Зверя Глаза даруют проклятье

*** Огромное серое чудовище замечает краем глаза мелькнувшее неподалёку беленькое пятно. Его мощные лапы взрывают землю, всё тело напрягается, словно ветвь осины, что пытается выдержать вес филина-переростка. Его зрачки медленно расширяются, словно поглощая ядовито-желтую радужку. То пятнышко — это мелкий зайчишка, недавно поранивший лапу в капкане охотника. Такова жизнь. Зверь ноздрями вдыхает запах свежей крови. Передняя лапа мягко скользит по снегу, не производя ни единого шума. Ещё мгновение — и он одним прыжком оказывается рядом с добычей. Клац — зубы зверя смыкаются на шее у бедняги. Хруст — ломается шея. А какой звук издаёт обмякшее в пасти хищника туша? Ни-ка-кой. Ха-ха… Что? Не смешно, да? Ну ладно, вернёмся к нашему кровожадному другу. Клыки вгрызаются в плоть, раздирая некогда живое на отдельные части. Похрустывают хрящи. Покончив со своей едой, хищник побрёл дальше. Его желтые глаза пронизывают тьму уже давно уснувшего леса. Вот только не совсем-то он спит. До чуткого слуха зверя доносятся стрёкот сверчков, шорох мышки, шмыгнувшей в норку, недовольный храп спящего в берлоге медведя. Этой ночью особенно подморозило — сугробы покрылись тонкой коркой льда, что хрустит, если задеть. На снегу виднеются следы разных животных: лисица, рысь, косуля. Другой волк. Точнее, его след. Вон там — вмятины от лап, у той осины — когти, но сильнее всего запах… Отчего-то поблекшими глазами зверь взглянул на луну, сегодня раскрывшуюся в полную силу. Огромная, словно озеро, она вобрала в себя свет звёзд, сияние светлячков, блеск росы на рассвете — и теперь, как полноправная госпожа, воцарилась на небосводе. Её свет не мягкий, он грубый, необузданный — дикий. Режет глаза зверю, заставляя отвести взгляд. И дело не только в неестественном освещении. Эта ночь напоминает тот самый день, когда наш друг лишился имени Волка. *** Дюжина темных теней кругами обходит другую, стоящую посередине. Остановка, головы вверх. Пронзительный вой. Волк, один из дюжины, отделился от круга и побежал вперёд, в темноту леса. Огибает ели, ударяясь о нижние колючие ветви, задевает берёзу, когтями прорезая её нежную кору. Волки ориентируются по запаху, но эта ночь — исключение. Скоро свершится обряд Избавления. Альфа следует за болью в груди, ведущей его на восток, туда, к границе леса. И вот он замечает то, устранением чего занимаются его предки на протяжении столетий. Закутанное в какие-то лохмотья, нечто дергает своими костлявыми лапами, пытаясь освободиться. Получается неплохо, теперь из-под тряпок показалась чёрная, гладкая, но чересчур прямая и длинная шерсть. Поднимается на задние конечности, подобно медведю, готовому к драке. Остатки ткани сползают вниз. Че-ло-век. Дрянное слово. Оно разворачивается, являя взгляду вожака ядовито-жёлтые радужки глаз, словно утопающие в черноте той части глаза, что у людей обычно белая. Волк задумывается на мгновение, затем — даже слишком быстро для животного, приходит осознание, — он видел нечто похожее. Из-за деревьев показывается остальная стая — сильные, жилистые волки, познавшие и холод, и голод здешних лесов. Глаза зелёные, карие, голубые, у некоторых серые, у одного жёлтые. Это не укрывается от внимания вожака. Махнув головой меньшему волку, мол, поди поближе, ещё раз глядит на человека. Вот точно — одинаковые. Словно волчьи ягоды, один вид этих глаз, бросает его в дрожь. Такого доселе не бывало. Чтобы Звероглазый встретился со своим зверем — да ни за что. Они опасны, они противоречат природе. Так вожака выучили его предки. Но главное, чтобы юнец не заметил тревоги. Мотнув головой другим из дюжины, призывая быть готовыми следовать за ним, вожак с неистовой яростью прыгнул на меньшего волка, впуская клыки в плоть. Крики, визги, вой. *** Его передёргивает от воспоминаний, старые шрамы вдруг напомнили о себе — жгучей болью пронзив тело. Зверь ничего не забыл, зверь всё помнит. Желчь вскипает внутри, подогревая кровь, несмотря на метель, разворачивающуюся в природе. Зверь зол, но не своих собратьев, что обернулись против него, решив уничтожить. То нечто, что решило, что его глаза вполне подходят для того, чтобы поставить себе на морду. То нечто, что уничтожило всё его существование, лишив всех целей и смыслов. То нечто, что заслужило погибнуть в ту злополучную ночь. Боль, резанувшая где-то в районе груди, привлекла внимание зверя. Она указывала на главный источник всех его бед. На существо, на то нечто, что посмело выжить в тот раз, но в этот обречено на гибель. Обнажив желтоватые клыки, блеснувшие в лунном свете, хищник направился за своей жертвой, сверкая безумными глазами...