Назад в прошлое.

— Можно с тобой поговорить? Девушка, не дожидаясь приглашения, задернула занавесь шелкового пышного балдахина цвета пожухлых лепестков темно-розового шиповника и плюхнулась на постель однокурсницы. Как ни странно, а сподвиг ее на этот непростой разговор Джеймс с его неиссякаемым запалом решимости и безграничной верой в своих друзей. "Всему нужно найти логическое объяснение". Лили надеялась, что Гермиона приведет убойные аргументы, способные вмиг уничтожить ее многочисленные сомнения. — Да. Тяжелые тени, залегшие под выразительными глазами, растрепанные волосы и посеревшая кожа буквально кричали о том, как сильно измотана Грейнджер. Осталось понять, чем именно. В этом году не сказать, что бы она сильно налегала на учебу. Последнее эссе по Зельеварению девушка писала на коленках на перерыве непосредственно перед парой. — Как Северус? — Хорошо. Через пару дней и следов не останется. — Это замечательно, — старательно улыбнулась Эванс и нервным жестом закинула темно-рыжую прядь волос за плечо. — Он сказал мне одну довольно прелюбопытнейшую вещь. Грейнджер сглотнула ком в горле. — Что ты... Якобы... Не против его тесного общения со сворой этих чистокровных подонков. — Ты же тоже общаешься с чистокровными... Язык не поворачивался даже в шутку окрестить мародеров подонками. Тем более теперь, когда они перестали по поводу и без провоцировать Северуса, и заключили негласное перемирие. Наверное, этому поспособствовали ее отношения со слизеринцем. Поттер перестал видеть в нем угрозу для них с Лили и прекратил открытую войну. А сам Снейп никогда не шел на конфликты первым. — Ты поняла, о ком я говорю, — упрекнула Лили. — Среди них тоже встречаются нормальные ребята, — пожала плечами Гермиона. — Пусть их и не так много. — И что это значит? — Что не все они подонки. Глупо видеть в каждом слизеринце — истинное зло. — Так это правда? — Частично. Я не против того, что Северус общается со своими соседями по общежитию, но я была бы счастлива, если бы это общение ограничивалось только стенами Хогвартса. Рыжеволосая девушка с горечью хмыкнула. — Я считала тебя умнее. — И как это понимать? — Гермиона поправила подушки под спиной и умостилась удобнее. — Скажи, Северус тебе хоть немного нравится? Ты видишь себя рядом с ним? — Разумеется, — разговор последние силы вытягивал. — Тогда почему тебе так безразлична его жизнь? — Поверь, она мне далеко не безразлична, — печально улыбнулась Грейнджер. — Именно поэтому ты подталкиваешь его в объятия смерти? Или что еще хуже — в одиночную камеру в Азкабане? К дементорам. Ведь именно так и кончают свой век все сторонники Сама-Знаешь-Кого. — И не только они. — Да что с тобой не так? — несдержанно воскликнула Лили. С каждым днем в Гермионе оставалось все меньше от той девочки, с которой они познакомились много лет назад. И прежде не особо общительная, она стала совсем замкнутой, постоянно витала в своих мыслях и прятала книги, которые читала, едва уединение было нарушено. Как Северус может этого не замечать? Он слеп, глух или... влюблен? В любом случае Лили не могла понять, что может спровоцировать такие разительные перемены в характере. А вот причину, по которой Грейнджер от нее в определенный момент отдалилась, разгадать было несложно. Снейп. Эванс правда не представляла, как Гермиона умудрилась запасть на него — и запасть так сильно, чтобы в упор не замечать ни его дурного языка, ни оставляющего желать лучшего характера. Если бы они с Северусом не подружились несколько лет назад, то сейчас едва ли могли бы терпеть общество друг друга, потому что Лили с трудом мирилась с его переменчивым нравом и непонятными заскоками. Бог мой, как вообще можно влюбиться в человека, с которым ты близко дружишь с самого детства? Который знает все твои постыдные секреты? Это извращением каким-то отдает. Разве он не должен за все прошедшие годы стать для нее только близким человеком? Тем, с кем напрочь отсутствует сексуальное притяжение? Но по непонятной причине Гермиона решила, что и сама Лили имеет какие-то виды на него. Что она или он вдруг воспылают страстью. Это же смешно. Снейп рычит на нее большую часть каждого разговора, в штыки воспринимает здоровую критику, не понимает очевидных вещей, и в целом ведет себя отвратительно — в общем, такая себе почва для зарождения влюбленности. Мириться с подобным может одна только... Взгляд непроизвольно загулял по Гермионе, словно ответы это поможет отыскать на все вопросы. На один из них — так точно. Приглушенный свет ночника явил изумрудным глазам багровый засос аккурат под ключицей. Шатенка густо покраснела натягивая ночную рубашку выше. Закрытая школьная форма не оставляла шансов для подобных маневров, а значит Лили совсем не ошиблась в своих выводах. Теперь настала ее очередь покрыться слабым румянцем. *** Грейнджер плотнее прижалась лицом к его груди, к мягкой рубашке, стиснула в пальцах складки ткани и глубоко вздохнула его запах. Терпкий травянистый аромат действовал на нее лучше всякого успокоительного. Придавал хоть какой-то смысл существованию. Не давал навзничь рухнуть в депрессию и захлебнуться жалостью к себе. — Ты чего? А еще это делал его голос, чудесный голос, который с каждым днем все сильнее эволюционировал в тембр профессора Снейпа. Иногда, когда он разговаривал с ней, кожа непроизвольно покрывалась мурашками от понимания, с кем она. Особенно, в такие моменты, как этот: когда их тела прижаты друг к другу донельзя тесно, а его губы касаются дикой гривы волос. Кажется, сейчас он совсем не возражает против того, что ее волосы повсюду. Совершенно некстати вспомнилось о том, с какой брезгливостью на лице зельевар смотрел на студентку-гриффиндорку всякий раз, когда той не хватало осмотрительности заплести свои волосы в толстую косу или затянуть их в хвост перед тем, как спуститься в подземелье и посетить святая святых — кабинет Зельеварения. Абсурд какой-то. — Ничего, просто это была очень тяжелая неделя. Она и правда была такой. К душевным терзаниям теперь прибавился и дискомфорт от липкого внимания Лили. Однокурсница/соседка по спальне/ подруга (только скорее одного Северуса) — ее и прежде было слишком много в жизни Гермионы. Ее, Джеймса, Сириуса, Ремуса — да даже Хвоста! Теперь же все это и вовсе сделалось невыносимым. Видеть их каждый день, заталкивать эмоции, психику грозившие разрушить, поглубже в себя, стараться отделить их нынешних от их будущих, забыть, что это одни и те же люди — это уже было нелегко. Больше, чем может вынести один человек. Но Гермионе почти удавалось с этим справляться, пока не наступил новый этап испытаний под гордым именем Лили, мать его, Эванс! О, она была такой же усердной, как и Гарри в отношении Драко, вот только Грейнджер не совсем понимала, в чем именно провинилась, как ей удалось в порошок стереть лимит доверия. Она же не сделала ничего плохого, они даже ни разу не ссорились с Лили всерьез! Но теперь рыжеволосая девушка не сводила с нее напряженного взгляда всякий раз, как они оказывались рядом. Гермиона не могла избавиться от чувства, что каждое ее слово, каждое движение, каждый поступок рассматривают под микроскопом и выносят неутешительный вердикт. А то, что он именно неутешительный — не поддавалось сомнению, ведь Эванс не останавливалась в своем стремлении достучаться до одной ей веданной истины. Гермиона все сильнее убеждалась в силе своего желания вернуться домой. Она хотела проснуться в своем настоящем доме. Рядом со своими друзьями, пережившими этот ад и разучившимися улыбаться. Все лучше этого тягостного времени, когда каждый новый день приближает этих полных жизни студентов к их неминуемой мучительной смерти. Предстоящие боль и потери приходится переживать ежеминутно — и теперь они принимаются к сердцу намного ближе, чем первоначально. — Ты не мог бы занять мне денег? — на одном дыхании выпалила она давно рвущийся на свободу вопрос. — Сколько? — А сколько ты можешь? — А сколько тебе нужно? — Снейп немного двинул плечами назад и приподнял за подбородок лицо девушки. Грейнджер сглотнула. — Много. — Гермиона, назови конкретную цифру, — тон не терпел возражений. — Забудь. Зря она начала этот разговор. Очень зря. Давно пора перестать поддаваться собственной безрассудности, ни к чему хорошему это не приведет. У Северуса нет такой суммы, а если и была бы, принять ее Гермиона не посмела бы. Ему, черт возьми, нужно еще на что-то жить в этом времени, он не может так глупо — в пустоту — сливать сотни галлеонов. Да и что означает термин "занять"? Вернее будет сказать — подарить. Потому что возвращать-то их будет некому. — Гермиона? — Мне правда ничего не нужно, — она прижалась быстрым поцелуем к его щеке. — Зачем тебе деньги? — ей ли не знать о его настойчивости? — Я хотела кое-что купить, но как только озвучила эту просьбу вслух, сразу поняла, что покупка нецелесообразна. Для него — так точно, а она... На рождественских каникулах у нее будет достаточно времени для того, чтобы продать все накопленные за семь лет книги и другое незначительное имущество, такое, чтобы у родителей преждевременные вопросы не возникли. Девятьсот галлеонов конечно не наберется, но треть суммы — это уже что-то. А потом... Она могла бы найти себе какую-нибудь работу. После завершения Хогвартса. Если, разумеется, Дамблдор не отыщет способ вернуть ее домой раньше. — Что ты хотела купить? — Хронофаг, — зачем обманывать его даже в мелочах? — Что? — Северус глухо хмыкнул. Гермиона покривила губы в ответ, недоуменно уставившись на него. — Ты же не думаешь, что кто-то будет продавать настоящий хронофаг? В лучшем случае — он поломанный. Все маховики времени принадлежат министерству. Да, безусловно есть и незарегистрированные артефакты, но никто не продает их в открытую. Не выставляет на витрину прилавка. Почему слова Снейпа звучат так уничижительно правдиво? С чего она только решила, что этому предмету под силу вернуть ее обратно? — И сколько за него просят, изволь полюбопытствовать? — Девятьсот пятьдесят галлеонов, — прошептала Гермиона потерянным голосом. Северус не поверил своим ушам: — И ты думала, что я располагаю подобной... — Разумеется, нет, — фыркнула Грейнджер, заправляя каштановую прядь волос за ухо. — Я рассчитывала только на часть суммы. В конце концов, у меня тоже есть деньги. В любом случае сейчас это неважно. Проводишь меня? — Конечно, только дай мне восемь минут. Снейп вернулся к рабочему столу, закончив тем самым короткий перерыв. *** — Северус! Рычание в совокупности с этим именем принудили Лили отступить в непроглядную мглу ниши. Она, как староста школы, должна выйти и отнять баллы у студентов, шляющихся по коридорам после комендантского часа (уже как минимум два часа ночи!), пусть это и приведет к короткой размолвке с другом. Она должна!.. Но с другой стороны, когда у нее появится еще одна возможность постараться узнать, что с Грейнджер не так?! — Нет, но хронофаг, — усмехнулся высокий брюнет, — за девятьсот пятьдесят галлеонов... Ты же не могла всерьез в это поверить? Он замедлил шаг, поправляя лямку школьной сумки, и пропустил девушку в форме вперед. На весомые полшага. Эванс прищурилась, когда темный взгляд оценивающе скользнул по длинным ногам и бедрам ничего не подозревающей Грейнджер. Иногда Лили забывала, что Северус — такой же импульсивный мальчишка, как и Джеймс, что интересы у них в этом возрасте зачастую крутятся вокруг одного и того же. И он полностью оправдал эти ее новые ожидания, когда резким выпадом подгреб девушку к себе, упираясь пахом в ее ягодицы. Ладони легли на живот. Староста недовольно поджала губы: теперь дело принимало совершенно другой оборот — тот, свидетелем которого она однозначно не собиралась становиться. Почему нельзя сначала спокойно продолжить разговор, прояснить ситуацию хоть немного, и только потом... И не посередине коридора то, в самом-то деле! Должна же оставаться хоть какая-то совесть и рамки приличия! Почему-то Грейнджер в последнее время разрушала все представления о ней, сложенные за годы знакомства. И точно не в лучшую сторону. Но сейчас ей хотя бы хватило совести скинуть со своего тела руки парня (слишком грубо и бескомпромиссно на взгляд Лили), развернуться к нему и сверкнуть глазами. — Ты же не серьезно. — А почему нет? — Потому что ты высмеиваешь меня, — разочарованно фыркнула Гермиона. — Постоянно иронизируешь над моими интересами. Я вообще ничем не могу с тобой поделиться. Складывается такое впечатление, что ты заведомо ставишь себя выше меня. — Гермиона, же знаешь, что это не так, — возразил Снейп, вновь приблизившись к ней. — Просто в последнее время твои интересы стали довольно... специфическими. Взять тот же хронофаг... Я просто стараюсь объяснить, в чем именно ты заблуждаешься. Так случается, когда загораешься какой-то идеей фикс и перестаешь замечать очевидное. Но ведь это не означает, что я хочу тебя обидеть. Она до сих пор не ушла, что явно вселило в него надежду быть услышанным и понятым правильно. Северус без особых физических усилий подсадил шатенку на высокий подоконник и устроился меж ее разведенных ног. Сомнения не покинули Грейнджер окончательно: она казалась такой потерянной, когда принимала его объятия и дарила свои в ответ. Лили не сомневалась в том, что сейчас его рука вновь вернется к девичьему бедру, мягко выглянувшему из-под школьной юбки, тем более та и правда дернулась вниз, но в последний момент, словно передумав, вернулась к талии. — Подумай сама: никто не станет продавать подобный артефакт в открытую да еще и за такие смешные деньги, — смешные именно для этого предмета. — В любом случае он будет нерабочим. — Конкретно этот хронофаг — экспериментальный образец, — принялась объяснять поникшим голосом Грейнджер, но вдруг запнулась в самом начале, словно обдумывая свои дальнейшие слова. В последнее время это случалось с ней часто. — И я не ожидала, что он будет в идеальном состоянии. Просто я читала о подобных артефактах, и мне интересен их принцип работы. В любом случае он хранит остаточные чары, именно их изучение и было моей целью. — С каких пор ты так заинтересовалась чарами? — Они всегда были мне интересны, — не поколебавшись, ответила Гермиона. — Я думал, тебе больше по душе нумерология, именно с ней ты же и намеревалась связать свое образование, насколько я помню. — Да, и ничего не изменилось, но это же не означает, что другие направления магии не представляют для меня интереса. Ты же тоже сутками не торчишь в лаборатории в окружении зелий, а экспериментируешь с заклинаниями, с боевой магией... — Я тебя услышал, — он наклонился, чтобы захватить ее губы в невинный поцелуй. — Мир? Без раздумий и сомнений она кивнула ему в ответ. В мгновение ока левая ладонь Снейпа опустилась туда, куда и рвалась все это время, и скрылась под юбкой. Правая — сжала грудь, заставив тем самым щеки сразу двух девушек вспыхнуть. Правда Лили сомневалась в том, что этот оттенок лица Гермионы вызван не другими его прикосновениями, скрытыми, слава Мерлину, от ее взора. Это точно не относилось к тем вещам, которые Эванс хотела бы знать о своих друзьях. — Северус... Казалось, что голос велит ему прекратить все это безумство, но ноги плотно обхватившие его торс, противоречили слуховому восприятию. Пальцы неожиданно ловко справились с верхними пуговицами блузки и оттянули чашечки бюстгальтера вниз, открывая доступ ищущим губам. Тихий грудной стон, пальцы Гермионы перебирающие рассыпанные по плечам черные волосы, то, с какой нежностью и уверенностью Северус покрывал поцелуями каждый дюйм ее шеи, ключиц, груди, то как она откинула голову на стекло, безропотно открываясь слизеринцу и даже на секунду не задумываясь о сохранении равновесия, отозвались в теле Лили и физическим томлением, и какой-то... завистью? С Джеймсом им пока так и не удалось достигнуть подобного уровня приятия, Лили до сих пор порой иногда делалось неловко рядом с ним и, что самое худшее, испытывался легкий физический дискомфорт от проникновения, мешающий расслабиться и отдаться процессу. Она знала, что время и опыт решат этот вопрос (в конце концов они делали это только шесть раз), но все равно было немного обидно, что кто-то (а тем более Гермиона с Северусом — о, мать твою, они же оба такие скованные и педантичные) уже переступил этот неприятный рубеж. Наверное, она отвратительная подруга раз думает так о них. И подслушивает их разговоры (пусть и делает это только во благо). И подсматривает, как они... Язык и губы Гермионы выплясывали на его шее, за ухом, выводили путанные узоры на коже. Снейп часто дышал, поглаживая ее взлохмаченные волосы. Невнятный то ли рык, то ли стон сорвался с его поджатых губ, когда ее руки расстегнули ширинку брюк и коснулись эрегированного органа. Именно этот звук привел Лили в чувство, она поняла за чем именно наблюдает последние несколько минут и тут же почувствовала, с каким отчаянием циркулирует кровь в ее теле, приливая куда-то совсем не туда. Она щеки пылающие растерла и отвернулась, волшебной палочкой взмахнула, чтобы погрузить себя в вакуум и перестать слышать шлепки их разгоряченных тел. Как теперь это развидеть Эванс не представляла — это же Северус, ее Северус, как после такого смотреть ему в глаза и продолжать с ним спокойно общаться? Зачем ей было нужно познание о том, какой у него член? Черт! Сегодня точно не ее день. Ладно еще Гермиона... Они жили в одной комнате, и худо-бедно, а она давно знала о том, как выглядит эта девушка как минимум в нижнем белье, но Снейп... Ох... Хронофаг-хронофаг-хронофаг... Сейчас бы он ей точно пригодился! *** Приглашение в кабинет директора не сулило ничего хорошего. Гермиона вообще старалась лишний раз не попадаться ему на глаза, даже за приемами пищи в Большом зале она упорно смотрела перед собой, но никогда на возвышающийся стол преподавателей. А теперь эта просьба явиться, да еще и переданная через слизеринца. В общем ей потребовалась вся сила духа, чтобы появиться в директорской башне замка. Жужжащие серебряные приборы на вращающихся столиках только подливали масла в огонь. — Мисс Грейнджер, что по-вашему вы делаете? — О чем вы? — он не заставит ее бояться. Она взрослая ведьма, которая оказалась здесь совершенно случайно и уж точно ни в чем не провинилась. — Я велел вам оставаться в стороне и не привлекать к себе внимание, — почему-то сейчас Дамблдор казался намного старше своих лет. — Я так и делаю, — возмутилась Гермиона. — Разве? Вы проводите время не в той компании, мисс Грейнджер. Вы считаете возможным общаться со студентами факультета Слизерин. Она бы не назвала это "общением". Если Гермиона иногда и оказывалась рядом с ними, то только из-за Северуса. Они практически и не разговаривали. Да, вчера она дала свою прошлогоднюю курсовую по астрономии младшему Блэку, но только потому что ему досталась та же тема, что и ей ранее, а он был не силен в этой дисциплине. И Грейнджер узнала об этом совершенно случайно: в их библиотечной секции не было свободных столов, вот Регулус и подсел к ним с Северусом. Между прочим, с ним была и Лили (правда она не особо обрадовалась еще одному слизеринцу за их столиком, но все-таки). Что в этом такого? Она шесть лет делала домашнюю работу за Гарри и Рона и не слышала ни одного упрека! Ни одного упрека от кого-либо кроме Северуса... — Вам же известно, кем он станет. — Человеком, который ценой своей жизни попытается уничтожить крестраж Волдеморта, и который не позволит домашнему эльфу умереть за свою ошибку. Голубые глаза Дамблдора льдом вдруг стали. — Не следует романтизировать образ этого человека. До этого дня он совершит столько зла, что легкая смерть покажется незаслуженным им даром. — Но пока... — Мисс Грейнджер, вас действительно настолько тревожит именно его судьба? — Нет, — Гермиона, конечно, испытывала к нему какую-то странную привязанность, точно такую же, как когда-то к Невиллу (хоть и нельзя найти более несхожих между собой людей), но... но тревожил ее совершенно другой человек. И настолько тревожил, что сердце болью сжималось при виде него. — То есть, да... Меня тревожит и его судьба, и судьба Лили, Джеймса, Рем... — Но, если бы вы могли помочь только одному человеку, то это был бы... — Северус, — прервала она директора и тут же стушевалась, рассматривая свои ладони: будто мог быть какой-то другой вариант. — Тогда почему вы напрасно тратите свое время и тревожите своим странным поведением друзей вместо того, чтобы помочь ему? Гермиона посмотрела ему прямо в глаза — с упреком и обидой. — Потому что вы велели мне... — Не вмешиваться в настоящее, — кивнул головой Дамблдор. — Но я ничего не говорил про будущее. Скажите, в том мире, откуда вы пришли: профессор Снейп жив? Как будто он не знал. Грейнджер понуро кивнула головой: едва ли его состояние можно назвать жизнью. — Как он выжил после укуса Нагайны? — Я... — она задумалась. — Я не знаю. Это и правда было загадкой. По всем законам логики он должен был умереть, яд циркулировал по его жилам вместе с кровью, но вопреки всему здравому Северус оставался жив. — Так выясните. Возможно, в этом и заключается ваше предназначение.