Давай будем просто жить?..

POV (Айнур) Оказывается, я потерял сознание на пару минут. Отрубился, попросту говоря. Он привёл меня в чувство и начал виновато просить прощения. Глупый такой… и пусть физически я себя ощущаю, как несколько лет назад, когда оказался на больничной койке весь, как мумия, спелёнутый бинтами и гипсом после тяжёлой аварии, но мне так хорошо, что я не могу сдержать улыбки, хотя даже глаза открыть нет сил. Попросил его принести анальгетик. Он аж две таблетки притащил. Лежим. Обнимаю его, молча выпрашивая поцелуй. А он вдруг вспоминает свой вопрос. И я решаю: «Будь, что будет». Открываю глаза, вглядываюсь в его лицо и говорю: «Да». - Прекрасно! Только я забыл кое-о-чём предупредить. Я, как человек молодой и резвый с повышенным либидо, должен получать свою дозу секса каждый день. - Нечестно. – Вырывается у меня. - А это, как в договоре с банком, сноска мелким шрифтом внизу листа. – Лыбится во все свои тридцать два ровных белых зуба, уверенный в себе и в том, что мне некуда отступать. - Мне надо подумать. – Я отвожу взгляд, как будто задумавшись, хотя на самом деле мне хочется ржать. - А ты уже подписался, Айни. Назад дороги нет. Только вперёд! К многочисленным оргазмам! – Он, как Ленин на броневике, воодушевлённо указует рукой куда-то; видимо, в направлении, в каком нам предстоит двигаться. И я улыбаюсь, потому что не могу не улыбнуться. Потом ещё некоторое время просто валяемся, собираясь с силами. Даже не целуемся, просто разглядываем друг друга, иногда осторожно, как к какой-то хрупкой вещи, прикасаясь кончиками пальцев к лицу человека перед собой. Но романтика романтикой, а вот склизкая жидкость, подсыхающая на теле, – это очень даже неприятно. Так что я с трудом ковыляю до ванной комнаты. Мне, как наиболее пострадавшей в этой схватке стороне, уступают первенство. Пока смываю с себя усталость, пот и сперму, чувствую себя в странно-прекрасном настроении. Думаю, что даже готов к ещё одному раунду, если только Юра будет посдержаннее. Потом просто стоял под горячими струями с закрытыми глазами, нежась в кипяточке. Потом намотал полотенце на бёдра, кстати, нужно будет пополнить их запас, то есть перестирать использованные и высушить. Мы такими темпами всю тумбочку заюзаем. Задница ноет, но не так сильно, как я думал, будет. Зато на загривке болезненно саднит. Извернувшись перед зеркалом, увидел отпечаток укуса. Видимо, дополнение к засосам на шее, плечах и груди. Только головой покачал, усмехаясь. При этом прокусанные до крови губы тоже напомнилио себе, заставляя стереть усмешку и тихо чертыхнуться. В общем, я весь в каких-то ссадинах, синяках, укусах – как будто месяц в сексуальном рабстве у маньяка пробыл, но почему-то даже сердитьсяне хочется. Однако, нужно будет ему сказать, чтоб больше не оставлял таких явных следов. Улыбаясь, я вышел на чуть ватных ногах. «Юр?» - В ответ тишина. Я глянул на кухню, балкон закрыт и пуст. Музыкальная тоже. Я остановил проигрыватель. Комната, которая до сих пор просто воняла сексом, хранила только воспоминания: скомканная простыня, одеяло, сбитое куда-то вбок, подушки, раскиданные по всему периметру траходрома. Медленно обернувшись, увидел, что его обувь и куртка отсутствовали. Зеркало отразило мою болезненно-усталую усмешку и вмиг опустившиеся плечи. Ключа на пуфике я не увидел. Что ж… я прошёл на кухню. Зарядка сиротливо болталась в розетке. Телефона тоже не было. Я расхохотался в голос, задирая голову к потолку. В глазах защипало и мне пришлось крепко их потереть, чтобы резь прошла. Дурак ты наивный, Нурик… а ведь даже тени сомнения не возникло, когда он был рядом, что этому трах-комбайну и нужно-то было лишь тебя отыметь. Распечатать воспитанного великовозрастного мальчика, вырвать у него признание собственной состоятельности в постели и, забрав дорогой гаджет, как трофей, свалить. Вот же… даже дверь предусмотрительно закрыл снаружи. Ладно. Это-то как раз и не страшно. Стоит мне день не выйти на связь, и Айдар примчится. Но… как же мне сейчас досадно и стыдно за самого себя. Я стиснул зубы так, что они громко скрипнули друг о друга. Ладно. Пусть. Представил себе лицо Дарика с выражением «яжеговорил!» и аж зажмурился и зарычал. Стянул грязную заляпанную простыню, запихнул в стиралку вместе с парой использованных полотенец. Между делом допил коньяк. Запустил самый долгий режим. Застелил кровать по новой… Внезапно стало зябко. Захотелось курить и ещё выпить. Я снова вернулся на кухню и достал водку из морозилки. Налил в свой опустевший коньячный бокал доверху, намахнул залпом, не закусывая. Зажмурился. Было так хреново… минуту прислушивался к своим ощущениям в горящем пищеводе и желудке. Потом метнулся к унитазу, выблёвывая всё обратно… Естественно, водочка потянула за собой и коньяк с парой кусков закуси. Дождавшись, пока меня перестанет выворачивать наизнанку, до спазмов сжимая кишки, что болезненно отзывалось в пострадавшем от незапланированного вторжения инородного огромного предмета месте. Так что я блевал и мысленно матерился. На себя. Потому что сам виноват, что, дожив до двадцати семи, вроде бы уже поняв, что мир вовсе не сказка для милых детишек, снова попался. Идиот? Идиот. С трудом поднялся на дрожащих мелкой дрожью ногах. Добрёл до ванной, почистил зубы, стараясь не глядеть на себя в зеркало, чтобы не видеть тоскливую рожу с глазами побитой жизнью собаки. Потом вернулся в постель, завернулся в одеяло, как в кокон, ограждая себя от этого несправедливого злого мира, провалился, дрожа от озноба, в тягучую дремоту под неприятный гул в ушах.