Апокалипсис и ты

5 июня 2003 г. Гермиона бродила по магазину, который обычно посещала, пытаясь найти что-нибудь съедобное, чтобы удивить Драко. Сегодня был особенный день. Она прошла мимо того места, где раньше располагалась пекарня, ей хотелось купить Драко хлеба, но все было слишком старым, пыльным и в грязи. Она позволила ногам пройти к задней части, где стояли морозильники. Это было бесполезно. Электричество пропало, и они тоже перестали работать. И, конечно, это ее беспокоило, странным образом сдавливало в груди. Пройдет совсем немного времени, и электричество в ее, их доме тоже исчезнет. Ей хотелось купить Драко торт, большой зеленый торт со свечами, цвета радуги или серебра. Она знала, что ему нравились эти цвета. — Ах, Луна, что бы ты купила своему парню поесть в его день рождения? — спросила Гермиона свою воображаемую подругу, проходя мимо прилавка. Монеты, которые она оставила несколько месяцев назад, все еще были там. Покрытые тонким слоем пыли. Человек, который обычно забирал деньги, не взял их. Образ кладбища возник у нее в голове, как гнилостный запах. Но затем, как по волшебству, она заметила наклейку на краю кассы: она вышла из строя, содержимое опустело. Это был цветок, маленькая наклейка, которую ребенок клеит на коленки в летний день, с розовыми и желтыми лепестками, покрытыми блестками. Цветы, Гермиона, купи цветы своему парню. И хотя Гермиона не считала Драко парнем, который будет наслаждаться подсолнечным полем в летний день или собирать розы, прогуливаясь по парку. Она знала, что они ему понравятся. Это покажет ему, как сильно она заботится. Что она всегда будет заботиться. Конечно, все продукты уже были несъедобными, но она намеревалась найти плитку шоколада, которая еще не испортилась, ей это удалось, и она положила белую плитку в пластиковый пакет. Еще она нашла печенье и достала консервированные фрукты и овощи, которые Драко любил есть на ужин. Гермиона ненавидела их, они были водянистыми, и она жаждала настоящей еды, но Драко они нравились. По дороге домой Гермиона собрала цветы в заросших садах и поместила их в банку, которую взяла из магазина. Конечно, это было не очень эстетично, но выглядело настолько хорошо, насколько могло. Она заметила еще несколько животных, бродящих по улицам, и ей пришлось уклоняться от небольшого стада овец, идущих по главной дороге. Одна наступила на газету, оставив на обложке круглый след грязи. Из любопытства она наклонилась, чтобы поднять ее. Чувства были непостоянны. Воспоминания были непостоянны. Прочитав название, «Ежедневный пророк», странное чувство печали пробежалось по телу Гермионы. «В Девоне спряталось еще больше волшебников под Обливиэйтом». У нее что-то затрепетало в животе. Что-то, чего она не могла понять. Тем не менее, она засмеялась. Она так рассмеялась, что согнулась пополам. Швырнув газету обратно на землю, Гермиона сказала себе, что не надо думать о детском журнале. Она никогда не расскажет Драко о той газете… — Драко? — позвала Гермиона, ставя сумку с покупками на прилавок. Она сжала цветы в кулаке. Ответа не последовало. — Малф… Драко? — она позвала снова, страх сковал ее грудь. Нет-нет-нет-нет, только не Драко. Кто угодно, кроме Драко. Пожалуйста. — Драко, где ты? Она кричала. Цветы, которые она сорвала, упали на деревянный пол. Худшее проносилось в ее голове: страх, ужас, образ надгробия, ее родители, увезенные в черном фургоне. Грудь горела, слезы текли по щекам. Она пробежалась по дому, миновала лестницу, ванную, выкрикивая имя Драко снова и снова. Ответа не последовало, ответа не было, ответа не было. Когда Гермиона подавилась рыданием, она услышала позади себя тихий вздох и рука опустилась ей на плечо. — Гермиона… Она обернулась на пятках, ее блестящие глаза встретились с глазами, похожими на океан. Он в безопасности, он здесь. Он в порядке, Гермиона. Ужасные образы вылетели из ее головы, и все, что она могла сделать, это обнять его за плечи. — Прости, Гермиона, я был в саду, смотрел на радугу, я тебя не слышал. Лицо Драко выражало чувство вины. Гермиона чувствовала, как дрожат его руки на ее пояснице. Она вдохнула ему в плечо. Смаковала запах яблок и сосны на его коже. — Я бы никуда не пошел без тебя, Гермиона, — его слова проникли в ее шею, теплые и горячие на ее мягкой коже. — Ты знаешь это. Гермиона знала это. Конечно, она знала. Но она не могла сдержать свои мысли. Возможные варианты. Она знала, что он не оставит ее. Но она не была уверена, что кто-то не вырвет его из ее рук. — С Днем рождения, — прошептала Гермиона, сжимая руками его шею. Она чувствовала, как его улыбка скользит по ее коже. — Жди здесь. Драко склонил голову набок, как щенок. Его глаза были яркими и полными надежды. Гермиона бросилась к входной двери, поднимая с земли упавшие цветы. Она думала, что они по-прежнему красивы, композиция из розовых и красных роз с несколькими ромашками. Запах роз был одним из любимых Гермионы. Она была так счастлива видеть, как эти цветы цветут в заросших садах. Гермиона осторожно вернулась в коридор, не давая цветам выпасть из банки. Снова. Она хотела сделать его счастливым, чтобы он почувствовал себя особенным, хотя бы на один день. — Цветы? — Драко протянул руку и выхватил у нее банку. Он поднес ее к носу, чтобы сделать глубокий вдох. Он выглядел так красиво. Его бледная кожа стала влажной от дождя в саду, волосы на голове слегка растрепались, а губы изогнулись в улыбке. Гермиона не хочет забывать эту улыбку. Она не знала, как долго они смогут улыбаться. — Они нравятся тебе? — спросила Гермиона, улыбаясь, когда Драко нежно коснулся пальцами лепестков. — Я не знаю, какие цветы твои любимые, надеюсь, эти подойдут. — Я люблю их, Гермиона, — она почувствовала мягкие губы на своих собственных, быстрые, но милые, быстрые, но благодарные и совершенные. — Если я правильно помню, роза была любимым ароматом моей матери. Или, может быть, это был любимый аромат подруги. Я не уверен. Они пошли рука об руку обратно на кухню. Драко решил поставить цветы рядом с запыленными очками. Что-то тревожное наполнило грудь Гермионы. Цветы, которые олицетворяли ее новую жизнь с Драко, стояли рядом с нетронутыми очками, олицетворявшими смерть в глазах Гермионы. Кухонная стойка воплощала красивую смерть. Каким-то странным образом это заставило Гермиону чувствовать себя уютно. Трагично, но уютно. Может быть, это был символ надежды. Час спустя Гермиона обнаружила, что сидит на деревянном полу плечом к плечу с Драко. Ее маленькая рука была схвачена его теплой рукой в небольшом пространстве между их телами. Драко никогда не ассоциировался с теплом в разуме Гермионы. Он был бледным и холодным, как прекрасная зима. В тот момент ему было тепло. — Интересно, что происходит в других странах, — прошептал Драко, выводя кружочки по большому пальцу Гермионы. По черным чернилам на пальце. — Интересно, случилось ли то, что произошло здесь, у них? Пытались ли люди спасти нас, нашу страну? Это была мрачная мысль. — Мы должны поехать в Париж! — внезапно сказал Драко. Это был безумный план, его самые смелые мечтания. Но он улыбается надежде выбраться из этого апокалипсиса. Драко вскочил на ноги, потянув за собой Гермиону. — Мы можем пересечь океан на большой лодке, может быть, даже переплыть, если не сможем позволить себе проезд. Драко крутился, напевая мелодию на французский лад. Его белые волосы падали ему на уши, когда он обнимал тонкое лицо. — И сможем есть блины у Лувра! Гермиона на мгновение подумала, что он сошел с ума. Он сумасшедший. Неустойчивый. Он ненормальный. Но она была такой же, поэтому сжимала его руки и танцевала с ним. И она засмеялась. Она засмеялась, потому что Драко был забавным. Буквально и образно. Буквально, потому что на его обычно холодном лице застыла улыбка. Метафорически, потому что знала: в его словах мало правды. Гермионе казалось, что они танцевали часами. Ее руки обвились вокруг талии Драко, вращаясь снова и снова. Когда они устали, ее голова упала ему на плечо, прежде чем снова закружиться. Они танцевали, держась за руки, с улыбками на лицах, они танцевали, пока им не стало плохо, танцевали, пока не рухнули на землю смеясь и путаясь конечностями. — Я думаю, что буду любить тебя вечно, — Драко заговорил, затаив дыхание, и из его горла вырвался громкий смех. Его грудь поднималась и опускалась, и тогда он закинул свои длинные ноги на Гермиону, так что каждый миллиметр его кожи касался ее. — Я тоже так думаю, — ответила Гермиона, пытаясь отдышаться. Пока они там лежали, мысли Гермионы мерцали. Что-то вроде дежавю. Или воспоминаний. Это больно стреляло по ее черепу. Мозг напомнил ей найденную бумагу. Ту, как она себя убедила, была ничем иным, как детской игрой. Она почти рассказала Драко, но воздержалась. Не разрушай его реальность. Вместо этого Гермиона целовала его снова, снова, снова и снова, пока солнце не село. Тебе так повезло, береги его вечно, Гермиона.