По краю мечты

      Доктор Харрис несмело постучал в дверь. Он обещал этому странному парню, так неожиданно и без приглашения ворвавшемуся в его жизнь, зайти к ним на следующий день. День этот был расписан по минутам, но уже с рассвета это обещание почему-то не давало ему покоя. Его просили и умоляли по несколько раз на дню, но помочь всем он физически не мог. Многие годы изо дня в день он видел чужие страдания, боль и смерть. И со временем душа его очерствела и уже перестала реагировать на них. Он хорошо делал свою работу без чувств и эмоций. Семьи и детей у него не было, а этот мальчик по возрасту вполне мог бы быть его сыном. Своей искренностью, упрямством и прямотой он всколыхнул его душу, заставив вдруг почувствовать что-то давно позабытое.       И вот с раннего утра доктор стоял на пороге его дома. Он постучал ещё раз более настойчиво, услышал тихий голос, замешкался, а потом осторожно вошёл. Печь давно прогорела и в комнате было холодно и сыро. Доктор огляделся. В глубине он увидел бледную девушку, лежащую на кровати и со страхом в глазах молча наблюдавшую за ним.       «Жива» — мгновенно пронеслось в его голове. Увидев, как она беспомощно запаниковала, он быстро заговорил, — Не бойтесь, я доктор. Я вчера осматривал Вас. Я друг и не обижу.       Он шагнул к ней. Эбби всё ещё с испугом растерянно смотрела на него. — Вы одна? А где Двейн?       Услышав родное имя, она наконец расслабилась и тихо ответила: — Я не знаю. Я спала.       Эбби поёжилась от холода. Увидев это, доктор спросил: — С Вашего позволения я растоплю печь? Не хватало ещё снова простудиться. Вы и так чудом вернулись с того света. Уж можете мне поверить.       Девушка кивнула и молча наблюдала, как он растапливал печь. — Как Вы себя чувствуете? Жар спал? — Да, только голова болит и сильная слабость. А после лекарства, которое мне дал Вей, я сразу уснула и ничего не…       Мистер Харрис выронил полено и резко обернулся к ней. — Лекарство? — он удивлённо смотрел на девушку. — Да, горькое, как полынь. Вей сказал, что его нужно пить пять дней, — она приподнялась на локтях, — Но где он сам? Он не мог меня бросить одну. — Я не знаю, — растерянно ответил доктор и подойдя к ней, опустился на одно колено и нащупал пульс на запястье, — А вот волноваться так сейчас ни к чему. Давайте-ка, я дам Вам лекарство, а потом разберёмся, где нам искать Вашего Двейна.       Девушка нерешительно кивнула, глядя на него глазами полными тревоги.       Доктор огляделся в поисках лекарства и заметил лежащие на столе вещи. Подошёл ближе и увидел письмо. Взгляд мгновенно выхватил из текста собственное имя. Стоя и стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, он быстро забегал глазами по листу, не поднимая его со стола. Прочитав адресованное ему послание, доктор не смог сдержать тяжёлого вздоха, а потом открыл шкатулку и растерянно потрогал инструменты. — А чем Двейн зарабатывал… зарабатывает на жизнь? — спросил доктор, уже сам обо всём догадавшись. — Он часовых дел мастер, — еле слышно выдохнула девушка, не отрывая от него испуганного взгляда.  — Зачем? — неслышно прошептал доктор и закрыл глаза, стоя к ней спиной. Спустя несколько секунд он, как казалось, принял какое-то важное для себя решение, резко развернулся и подошёл к ней.       Эбби с трудом приподнялась на непослушных руках и попыталась сесть. Мистер Харрис осторожно помог ей, подложив под спину подушку. — Ну, так как я предполагаю, что нам придётся провести вместе какое-то время, давайте познакомимся. Разрешите представиться, один из двух докторов, живущих и практикующих в этом городе — Джастин Харрис, к Вашим услугам. — Приятно познакомиться. Эбби Томпсон.       Доктор удивлённо вскинул на неё глаза. — А я Вас знаю, я вспомнила, что уже видела Вас раньше, — тихо сказала девушка.       Мистер Харрис приподнял бровь. — Вы иногда приезжали в дом моей тётки, в основном по ночам, — еле слышно закончила Эбби.       Доктор непроизвольно вздрогнул, он старался не распространяться об этой стороне своего дела. Почувствовав его неловкость, она быстро добавила: — Я Эбби Томпсон, а Бетси Томпсон родная тётка моей матери. — Ах вот оно даже как? — искренне удивился доктор. — Но я ушла от неё, ушла навсегда, я не… я никогда не работала на неё, — она осеклась, стыдливо опустив глаза. — А Двейн? — Мы любим друг друга. Он спас меня и помог. — Понятно. Когда он просил помочь Вам, то сказал, что вы женаты. А Вы представились мне под своей фамилией? — Нет. Он сделал мне предложение, но мы ещё не поженились, не успели. — Вот оно что. Это всё намного усложняет… А вернуться к тётке? — неожиданно вырвалось у него.       Глаза девушки распахнулись. — Что? Вы что-то знаете про Двейна? Где он? С ним что-то случилось? — она встрепенулась и ещё больше побледнев, подалась вперёд. — Тише, тише, — доктор опустил её за плечи, растеряно витая где-то в своих мыслях. — Вы что-то скрываете от меня? Где он? — слёзы набежали у неё на глаза. — Давай ты выпьешь лекарство, и я всё расскажу, — мистер Харрис незаметно для себя перешёл на «ты».       Девушка быстро, не морщась, проглотила горькую микстуру и вся превратилась в слух, дрожа от нервного напряжения.       В письме Двейн просил ничего не рассказывать, как можно дольше, но как её можно обмануть, она же не ребёнок, да и на дурочку не похожа. Кроме того, у доктора был козырь, о котором кроме него никто не знал, и он решился. Взял письмо Двейна со стола и молча протянул девушке. Она с испугом смотрела на него, а потом взяла лист дрожащей рукой, медленно опустила глаза и начала читать. Спустя мгновение она тяжело задышала, на глаза набежали слёзы, и она в ужасе прикрыла рукой рот. — Нет. Нет. Зачем? Зачем он так со мной? — Эбби уронила письмо и разрыдалась, — Почему он не дал мне умереть? Это моя судьба. Во всём виновата только я. Это полностью моя вина. Зачем? — рыдала девушка, — Как он мог? Он напрасно загубил свою жизнь, спасая меня. Напрасно. Я же не смогу жить без него… и не хочу, — рыдая, шептала она. — Сможешь, — уверенно и спокойно ответил доктор, — и справишься. — Нет. Вы не понимаете. Я люблю его больше жизни. Без него у неё просто нет смысла. Я не вынесу муки совести, зная, что по моей вине он будет там медленно умирать, — она рыдала навзрыд, глотая слова. Цепляясь за кровать, она медленно опустила ноги на пол, пытаясь встать. — Куда ты собралась? Ты ещё слишком слаба и погибнешь, — доктор преградил ей дорогу. — Нет. Нет. Вы не понимаете. Мне надо к нему. Мне нужно попросить прощение. Мне надо его увидеть, — цепляясь за него руками, девушка пыталась встать на непослушные ноги, она смотрела ему в глаза, умоляя, — Вы же поможете мне его увидеть? Поможете? — Нет. Не сейчас. Ты что не понимаешь, что просто умрёшь?       Она наконец поднялась и тут же пошатнулась. Доктор подхватил её за плечи. — Мне надо к нему, мне надо к нему. Как Вы не понимаете? Пустите. Мне нужно идти. Вы не имеете права. Отпустите меня и разрешите к нему, — она с мольбой смотрела ему в глаза.       Мистер Харрис понимал, что эту истерику необходимо прекратить, поэтому слегка встряхнув девушку за плечи и глядя ей в глаза, он жёстко выдохнул: — Если ты готова убить вашего ребёнка, то иди куда хочешь.       Глаза Эбби стали огромными, она побледнела, и не отрывая распахнутых голубых глаз от лица доктора, стала медленно оседать в его руках, теряя сознание. Доктор подхватил её на руки и уложив обратно в кровать и нащупав пульс, тяжело вздохнул. «Откуда они только взялись на мою голову? И что мне теперь со всем этим делать?»

***

      Мистер Харрис попросил слугу достать что-нибудь из еды, и дав девушке успокоительное, теперь молча ждал, когда она придёт в себя. Он сидел и смотрел на огонь. Нужно было что-то решать, оставаться здесь было нельзя.       Эбби слабо простонала и открыла глаза. Голова гудела, но она хорошо помнила последние слова доктора. Она осторожно положила руки себе на живот, закрыла глаза и тихо заплакала. — Он знает? — еле слышно прошептала она. — Нет, — севшим голосом ответил доктор, — тогда я думал, что ты умрёшь, и видя, как он и без того сходил с ума, я не стал ему рассказывать.       Эбби вымученно простонала: — Он имеет право знать. — Давай решать вопросы постепенно. Сначала ты поешь, и никакие протесты не принимаются. Если ты хочешь родить этого ребёнка, то будешь меня слушаться. Я и так не знаю, каким чудом он ещё жив. Такой же упёртый, как его отец, да и мать не лучше, — отчеканил доктор.       Эбби посмотрела на него мокрыми от слёз глазами и молча кивнула. — Пока поживёшь у меня. Этот дом, скорее всего, заберут в доход государства. — Вы не обязаны мне помогать… — Это только мне решать, — перебил он её, — Ты согласна?       Девушка медлила с ответом. — Тебе есть куда идти? Или хочешь вернуться к тётке?       От этих слов Эбби вздрогнула. Она знала, зачем доктор приезжал в бордель по ночам. Убивать нерождённых детей. Девушка непроизвольно сильнее прижала руки к животу. Увидев это, доктор понял, о чём она сейчас подумала. — Придётся меня немного потерпеть. Помогу тебе, а потом можешь идти на все четыре стороны. И вообще, может я всё это делаю не для вас, а свои грехи замаливаю, — раздражённо закончил доктор. — Вы так с ним похожи.       Доктор недоумённо обернулся: — С кем? — С Веем, — она всхлипнула. — Не говори глупостей. Мы с ним только вчера познакомились. — Нет, Вы такой же. Спасибо. — Пока не за что. Сама сможешь поесть? Или кормить? — Я сама.       Он помог ей сесть и нервно сунул в руки чашку с кашей. Эбби еле заметно грустно улыбнулась.       «Похоже, ей стало везти на хороших людей. Вот только она приносит им только боль и страдания».       Девушка через силу впихнула в себя несколько ложек каши. — Сможешь сама одеться? Ну давай как-то справляйся, горничной нет… Вот, тут платье висит. Надеюсь, твоё? — он протянул ей подарок Двейна.       Эбби нежно коснулась дрожащей рукой голубой ткани и снова не смогла сдержать слёз. Сердце доктора сжалось, но не желая выдавать своих чувств, он откашлялся: — Давай поторапливайся. Я и так провозился с тобой полдня. А ты знаешь сколько стоит моё время? Я пока отнесу его и свои инструменты, бумаги и лекарство в экипаж, а ты давай побыстрее.       Оставшись одна, Эбби снова положила руки себе на живот и нежно погладила.       «Ребёнок? Их малыш?» Она уже так любила его. Но сердце её было разорвано в клочья. Это всё из-за неё, это она во всём виновата. Как ей жить без него? Но теперь она обязана, она должна. — Я постараюсь, малыш. Постараюсь, — произнесла она в слух, снова погладив живот.       Дрожащими, плохо слушающимися руками Эбби стянула сорочку и стала натягивать платье. И тут она увидела, что у неё на шее висят два крестика. Она сразу узнала второй. Дрожа всем телом, она прижала крестики к губам и разрыдалась.       «Он тогда врал ей, что не верит… Что же он пережил, спасая её и думая, что она умирает?»       Из последних сил она всё-таки натянула на себя платье. Вернулся доктор и застал её снова рыдающей. — Ну сколько можно плакать? Слёзы отнимают у тебя последние силы. Лучше скажи, что ещё нужно взять?       Эбби вытерла слёзы и растерянно огляделась, а потом с испугом сказала: — Платье, моё платье, другое.       Доктор в недоумении посмотрел на неё. «Она, что сейчас о нарядах думает?» — Там в кармане документ о моём рождении. Из-за него мы с Двейном не могли пожениться. Я забрала его у тётки, — тяжело дыша, взволнованно выпалила девушка.       Доктор огляделся. Платье лежало на кровати, там же, где его оставил Двейн в тот страшный день. Мистер Харрис с большим трудом отыскал в нём карманы, и выудил из одного из них кожаный чехол. Открыл его и с облегчением выдохнул: — Целый.       Эбби снова стала озабоченно оглядываться по сторонам. — Что ещё? — Шпилька. Его подарок. Это всё, что у него осталось от матери.       Доктор внимательно осмотрел комнату и пожал плечами. — Наверное, я потеряла её в тот день, — всхлипнула Эбби. — Всё, — не выдержал доктор, — поднимайся, сил моих больше нет. — Можно только ещё одну минуту. Можно Вас попросить только об одном, — она замялась, а потом решительно подняла на него глаза, — Надо как-то сообщить Вею, что со мной всё в порядке, что я жива, и Вы мне помогли. Он там, наверное, с ума сходит. Он же ничего не знает, — она постаралась проглотить подступившие слёзы, — Я понимаю, что слишком многого прошу, но Вы можете мне в этом помочь?       Доктор молча развернул её и дрожащими от смущения пальцами, стараясь её не касаться, начал застёгивать бесконечные застёжки на платье. И севшим от неловкости момента голосом ответил: — Отвезу тебя, а потом найду способ, как ему сообщить. Тюремщики обязаны мне. Я не раз прикрывал их, когда они особенно переусердствовали своими палками с некоторыми заключёнными, — он с опозданием понял, что, только что сказал.       Эбби вскрикнула, зажав рот рукой, и побледнела. Простонав, доктор подхватил её на руки и стремглав понёс из дома. Уже больше часа ждавший хозяина слуга огромными от удивления глазами смотрел, как его хозяин нёс на руках, а потом усаживал в экипаж какую-то молодую барышню. Давненько в их доме не появлялась женщина.