Один в поле не воин

Кое-как пережив ночь в вентиляции, дети пошли дальше. По словам Моно, им действительно следовало двигаться к башне, так как этот город иначе не покинуть. Поэтому, как бы их не пугало высокое здание с красным маяком на крише, а идти туда им пришлось. Мокрое и раздолбленное покрытие улиц (асфальт), неприятно резало кожу на ногах, но обращать внимание на это, уже никто не стал. Снова начался жуткий ливень, и дети стали искать укрытие. В этот раз, дождь был сильнее, и ситуация ухудшилась. Спрятав пакет в карман, Моно стало выглядывать товарищей под стеной ливня. На глаза попался яркий мерцающий дождевик Шестой. Где-то рядом размазанным пятном мотался Седьмой. Только Ронд шел както медленно, поодаль. Подойди ближе, пакетоголовый понял, что мальчику холодно. Сняв пальто, парень накинул его на плечи другу. Ткань была мокрой и тяжелый, но все равно защищала от ветра. Ронд удивленно уставился на мальчика в рубашке. Спустя несколько секунд, Моно понял, что тот пытается втихаря разглядеть его лицо. Мальчик смутился и, развернувшись, пошел дальше, подзывая остальных. Ронд еще какое-то время смотрел ему вслед. Он и правда пытался разглядеть лицо товарища, но из-за ливня не было видно даже самого парня, только размытый силуэт. Но кое-что мальчик всё-таки приметил — на размытом лице парня проступало несколько полос. Можно было легко понять, что это шрамы. И их было много. Ронд насчитал всего три. Но, дождь всё-таки спрятал лицо мальчика. Что или кто нанес эти шрамы, Моно держал в секрете. Как и то, что эти шрамы у него вообще есть. Сколько Ронд его помнил, он ни разу не снимал пакет. Только во время ливней, и, по рассказам Беглеца, когда прыгал в воду. Если нужно было, то он его приподнимал. Но никогда не снимал полностью. Может быть, он просто стесняется шрамов? Так или иначе, Ронд не будет спрашивать об этом. Моно наверняка не понравиться, что тот увидел его лицо. Тем более шрамы. Пускай мальчик и разглядел только неясные полосы на лице, он был уверен, что из себя представляли эти отметины. Раздумия парня прервал сам Моно, который достал из кармана пальто пакет, и одел на голову, оставляя верхнюю одежду Ронду. Они оказались в очередном переулке, но останавливаться там не собирались. Из переулка можна было легко попасть в соседнее здание, что ребята и сделали. Промокшие до нитки ребята устроились на найденных тряпках. Ронд все еще странно косился на Моно, но никто не придал этому значения. Ветер задувал в разбитые окна, и было довольно холодно. — А давайте пойдём на верхние этажи. Там в одной из квартире окна целые, я видел. — предложил Седьмой. — А давайте, деваться ведь некуда. На третьем этаже окна и правда оказались целы. В одной комнате. Однако, там сохранилась и дверь, поэтому, там было гораздо теплее чем внизу. Стоило детям устроиться в углу, на старой кровати, как в дверь постучались. Сначала мягко, как бы понимая, что там никого нет. А потом послышался грохот — как будто что-то тянули по полу. Внезапно, грохот стих — и спустя пару секунд, ручка задергалась. Дети испуганно вжались в угол. Понятно, что это были такие же дети, ведь монстр просто бы выбил дверь. Скоро ручка поддалась, но ребята забарикадировали дверь. Вслед за бесчисленными попытками открыть дверь, последовали тихие голоса. Видимо, за дверями находилось несколько. Судя по звукам, между незнакомцами сейчас проходили переговоры. По окончанию спора, один из них вновь постучал, и вежливо попросил открыть. Голос был детский, и явно мальчишеский. Пакетоголовый, жестами согласовав все с товарищами, слез на пол, и достал из кармана пальто лезвием, о котором забыл. Жестом попросив сохранять тишину, мальчик осторожно убрал одну часть баррикады, чтобы дверь не открылась полностью. Воспользовавшись стоящим рядом ящиком, парень допрыгнул до ручки и открыл дверь, спрятавшись, чтобы его не было видно. Остальные последовали его примеру, нервно зажавшись в углу. Снаружи оказались пятеро — два мальчика и три девочки, лет девяти. Двое из этой группы были знакомы ребятам — Дот, со своей енотовой шапкой и Грейс, с перебинтованным плечем. Остальные трое представляли из себя — мальчик с серыми глазами, в белой рубашке и красной жилетке, и девочки в синих шортах и белой футболке и платье…

***

Здесь мне бы очень хотелось вставить фразу Гермионы Грейнджер: «Если у тебя эмоциональный порок как у чайной ложечки…» но я дальше не помню. Офанаревшие глаза нашей четверки надо было видеть. В душе бушевало очень много чувств. Сейчас перед ними стояли два предателя, и трое знакомых только Моно личностей. Удивленно уставившись на старых и бывших друзей, пакетоголовый даже не могу вздохнуть. В какой-то момент, он хотел было что-то сказать, но горький кому встал в горле, и мальчик смог лишь тихо вздохнуть. Руки задрожали, скользкие от пота пальцы разжались, позволяя лезвию упасть на пол. Слезы градом появились из глаз, стекая по подбородку и капая на пол. Даже не смотря на пакет, можно было понять — он плачет. Искринне и горько. Так, как плачет ребенок. Пятеро знакомых также уставились на парня, не в силах что-либо сказать. Пока трое из них не бросились тому на шею. — Моно! — громко вскрикнул Саймон, обнимая друга. На его серых глазах тоже выступила влага. Девочки и вовсе разрыдались. В комнате повисла тишина — никто не хотел прерывать эту трогательную сцену. У ребят была причина на такое поведение, это понимал каждый. Тем более, что Моно никогда не рассказывал о своем прошлом, как и о том, что у него были друзья. В конце концов, Седьмой прокашлялся, медленно сказав: — Я не хочу нарушать эту идилию, но, может быть… зайдете внутрь? Да, даже вы. — мальчик многозначительно глянул на Дота и Грейс. Стоило ребятам зайти внутрь, а баррикаде снова стать на свое место, как Шестая рывком приблизилась к предателям, и прижала их к стене. — Енот значит, а не крыса?! Решайте кого из вас я убью первым, ублюдки! (Нецензурная лексика!) Виновники торжества переглянулись и одновременно указали друг на друга. Понимая безисходность ситуации, дети испуганно вжались в стену. — Я могу все объяснить! — оправдывалась Грейс. — Ну уж попробуй. — огрызнулась Шестерка. — А, ну… мне нужно было, чтобы мне помог один человек… — Моно? — Да. Но было обстоятельство, из-за которого он не захотел быть помочь. И мы решили… — Кто мы? — Я и Сэнди. Девочка тут же содрогнулась от звонкой пощечины. — Врешь! Сэнди не была с тобой заодно! — Хорошо-хорошо, она не хотела вас обманывать. Но это было единственным способом, да и вы не знаете ради чего все это… — А ты знаешь? Ради кого ты убила Сэнди и чуть не погиб Моно? Ради чего? Ради кого? Грейс задрожала. Кому встал в горле, и девочка не могла сказать ни слова. Никто не знал того, что она пережила, и её не поймут. Однако, неожиданно к девочкам подошел Моно. Он мягко положил руку Шестой на плечо, и улыбнулся. — Так уж и быть, отпусти её. Но пускай в дальнейшем на нас не рассчитывает. Шестая удивленно уставилась на паренька. Что он такое говорит? Отпустить предателя? Но ласковая улыбка, играющая на лице у мальчика, заставила девочку все-таки отпустить Грейс, и позволить той беспечно усесться в углу. Дот же, оставшийся в цепкой хватке Шестой, вспомнил угрозу девочки: — … И если ты, не дай Бог, окажешся таким же, как эта паскуда, я сожру тебя!.. Мелко задрожав, мальчик тоже попытался оправдаться: — Ладно, признаю, я испугался. Испугался и убежал. Но я же не специально! — Да? А ещё ты украл сумку Сэнди и наврал нам! — Но ты же не перегрызешь мне глотку? Страшная, дикая улыбка Шестой, вместе с бурчащим животом поставила этот вопрос под сомнение. Даже Моно испуганно отпрянул от девочки. Дот понял — либо они так шутят, либо, ему кранты.