Страстная психология.

      Если вы идёте по улице и видите симпатичного долговязого, натыкающегося на все фонарные столбы и подскальзывающегося на ровном месте парня с широкой улыбкой, который едва ли не светится изнутри, то знакомьтесь — это Антон Шастун, и он знает, что такое счастье, как никто другой.       Счастье — это нежданно-негаданно влюбиться в голубые, как океан, глаза за столиком напротив, и только через минут 10 осознать, что их обладатель — мужчина, а Антон так-то пришёл в это кафе со своей девушкой, и вообще он полностью гетеросексуален. Был.       Счастье — это начать общение с тем притягательным незнакомцем, пробовать на вкус имя Арсений и понимать, что даже имя, сука, у него идеальное, не говоря уж о голосе, смехе, теле, венах на руках, губах... Продолжать можно до бесконечности.       Счастье — это переписываться часами напролёт с новым знакомым обо всём, что только придёт в голову, глупо улыбаться, краснея, и с нетерпением ждать следующей встречи, волнуясь как перед первым свиданием, коим, как выяснилось позже, в принципе оно и оказалось.       Счастье — это понять, что твои чувства взаимны, робко отвечая на поцелуй Арсения и чувствуя, как эйфория накрывает тебя с головой. И да, целуется Попов тоже идеально (кто бы сомневался).       Счастье — это когда 4 года спустя понимать, что в ты отношениях с самым, блять, шикарным мужчиной на свете, с которым можно не только трахаться когда и где угодно, но и разговаривать обо всём, шутить, готовить вместе, наслаждаться взаимными ласками, да и просто чувствовать себя любимым и любящим. Наверное, не стоит уточнять, что трахается Арсений точно также, как делает всё остальное.       В общем, как вы уже поняли, счастье — это Арсений.

***

      Антон со вздохом застегнул спортивную сумку, выпрямился и с тоской оглядел такую родную спальню. Столько поцелуев и объятий, сколько она, даже вокзал не видел, не говоря уж о ссорах, и главное, сексе, запах которого, похоже, будет витать в воздухе ещё несколько лет. Проведя кончиками пальцев по стенам, Шастун попытался запечатлеть комнату именно такой в своей памяти. Здесь был их первый раз, когда Антон сгорал от стыда, но всё равно не мог сдержать громких пошлых стонов, отчетливо осознавая, что секс с мужчинами Арсением — это что-то из ряда фантастики, граничащей с космосом.       — Тош, ты закончил? — Арсений, как всегда, неслышно материализовался на пороге спальни, и парень, наверное, даже вздрогнул бы, если бы не привык к таким тихим кошачьим перемещениям своего возлюбленного.       — Ага. Так херово на душе, когда даже с комнатой прощаешься.       — Я знаю, малыш, — брюнет мягко улыбнулся. — Мне тоже безумно тяжело уезжать, это же наш с тобой город. Но другого такого шанса не предоставится, так что мы приняли правильное решение.       Двухметровый «малыш» согласно кивнул, ещё раз пробежался взглядом по спальне, чуть задержавшись на широкой двуспальной кровати, и всем телом повернулся к мужчине, в его глазах вместо грусти скакали дьяволята.       — А-а-арс, — протянул он с хрипотцой в голосе и хитро улыбнулся, проводя языком по нижней губе и наблюдая, как Арсений непроизвольно сглатывает. — А знаешь, что я вспомнил?       Попов усмехнулся, прищурил пронзительно-синие очи и прислонился плечом к косяку, складывая руки на груди. Прекрасно понимая, к чему ведёт парень, он не торопился его останавливать, с блеском в глазах наблюдая, как серьезный (нет) молодой человек превращается в игривого котёнка, который желает только одного — чтобы его со всей страстью взяли прямо на этой постели.       — Наш первый секс, который был прямо здесь, — Шастун, грациозно переступая длинными ногами, подходил всё ближе, его голос уже не звучал, а почти мурлыкал. — Помнишь? Мы так хотели друг друга, что еле до кровати дошли.       — Помню. Ты дрожал тогда аки осиновый лист.       — Конечно блять! — Шаст ненадолго выпал из роли ласкового котёнка и всплеснул руками. — Меня так-то первый раз мужик трахнуть собирался!       Арсений, не сдержавшись, прыснул, схватил Антона за кисть безвольно висящий вдоль тела руки и одним рывком притянул к себе, не оставляя между ними ни сантиметра пространства. Щенячья нежность граничила с желанием овладеть юношей прямо здесь и сейчас, и Попов, секунду поразмыслив, выбрал первый вариант, разумно решив, что секс они оставят на десерт. Поэтому, сомкнув руки на его талии, он потёрся кончиком носа о впадину над ключицей, вызывая у парня чуть ли не мурлыканье, — даже спустя 4 года Шаст был падок на нежности — и оставил влажный поцелуй на подбородке, чуть заросшим колючей щетиной.       Кто-то говорит, что спустя время искра в отношениях пропадает, мол, быт заедает, партнеры притираются друг к другу. Арсений смеялся в лицо этим утверждениям, на собственном примере демонстрируя обратное. Их отношениям с Антоном не месяц, не два, и даже не год, детская наивность (Антон), подростковая драма (опять Антон) и беспричинная ревность (не Антон) уже давно позади, но осталось самое главное — их необходимость друг в друге. Их поцелуи, нежность, страсть, уютные вечера под пледом за просмотром очередного фильма, совместное приготовление ужина, сопровождающееся киданием друг в друга продуктов и счастливым смехом, забота друг о друге.       Их любовь.       Если у чувств и есть какой-то предел, то эти готовы были поспорить — это был именно он, потому что любить сильнее, наверное, просто невозможно или опасно для гулко бьющегося под рёбрами сердца.       И вот теперь их ожидает новый, совершенно неожиданный поворот в жизни, к которому они не были готовы от слова «совсем», но будьте уверены — пройдут они его с уверенно поднятой головой и переплетенными пальцами. Потому что вместе.       — Тебе не страшно? — для своего спокойствия осведомился Шастун, удобно устроивший голову на плече мужчины.       — Немного потряхивает, если честно. Но страшнее было бы, если бы я уехал без тебя. Это было бы страшнее любого природного катаклизма.       — Арс блять! Ты опять наткнулся на какой-то ванильный пост в ленте и решил подогнать его под разговор?       — Ты просто ни капли не романтик! — смеясь, парировал Попов и тут же посерьезнел. — На самом деле я продолжаю винить себя за то, что срываю тебя с учёбы, с города, от друзей. Чувствую себя эгоистом.       — Придурок ты, а не эгоист, — фыркнул Шастун, выпутываясь из объятий и кидая взгляд на наручные часы. — Как будто бы, блять, могло быть по-другому. Ты же не надеялся, что я отпущу тебя одного в Питер, а сам останусь здесь, с белым платочком у окна? — он на миг залюбовался улыбкой своего мужчины и присел около сумки, вспоминая, не забыл ли чего. — Тем более универ мы нашли, с переводом тоже проблем не возникло, так что все даже лучше, чем мы ожидали. Что с квартирой?       — Эд написал, что нашёл такой вариант, от которого мы, цитирую: «ахуеем и не выхуеем обратно», так что полагаемся на его вкус. Кстати, он встретит нас по прибытию.       Блондин хмыкнул. Что это за загадочный Эд, который бросает все свои дела ради Попова — ещё предстояло выяснить, но он от всей души надеялся, что это неплохой парень, ведь те, кого Арсений называет друзьями, автоматически попадают в «белый список» Шастуна. Как например...       — Значит так, — динамик телефона Арса заговорил голосом Серёжи. — Я поднимаюсь уже в квартиру и искренне надеюсь, что вы не трахаетесь. Или хотя бы перестанете к моему приходу. Потому что если я увижу это воочию, моей психике точно пизда. ...Серёжа Матвиенко.       — Готов? — Брюнет улыбнулся, скрывая волнение.       — Ко встрече с Матвиенко? Разве к ней когда-нибудь можно быть готовым? — отшутился парень, точно также маскируя эмоции.       — Завали, — послышался голос из прихожей, и в гостиную быстрым шагом вошёл упомянутый мужчина.       — Серёж, я же сейчас начну стонать, — пригрозил развеселившийся Шастун, забрасывая сумку на плечо. — Специально для тебя, дорогой.       — Вперёд, если хочешь с комфортом проехаться до вокзала в багажнике.       В 6 рук они быстро спустили все вещи вниз и компактно уложили в багажник машины Сергея. Пока Арсений с Матвиенко грелись на солнышке, тихо о чем-то переговариваясь, Антон закурил, с хитрым прищуром наблюдая за объектом вечных подколов. Перед отъездом надо было насладиться по полной программе.       — Ну что ты на меня уставился? — не выдержал тот. — Я тебе, блять, экспонат в музее что ли?       — Сергей, я поражён, — с напускной серьезностью покачал головой Шастун. — Твои шутки из раза в раз становятся все хуже. Это связано с возрастом или...?       — Я молюсь о том, чтобы твой возлюбленный ехал в отделении с багажом! Арс, без обид.       Попов покачал головой, не сдерживая смеха. Ещё с того вечера, когда он решился познакомить лучшего друга со своим парнем, эти двое начали соревноваться во взаимных подколах, и до сих пор не могут остановиться. Похоже, их поединок не закончился никогда. Серёжа переживал этот переезд не легче них, умело стараясь скрыть это за улыбкой, и мысленно благодарил Шаста за то, что тот юмором разряжает обстановку, поддерживая этим не только себя, но и Арсения. Только он не догадывался, что Антон в данный момент своей улыбкой говорит ему «спасибо» за то же самое, а Попов вообще внутри аплодирует парням за старания. Вот так они и существовали. Для этих двух Сергей был лучом света в пасмурный день, а они для Матвиенко — глотком свежего воздуха в мире выхлопных газов.

***

      — Как я ненавижу вокзалы, — возвёл глаза к небу Серёжа. — Вечный запах пота, звук колёс от чемоданов и куча, блять, долбоебов, которые не видят ничего перед свом носом.       — Ты просто слишком маленький, Сереж, — меланхолично произнёс Антон, затягиваясь, — вот они тебя и не замечают.       — Ещё раз пошутишь про мой рост — положу под поезд.             — Понял. Я буду выше этого.       Арсений, не сдержавшись, захохотал в голос, не замечая шарахнувшихся в сторону от неожиданности людей. Матвиенко, стремительно поменявший цвет лица с бледного на ярко-красный, начал надвигаться на широко улыбающегося парня и уже открыл рот, чтобы разразиться грозной тирадой, как вдруг:       — Антон! Антон! — женский голос разносился по платформе, и блондин явственно почувствовал, как напрягся Арсений, прекрасно знавший, кто так отчаянно зовёт Шастуна.       Бросив успокаивающий взгляд на мужчину, он развернулся всем корпусом к запыхавшейся девушке и чуть удивленно произнёс:       — Ира? Что ты здесь делаешь?       — Привет! — она протянула руки для объятий, но Антон чуть отклонился назад, покачав головой. — Я боялась, что не успею, еле нашла тебя. Здравствуйте, — девушка кивнула Сергею и перевела явно недоброжелательный взгляд на Попова. — Арсений.       — Ира, — тот попытался натянуть на себя подобие улыбки, даже не скрывая недовольства ее присутствием.       — Идентификация окончена? — Шастун нервно отшутился. — Теперь я могу узнать, что ты здесь делаешь?       — Ты...ты правда уезжаешь?       — Правда, но откуда ты знаешь?       — Твои родители мне сказали, — она опустила голову, но через секунду снова вздернула подбородок. — Но зачем?       Нервы Арсения были натянуты до предела. Он уже успел узнать сущность этой девушки, и только благодаря воспитанию до сих пор не послал её, но сейчас, услышав про родителей, не смог сдержать рыка, вырвавшегося из груди. Ведь Ирина Кузнецова, являющаяся бывшей девушкой Антона, во время отношений с которой он и встретил Попова, а впоследствие и разорвал эти отношения, чтобы уйти к этому же самому Попову, именно она рассказала родителям парня про влюблённость в мужчину, после чего Арсению приказали не приближаться к их сыну, а последнему поставили ультиматум — либо они, либо брюнет. По итогу через 2 дня Попов, выслушивая непрекращающиеся оскорбления в свою сторону, забирал своего парня вместе с вещами из отчего дома. В машине Антон плакал так, что у мужчины разрывалось сердце, и пришлось тормозить на обочине, чтобы пересесть на заднее сидение и, вытирая бесконечные дорожки слез, тихо шептать на ухо, что все будет хорошо, успокаивающе поглаживая по спине и сдерживая желание разбить морду его отцу за все его слова и приказ домой больше не возвращаться. Парень не ослушался, дома не появлялся, зато регулярно звонил и писал родителям, надеясь, что спустя время они оттаят, увидев, что сын действительно счастлив. Не оттаяли.       Арсению пришлось приложить много усилий, не только своих, но и медицинских, чтобы Антон снова начал улыбаться. Мужчина понимал, что для него предательство родителей было слишком сильным ударом по психике, но не сдавался, день за днём повторяя одни и те же действия, вводя какие-то новые, он выкладывался на максимум ради одного — увидеть искреннюю улыбку и не пустые глаза своего парня. Всё оказалось не напрасно, Шастун восстановился и не уставал благодарить за это своего парня при каждом удобном случае, а тот навсегда запомнил это чувство ненависти и отвращения к людям, которые выгнали собственного 17-летнего сына из своей жизни просто за то, что он влюбился.       Не меньшее презрение он испытывал и к Ирине, поступившей, по его мнению, как последняя мразь, но сдерживался только из-за того, что она приносила Антону хоть какие-то новости о жизни родителей.       — Антон, зачем? — повторила свой вопрос Ира.       — Арсу предложили работу в Питере, — он переглянулся с мужчиной, даря тому улыбку. — Мы не могли упускать такой шанс.       — Так а зачем едешь ты?       Арсений дёрнулся как от удара током, тихо рыкнув. Внешне сохраняя спокойствие, внутри у мужчины бушевал ураган чувств, который вот-вот вырвется наружу и погребет под собой безвинные (и не только) жертвы. Он понимал, что Кузнецова нарочно говорит громче, чтобы донести слова до него, тем самым провоцируя. Но ему нужно держать себя в руках. Ради Антона.       — Я не понимаю вопроса, — Шастун нахмурился, всем видом давая понять, что не хочет слышать продолжения.       — Зачем ты уезжаешь, Антош? Всё можно изменить, можно наладить отношения с родителями! У тебя здесь всё: учеба, друзья, родители, будущее, я в конце концов! Мы можем всё исправить, Тош! Нельзя вот так, сломя голову, бросаться в крайности, уезжать в другой город, пойми! И ради чего?!       Невооруженным взглядом было видно, что девушка на грани истерики. Она была зла, слишком зла. И беспомощна. И причиной этому только одно — Арсений. О, как же она ненавидела это имя, звучащее из уст кого-либо, особенно Антона, произносимое с особой нежностью. Но сильнее этого имени она, пожалуй, ненавидела его обладателя, который сломал её жизнь, отобрав самое ценное — Антона. Она знала, прекрасно знала, что Шастун счастлив рядом с ним, но не могла принять, что свою улыбку он дарит ему, свои поцелуи оставляет на его губах, засыпает в его объятиях, и самое главное — сердце парня целиком и полностью принадлежит ему. Она упивалась наслаждением, слыша от общих знакомых об очередной ссоре этой ненавистной ей пары, каждый раз ждала, так ждала момента, когда Антон придёт к ней, чтобы рассказать, что расстался с Поповым. А он все не приходил. Вместо этого появлялось новое совместное фото в Instagram со счастливыми лицами, а сердце Иры снова и снова пропускало удары. Даже спустя 4 года она не отпустила, не смогла, хотя даже не пыталась, с каждым днём ненавидя эти чёртовы голубые глаза Арсения Попова всё сильнее.       Пока мысли девушки затерялись на задворках собственных воспоминаний, обстановка накалялась, гнев Арсения уже плескался в его взгляде, но стоило явно занервничавшему от слов Ирины Антону повернуть голову в поисках безмолвной поддержки, Попов прочитал всё по глазам, мгновенно взял себя в руки, твёрдым шагом подошёл ближе и переплел пальцы их рук, даря спокойствие не только себе, но и своему парню.       Ирина поджала губы, ненавистно взглянув на сцепленные в замок руки, подняла голову и встретилась с потемневшим от злости взглядом тех самых голубых глаз, метавшим молнии.       — А теперь я объясню, — Антон крепче сжал руку мужчины и, бросив на него нежный взгляд, продолжил твёрдым голосом. — Меня ничего не держит здесь, Ира. Ничего. В Питере мы уже нашли университет, в который я перевожусь, так что с учебой вопрос решен. Друзья? С ними можно связь поддерживать без личного присутствия, век технологий на дворе. А теперь к главному. Ради чего я еду? Ради Арса, ради нас с ним. Он моя семья, Ира, понимаешь? У меня нет никого, кроме него, и мне не нужен больше никто. Я люблю его, как ты до сих пор этого не поняла? Я всегда любил его, как только встретил, я любил его, когда спал с тобой, когда целовал тебя, когда говорил, что люблю тебя — я любил его. Всегда, Ир. А он любит меня. — он запнулся, увидев как по щекам девушки катятся крупные слёзы, но через пару секунд продолжил. — Я надеялся, что за 4 года ты это поняла. И мне жаль, что приходится доводить тебя до слез, но ты, наконец, должна отпустить меня. Я не вернусь к тебе, я не полюблю тебя, потому что всегда буду любить Арса, всегда мое сердце будет принадлежать ему. Пойми это пожалуйста. И когда увидишь моих родителей... передай им спасибо. Если бы не их решение отказаться от меня, я не осознал бы, насколько нуждаюсь в Арсе, как сильны мои чувства к нему, и, главное, как сильно он любит меня. Так что скажи им спасибо. И... прощай, Ира.       Гудок паровоза заглушил его последние слова, но Ирина поняла всё без них. Антон больше не хочет её присутствия в его жизни. В их жизни ей не место. Глотая слёзы, она сделала пару шагов назад, будто в замедленной съемке смотря на то, как Шастун устало выдыхает, поворачивается к Арсению корпусом, устало улыбается ему, а мужчина без слов обхватывает руками его лицо, с какой-то особой нежностью оставляет лёгкий поцелуй на кончике носа, а затем крепко прижимает к себе, будто укрывая своего мальчика от всего внешнего мира. Голубые глаза, чуть прищурившись, смотрят в упор на девушку, и в них нет прежней злости или презрения, нет вообще ничего, только невидимое чужим спокойствие — он прощается с ней.       Серёжа, всё это время упорно изображающий фикус, по нелепой случайности оставленный на перроне, оживился и, кинув взгляд на время, сообщил о том, что если парни ещё минуту пообнимаются, то им предстоит увлекательное путешествие, в виде пробежки за уезжающим поездом.       Трогательно попрощавшись и чуть не вызвав у сурового армянина не менее суровые слёзы, двое мужчин зашли в вагон, не отпуская рук друг друга, последний раз вдохнули такой родной запах маленького города, прикрыли глаза — каждый мысленно прощался со всем, что оставляет здесь. В душе у каждого стоял ком, но на сердце была лёгкость.       Счастье — это начинать новую жизнь. Вместе с тем, кого любишь.