Врач

До точки сбора было ещё пятьсот метров, совсем немного. Совсем. Немного. — Держись, брат, давай! И пусть тело на закорках с каждым шагом становилось всё тяжелее, он не мог его бросить. Правой-левой, правой-левой — совсем как в учебке, лишь бы не думать, что за спиной теперь не слышно даже хрипов. Джек не умрёт, не бросит его одного в этих чёртовых песках! Не. Умрёт. Ещё немного. Триста два… триста один… триста метров. Там будет лекарство, медик, всё будет хорошо. Всё. Будет. Хорошо. Брок проснулся, но ещё десять минут лежал неподвижно — отсчитывая про себя секунды. Шестьсот — рывком открыл глаза и не спеша встал. Потянулся, размял шею, мимоходом коснувшись глока в открытом отсеке прикроватной тумбочки, и, зевая, пошёл умываться. Когда столько лет живёшь с ПТСР, то оно становится родным, полноценный член семьи — ты и твоя шиза. Пусть Брок и хирург широкого профиля, а не психиатр, но, работая в ЩИТе, волей-неволей приходится быть всем одновременно. И нянечкой в первую очередь — чёртовы долбокони, вчера опять пол-отряда принесли с ранами разной степени тяжести. Ладно, принесли и принесли, отлежались трое суток под чудо-лекарствами всяких передовых фарм (и не только) компаний и под не менее волшебным воздействием его, Брока, левой руки — ею подзатыльники выходят более прочувствованными — и дальше причинять доброе и вечное. Ну или что там в агит-брошюрах ЩИТа сейчас звучит, Брок не следит — не знает. Но нет же. Там у каждого шило в жопе и патриотизм из ушей — есть подозрения у Брока, что последнее настолько глобально завелось из-за чьих-то голубых глаз и слишком обтягивающей формы. Поэтому каждый уже на второй день сбежать норовит. И нет бы сбежать, чтобы у себя отлежаться, это Брок понимает, сам такой — нет! Сбежать, чтобы тут же, выпрыгивая из штанов, в тренировочную понестись. Не посрамить! Идиоты, мать вашу, и чё это он за них так парится?.. Отчёты о тратах писать заебался — не иначе. *** Взрыв, ещё один, и ещё. Песок забивает глаза, уши, рот, кажется даже в жопе хрустит и похрен ему на плотную ткань штанов. Автоматные очереди, крики, сплошные помехи на линии — и выключить бы к чертям наушник, да возможности нет. Рядом ревёт что-то Джек, он матерится про себя, не рискует сплюнуть, стреляет на звук и нихуя не видит. А потом, будто пелена спала, и тело падает… Брок благополучно задремал над отчётами, подставив кулак под щеку и имев всех в виду. Надо будет — разбудят, не зря же он себе личный кабинет выбил, не став довольствоваться одной ординаторской. Хотя и проводил достаточно времени в последней, у себя только отчёты заполнял… Или дрых, в тишине и спокойствии. Разбудил его Ричардс, светило нейрохирургии, что-то забывшее в их жутко секретном военном бедламе. — Кого это нам резать привезли, что всем перца в задницу насыпало? — Брок хмуро зачесал пальцами волосы назад, наблюдая, как весь младший больничный персонал куда-то мчится с языками на плече. — Капитана, — скривился Ричардс. — Капитана? С каких пор это у нас капитаны такие популярные личности? Мойра даже на генерала реагировала равнодушной миной, а тут — понёсся ледокол. — Скорее таран. А Капитан, который Роджерс. — Роджерс? — простительно потупил со сна Брок, неспешно двигаясь вслед своему персоналу. — А, этот, который гордость нации. Не было забот, — он поморщился. Роджерса Брок не терпел заочно. Сам с ним ещё не встречался — легенда и прочая обладал на редкость крепкой шкурой, но именно с его появлением начался приплыв «патриотизма» у бойцов, мешающий их нормальному выздоровлению. Более того, травмированность на миссиях возросла — и явно не сама по себе.  Роджерса доставили в вип-палату — куда же ещё. Не к обычным же парням его, ссущим кипятком от счастья лицезреть легенду. Ещё разорвут её на части — да и не по чину же. Да, сразу после своих друзей-кошмаров, ещё и на пороге Большой Проверки (именно с той долей пафоса, который предполагает название из больших букв) — Брок был мил как никогда. И корректен — вах, красота. — Я смотрю, у всех дела закончились? — начал он тихо, бесшумно подойдя к толпе у одной из палат. — Вся лечебница уже сияет, как яйца Персиваля? К проверке все готовы? А ну сдрыснули все по своим местам, а то я начну сам всё проверять и каждый, у кого я хоть один косяк найду — будет переписывать истории болезни. Разборчиво! Так, чтобы слепая бабка Джо и то поняла, что вы своим подобием клешней намалевали! Амёбы доэволюционные. Спустя минуту толпа волшебным образом исчезла. Проплыла инвентаризировать лекарства Мойра, за её широкой спиной прошмыгнули медсёстры, возвращаясь на пост, исчезли с жутко озабоченным видом санитары. Вот она, волшебная сила правильного управления коллективом. Никуда не исчез только новый пациент, сидящий на койке, Романофф, с ним спорящая, и Ричардс, явно решивший понаблюдать цирк с первого ряда.  — Что тут у нас? — Брок зашёл в палату, мимоходом кивнул Романофф и взял историю, лежащую на тумбе, будто так и надо. — Всего лишь небольшое растяжение и царапина, доктор… — Рамлоу. — …доктор Рамлоу, — послушно повторил Роджерс и продолжил: — Ничего, что бы не могла за ночь вылечить моя регенерация. — Это та, которая доказана одним фактом наблюдения: вчера был синяк, а сегодня нет? — Брок оторвался от истории и окинул национальное достояние скептическим взглядом. — Не впечатляет. — Но, позвольте, — нахмурился Роджерс, но Брок его перебил: — Не позволяю. Рваная рана на бедре, чудом не задевшая бедренную артерию, и выбитая из суставной сумки лучевая кость — какая прелесть. Ричардс, пусть подготовят третью смотровую, осмотрю сам швы, а то у Теренса вечно они, как у впервые взявшей иголку с ниткой трехлетки. И рентген аппарат пусть туда же притащат, не нравится мне этот снимок. — Брок передал Ричардсу рентген локтя Роджерса. — Головка? — Да, тоже заметил? Другой ракурс хочу, этот — говно, найду кто сделал, руки местами поменяю. — Что?.. — вновь попытался влезть Роджерс и опять неудачно. — Три дня, Кэп, заодно и проверю слухи о твоей чудо-регенерации. Раньше можешь лыжи не точить, и давай переодевайся, комплект больничной одежды тебе дали — для слепых, это вон тот целлофановый пакет, что на подушке. Через пятнадцать минут зайдёт медсестра и проводит в процедурную. И да, на меня чужая охуительность только в койке действует, а в пределах больницы — нихуя. Романофф? — Уже ухожу, строгий доктор, не буду смущать Капитана, так и быть. Жестокий ты человек — и сам не гам, и другим шиш, — покачивая бедрами, Романофф прошла мимо, кинув лукавый взгляд на Брока. — Там кого-то Мортинез который день ищет. Мне ему подсказать? — вот что-что, а игнорировать её взгляды Брок умел хорошо. Как и отбивать подачи. — Уже ушла, бай-бай. Кивнув Роджерсу, хмуро вертевшему в руках пакет, Брок ушёл. То, что тот не сбежит — Америку не может олицетворять трус, имидж не простит — сомневаться не приходилось. Окей, это даже забавно. *** Ночное дежурство — отличная возможность подумать, доделать нудные дела из категории «на потом», поспать в конце концов. Собственно, поэтому, даже став главврачом, Брок не стал отказываться от них. Да и такие ночные бдения помогали держать себя в тонусе. Вот и сейчас Брок напряженно сидел и думал, включив доску и прикрепив туда три снимка правого локтя национального достояния. Широким жестом обозначенный им обязательным срок в три дня подходил к концу, и на дольше задержать Роджерса явно не выйдет — тот и так постоянно действовал на нервы своим присутствием и буквально излучаемым в воздух желанием смыться куда подальше.  Обычно Брок ничего против не имел, острая фаза прошла и пусть у себя долечиваются — или заново калечатся, раз мозгов не водится от слова совсем. Да и рваная рана, изначально намного более угрожающая здоровью, заживала нереальными темпами — не врали про чудесную регенерацию. Даже шрама не останется, скорее всего — повезло мужику. Но вот локоть… Локоть. Повторный снимок, сделанный самим Броком, ничего не выявил. И ещё один, с другого ракурса — тоже пусто. Три снимка, два ракурса, внешне всё идеально: кость вправлена, локтевой сустав нормальной формы — а дёргало что-то внутри. Та самая чуйка, что когда-то тыкала пальцем, что вон тот в клетчатой куфии и есть самый главный среди боевиков, его снять — и минус куча проблем, а теперь точно так же помогает заметить раньше прочих пиздец в чужом организме. Чуйка ещё никогда не врала. С почином?.. Бля, его бы воля — лично провёл бы диагностическую операцию, а обоснование какое-то бы залил постфактум. Но кто ему даст так просто разрезать самого Капитана Америка — умойтесь, Рамлоу, рожей не вышли. Почему-то вспомнился Джек, обычно навещавший только во снах. «— Жопа никогда не врёт, Брок. Лучший человеческий орган, и в болезни, и в здравии. — Понял, тебе больше не наливать. — Ничего ты не понял! Это ведь жопа мне тогда подсказала за тебя вступиться. Один я и полудохлый ты против семи курсантов — если бы не жопа, прошёл бы мимо, тебя всё равно никто не любил — слишком выебист. Слушай свою жопу, Брок.» Что же жопа им тогда в Ираке не помогла… Ладно. Брок встал, задумчиво почесал подбородок. Прищурился, глядя на снимки. — Жопа так жопа, — пробормотал вполголоса. И вышел из ординаторской. Роджерс не спал — в палате горел свет и тихий час не для вип-персон, естественно. Но сейчас это к лучшему. Раз Брок не может разрезать, так хоть пощупает. И пусть понимает как хочет — даже забавно будет. — Доктор Рамлоу? — Кэп. Можешь не вставать, только свою правую руку вытяни, чтобы я мог её помацать. — Вытянуть? — Протяни, — закатил Брок глаза. — Не тупим, способствуем собственному выздоровлению. Давай, давай. — Я не понимаю. — Роджерс нахмурился, но руку всё же протянул. Брок только хмыкнул, деловито подойдя ближе и начав ощупывать его локоть. Сначала при вытянутой руке, затем согнул (про себя засчитав Роджерсу плюсик в карму за то, что не стал зажиматься) и так прощупал.  Нашёл! Околосуставная сумка чуть играла, явно было воспаление, скорее всего мышечное с осложнениями в виде некой бурсы. А вот в чём причина воспаления, которое никак регенерация не уберёт… — Знаешь, что самое херовое в организме суперсолдата? Твои почти атрофированные болевые рецепторы, когда у обычного человека боль — один из важнейших симптомов при травмах, у тебя сплошной обман. Завтра выписки не будет, — Брок с неким сожалением выпустил чужую руку и пошёл к другому краю кровати, где в специальном кармане хранился планшет с листом назначения, — а будет томограф, на, ммм, десять пятнадцать. Дальше — по результатам. — Доктор Рамлоу, спасибо вам за служебное рвение, но я вполне здоров. — Мистер Роджерс. Если вы ещё не поняли — в этой клинике, маскирующейся под медкрыло ЩИТа, я царь и бог. Именно я решаю, пригоден человек к выписке или нет. И даже Фьюри обжаловать данное решение не может — если у вас возникнет желание с ним меня обсудить. Уже плавали, — хмыкнул Брок и вернулся к привычному для себя «ты»: — Поэтому ты, твоё капитанство, лежишь, болеешь и не дёргаешься. Своим видом услаждаешь взор моих сотрудников, авось кто и до непорочного зачатия дойдёт, сделаем на этом деньги и покроем ими расход на новый коллайдер. Хорошей ночи. Брок ещё раз пробежал глазами по своему назначению и размашисто его подписал. Планшетку затем вернул на место и, насвистывая, отправился обратно в ординаторскую. Спать. И похуй на кошмары — пошлое довольствие собой всегда было сильнее. Хотя бы в теории. *** Шум лопастей, когда-то оглушавший, сейчас был еле слышен. Но ему было похуй на все странности собственного слуха. Ему было похуй, что из перевернутой над головой бутылки уже давно ничего не течет и не капает. Пищит какая-то медицинская хрень, кто-то куда-то бежит, туда-сюда, а он застыл в смоле и только моргает. А под веками песок — хрусть-хрусть. Ебаный ад, ебаная пустыня — Джек не умрёт. Дошли, доползли — не умрёт. Не. Умрёт. Дома было хорошо. Родная берлога, глок в тумбе, зауэр на кухне, ещё один в туалете. Броник в кладовке — просто чтобы был. Как и армейские пайки без срока годности в коробке от «Borden» с их фирменной стрёмной коровой на логе. Корова Брока бесила, поэтому коробка была запрятана в самые глубины кладовки, чтобы и случайно на глаза не попасться. А ещё дома не было Роджерса. Хотя иногда бывала Романофф. Но к ней Брок давно привык-смирился, ещё когда в экстренных условиях зашивал ей живот и увидел то, что лучше бы не видеть никогда. Русская была странной, как и все они, полностью подверженная шпионской профдеформации, стервой по сути, а не по названию — она была неплохой. Солдатом, как и он. Роджерс же был чем-то ещё более странным, хотя куда, казалось. Сколько Брок ни пытался понять — всё было как-то мимо. После того первого попадания Роджерс попадал к нему в лапы ещё три раза — это за неполный месяц. Когда раньше полгода Брок его только по слухам и знал. Впрочем, сбежать он больше не пытался — послушно вылёживал сколько Брок назначал и не роптал. Но он смотрел — стоило Броку выползти из кабинета и начать причинять добро по клинике, как чужой взгляд буквально преследовал. Паранойя и ПТСР на это радостно взяли помпоны и стали пародировать чирлидерш — только то, что Брок всегда находил «источник» свербежа между лопатками, позволяло держать себя в руках. М-да. Брок открыл холодильник, полюбовался на огрызок колбасы и элитный сыр с плесенью — который изначально ни разу не был дор блю при покупке — и закрыл его обратно. Покосился на хлебницу, радующую взор остатками тостового хлеба — ныне тоже с «блю». Почесал щетину — надо будет подровнять. И поплелся наверх — переодеть домашние штаны на нормальные джинсы. Брок любил пожрать, притом пожрать вкусно. Ну а мать, в своё время отчаявшаяся передать кулинарные премудрости его старшей сестре — у той горело то, что сгореть не могло в принципе, а допуск её даже к простой нарезке грозил проблемами с желудком — переключилась на него в стремлении передать «знания поколений». И таки научила, приучила и прочие -чила.  Но не с его работой, что называется. Любой пиздец — и приходилось дневать и ночевать в клинике, а питаться в столовой. А пиздец происходил регулярно — то террористы, то инопланетяне, то всякие чужие спецслужбы. У клиники не было и шанса пылью покрыться. А у него — ожиреть на собственных домашних харчах. Поэтому и закупался Брок только на день-два вперёд, когда вроде ничего нового потопа не предвещало. Тактика себя оправдывала, продукты пусть иногда пропадали, но не в тех количествах, в которых могли бы. Вот только изнанка — в моменты, когда хотелось только тюлениться перед телевизором или пошуршать на кухне, отходя от чужих ранений и очередного трупа на хирургическом столе, жратвы дома не оказывалось с завидной регулярностью. А доставка…  Нет. Был опыт, и пусть доставщик оказался горяч и сюжет напоминал клишированное порно — кое-какие подробности Брок предпочёл бы не знать. Как-то оно да… В магазине было малолюдно — середина среды, хули. Всего несколько представительниц клана «бабки элитные» (или элитарные?) совершали плановый осмотр магазинных владений. К Броку они не цеплялись, а больше и не надо. Он даже неким почетом пользовался в этих своеобразных кругах — случайно помог однажды соседке далеко за семьдесят, а та и не забыла. Ещё и подружаек своих спустя какое-то время повадилась приводить — зато теперь Брок был лишён сплетен о собственной наркомании, отсидке и прочем, что так волнует умы пенсионных старушек в пригороде Вашингтона. Спасибо за малые милости, как говорится. Но Брок и удача — да. Брок стоял над контейнером с авокадо, задумчиво потирая подбородок — никак не мог решить, хочет он себе салат с креветками, или лучше сделать пасту, а к ней стейки с кровью. Или не мелочиться и приготовить и то, и то? Авокадо были красивые. Мягкие на нажим, но не слишком. С желтизной под черенком, никаких следов гнили или повреждений кожуры.  Брок всё же решился и потянулся за приглянувшимся фруктом. Взял, слегка сжав, отколупал большим пальцем черенок, довольно осмотрел и, хмыкнув, сложил в корзину. Так же отобрал ещё три штуки и уже собирался отойти, когда сзади, в лучших традициях, послышался кашель. — Простите?.. — голос за спиной показался подозрительно знакомым. Развернувшись на пятках, Брок уверился в собственной карме. Конечно же там стоял Роджерс — кто же ещё? Вашингтон же такой маленький город, и ЩИТ не имеет своего общежития в пределах базы, конечно же. — Доктор Рамлоу?.. — в голосе национального достояния слышалось такое искреннее удивление, что Брок даже решил поверить. Ради разнообразия, не иначе. — Кэп. — Простите, доктор, мне показалось вы разбираетесь… Не поможете выбрать?.. — и кивнул на контейнер с авокадо. — Не на работе я вполне на Брока отзываюсь, — хмыкнул Брок. — Смотри, фрукты должны быть твёрдыми, лишь слегка поддаваться на нажим. Тёмно-зелёного цвета, без следов гнили или каких-либо повреждений кожуры. Ну и секретное знание — отколупываешь черенок и смотришь, что под ним — зелёное и коричневое сразу в топку. А вообще, Кэп, авокадо — вещь специфическая, её редко кто просто так жрёт, больше для салатов всяких. — Тогда не на работе я Стив. Знаю, но мне понравилось. Только я не знал, как их выбирать, в прошлый раз покупала Наташа. — И утаила от тебя секреты отбора? Профдеформация Романофф не знает границ, — опять хмыкнул Брок. — Ладно, Кэп-Стив, удачи. — и зачем-то прибавил в конце: — Будет нужен рецепт салата под эту масляную хрень — пиши, подскажу. *** И Стив написал. Спустя три недели и ещё два столкновения в магазине, где Брок то с маракуйей помогал (хотя сам её терпеть не мог, эти грёбанные косточки бесили одним своим видом), то от дуриана оттаскивал, уверяя, что эта гадость точно ему не понравится, пусть лучше айву попробует. Так завязалась переписка, и Брок окончательно смирился с мыслью, что теперь ответственен за пищевые изыскания гордости нации. Даже в магазин как-то незаметно стал ходить почти всегда вместе с Роджерсом, потому что было проще проконтролировать его покупки лично, чем через вечно мыльные фотки пытаться понять, что тот накупил. Брок привык и к частому появлению Роджерса в его рабочей вотчине. Даже пристальный взгляд не раздражал так больше, оказывается, и паранойю с ПТСР можно приручить, если ты — сам Капитан Америка. Брок… смирился, пусть это и не в его характере. Привык-свыкся, и пусть все недовольные (да, тараканы, это к вам было) идут нахуй тёмным лесом, мрачным полем. Даже Джек стал реже приходить во снах — так-то следовало бы найти себе кого для разового траха, но всё как-то не до того было. То дежурство, то аврал, то конец света, то Роджерс, и третье с четвёртым почти синонимы. В тот день Брок честно залипал в телефон, в кои-то веки разгребя все бумаги из разряда «на вчера» и частично затронув даже кучу «на завтра». Смена должна была закончиться через полтора часа, дома ждал ящик пива и заготовка на пиццу, а в программе значился бейсбол.  Ляпота — что бы это слово ни значило. Истошный писк пейджера был внезапен, как и всегда. И означал лютый пиздец, потому что его так дёргали почти никогда.  Телефон улетел куда-то на стол — судя по отсутствию грохота, Броку повезло, и тот не перелетел — халат, ранее сброшенный, он быстро накинул и вдевал руки в рукава уже выходя из кабинета. — Что там? — дёрнул он ближайшую медсестру, по дороге к реанимации. — Капитана привезли, пульс нитевидный, множественные переломы и осколочные ранения. — Хуйня, — Брок перекривился, непроизвольно ускоряя и так не медленный шаг. Но, увидев Роджерса, всего переломанного, измазанного в крови с торчащим опасно близко к подключичной артерии осколком, «хуйня» Броку показалась слишком безэмоциональным словом. Потому что… Кто-либо другой бы уже умер раз сто, а этого раз довезли, то вытянут. — Вторую операционную уже готовят. — Ричардс уже был на месте и просвечивал череп Капитана (сто процентов пустой) портативным КТ, бывшим пока на балансе только у жутко секретных военных ведомств. — Со мной вести операцию будешь ты и Спарк. Лидия, Мальком и Йана — на подхвате. Рентгеном просветили? — Да, снимки сейчас Лидия и принесёт. — Отлично. Работаем в темпе, с этой регенерацией сплошные проблемы, сломать неправильно сросшуюся кость ещё ладно, а вот мышцы рвать...  — Снимки, — в палату зашла Лидия и протянула их Броку. Тот поблагодарил кивком, сразу начиная просматривать. — КТ всего тела решили не делать, время. — Всё правильно. — Вторая операционная готова! — заглянула запыхавшаяся медсестра. — Ричардс? — Да, я посмотрел всё, что меня волновало. — Поехали. Спустя пятнадцать часов Брок еле стоял на ногах, как и все остальные, участвующие в операции. Но главное, что они справились. Вытянули, собрали заново по кусочкам. Не без проблем, некоторые кости всё же пришлось по новой ломать и править, да и Роджерс постоянно пытался преждевременно дурман наркоза покинуть, но справились. — Кофе до и сигарета после, — протянул Спарк, стоило всем хирургам вывалиться из операционной и доползти до курилки. — А лучше две и много-много сна. — Йана картинно взмахнула своей тонкой сигаретой и закатила в притворном экстазе глаза. Посмеялись. Брок затянулся, чувствуя, как внутренности наконец расслабляет. — Все молодцы сегодня — как и всегда. Три дня ваши законно, отсыпайтесь. — Е-е-е, наш шеф — самый гуманный шеф в мире. — Пиздуйте по домам, — хмыкнул Брок и закинул окурок в мусорник. — Я тоже отчитаюсь перед Фьюри и поползу к себе. Домой Брок в итоге попал только спустя ещё пять часов. И то, что три часа из этих пяти, он провёл в палате Роджерса, занимаясь своими бумагами, но всё же — признавать отказывался. Нахуй. Просто нахуй. *** Когда Брок спустя два дня — потому что для главврача три дня будет слишком жирно, ага — приехал на работу, его ждал сюрприз. В ординаторской сидела одна брюнетистая кореянка и чинно пила чай — из его любимой кружки! — Чо. — Рамлоу. — Окей, обязательную программу вежливости выполнили, чего надо? — Капитана, — фыркнула Чо и поставила чашку на столик. — Не бесись, меня Старк вызвал, чтобы я тоже Роджерса осмотрела, может, потребуется что-то по моему профилю.  — А отказаться ты не могла, потому что плотно сидишь на игле Старкового финансирования. — Не все из нас горячие мужики в самом соку, что способны даже у блюстительниц государственной казны доп финансирование выбить. — Не все из нас горячие бабы с тремя миллиардерами в спонсорах, где только столько нашла? — Могу вспомнить про Уитли, хочешь? — А я про события восьмого года и госсекретаря, но смысл херами меряться? Ты приехала, убедилась, что и без твоей шайтан-машины здесь всё хорошо и уехала себе спокойно обратно. — Ещё не убедилась. Твоя танкоподобная старшая медсестра стала баррикадой на пути к Роджерсу и сказала, что без тебя не пропустит, указания сверху у неё какие-то на этот счёт. — Надо будет Мойре премию выписать — заслужила. — Ха-ха.  — Ладно, пошли, не отцепишься же. Брок с Чо был знаком уже очень давно. Чуть ли не со времён его интернатуры, когда военному хирургу навязали в пару подающего надежды юного генетика. Официально говорили, чтобы та набралась опыта не только в своей узкой сфере, а в реальности… Набираться опыта легче в гражданской клинике, а не полевом госпитале в очередной горячей точке, под грохот снарядов и среди грязи, во всех смыслах этого слова. Кого она тогда так обидела, Брок не знал, да его и не особо это волновало. Он тогда жил на две реальности, постоянные флешбэки и кошмары, и не свихнулся он только потому, что был Броком Рамлоу. Чертовски живучим типом. Он ведь жил сразу за двоих, не мог иначе. Роджерс не спал. Пока Чо занималась осмотром, Брок стоял, уперевшись на стену, и старательно не замечал взгляда Стива. Он вообще на него не смотрел — потолок интереснее, и штатив для капельницы (надо будет сказать кому-то из медсестер, чтобы обновили набор вливающихся в Кэпа жидкостей), а мониторы так вообще красота. Хоть прям сейчас за эталон в Стэнфорде показывай. Историю Брок глянул ещё в самом начале, перед тем, как передать её Чо, поэтому был спокоен. Роджерс во все экспресс темпы своей регенерации шёл на поправку, и даже уже пытался сам вставать, но Мойра бдит. Хорошо. Тесто под пиццу у него сдохло пару дней назад — это плохо. Надо будет сегодня после работы в магазин заехать и купить сухие дрожжи. — Поправляйтесь, — закончив осмотр, кивнула на прощание Кэпу Чо и пошла на выход. Брок пошёл следом, напоследок всё же встретив взгляд Роджерса и дернув в ответ бровью. Левой, потому что дергать правой у него никогда не получалось, вечно всё лицо из-за этого перекривляло. — Ну что? Пациент скорее жив, чем мёртв, и без твоей шайтан-машины будет успешно функционировать? — Удивительная регенерация, — невпопад ответила Чо, но потом собралась. — Да, заживление идёт хорошо и без вмешательства Колыбели. Наоборот, её влияние ещё неизвестно как скажется на усиленном сывороткой и обработанном вита-лучами теле. Хотя эксперимент был бы интересным, такие статистические данные… Уникальные. — Выключай безумного учёного, Кэпа препарировать тебе всё равно никто не даст, он у нас один такой, гордость и честь нации. — А жаль. Проводишь?  На улице вовсю цвела весна. Брок поджег сигарету Чо и затянул сам. — Через неделю симпозиум в Милане. — Читал программу. Стрэнджа в конец сунули, а вот ты открываешь второй день. — Ну Стрэнджу только дай волю, его эго ни один регламент не вмещает. — Все вы гении такие. Два в одном, вы и ваше эго. — Ты тоже там есть, помнишь? Целый час на такого скромного тебя, совсем без признаков эго — не жирно? — Чо лукаво щурится, от природы узкие глаза превращаются и вовсе в щелочки, как у какой-то рисованной лисы. — Я просил всего десять минут со сцены послать Свенстона на хуй, но мне почему-то дали целый час. — Видимо, не только тебя достал Свенстон, — смеется Чо, туша сигарету и выкидывая. — Если серьезно, почему кардио? Ты же всегда больше за всякие раны и зашивание кишок обратно был, а тут внезапно доклад на тему порока сердца. — Давно хотел закрыть этот долг, но раньше не мог. Чо только окинула его внимательным взглядом и кивнула каким-то своим мыслям. Брок зажег новую сигарету.  *** — Кэп, смею напомнить, что всего четверо суток назад мы полдня собирали тебя по кускам. В частности, твои ноги, Спарк этот три-дэ пазл пинцетом собирал. — Я чувствую себя уже достаточно хорошо, чтобы хотя бы до туалета добираться самостоятельно, а не ходить в утку, — слепое упрямство на лице. Броку нахрен не впёрлось сейчас над Кэпом стоять, но всех остальных он усиленно имел в виду — даже свою закадычную подружайку Романофф — и Брок был последней попыткой воззвать к гласу разума.  — Ты-то чувствуешь, но твои ноги явно другого мнения. — Брок вздохнул и с силой сжал переносицу. Окей, будем по-другому. — Хорошо. Ты сейчас при мне попытаешься встать и дойти до стула — всего два твоих стандартных шага. Если выйдет — будешь сам ковылять до толчка, так уж и быть. Если нет — утка ещё три дня минимум. Кэп кивнул. И, сосредоточенно нахмурившись, начал вставать. Ноги его отчаянно тряслись, но, вроде, не подгибались. Брок позволил сделать Кэпу шаг, второй, третий — они как раз сошли за один шаг здорового Роджерса. Затем подошёл, и прожал чуть выше поясницы. Ноги Кэпа послушно подогнулись, и Брок принял на себя весь его вес.  Придерживая, оттащил Кэпа обратно к койке, уложил и закинул ноги. Только хотел уже отстраниться, но чужая рука, даже ослабленная донельзя, захватила его руку, что и не дёрнешься, если Брок не хотел послать насмарку всю работу в отношении правой руки Кэпа. — Нечестно. — По-честному ты сам не захотел быть хорошим мальчиком и слушать, что говорят тебе врачи. — Не захотел быть… хорошим мальчиком? — переспросил Кэп. — Что же, буду считать это разрешением быть плохим мальчиком. И не успел Брок удивиться, как его мастерски засосали. Так, что сперва Брок даже подавился воздухом, не сразу сумев перестроить дыхание. Пусть подавятся все, кто считал Кэпа последним девственником ЩИТа. Человек, который целуется так (по скромному мнению Брока), им быть никак не мог. Кэп прикрыл глаза и медленно облизывался, стоило им разлепиться. Брок и сам не удержался, провёл языком по губам, слизывая чужой вкус с привкусом мази, которой смазывали ротовую полость всех лежачих больных, чтобы там бактерии не развивались. — Достаточно… плохой? — и острый взгляд из-под прикрытых век. — Пф-ф, — фыркнул Брок. — Выздоравливай, остряк под маской чести и доблести Америки. Через три дня Брок улетел в Милан. После поцелуя они так и не поговорили. *** Конференция проходила штатно. Стрэндж и Свенстон пытались перещеголять друг друга в сучизме и размере эго (выигрывал пока Лектер, мимоходом поставив им диагноз так, что те на несколько минут даже потеряли дар речи). В своей тесной компании спорили о своём же господа профессора-теоретики. Ларсон планомерно надирался минералкой — явление привычное, и в том, что ему это удастся, не сомневался никто.  Сам Брок во время фуршета-перерыва лениво жевал канапе, болтая ни о чём с Меган Хант. Ну как ни о чём, обсуждали время проявлений остаточных реакций на трупах — достаточно интересная тема. Особенно если вскрытие делается не в тихом и спокойном морге, а где-то у чёрта в заднице, когда надо прям сейчас узнать, человек умер от какой-то местной заразы или это его очередной абориген-а-ля-ниндзя пришиб. Или же человек просто идиот и от великого ума наступил на змею/обожрался какой-то дряни/погладил яркую лягуху и прочие проявления реальных объемов серого вещества. Сразу после перерыва был его черёд выступать.  Волнения не было, не в первый раз будет вещать, пусть в первый раз тема доклада так его задевает. В конечном итоге, он готовил его почти двадцать лет. Всё, лишь бы понять — почему. Врожденный порок сердца — явление хорошо всем знакомое, лечение давно отлаженное, и им никого не удивишь. Приобретенный — уже интереснее, хотя зачастую ключик от замка элементарен: ожирение, травмы, ревматоидные заболевания, достаточно изучить анамнез и все предпосылки, как на ладони. Но что, если всего этого нет — а порок внезапно есть. Неопределяемый, возникший вдруг и ставший причиной смерти. Сердце, со всеми его клапанами, перегородками и прочим формируется ещё в утробе. У каждого своё, уникальное, хотя бы в малости. В аттометрах разницы в расположении этих самых клапанов, толщины перегородок, искривлениях ветвей легочной вены. В этой уникальности и скрывается главный подводный камень. Просто кто-то оказывается более склонным к пороку сердца, митральный клапан там изначально склонен к «растяжению» створок был, аорта слишком усердно кровь качает. Малость, но часовой механизм с неустойчивым таймером. У Джека не было диагностированного порока сердца. Даже предпосылок к нему не было замечено. Он был кадровым военным, спецназовцем, огромным и здоровым, без любых жалоб — ранения не в счёт. Джек умер, вытащив его на себе из Ада. Скорее мертвого, чем живого притащил на базу, отдал врачам. Джеку тогда диагностировали только контузию (даже кости все целы были и ни одну царапину не требовалось зашивать) и отправили отдыхать, занялись Броком, латая дыру в боку — хотя изначально списали, это Джек их продавил, как рассказывали потом ребята. Брок отходил от наркоза, когда Джек умер. В своей койке, отдыхая, как и было приказано. Его трикуспидальный клапан, как оказалось, давно уже плотно не закрывался, что привело к тромбозу (у здорового парня до тридцати!). Особо сильные физические нагрузки, когда Джек вытаскивал его на себе, пёр полтора десятка километров — тромб оторвался.* Можно ли было это предвидеть? Диагностировать? Спасти? Нет, нет и нет. Но изменилось бы что, произойди это не двадцать лет назад, а сейчас? Пока — нет. Но, возможность есть. И именно об этом был доклад Брока. Как не допускать такого впредь. Даже если дело в какой-то жопе мира, так глубоко, что даже жопа негра будет светлым местом. Брок говорил весь положенный по регламенту час, ещё и кусок времени предназначенного на смену докладчика захватил.  Расписывал диагностику и купирование последствий, особенно самого непредсказуемого — тромбоза. Графики, схемы лечения, подготовленные протоколы. Обоснования и клинические исследования. Когда в самом конце он спускался под задумчивое перешептывание зала — самая лучшая реакция в медицинских кругах — Брок был счастлив. Полностью доволен собой и миром. Не то чтобы это что-то изменит в его ПТСР, но почему-то стало легче. Коротко провибрировал вошедшим сообщением телефон. «Нам надо поговорить. Ты когда вернешься?» Отправителем значился «Аве Америка» — Роджерс, то есть.  Даже так? — Брок цокнул языком, но затем улыбнулся. У него слишком хорошее настроение, почему бы не дать шанс… всем. «Через 2 дня, ок», — быстро напечатал и отправил, добираясь до своего места в зале. — Сильна, сильна речь; интересна тема. Не ожидал, — шепнул на ухо Броку, стоило тому умоститься, Вей Чень — один из лучших кардиологов мира. Старику было уже лет восемьдесят, но ум и знания пока не спешили его покидать. Брок был уверен, что и манера разговора на английском, будто он его почти не знает, специальная и служит на образ. Хитрый япошка, что ещё сказать. Но врач отменный, Лидия у него стажировалась. — Спасибо. *** Брок не любил гражданские самолёты, слишком большие, слишком много людей, количество факторов риска и вовсе вызывало мигрень. То ли дело военные вертушки или джеты. Сел там себе на жопу ровно и сидишь, дремлешь, разгрузку или аптечку проверяешь, ствол чистишь — развлекаешься, короче, с пользой. Поэтому и вышел он в Даллесе злой и голодный, повар явно перемудрил с жратвой в контейнере и избалованный домашней жрачкой организм Брока отказывался это есть. Чай не в Иране-Ираке-Афгане-жопе мира, когда ящерица на костре — деликатес. И Роджерсу, явно поджидающему его у выхода из здания аэропорта, не обрадовался. — Привет, — как всегда Кэп само спокойствие, аж бесит. — Хай. Ты вместо такси сегодня? — Подумал, что ты вряд ли оставил машину на стоянке у аэропорта. А на такси заезжать за продуктами неудобно, — прибавил Роджерс, когда Брок только собирался съязвить относительно героев-таксистов. Хорошо. Такое… внимание льстило. Даже раздражение унялось, хотя Брок всегда был отходчив. Когда сыт. Надо будет продуктов взять с учётом суперсолдатского организма походу. Окей, живём. — Ладно, поехали. В наш обычный супермаркет сперва, а потом ко мне. Там и поговорим — ты ведь этого хотел? — Хорошо, — кивнул Роджерс и, развернувшись, повёл к своей машине, открыв Броку обзор на свою прелестную задницу, подчеркнутую джинсами по фигуре. Раз уж у них всё идёт как минимум к траху, то и отказывать себе в удовольствии пялиться Брок не собирался. Это раньше этика-шметика стояла над душой, да и принцип не спать с пациентами не подводил… Кроме Романофф, но то было один раз, давно и неправда, они вообще почти друзья, как минимум её любимое подобие мороженого со всякими извращениями типа злаков, колосков и прочего стоит в его морозилке на регулярной основе. Но об Роджерса разбиваются любые принципы и убеждения, такой он, их Американский Кэп. Лучшее от нации, ага. В машине молчали. Играла на фоне классика, что-то очень ненавязчивое, Роджерс сосредоточенно следил за дорогой, Брок смотрел в окно и хотел жрать. Надо было просто перетерпеть где-то с полчаса и тренированный (но с началом работы главврачом избалованный отсутствием командировок) организм угомонится.  В супермаркете работали по давно отлаженной схеме: Роджерс толкал тележку, а Брок нагружал ту продуктами. Правда, обычно чётко деля те на две кучки, себе поменьше и Роджерсу побольше, а в этот раз просто скидывал всё вместе. Листовое тесто на лазанью (самому было лень возиться с ним, а лазаньи вдруг дико захотелось), любимые Роджерсом авокадо, кокос, зелень, салат, помидоры, но не огурцы (у Роджерса была на них до сыворотки аллергия, теперь прошла, а неприязнь осталась), сыр, мясо, сыр другой, соусы… На выходе вышло четыре здоровых пакета, которые споро загрузили в машину. Осталось доехать домой и приготовить со всего этого жрачку. Что-то достаточно быстрое, но сытное. А пока будет готовить — занять Роджерса салатом, этому он его точно учил и вроде даже удачно. От супермаркета до его дома несколько километров, но Брок успел составить себе примерное меню. Только план сразу же потерпел изменения, так как рядом с домом его поджидала миссис Райя. То есть так-то она делала вид, что просто мимо проходила, но Брок не первый год в этом районе живёт. — Брок, мальчик мой, вижу ты сегодня занят?.. — Слегка, миссис Райя. — Брок подавил желание оглянуться на Стива, которому ещё в машине отдал ключи от дома и отправил заносить пакеты. — Вам нужна срочная консультация? Если хотите — могу посмотреть. Ещё когда Брок был маленьким мальчиком и только грезил о военной карьере «как папа», сосед рядом с ними умудрился сильно задеть старушку с соседней улочки. То ли нагрубил излишне, то ли пнул её визгливого пекинеса, забравшегося на его же участок, — Брок и не помнил. Зато хорошо помнил, как буквально за год того парня заставили продать дом и переехать. С тех пор Брок при всей своей солдафонской натуре старался со старушенческой мафией на конфликт не идти. Особенно когда поселился в нынешнем доме, съезжать с которого не имел ни малейшего желания. Да и в принципе предпочитал на своей территории тишь и покой, а не постоянные пересуды из-за изгороди. Потому что бесило и не с его ПТСР и прочим вот это всё дерьмо. Именно миссис Райя Брок помог тогда, ещё лет восемь назад, что и позволило ему жить спокойно. И даже с некими привилегиями! — Нет-нет, ничего срочного, милый. Вполне подождёт дня два, — миссис Райя улыбнулась и бросила косой взгляд на Стива. — Хорошо тебе отдохнуть, кавалер-то знатный… Аж молодость вспоминается! Я передам, чтобы тебя эти дни не беспокоили. — Спасибо. — Ох, это что, Джейри идёт? — Соседка высмотрела кого-то (Брок жертву не знал, но сочувствовал) за его плечом и стала прощаться. — Пока, Брок, не упусти… — и быстро ушагала, бормоча себе что-то под нос про розовые волосы и распутство. — Никогда бы не подумал, что ты так близок с соседями, — заметил Стив, стоило Броку наконец попасть в дом. — Слух у тебя тоже с приставкой супер, впрочем, ожидаемо. Просто не желаю превращать дом в место военных действий, мне на работе дерьма хватает. Так, план таков. Сейчас готовим — ты салат, я мясо с ризотто и лазанью, а разговоры все после еды.  — Как скажешь, Брок. На полтора часа воцарила тишина, прерываясь только на какие-то бытовые вопросы и уточнения. Вроде того, где у Брока хранится оливковое масло, или какого размера кубиками нарезать морковку. На удивление было уютно. Паранойя не била тревогу, что рядом чужой, так, изредка приподнимала нос, но, осознав, что там Роджерс — Стив, Брок, Стив — засыпала обратно. Поели, загрузили посудомойку, расколошматили одну тарелку, потому что кто-то излишне рьяно кинулся помогать, в целом — неплохо. Остался последний пункт из обязательной программы — поговорить. Перешли в гостиную, где были два удобных кресла напротив, но почему-то устроились вместе на диване. Брок всегда был человеком действия, все эти разговоры навевали тоску и желание съебаться куда подальше. Он бы так и сделал, если бы не хотел Кэпа — в чёртовом самолете было время подумать и позалипать в самоанализ, чтобы сейчас спокойно признаваться в этом самому себе. За всё время их знакомства тот показал слишком много разных граней характера, и у Брока никак не сходилась единая картина в голове. А оттого и предсказать действия не получалось. Увидеть бы того в боевых условиях, где в шуме взрывов и вкусе песка на зубах не было места притворству и сотне масок, но Брок в последний раз в горячей точке был ещё до ЩИТа. Всю квалификацию растерял, пусть форма и сохранилась благодаря спортзалу и почти регулярным тренировкам там. Насколько важно человеку из сороковых всё обсудить? Из времени, когда по слухам гомосексуальность лечили электричеством. Даже за одно подозрение можно было стать влегкую парией и закончить бесславно в подворотне, избитым, зарезанным и дальше по списку смертей от возомнившей себя богами шпаны и пьяных мужиков. Насколько это важно человеку, который первый его поцеловал? Засосал, будто так и надо, и вообще регулярно такое со своими лечащими врачами проворачивает от нехрен делать. Разговоры. Действия. Весы. Вверх-вниз, вверх-вниз. Да. — Брок, я… — Кэп — Стив, когда ты уже привыкнешь, Брок — смотрел прямо и сурово, с упрямой складкой на лбу. Брок улыбнулся. Чуть повернулся, потянулся... и одним рывком повалил К… Стива, никак не ожидавшего подвоха. Чтобы со вкусом поцеловать, усмехаясь на удивлённый взгляд. Долги надо возвращать — это важнее любых разговоров. А то, что спустя секундный ступор ему ответили, тело под ним расслабилось и чужие руки сжали задницу, было однозначным ответом. И никакого мозгоебства.