Давай будем просто жить?..

POV (Айнур) Когда рядом остановился чёрный микроавтобус, я чуть повернул голову. Дверь отъехала в сторону. И передо мной высыпало несколько человек в тёмной одежде. Безо всяких слов они кинулись на меня. Попытались запихнуть внутрь. Я дал отпор. И очень удивился, когда вдруг увидел Юрку, который пробивался ко мне. Потому что я не звал на помощь. Под его взбешённым взглядом я почувствовал вдруг какую-то злую удаль. И принялся отбиваться ещё яростнее. Правда, вся схватка не длилась и трёх минут, мне кажется. Самоуверенность подвела. Я упал. Увидел, как вздымается бита в руках одного из нападавших, сделал попытку откатиться в сторону, но меня пинком в бок вернули на место. Я приготовился к удару, но тут ночное небо мне заслонило родное лицо, как в ореоле нимба, под светом фонаря. Время замедляется. Смотрю в его глаза, сверху падает снег. Мой Юра… мой… заслонил меня от жестокого удара собой. Я испытываю мгновенный прилив несвоевременного счастья. И тут всё время возвращается к обычному бегу. Замечаю, что бита направлена ему в голову, пытаюсь отпихнуть. Не успеваю. Глухой треск. Я зажмуриваюсь на мгновение. Сердце как будто даёт сбой. Открываю глаза, и маятник времени теперь качнулся в другую сторону, ускоряясь. Он, как подрубленный утыкается лицом в снег возле моего уха. А я расширившимися от ужаса глазами смотрю в небо и даже не делаю попытки уклоняться от ударов ног, сыплющихся со всех сторон. Потом, опомнившись, пытаюсь растормошить его, зову, повернув голову. Вижу окровавленный светлый затылок. Краем глаза замечаю движение сбоку, успеваю чуть повернуться и получаю сокрушительный хук в челюсть. Зубы звучно лязгают друг об друга, в голове взрывается сноп искр. А дальше только темнота. Я очнулся от того, что кто-то грубо и бесцеремонно растирал моё лицо колючим лежалым холодным снегом. Чуть мотнул головой, от чего показалось, что мозг стал горошиной и сейчас прыгает во все стороны, ударяясь об стенки черепушки. Застонал от боли и тошноты, подкатившей к горлу. Меня встряхнули за шиворот. Заломили руки за спину так, что я охнул. Я разлепил веки. Уже достаточно светло. Сугробы. Вокруг деревья. Кажется, меня вывезли в лес. Эти уроды обступили со всех сторон. - Что вам нужно. – Хриплю, откашливаясь. - Скажи своему отцу, – один наклоняется ко мне, крепко вцепившись пальцами в мой подбородок, не давая вывернуться, - чтобы прекратил копать. Он знает, о чём речь. Иначе в следующий раз мы ему тебя по кусочкам в разных коробочках пришлём, понял? - … - Понял, бля?! – Рычит он, почти мне в губы, так близко склонившись, что я вижу красные прожилки в его глазу. Видимо, кто-то из нас его ударил так сильно. Его пальцы стискивают мою челюсть так, как будто он хочет её раскрошить руками. Неприятное нездоровое дыхание, в котором чувствуется запах гнилых зубов, ударяет в нос. - Ды-а. – Бормочу, опасаясь, что, если буду молчать, то он, действительно, сломает мне кость. Или этот за спиной окончательно выдернет мне руки из суставов. - Это единственное предупреждение. Учти, говнюк! – Он с такой яростью это шипит, что слюни попадают мне на лицо. Мерзко-то как… тошнота подкатывает снова. Меня отпускают, отшвыривая в сугроб, и уезжают, быстро погрузившись в автобус. Я поднимаюсь из сугроба, в который упал лицом. Руки болят, голова болит и кружится, телу тоже досталось. Чуть поворачиваю голову и не сразу вижу неподалёку чуть раздваивающееся в расфокусированном взгляде светлое пятно знакомой куртки. Вскакиваю на ноги и бегу туда. Ну, как бегу… меня качает в разные стороны, я падаю рядом с ним на колени. Он лежит на боку спиной ко мне. Неподвижно. Я вижу затылок с уже подсыхающей кровавой коркой на коротких волосах. Щёку, с наливающимся синюшным следом от удара. Руки безвольно раскинулись по снегу. С замирающим сердцем касаюсь его плеча. Я знаю, что не стоило бы его тормошить. Но… мы в лесу! Одни! И он… боже, только не это… Осторожно разворачиваю. Юра тяжело переваливается на спину. Глаза закрыты, лицо носит следы побоев. У меня дрожат руки. Я осторожно приподнимаю его за плечи, чуть укладывая себе на колени, прижимаю его голову к своей груди, глажу родное лицо. Его кожа холодная. Слёзы наворачиваются сами собой. - Юра… - шепчу ему, - Юрочка… родной мой… открой глаза, пожалуйста… Он не отвечает. Пара от его дыхания в воздухе я не вижу. Паника накатывает. Вселенский ужас. - Юра! – Повышаю голос и даже чуть встряхиваю его. – Не смей, слышишь?! Не… не бросай меня снова… Юрка-а! – Уже реву почти в голос. – Ты не можешь меня оставить! Я же… я же люблю тебя!.. ы-ы-ы!!! – Вою, зажмурившись, в небеса, сердце болит. - Если… если меня должны лупить каждый день, чтобы я слышал эти слова… я, блин… уф! Я, блин, готов терпеть побои… - слышу скрипуче-хриплый голос. - Что? – Резко опускаю взгляд на его лицо, не веря своим ушам. Вижу его попытку улыбнуться разбитыми губами. Волна облегчения обрушивается на меня, прокатываясь с макушки до пят. Я его сейчас то ли ударить готов, то ли крепко стиснуть и никогда не отпускать больше… но я могу только прошептать, – придурок… - Чёрт… голова раскалывается, - морщится он. И тут же снова открывает глаза и с кривой от гематом улыбкой тихо просит. – Скажи это ещё раз?.. - Придурок? – Отвечаю я, пытаясь скрыть счастливую улыбку облегчения и украдкой утирая слёзы свободной рукой, чуть отвернувшись в сторону. - Нет, до этого. – Снова морщится он. - … - мне приходится посмотреть ему в лицо. В родные любимые глаза, глядящие на меня сейчас с настороженным ожиданием. Я сдаюсь. Чуть улыбаюсь ему ласково, осторожно провожу рукой по его щеке, убирая подтаявший снег. – Я тебя люблю, Юра. – Наклоняюсь и касаюсь его разбитых губ своими, видимо, такими же, потому что пронзает болью. Но мне всё равно. Отстраняюсь и снова смотрю – не могу наглядеться – в эти лучистые зелёные, как сама жизнь, глаза. Повторяю тихо. – Очень люблю… Не знаю, долго ли так пялимся друг на друга, как два счастливых избитых идиота. Но он пытается приподняться и стонет, рушится обратно мне на руки, хватаясь за голову. - Чёрт… точно голова сейчас развалится. Айни, у тебя телефон с собой? - Ща… - я роюсь по карманам, достаю трубку, которую почему-то не взяли эти утырки. Экран остаётся чёрным после нескольких попыток включить гаджет. С сожалением говорю. – Сдох. Разрядился. - Посмотри у меня в кармане. - Ща… - шарю по его карманам, замечая про себя, что ему тяжело двигать руками. - Это… это не телефон… - бормочет мне, когда я что-то нашариваю в кармане его джинсов. - Блять… - смущаюсь, понимая, на что такой большое и твёрдое я наткнулся. Отдёргиваю руку и проверяю другие карманы. Телефона нет, о чём я и сообщаю. - Печалька, бля. Выпал, значит… – Вздыхает Юрец. – Помоги подняться. Надо валить отсюда. Вдруг передумают и вернутся. - Ага, да и замёрзнуть не хотелось бы. – Подхватываю я, с трудом поднимаясь и почти только собственными усилиями, кряхтя от напряжения и усилившегося гула в голове, ставлю парня на ноги. - Куда идти? – Он, кажется, плохо видит. - По следам шин пойдём. – Отвечаю, подставляя ему плечо для опоры. - Окейно… - храбрится, стараясь добавить оптимизма в голос. Ползём по сугробам, как две пьяных беременных улитки. Я запыхался уже после нескольких метров. - Айни… - вдруг тихо говорит он, чуть повернув голову в мою сторону. – Оставь меня. Иди сам. Приведёшь помощь, а я тут подожду. Ты меня не утащишь… - Ага, в жопу меня поцелуй! – Злюсь я, чуть помотав головой в попытке разогнать сгущающуюся багровую пелену с красивым вкраплением золотистых мушек перед глазами. Упорно тащу его. - Ну, это вообще без вопросов, родной, - хриплый смешок, - это я при первой же возможности сделаю… - Придурок! – На большее меня не хватает. И так дышу, словно, лёгкие сейчас разорвутся. - Люблю тебя… - вдруг шепчет он, продолжая волочить ноги. - … - молчу некоторое время, в тишине заснеженного леса только наше пыхтение. – И я тебя… В конце концов, выбрались на дорогу. Едва сумели взобраться на обочину. Юрец конкретно сдал к этому времени, у меня же, как будто второе дыхание открылось. Ещё бы! Я заметил, что, когда он кашлял, отвернувшись в сторону и зажмуриваясь от боли, то тихонько сплёвывал кровь на снег. Утирал губы рукавом левой неестественно вывернутой руки. Морщился при каждом вдохе…ещё и хромал всё сильнее. Так что, поняв, что у него, скорее всего, травма лёгкого, сломаны рёбра и рука, а, возможно, ещё и нога, я торопился к людям за помощью. Не для того я осознал и признал, что всё ещё его люблю, чтобы вот так вот потерять. Ещё и винил себя всю дорогу, потому что ввязался в эту драку он из-за меня. Только вот помогать нам не спешили. Мало того, что трасса была почти пуста. Ни одна машина не притормозила, при виде двух мятых избитых парней, выбравшихся из леса. Я усадил Юрку в сугроб, а сам, отчаявшись, вышел на проезжую часть, когда из-за поворота показался грузовик. Я встал поперёк дороги, махал руками, призывая его остановиться. Юрка хрипел и ругался, чтобы я свалил на обочину. Но я был полон отчаяния и решимости. Водила, тоже понял, кажется, что я не сойду с места, стал останавливаться, но на ледяной дороге это сделать сложно, а оттормаживаться он начал слишком поздно… Я зажмурился, потому что кинуться в сторону у меня уже не было сил… Рывок в сторону, качусь в обнимку с кем-то по жёсткому утрамбованному снегу обочины. Слышу визг тормозов и скрежет металла позади себя и болезненный стон под собой. Открываю глаза. Лежу на Юрке, он крепко держит меня в руках. Сам зажмурился, тихо постанывает. Поднимаюсь еле-еле. За спиной испуганный и вместе с тем грозный окрик. Я оглядываюсь. К нам спешит огромный мужик с монтировкой в руке. Я поднимаю руки, чтобы показать, что в них ничего нет. - Дебил, блять!!! Сдохнуть захотел?! Какого… - Помогите! Пожалуйста! - Чего?.. – он сбавляет тон и шаг, подходит с настороженностью, но сразу понимает, что мы ему в любом случае не противники. Один валяется и не может встать на ноги. Второй едва стоит, качаясь, как тополь на ветру. На мордах явные следы избиения. – Что случилось-то? - Помогите до города добраться, пожалуйста… нас с другом похитили, избили, ограбили и в этом лесу бросили. – Устало бормочу я. - Хм… - он потирает затылок. - Я Вас очень прошу… - я чувствую, что уже не могу стоять и вот-вот упаду рядом с Юрцом. - Ну, я в саму Уфу не заеду. У меня график. – Он перестаёт чесать репу и убирает монтировку куда-то за пояс, обходит Юрку и поднимает его на ноги одним рывком. - Не страшно!.. – спешу его заверить. – До развилки докиньте, там нас заберут! - Идём. – Почти тащит Юру мужик. Я хочу идти за ним, но сил нет. Он оглядывается, чертыхается, подхватывает второй рукой меня, чуть ли не подняв с земли, зажав под мышкой. Доволакивает нас обоих до кабины. Заталкивает, помогая подняться на высокие ступеньки. Сам садится за руль. Едем. Я с тревогой смотрю в бледное, с гримасой боли лицо любимого. Юра закрыл глаза, дышит тяжело, стараясь не вдыхать глубоко. По вискам струится холодный пот. - Простите, Вы можете мне телефон одолжить для звонка? – Вспоминаю, что моя труба разряжена и я Айдара вызвать не смогу. - Держи. – Он передаёт мне телефон. - Спасибо большое! – Я спешно набираю номер Дарика. – Алло! Слушай и не перебивай! Забери нас через двадцать минут на развилке при въезде после моста. Глебу Станиславовичу позвони, скажи, чтоб готовился двух пациентов принять. Не шуми! Я потом всё объясню! И ещё, я звоню с чужого телефона, закинь на карту, - отрываюсь от разговора и смотрю на мужика, - у вас карта сбера? – он кивает, потом что-то хочет сказать, но я уже снова в телефоне, - сбер по этому номеру пятёру. Не тормози! Это вопрос жизни, понял?! Блять, мне тебя учить что ли?! Возьми тачку отца, вруби сигналку и вперёд! Давай! Я жду! Возвращаю телефон водиле. Тот мнётся, но не решается что-то спросить. Косится странно. Не знаю, может быть, подумал, что мы какие-то приблатнённые, которые попали в разборку. Мне всё равно, я перехватываю Юру, который вдруг начал заваливаться вперёд. - Юра, не спи! Смотри на меня! Держись, родной… - бормочу ему, удерживаю в сидячем положении. - Только на… тебя… и смотрю… - читаю беззвучно по его губам. Он с трудом открывает глаз, второй уже заплыл набрякшим под бровью фингалом, силится улыбнуться, но кривится от боли. Я весь как на иголках. Дорога летит под колёса. Доезжаем. Водила останавливается у развилки, включив аварийку. Помогает нам выбраться наружу. Я благодарю его. Он садится в кабину, но вдруг высовывается из окна с недоумением на лице. - Э, парень! Это шутка? - Что? – Мне уже не до него. - Пятьдесят тысяч?! – Его глаза, кажется, сейчас вылезут из орбит от удивления. - А, примите, пожалуйста. Вы единственный, кто остановился… - Но это слишком много… - бормочет он. - Жизнь моего друга для меня важнее денег. – Отвечаю я и невольно смотрю на Юру. - Ну, что ж, удачи вам, пацаны. – Он кивает и уезжает. Я не знаю, сколько времени проходит, но мне кажется, что целая вечность. Юрке всё хуже. Он уже не открывает глаза и дышит с хрипами, а на губах то и дело появляется розоватая пена. Я едва сдерживаюсь, чтобы не разреветься. Держусь только потому, что иначе окончательно расклеюсь. Матерю Дарика. Но вдруг слышу рёв сирены. Вижу, как мчится чёрный представительный автомобиль с проблесковым маяком на крыше. Заворачивает резко, перекрывая движение. Опасно. Против правил, но мне сейчас на всё это насрать. Насрать, как отец потом будет оправдываться. Юра может не доехать до больнички – это и только это меня сейчас волнует. Дарик выскакивает, смотрит на нас и тихо охуевает от нашего вида. - Чего встал?! Помоги! – Хрипло ору я, потому что сам едва стою и сил дотащить Юрца до авто у меня точно уже нет. - Что случилось, Нурик?! – Спрашивает мой телохранитель, перехватив мою ношу. - Осторожнее, у него рёбра сломаны, кажется, в лёгкое вошли… - обессилено шепчу я, плетясь следом, едва уже переставляя ноги. - Садись, скорее. – Айдар, услышав это, усадил моего парня так осторожно, как будто тот был фарфоровой вазой. Потом подтащил и меня к машине, впихнул, закрыл дверцу и с воем сирены помчался в город. - Юра, потерпи, родной. Держись, пожалуйста… - уговариваю я его, стараясь удерживать в вертикальном положении, чтобы не допустить ещё большей деформации тканей. Подставил плечо под его голову. – Оставайся со мной, родной… слышишь? - Я… да… с тобой… - бормочет сквозь хрипы. - Нурик, только не говори мне, что ты снова вляпался в это болото. – Сердито роняет мой друг, не отрываясь от руля. - Я люблю его. – Стойко встречаю взгляд Айдара в зеркале заднего вида. - Твою… - только и бормочет он, картинно сплёвывая в сторону. – Что случилось, ты так и не сказал. - Меня выследили возле квартиры. Юра ввязался в потасовку. Нас обоих вырубили и отвезли в лес. Сказали, чтобы отец перестал что-то там рыть, типа, сам поймёт, о чём речь. В следующий раз, грозились, ему меня по кускам прислать… кстати, Юрка меня собой прикрыл…иначе я бы сейчас, как он… – Говорю я, а сам не свожу глаз с бледно-зелёного лица своего любимого. Нетерпеливо прошу Дарика. – Быстрее можешь? Дядю Глеба предупредил? - Да, они там ждут уже. Я и так нарушаю всё, что только можно! – Огрызается Айдар, виртуозно вписываясь в крутой поворот под вой сигналок других автомобилей. Только вот нас качает в сторону от этого виража. Юра глухо охает и вдруг кашляет, выплёвывая порядочную такую порцию тёмной крови мне прямо в лицо. Окончательно теряет сознание. Я подвываю от ужаса, сам не осознавая этого. Но мы въезжаем во двор частной дорогой клиники. Нас и правда ждут. Две каталки мгновенно оказываются у дверей авто. Нас вытаскивают с сиденья, я всё цепляюсь за него, не решаясь отпустить, хотя и знаю, что этим мешаю медперсоналу. Но я боюсь, что только моя хватка удерживает его душу в теле. Если выпущу его руку, то… Айдар с силой разжимает мне пальцы, чуть вывернув мне запястье. Спасибо, брат… правда, спасибо! Иначе я бы сам так и не смог… Нас укладывают на каталки и везут в смотровые. Меня в первую. Его торопливые санитары везут дальше. Я провожаю их взглядом. Потом опрос, осмотр, укол, провал. Очнулся я уже в палате с капельницей в руке и сидящей рядом медсестрой. Она тут же поднялась со стула и вышла. Через пару минут вернулась уже с врачом. Глеб Станиславович – давний друг моего отца. По совместительству главный врач и владелец этого медучреждения. - Доброе утро, дружочек. – Он достал фонарик-карандаш, посветил мне в глаза, поводил пальцами, проверяя моё состояние. Задал ещё несколько уточняющих вопросов. – Нурик, ты как в рубашке родился. Ушибы, сотрясение, но внутренних травм нет. Не то, что у второго. - Что с ним. – Просипел я мучивший меня вопрос. И с нарастающим страхом глядя в помрачневшее лицо. - «Тяжёлый» был, конечно. Но сильный парень, даже не знаю, как он доехал. Наверное, в силу того, что молодой организм, сумел справиться. – С толикой восхищения ответил он. - Я хочу его увидеть! - Капельница прокапает, и тебя проводят, хорошо? Его как раз сегодня из реанимации в палату должны перевести. - Спасибо. – Бормочу я, а Глеб Станиславович многозначительно кивает медсестре. Та достаёт шприц и вкалывает в пакет с лекарством, которое растекается по моим венам. Понимаю, что это, только когда меня неудержимо начинает клонить в сон. «Вот же, зараза»… Когда проснулся, уже не было ни капельницы, ни медсестры. Так что я поднялся, борясь с головокружением и болью в побитом теле. Возле койки стояли тапки. Вдел в них ноги, пару раз промахнувшись. Доплёлся до двери. А за ней меня ждал сюрприз. Почти напротив находился сестринский дежурный пункт. А за ним, облокотившись и мило флиртуя с симпатичной сестричкой, стоял Айдар. Они увидели меня одновременно. - О, Нурик, ты чего встал? – Он тут же отлепился от стойки и поспешил ко мне. - Проводи меня к нему. – Попросил я. - Куда Вы собрались? – Поинтересовалась медсестра, напуская строгий вид. - Мне Глеб Станиславович обещал, что я смогу навестить друга, с которым сюда поступил. - Ах, да, поняла. Подождите, пожалуйста, сейчас напарница с обхода вернётся и я… - Не нужно, спасибо. Меня Айдар проводит. – Перебил я её. Пусть не вежливо с моей стороны, но я хочу его увидеть. Я хочу знать, что он в порядке. - Идём-идём, торопыга. – Чуть покровительственным тоном произнёс Дарик и, взяв меня под локоть, повёл дальше по коридору. - Айдар, что с ним… ты его видел? - Да. Там операция быстро прошла и очень удачно, дядя Глеб сказал. Два ребра сломаны были, лёгкое проткнуло немного, но хорошо, что до сердца и сосудов не дошло. Рука сломана, ногу вывихнул малясь. Сейчас отходит уже в палате. – Он посмотрел мне в глаза, читая всю скорбь мира на моём лице, засмеялся. – Нурик, ну, ты чего? Хорошо же всё! Обошлось! - Это из-за меня… - я чувствовал себя нестабильно в эмоциональном плане. Так что готов был разрыдаться, раскаиваясь. - Успокойся. Не хочешь же ты его напугать? Кстати, Салават-абзый приходил. Но ты как раз в отключке был. А дядя Глеб запретил тебя будить. Я ему передал то, что ты сказал. - А… что насчёт Юры… что он сказал? – Я затаил дыхание. - Повздыхал, чуточку побесился, но быстро отошёл. Я сказал, что Юрка тебя прикрыл. – Айдар посерьёзнел. – А это правда? - Да. Мне бы битой в лицо прилетело, а так… ему в голову… попало… - я закрываю глаза, внутренне заново переживая тот момент, аж вздрагиваю. - Ясно. – Он кивает понимающе. А я вдруг понимаю, что меня внутренне напрягало. - Дарик! Неужели ты его по имени назвал?! – Впервые мой товарищ и почти брат произнёс его имя. - Ну… ой, блин! Бро! Я его всё равно терпеть не могу за всё, что было, но… - он замялся, отводя глаза в сторону. – Если… если он и, правда, был готов на всё ради тебя в этой драке… я… попробую примириться с его присутствием. - Спасибо, Айдар. – Тихо произношу с улыбкой. Мы дошли до палаты Юрки. Одноместная ВИП, как и у меня. Дарик подвёл меня к его койке, пододвинул стул, помог усесться и вышел, оставив нас наедине. Мне было тяжело видеть его в бинтах, с опухшей синюшной физиономией, с капельницей в руке. Но с другой стороны я чувствовал несказанное облегчение от того, что он живой. Что он со мной. Глаза Юры были закрыты, кажется, он спал. Я осторожно взял его ладонь. Пальцы были прохладные. Я по себе знаю, как затекает рука под многочасовой капельницей. Так что стал аккуратно массировать пальцы, ладонь, поглаживать руку от локтя до запястья. Я готов был так сидеть хоть сутки. Как он когда-то. Глядя на его пальцы под своими, вспоминал самые хорошие и нежные моменты нашей, пусть и такой недолгой, совместной, жизни. Услышал тихий вздох. Он открыл глаза. - Здравствуй, родной. – Я говорил тихо, потому что и у самого голова болела, и я прекрасно помнил, какие вертолёты ловишь от громких звуков при сильном сотрясе. Улыбнулся ему. – Вот, видишь, теперь я сижу и тебе руку растираю. - … а… Вы кто? – Он смотрел на меня каким-то нейтральным взглядом. - Да ладно… серьёзно? - Я окаменел. «Неужели он… неужели мы с ним поменялись местами? И что же мне теперь делать? А что, если он меня не вспомнит? Что, если он не поверит, что мы вместе?! Что… внутри меня поднималась паника». Я проблеял жалобно, готовый разреветься. – Юра… ты меня не помнишь? Юрочка, это же я… - Да шучу я. – Вдруг его взгляд потеплел, и он попытался улыбнуться распухшими губами. - … - я захотел его ударить. Я обиделся. - Айни… прости, ну? Не дуйся, Чудо моё. – Тут же заюлил этот придурок. Любимый придурок. - Ты… говнюк ты, Юрка! – Сердито ответил. – Я тут уже панику поймал, а ты… - Прости, родной, прости, ну? – Его пальцы перехватили мои, не давая вырвать руку. Но, поняв, что я расстроен не на шутку, он тут же сменил тактику. – Ой-ой! Больно! - Что? Где?! Сестру позвать?! – Хотя я прекрасно разгадал его манёвр, но… а вдруг? Не хочу, чтобы он испытывал боль! - Кажется, сознание теряю… - едва слышно прошептал он, закатывая глаза, но удержал меня за руку, когда я рванулся со стула, покачнувшись от головокружения, готовый бежать, звать медсестру и всех врачей этой клиники вместе взятых. Кистью загипсованной руки слабо помахал мне в призывном жесте. – Айни, наклонись, мне надо тебе кое-что сказать, пока я ещё в сознании. - Что? – Я обеспокоенный и встревоженный наклонился, едва удерживая своё тело на весу. - Я тебя люблю. – Нормальным голосом тихо промурлыкал он и вдруг, подняв сломанную руку, притянул меня к себе так, что я ткнулся губами в его губы, теряя равновесие. Может быть, я и хотел возмутиться, но… не смотря на болевые ощущения, я ощутил вдруг как весь гнев улетучивается. Закрыв глаза, я ответил на его поцелуй. Почти лежал поперёк его груди, а он даже не пикнул, продолжая прижимать меня к себе. Я всё же отстранился, с трудом вновь принял более-менее вертикальное положение. - Юрч, ну, ты чего, а? У тебя же грудь болит, наверное… - Всё хорошо. Ты рядом и я прям чувствую живительную силу твоего поцелуя! – Улыбнулся он довольно, как сытый кот. Точнее, как битый жизнью, драный собаками дворовый кошак. Хотя, чего уж там, я, наверное, не лучше выгляжу сейчас. Он смотрит на меня одним глазом, второй заплыл сильно. - Я попрошу Дарика купить нам побольше твоего «Спасателя». – Невольно хихикаю. - Точно! В чём сила, брат? А сила в «Спасателе»! – Ржёт, и даже не морщится. Потом резко затыкается. – Попроси этого своего Глеба, чтобы он тебя сюда перевёл, а? Не хочу валяться тут один без тебя. - Хорошо. – Киваю ему с блаженной улыбкой, вновь берясь растирать его руку.