остальной состав второгодок, идущих по направлению к нам. Больше Нишиноя-сан меня не игнорировал, даже наоборот, иногда сам начинал диалог.  — Ты с ней хоть сейчас общаешься?  — А что у Рэм случилось с телефоном? — спросил я.  — Она его в порыве страсти раздолбала об асфальт, — почему-то довольно улыбнулся он.  — Понятно, — я потупил взгляд в пол.  — Ты, ну… это… если хочешь приходи сегодня к ней. Я в любом случае иду к Рю с ночёвкой, а оставлять Рэм на ночь одну больную я ни в коем случае не собираюсь.  — Я приду.  — Приходи. И да, удачи там с признаниями и всяким таким, чем занимаются пятнадцатилетние парочки. Я сглотнул.