***
— Милая вещица, — прокомментировала саван Мирабелла, выслушав рассказ о демонах. — Я польщена, что две величайших державы будут бороться против Старейшего. Молодец, Дамиан. Можешь оставить это одеяние себе, — «как будто я бы отдал тебе его», — подумал про себя старик, ощущая, как магия вливается в его тело через саван. — А теперь приступай к молитвам. И он приступил. Ведь это было прикрытие для его деятельности. Во время, отведённое на сон, он пил настойки для бодрости и снова проводил противные природе операции. Но на этот раз подопытные выживали. Монах подкидывал в шутку сшитых между собой сколопендр и лягушек именитым дамам и наслаждался их криками от испуга. Также он тайком спускался к низовью башен, к болотам, где жили беднейшие из латрийцев, и создавал там новый вид демонов. Это… нечто представляло собой уродливый слепок человеческой массы (по-иному и не скажешь) с хвостом и конечностями от гигантского насекомого. Бедняки банально не успевали подняться наверх за защитой — их либо пускал в расход Дамиан, либо съедали демоны. Смертей было настолько много, что вода в болоте окрасилась в кровавый цвет. Её пили ручные зверушки старика. Но Старейший никогда не даёт ничего просто так. Вместе с магией пришло безумие. Дамиан стал слышать голоса. Он закрывал глаза и видел красные фигуры в темноте, шепчущие, молящие призвать их в Латрию. Он хотел поддаться соблазну и сделать это, но нутром чуял, что еще рано. Спустя неделю пришла новость: Болетария пала, а король Аллант заперся в своей башне и отказывается оттуда выходить. Вот теперь, решил монах, настало время для наступления. Он поднялся на Белую башню и вздёрнул руки к небу. И без того тёмное, оно озарилось зелёными молниями. — Злобные духи из других миров, взываю к вам! Явитесь! Поднимайтесь наверх, мои демоны! Один за другим на мосту, ведущим к башне, появились красные призрачные фигуры. Были и совершенно голые личности с огромным мечом наперевес, и разодетые в доспехи рыцари. Они одобрительно кричали на десятках разных языков. Но всех их объединяло одно: кровожадность и желание сеять хаос. Части духов он приказал идти с собой, к трону Мирабеллы, другим повелел идти на нижние ярусы Латрии. Однако что самое интересное, он строго-настрого наказал никого не убивать, лишь собрать народ в рынках и запереть там. Рынки представляли собой выдолбленные в каменных стенах комнатки — ведь это бывшие тюремные камеры. Жену он потребовал закрыть в наиболее просторной камере и принести ей все её цацки. Также был отдан приказ способных магов отделить от остальных людей и запереть отдельно. Дамиан был очень горд собой — он проявил такое добродушие по отношению к любимой! Вскоре снизу послышалось щёлкание. Это по стенам башень ползли человеческие многоножки, злобно стуча множеством зубов. Некоторые из призраков вселились в каменных горгулий, сидящих по всей Латрии, и, хохоча, относили к рынкам людей. Всё королевство заполнилось криками. Сильнейшие из магов были неспособны противостоять противникам. Убьёшь одного — как из ниоткуда появится ещё пять. Всех без разбору — и тех, кто побогаче, и тех, кто победнее — скидывали в камеры и кидали им плошки с едой-водой как собакам. Арбалетная установка в форме самой королевы не принесла никакого толку. Тяжёлые щиты духов давали непробиваемую защиту духам, а те, кто шёл завоёвывать Латрию налегке, просто уворачивались от стрел. Тем временем в Белой башне была битва не на жизнь, а на смерть. Красные фантомы плотной стеной окольцевали Дамиана, постепенно наступая на обороняющуюся Мирабеллу. В неё летели волшебные и обычные стрелы, огненные шары, ядовитые кинжалы. Одной парой рук одна создавала заклинания, другой — залечивала свои раны. Но всё без толку. Падающие на колени и исчезавшие призраки тут же заменялись новыми из центра построения, где их вызывал монах. Положение королевы осложнялось ещё и тем, что она никак не могла отойти от шока из-за предательства старика. Мирабелла то и дело отвлекалась от сражения и, получая из-за этого дополнительные увечья, пыталась вразумить Дамиана. Однако он даже не удостаивал её ответом, лишь начинал смеяться. Вот королеву и прижали. Отступать больше было некуда — позади только трон. Она подняла руки ввысь, чтобы сотворить вместе заклинание и чудо, такие сильные, что уничтожили бы всю Белую башню и Дамиана вместе с ней и его прихвостнями. Только на кончиках её пальцев начали плясать искорки, как во все её четыре ладони вонзилось по стреле, прижимая их к спинке трона. Мирабелла попыталась их вытащить, как к ней внезапно из окружения вышел старик. Она аж остолбенела. — Что ж, посмотрим, действительно ли у тебя такое большое сердце, как все говорят, — он вытащил из-за пазухи кинжал и резким движением рассёк грудь Мирабеллы до рёбер. Руками он сломал их и добрался до отчаянно колотящегося сердца, вырвав его. Королева испустила дух. — Фи. Обычное сердце. А разговоров-то было… — он обернул его в носовой платок и положил вместе с кинжалом обратно за пазуху. Он приказал призракам собрать все стулья, стоявшие в тронном зале, и закинуть как можно выше, к трону. Сам же Дамиан стал наворачивать круги по залу, попутно портя полотна с изображёнными на них представителями королевского рода. В тронный зал бесшумно зашло двое призраков. Они поклонились монаху. — О, повелитель, спасибо за веселье. Мы заперли всех, кого только смогли отыскать, в клетках. — Я рад. Но пока не уходите. У меня для вас будет ещё работа. Отнесите это… в мою лабораторию, — он махнул рукой в сторону трупа Мирабеллы и начал описывать дорогу до указанного места. В лаборатории Дамиан продолжил творить ужасные вещи. Первой его целью было создать зелье, способное превратить магов в пожирателей разума. Это существа, напоминающие осьминогов из-за обилия щупалец. Они способны забирать у человека все, что делает его человеком — мысли, фантазии, чувства. Старик ощущал, как саван высасывал из него разум, оставляя взамен лишь безумие. И он хотел восполнить ускользающий разум, забирая таковой у других. Когда зелье было готово, он приказал духам насильно влить его каждому магу, а после их превращения расставить пожирателей у камер с единственным исключением в виде камеры с Ирелинн. Следующим шагом Дамиан приступил к «оживлению» Мирабеллы. Зачем ему это было нужно? Невозможно бесконечно черпать разум у латрийцев. Его нужно было где-то восполнять. И с этой целью отлично подходила почившая королева, ведь жители очень любили её и были готовы слушать её речи часами. Из редчайших трав он приготовил снадобье и пустил его по жилам Мирабеллы. По ходу вен пошли чёрные полосы; они, словно корни проклятого дерева, потянулись к лицу женщины, и она резко распахнула глаза. К сожалению, от былого величия королевы практически ничего не осталось. Она стала безвольной куклой, слепо исполняющей приказы Дамиана. Далее, она утратила возможность творить чудеса и теперь могла творить только волшебство. Как известно, способность к чудесам исходит из сердца, а сердца Мирабелла лишена. Но зато она теперь могла создавать своих двойников. Старик сделал это с той целью, чтобы сильно не напрягать «оригинал» работой. Кто знает, что может с ней случиться, учитывая, что это первый раз, когда он пытается воскресить человека и оставить нетронутыми его черты характера. Теперь каждый день из Белой башни в церковь спускалась Мирабелла и читала сказки приводимым сюда ополоумевшим заключённым. Они не всегда понимали, что творят, и однажды один из них попытался убить Мирабеллу. Тогда Дамиан придумал способ защитить её "жизнь". На верхнем этаже церкви он поселил бывшего дворянина с сохраненным рассудком и наказал ему магией передавать часть своей жизненной силы королеве. Таким образом, даже если ей навредят, она не умрёт. Третьим шагом стало использование сердца Мирабеллы в полезных целях. С помощью магии он расширил его камеры до небывалых размеров и поселил в них человеческих многоножек, чтобы они там питались и росли. Используя красных фантомов, он сшил из трупов латрийцев гигантские сосуды, пришил их к сердцу и опустил их в бывшее болото, которое из-за экспериментов Дамиана теперь полностью состояло из крови. Сердце стучало так громко, что было слышно аж в Тюрьме Надежды — такое название дали заключённые месту своего заточения. Четвёртой и последней целью стало создание венца демонотворения — Людоедов. Старый монах отобрал среди заключённых одну влюблённую парочку, и спустя десятки бесчеловечных операций эти двое превратились в покрытых шерстью демонов с хвостами в виде змеи и с искажёнными вечным страданием лицами. Дамиан поселил их на мосту у Белой башни, дабы они охраняли его покой. Крики стихли в Латрии только сейчас. Воцарилась мёртвая тишина. Она нарушалась иногда хныканием заключённых. Но здравое сознание Ирелинн не могло этого вытерпеть. И она заполнила тишину пением, как когда-то она пела в церкви. В песню она вложила всю боль, которую испытала её родина, и свою собственную трагедию — трагедию человека, любившего, как оказалось, чудовище. Но Старому Монаху недолго осталось сидеть на троне.О том, как всё начиналось
12 февраля 2022 г. в 17:45
Давным-давно, в те времена, когда искусство душ было особенно презираемо, на болота, где едва ли светит солнце, пришёл дворянский род Йормедааров. Гонимые всеми, эти могучие волшебники решили доказать всему миру, что они способны даже на практически бессолнечной трясине построить государство. И они сделали это. Пока другие страны строились сотни лет, Латрия — так было названо государство — отстроилась за десять. Множество башен, крепко держащихся в земле, возвышались над болотами и тянулись к едва проглядывающему через тучи светилу в небесах, подальше от зловония и грязи. Вскоре народ из других мест сам потянулся в Латрию заселять исполинские башни, а Йормедаары были только рады — не все ведь дела делаются магией, здесь есть работа и для простого люда. Пускай мир видит, что чародеи не так уж страшны и опасны.
Самой сильным волшебником на момент основания Латрии была Аделаида Йормедаар. Ей дали титул королевы, и с тех пор повелось, что трон Латрии должна занимать только женщина. Дворянский род был очень обеспокоен сохранением своего магического потенциала, а потому вопрос о рождении наследника решался очень просто — путём кровосмешения. Ох, сколько уродов, больных и немощных рождалось от родственных браков. Но даже в таких Йормедаарах ключом била магия, и все их физические недостатки меркли на фоне силы душ.
Однажды, уже после первого пробуждения Старейшего, на престол вошла Мирабелла Йормедаар. Так же как и её предки, она родилась от кровосмешения, но с таким уродством, которого раньше в роду не встречалось. У девушки было две пары рук, и ни одной из пар она не могла пользоваться в полной мере. Слабые пальцы не могли удержать даже ложку. За спиной над ней смеялось даже дворянство. Мирабелла утёрла всем им нос, научившись самостоятельно в обеих парах рук создавать волшебство. И окончательно самоутвердилась как чародейка, когда в одной паре смогла сотворить волшебство, а в другой — чудеса. Такое было немыслимо для Латрии. Чудесами Йормедаары предпочитали не заниматься, так как они исходили от Бога, а Бог в их понимании — выдумка, возникшая в результате того, что мозг не занят полезным мышлением. Хотя ко всем конфессиям в стране они относились терпимо — здесь проживало достаточно иностранцев, и устраивать религиозные бунты было не в интересах правящей верхушки.
Предыдущие королевы правили достаточно жёстко, и латрийцы побаивались их. Мирабелла же стала королевой людских сердец. Выстроенные рядом с церковью тюрьмы она повелела превратить в рынки. Это было верным решением: в Латрии не было централизованного места, где можно было купить абсолютно всё, людям приходилось бегать по башням в поисках торговцев. В церкви, где раньше проводили религиозные обряды, теперь была и школа, где ребятишек помимо чтения и письма учили волшебству. Так была заложена основа Йормедаарской школы волшебства.
Однако далеко не все сердца покорила Мирабелла. В стране хватало приверженцев старых жёстких взглядов, среди которых был монах по имени Дамиан. Ему не пришлось по душе то, что сократили время молитв и проповедей, что на них больше не сгоняли заключённых из тюрьмы неподалёку от церкви. Последних мужчина обожал завуалированно оскорблять и унижать.
Вопреки наличию церковного сана, у Дамиана была красавица-жена по имени Ирелинн. Она происходила из местного дворянского рода, и как все его представители, обладала способностью к волшебству. Проявилось оно в весьма необычной форме: девушка могла необычайно чарующе и громко петь. Этим иногда пользовался её муж, прося спеть какую-нибудь молитву. На пение обычно собиралась чуть ли не вся Латрия, и это очень льстило Дамиану.
Монах был на несколько десятков лет старше Мирабеллы, и потому более ясно запомнил первое нашествие демонов на мир, затронувшее в том числе и Латрию. Его шокировало, но вместе с тем удивило… многообразие форм жизни напавших существ. Некоторые из них словно были слеплены из сразу нескольких видов животных. Дамиану это подкинуло идею, ставшую в его сознании сверхценной: создать новую форму жизни. Прославить Латвию ещё сильнее, а если честно — то прославиться самому. Как будет шокирован мир, если он сумеет пришить крылья человеку и отправить его исследовать небесные вышины! И это только начало! Дальше — больше, пришить плотную шкуру зверя, голову гадюки, чтобы человек мог противостоять любым невзгодам! И это только малая толика идей! Но увы, у него напрочь отсутствовал талант к чародейству, и без чьей-то помощи ему было не обойтись. Благо, королева периодически проводила встречи с населением в церкви, и Дамиан мог заручиться непосредственно её поддержкой. Смиренно выждав свою очередь, он явил Мирабелле свою задумку. Обычно улыбающаяся женщина не смогла не скривиться на секунду в отвращении, хотя быстро вернула выражение лица на лёгкую улыбку.
— Дамиан… Я очень ценю твоё стремление усилить величие Латрии, но я не могу поспособствовать претворению твоей идеи в жизнь. Это противоестественно, поскольку в таких существ нужно будет вдыхать жизнь, отобрав её у кого-то. Это жестоко, потому что они будут страдать от своей природы. Потому оставь эту идею, и если действительно хочешь чем-то помочь нашему государству, задумайся о более благородных вещах.
— Да, госпожа, — смиренно поклонился ей Дамиан и отправился к себе домой. Отказ только распалил его желание.
Времени свободного было навалом. Пока детишки в церкви пытались сотворить в своих руках стрелу из огня, а жена гуляла по гостям и хвасталась драгоценностями, он мог делать что угодно. Монах заранее отлавливал крыс, залётных птиц, змей и по-всякому их сшивал между собой. Получались довольно занятные экземпляры, но мёртвые. Он натирал изувеченные трупы целебными мазями, ставил рядом с ними магические артефакты — всё без толку.
В один момент миру сообщили о втором пробуждении Старейшего. Вся Латрия тут же встала на уши и начала готовиться к войне, потому что нашествие демонов в этот просвещённый край было неизбежно. Все волшебники, вне зависимости от пола и возраста, и мужчины трудоспособного возраста, лишённые таланта к магии, призывались на службу. Это коснулось и Дамиана, к его неудовольствию. Ведь он значительно продвинулся на своём поприще. Швы он делал не хуже хирургов, и сшитые между собой звери даже были жизнеспособны какое-то время.
— Нет, — бормотал он, ходя по кругу, — я не могу пойти воевать. А если убьют? Мои наработки тогда просто пустят на растопку камина. Надо поговорить с кем-нибудь… Обращусь к Мирабелле. Взову к её чувству справедливости.
Он прервал Мирабеллу прямо посреди важного дела: установки гигантской конструкции с десятками арбалетов посреди дороги к церкви.
— Королева! Мне нужно срочно обратиться к вам за просьбой! — бежал он, притворно запыхиваясь.
— Ну чего тебе ещё, Дамиан? — вздохнула она, не сумев скрыть раздражения.
— По какому праву вы собираетесь защищать церковь без моего участия? — несколько нагло начал Дамиан. Он знал, что Мирабелла уважает целеустремлённых людей. — Я, монах, обязан в этом участвовать! Это моя вотчина, я здесь провёл не один час своей жизни. Я должен оставаться в её стенах и молиться, молиться на благо Латрии, привлекая в это дело женщин и детей — так хоть с них какая-то польза будет!
— Я ценю твой огонь в сердце. И мне это нравится гораздо больше, чем те твои идеи про некромантию. Да будет так. Но прежде чем ты приступишь к молитве с перерывами только на обед и сон, я дам тебе задание. Используя обелиск, тебе необходимо будет отправиться к королю Болетарии — Алланту — и получить у него знания о демонах: об их видах, способностях, слабостях. Почём нам знать, вдруг они отличаются от демонов с первого нашествия? Я бы отправилась сама, но… Нужно во всём принять участие, за всеми наблюдать, на мне такая ответственность…
— А я, по-вашему, не обременен обязанностями, верно? Ну, ладно, — и снова это напускное ворчание, но Дамиан был только рад. Узнать из первых уст самого Алланта про демонов… Это было очень соблазнительно. — Раз мне потом дозволят заняться любимым делом, то я особо противиться не буду.
Воспользовавшись обелиском, Дамиан попал в Болетарию. Возле него сновала кучка дреглингов, ставящих защитные сооружения. Они удивились прибытию незнакомца и встали как вкопанные, тупо пялясь на монаха и что-то неразборчиво мямля. Старик оскомину набил в общении с такими личностями — именно они когда-то составляли бОльшую часть контингента посетителей принудительных молитв и служений.
— Вы. Сообщите королю Алланту, что к нему прибыли из Латрии. И побыстрее.
Жалкие подобия людей утвердительно зарычали и поплелись в сторону трона Алланта, не особо спеша. Угрожать им поторопиться было бессмысленно — они бы все равно не поняли оскорблений. В ожидании ответа Дамиан стал наворачивать круги вокруг обелиска. Странное чувство закралось у него в душе: Болетария будто и не собиралась обороняться от демонов. Всё эти укрепления выглядели дешёво и просто, словно декорации в театре. Патруль из жалких пяти солдат охранял подступь к обелиску. Это не сравнить с мощью Латрии. Спустя полчаса к монаху вернулась та же кучка дреглингов. Они замахали руками в сторону башни Болетарии, как бы приглашая идти за собой. Дамиан не особо был доволен таким. Он ожидал, что к нему отправят кого-нибудь «поприличнее». Вот уже виднелась башня. Дреглинги еле плелись, и старику это надоело, он растолкал их и сам пошёл к подножию башни. Неподалёку он услышал одобрительный гогот. На соседней дороге стояло двое невероятно толстых чинуш и надрывало жирные животы от смеха.
— Так их, эту чернь! Пускай им достанется не только от нас, но и от латрийской знати!
Монаху было приятно, что его признали за знать, но это только сильнее его насторожило. Аллант прослыл добрым и мудрым королём, эдакой мужской версией Мирабеллы, и слышать такие слова от его подчинённых было по меньшей мере странно. На вершину башни, где восседал король, вёл лифт, который запустил полуголый дреглинг, как только в него ступил Дамиан. Только лифт поднялся, только поднялась его решетка, как на старика как гром среди ясного неба обрушился голос:
— Я почувствовал тебя, как только ты попал в Болетарию. Ты ведь тоже ищешь могущество Старейшего? Проходи, не стесняйся, — ровно проговорил Аллант, даже не вставая с трона.
— Э… Ваше высочество, — потерялся Дамиан. Если Мирабелле он мог нахамить, и она ничего бы ему не сделала, то тут его спесь поубавилась. — Я пришёл по приказу королевы Латрии, Мирабеллы Йормедаар, чтобы расспросить вас о демонах…
— Довольно этого, — Аллант встал, взмахнув тканью мундира. — Я знаю об официальной цели визита. И я тебе все расскажу, но сначала поговорим о другом. Меня заинтриговало кое-что другое. Тьма в твоей душе, — на каждое слово Аллант делал шаг, приближаясь к вставшему как вкопанный Дамиану. — Ты ищешь власти не самым чистым и светлым способом. Я могу тебе это дать. Чего ты хочешь добиться? — теперь Аллант стоял перед самым носом монаха, возвышаясь над ним.
— Я… — Дамиан был шокирован такой заинтересованностью в его персоне, что ни секунды не смущаясь, выпалил все свои мечты. — Я видел первое нашествие Старейшего на мир и демонов, которые в этом участвовали. Я хочу создать таких же демонов. Даже лучше. Уникальнее. Совершеннее.
— Я тебя услышал. Старейший, а услышал ли ты? Новый демон прибыл. Новый слуга. — закричал в пустоту король. Из обелиска у трона раздался какой-то сдавленный крик, и на пол словно из ниоткуда упал огромный жёлтый саван.
— Демон всех демонов услышал тебя. И подарил тебе это. Наклонись и надень на себя, — приказал Аллант.
— Ч-что это? — дрожащими руками монах завернул себя в саван.
— В этой вещи — сила Старейшего. Я не знаю, какая. Это тебе предстоит узнать. Сообщишь мне потом, как захватишь Латрию.
— Ч-что? — ещё раз заикнулся Дамиан.
— Я же чувствую, как ты весь кривишься при мысли о Мирабелле. Она слишком добрая. Нерешительная. Ты хочешь навести свои порядки в стране. Восстановить старый уклад.
— Да…
— Хорошо. А теперь я поведаю тебе о всех сортах демонов. Чтобы тебе было что передать Мирабелле. И чтобы было на основании чего творить новых демонов. По поводу жёлтого савана скажешь, что это… Символ единства Латрии и Болетарии перед лицом… «опасности».
— Позвольте задать вопрос, король, прежде чем вы мне все расскажете, — наконец осмелился спросить Дамиан. — Куда подевался тот старый король Аллант, который желал Болетарии только самого лучшего? Почему новый король обеими руками за Старейшего? Не то чтобы я считаю это плохим, просто…
— Я и сейчас стою горой за Болетарию, — частица истинного короля промелькнула в своей лживой копии. — Я не вижу смысла бороться с Ним. Он всё равно возвращается. Не лучше ли заключить с ним мир и подвергнуть весь мир погибели, но спасти Болетарию, мою родину?..
— Вы настоящий патриот. Вы гордость Болетарии.
— Довольно комплиментов. Теперь поведаю тебе о демонах…