фуражка кгб на анархистском чубе

егор зашёл на кухню и первым, что он увидел, была картина того, как кузя, очевидно разгадывая кроссворд, беспардонно закинул ноги на колени олегу с гаденькой улыбочкой, пока всё же приютившийся "рыжик-пыжик" с улицы по имени пишт лазил по столу в поисках наживы. — "дурной человек", пять букв. — кузьма, — буркнул олег и, устало вздохнув, откинулся на спинку стула. — а не-е, нихуя, таарищ лейтенант! — кузя засмеялся в своём духе и слегка толкнул его колено пяткой, — "кузьма" — шесть букв, а там пять, ровно! — того факта, что ты точно не гений, это не отменяет... — цыц! — егор попытался согнать пишта, но в итоге вздрогнул только кузя и в следствии чуть не бабахнулся со стула. — вы тоже хороши, взяли моду друг друга собачить, успокойтесь уже, господи... — а мы и не собачимся, — кузя важно вытянул руку с оттопыренным указательным пальцем, который тут же отправился болючим тычком егору в пупок, — мы того, значит... дискуссии проводим, во! — видал я ваши "дискуссии", — на последнем слове егор сделал неумолимый акцент, чем ещё раз упрекнул этих двоих, — ну олег, ну ты-то чутка умнее должен быть, ну! — э, ты чевой-то? — ощетинился кузя, — а я тупой, что ли? — не думал, что тут я с олежкой соглашусь... — егор покачал головой и повернулся к плите, чувствуя спиной тёплый взгляд всё никак не привыкшего к его компании судакова, — вы трапезничать будете? — не, пива нет... какая же жратва без пива? — рябинов театрально расстроился, намекая на то, чтобы судаков изучил местный магазин. олег намёк понял и так же деланно ответил: — а, может быть, поднимет ягодицы тот, кто предложил? тот, кто пёрнул в автобусе, возмущается больше всех, — олег не сдержал ехидного гогота, наблюдая за насупленным кузей. — посмотрел бы я на тебя, коль ты бы так сделал, — проворчал кузя и поплёлся ко входной двери обуваться. — тоже мне, важная шишка... — кузьма, мне светлое! — прикрикнул егор и продолжил возиться с пышной яичницей под одобрительные смешки олега. кузе не очень-то и хотелось идти в такую невероятную жару на улицу, но одна только мысль о глотке контрастного по сравнению с погодой пива сама несла его мелкими шажочками по лестнице вниз. он выпорхнул на улицу, окрылённый идеей приятного способа охлаждения, и чуть ли не вприпрыжку помчал в ближайший киоск за его любимым "жигулёвским". универсальный вариант, поэтому с кузей никогда и никто не препирался насчёт выбора марки. приятный, слегка горьковатый вкус беспрекословно приводил в чувство даже после самого противного похмелья, даже если оно было вызвано им же, за что оно и было любимо. идти до ларька было делом недолгим, так что уже через несколько минут кузя расплачивался за три бутылки пива, тут же складывая их во взятую с собой авоську. он не знал, пьёт ли пиво лейтенант, но, судя по рассказам егора, как он в один период жизни хлестал водку, никаких сомнений у кузьмы не было. он бросил продавщице любезное "спасибо!" и пошёл по направлению к дому, заметив, что жара немного приутихла. или это просто он идёт в теньке?.. он то и дело поглядывал на лежащую вверху бутылку, смирно слушая небольшой клокот стекла и думая о том, чтобы опустошить её прямо сейчас, но он остановил себя мыслью про пусть и маленькую, но весёлую компанию, сплочённую веселящим напитком. кузя прошёл ещё несколько метров и не заметил, как почти встал возле парадного. он обвёл взглядом улицу, игриво щурясь от отблеска солнца в очках, но его глаза достаточно широко раскрылись, стоило ему обратить внимание на абрикосу, растущую чуть правее от старой детской площадки. рябинов пригляделся и увидел среди веток милиционера, на вид очень высокого, что тянулся к какому-то чёрно-белому, подозрительно мяукающему пятнышку на ветке подальше. несмотря на почтенный и грозный рост, он был очень молод, а тело сквозь чуть ли не висевшую мешком на нём форму зияло худобой. его фуражка скосила юноше на лоб, отчего нельзя было разглядеть его лица в отличии от отрастающих тёмно-русых волос на затылке. наконец понятой дотянулся до котика и, осторожно взяв комочек шерсти на руки, он по счастливой случайности посмотрел на место, где стоял кузя с пивом в тусклой авоське, ибо такой обзор был удобнее всех. к кузиным щекам резко прилил румянец, потому что милиционер на дереве поправил свободной рукой фуражку, облокотившись на дерево, и кузьма смог увидеть его лицо. на белом, с не очень выразительными скулами полотне красовалась небольшая козлиная бородка и усики, что делали их владельца похожим на смелого мушкетёра (например, на того, кто с лёгкостью снимал бы кошек с абрикос), а прямой нос сочетался с остальными чертами лица как-то по-особенному уютно. вдруг близко посаженные ореховые глаза, обрамленные коричневыми ресницами, заметили кудрявую шевелюру впереди и внимательно осмотрели её обладателя, слегка поблескивая на солнце. кузя представил, как до отвращения смешно выглядит: какой нормальный человек замрёт посреди улицы, высматривая на дереве какого-то там легавого? несмотря на эту мысль, он продолжил стоять и смотреть в глаза блюстителю порядка, как зачарованный. взгляд милиционера метнулся на пиво. кузины щёки вспыхнули ещё больше и сгорели дотла, когда тот уступчиво улыбнулся и шутливо погрозил ему пальцем, как шпане за гаражами. и посчастливилось же ему попасть в такую ситуацию, ещё и со столь хорошеньким ментом... хорошеньким? не выдержав такого потока харизмы с абрикосы, он, стараясь не смотреть на слезающего и тихо смеющегося юношу в форме, на всех парах понёсся домой. для себя кузя подметил, что смех у него был очень мягкий, как будто пушистый — такого он ещё точно не слышал. он побежал по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки сразу, как несущийся прятать редкие вкладыши со жвачек мальчишка, пока перед глазами всё ещё стоял образ светлого легавого: кузя подумал о том, что он напоминал старого-доброго дядю стёпу — даже по росту подошёл. он дёрнул дверную ручку и влетел в квартиру, стараясь подавить страшную задышку. его встретили два озадаченных взгляда: — кузьма, ты это чего такой красный, будто буряки целый день полол? — олег глотнул немного воды из стакана возле него и издевательски заулыбался. — да так... э-э, побегать решил, чёй-то в голову шибануло, жарко просто... — рябинов сбросил с себя незашнурованные кеды и подошёл как ни в чём не бывало к столу, поставив на него авоську. — я вам тут пива притарабанил... — ну, кузьма, пиво, это, конечно, хорошо, но ты же нихуя не бегал, да? — егор переглянулся с олегом и загадочно улыбнулся, — рассказывай: с каким это таким милицейским на дереве ты сейчас в гляделки играл? тут кузя сел, потому что ноги после этих слов изрядно подкосились: — д-дак этот... здоровый такой, знач-т, худющий... а что характерно... — слов он не подобрал, поэтому провел рукой под губами, имитируя бородку, — прямо, как маркиз испанский... вдруг олег вскочил со стула и, будто что-то вспомнил, шибанул по кузиному плечу крепкой ладонью так, что он чуть не грохнулся на пол: — а-а, так это знакомец мой хороший, димка! он сам прапорщик, да и добрая душа, вон, гляди, как охотно котов с деревьев таскает и бабушек через дороги водит... понравился, что ли? могу познакомить! кузя распахнул глаза: — д-да я так неловко себя чувствую... он только на меня — глядь! а я возьми, да и с перепугу побежал... — он безнадёжно уставился в одну точку, прикладывая руку к щеке так, словно его этот же прапорщик и поцеловал, — но красивый – страх... ой... — он посмотрел на еле сдерживающего смех егора, — это я щас вслух, да?.. *** вечер выдался чудеснее некуда: олег впервые провёл такое долгое время с егором под старый кузин анекдот про корову, русалку и трёх сыновей, который он страшно долго рассказывал, вставляя свои словечки и пытаясь всё это сформулировать; а один раз егор попросил его мурлыкнуть, рассказывая, как же умело кузя это делает, и не обманул — он сделал это, точно кот и ещё и потянулся, из-за чего словил очень странные взгляды от стёпы и пишта, которые после этого смирно ушли доедать свою рыбу. пиво, как и ожидалось, сметнулось в один момент и ближе к поздней ночи всё-таки склонило кузьму в богатырский сон на кухонном стульчике. олег в глубине души понимал, что совсем не хочет уходить и жутко обрадовался, когда летов предложил ему остаться, дабы не мешать рябиновскому сну, они на цыпочках ушли на балкон. луна стояла над ночным городом, словно большущий уличный фонарь и молчаливо осветила лицо судакова, что стоял уже в футболке егора и искал в кармане спортивок пачку заморского "винстона". — ты бы вот этим продовольствием не занимался, вредно тебе, — егор указал на сигареты в руках олега и упёрся взглядом куда-то вниз, то ли от смущения, то ли от того, что внизу было что-то больно интересное. — я какой-то особенный, что ли? — хмыкнул олег, но, посмотрев на робкий профиль егора, всё же спрятал пачку обратно. только из-за него. — ну хорошо, твоя взяла! — он сгрёб летова в крепкие объятия и быстро чмокнул его в кончик носа. — только ради тебя не буду. — ты бы вообще бросил, не только из-за некого там товарища, который в его сердце живёт с первого допроса, — егор хихикнул, приложившись щекой к груди олега и слушая то, как размеренно стучит его сердце. — по крайней мере, он надеется на это всей душой. — да и надеяться ему не надо, потому что это правда, самая что ни на есть чистая! — судаков потрепал вымытую с очень большим сопротивлением егоровую копну волос и обнял его ещё крепче. — луна сегодня красивая, ага? — так, кстати, японцы там какие-то вот так в любви признаются... — егор слегка отстранился, чтобы положить голову судакову на плечо и уткнуться зацелованным носом ему в шею. — знал? — нет, конечно, впервые слышу, — олег любовно погладил его по спине, — но, считай, признался тебе. во второй раз. — и он был готов сделать это ещё как минимум тысячу. а луна сегодня и правда волшебная.