Облака изо рта и реки из глаз
Всё, что ты делаешь, не напрасно
Ты такой красивый, когда погас
Ты такой красивый, когда несчастный
***
В комнате, пропитанной сигаретным дымом, были разбросаны краски, около стены стояло огромное количество холстов, полы были испачканы. Посреди помещения лежал человек, ноги которого упирались в стену. Закрытые, иногда подёргивающиеся веки резко распахнулись. Кажется, если он продолжит смотреть в потолок, то прожжет в нем дырку, и в крыше появится еще одно окно. Чердачное помещение освещала лампа, а через неширокое мансардное окно хорошо было видно луну. Пару часов назад брюнет вернулся домой, сразу же после чего он побежал на чердак, где обустроил свою мастерскую. Мать уже спала, а отец, как всегда, вернется ближе к утру, наврет своей жене, что задержался на работе. Хван больше не реагирует, не хочет расстраивать мать, ведь знает, что отец не задерживается на работе, а просто ходит направо и налево. На чердаке проходила его жизнь, там он ел, пил и частенько спал на матрасе. Засыпая, Джинни считал звезды. Каждый день в половину двенадцатого ночи парню звонит двоюродный брат. Они болтают около получаса, после мальчик уходит на занятия, а Хёнджин продолжает заниматься своими делами. На самом деле, ближе, чем Алекс, у него никого нет и не было, но лет пять назад он уехал в США, и теперь Хван остался совсем один. Поднявшись с пола, он принялся убирать свои волосы, которые, как всегда, лезли в глаза и очень мешали. В углу валялась его сумка. Он знал, что там краска для волос, карандаши и скетчбук с эскизами, которые он рисовал несколько дней подряд, катаясь в метро. Схватив сумку, он достает краску, смотрит еще раз на нее, а после в небольшое круглое зеркало, стоящее напротив. Глаза опять закрываются. Решение принято. Он ищет в шкафчике чашу и кисть для следующих манипуляций. Достав все содержимое обеих коробок, парень вскрывает баночки с оксидом, порошки и все прочее. "Чего-то не хватает", — он точно помнит, что брал еще что-то. Порыскав в сумке, он находит маленькие ампулы. — Твоя цель обесцветить, а не спалить, — а после он откупоривает маленькие баночки и выливает содержимое в основную миску. Надев перчатки и обработав кожу вазелином, Хван наносит краску на первую прядь, после еще и еще. У него нет пути обратно, он действует наверняка. Права на ошибку нет. Состав нанесен на волосы, а значит, время приступать к другим краскам. Хёнджин, попутно убирая лишние банки и посуду, подходит ближе к стеллажу, роется в коробке, а после достает нужные ему банки и тюбики. Кисти, которыми он обычно рисовал, были в предсмертном состоянии, но работать ими было можно, а значит, что смысла на трату денег нет. Грунтованные холсты, на которых рисовал парень, стоили в разы дороже, но были удобнее, ведь не приходилось тратить время еще и на загрунтовывание. Главной проблемой было то, что многие материалы продавались только в одном магазине, в совершенно другом районе, в который на метро ехать с пересадкой, а потом обратно с полной сумкой и несколькими деревянными подрамниками, с натянутой на них тканью, которые приходилось переть в руках. Увлечение не лучшее, но ради этого он готов пожертвовать уйму времени. Переведя взгляд на небольшие часы, стоящие на этом же стеллаже, парень не понял, как так быстро прошло время. Скоро уже половина двенадцати, а значит, ему позвонят. Позвонят же? Да, позвонят! На экране телефона, все еще лежащего на полу, высветилось "Алекс". Опустившись на колени и выкинув из рук всякие баночки, парень принял вызов. Так смешно наблюдать за тем, как мальчик мешает английский и корейский. Главное, чтобы ему было комфортно, а Хван и так все поймет. Алекс рассказывал старшему о том, что сегодня пойдет поддержать друга на футбольном матче, а после они пойдут к нему играть в приставку. О том, что в школе скоро концерт, и он будет в нем учувствовать. О том, что он тайно влюблен в кое-кого, так и не назвав имя этого человека, и о том, что он ужасно скучает. Хёнджин, в свою очередь, рассказывает о том, что решил сменить имидж и купил немного новой одежды, и о том, что рисует ужасно красивого парня, которого на днях увидел в метро. И ведь говорил правду. Он выбрал эскиз, который рисовал в понедельник. Худощавый, светловолосый, с кругловатым лицом, запоминающимися глазами и милой моськой. Паренек появлялся на его холсте, он знал, что повесит эту картину у себя в мастерской и будет любоваться ею. Джини знал, что вероятность найти его равна не то чтобы нулю, этот процент намного меньше. Поэтому ему остаётся только смотреть на эту картину и вспоминать то, как он улыбнулся ему напоследок, выходя из вагона. Пока он не знает, что этот таинственный незнакомец станет постоянным клиентом забегаловки, в которой работает его хороший знакомый Чон Хосок. Время близилось к полночи, младший, попрощавшись с Хваном, пошел на уроки, пообещав позвонить позже, когда будет идти домой. Вставать в восемь — часто даже не ложиться — вошло в привычку. Работать на износ, пить таблетки от головной боли, скитаться по улицам или проживать день в бешеном ритме Сеула тоже привычка. Каждый день, как белка в колесе, из одного поезда в другой, постоянные пересадки, спуски и подъёмы, магазины, кофейни и закусочные. Неудивительно, что ближе к трем ночи молодой человек измотан, но продолжает работать в своей мастерской. В комнате, в которой когда-то зависали друзья, был включен телевизор или компьютер, куча книг, тетради, различные модельки из лего, небольшие коллекционные фигурки и все в этом духе. Сейчас она выглядит как место, где когда-то была жизнь, но хозяин этого места покинул его навсегда. Хван заходит в комнату только для того, чтобы принять душ и переодеться, больше ни для чего она ему не нужна. Например, сейчас он тихо спускается с чердака и пробирается в комнату так, чтобы его не заметила прислуга. Вода льётся с характерным звуком, барабанит по ванной, иногда попадает в глаза и уши, а после утихает. Хёнджин вытирает волосы, подходит к зеркалу и видит желтое солнышко, которое мило улыбается, и возвращается на чердак. Намешивает краску и снова распределяет по волосам. После чего берет в руки кисть и продолжает рисовать. На полотне появляются новые цвета, такие красивые. Они так идеально описывают человека, изображенного на нем. Мазки становятся все четче и четче, цвета все светлее и светлее, а время выходит. Снова ванная, зеркало, и вот в нем уже не ясное солнышко, а совсем другой человек, которого так не хватало самому Хёнджину. Когда он учился в школе, он попросту не мог красить волосы в яркие цвета, таков был устав, в университете тоже наорали, вот он и не выдержал, отчислился. Теперь он может делать, что хочет и когда хочет, не думая о последствиях. Вспоминая то время, когда он учился, хочется плакать. Вот уже и голова сухая. Он снова в мастерской. Синие джинсы обретают более естественный цвет, клетчатая рубашка уже точно в клетку, а шапка, которая была надета на парня, становится все более похожей на ту, что была на нем. Незнакомец так прекрасен, его хочется обнять, поцеловать каждую пухлую щечку, а после напоить молоком с печеньем и уложить спать, как маленького ребенка. Хван оставляет свой автограф на обратной стороне по привычке, как будто он будет ее продавать. По стеклу барабанит дождь, погода сама располагала к грусти. Казалось, что сейчас на чердак забежит Алекс, они откроют окно, вылезут на крышу, и хён будет рассказывать своему донсэну, где какое созвездие, а потом они вместе загадают желание в момент, когда упадет звезда. Сколько ночей они провели так, никто не знает. Явно больше десяти. Картина так и осталась стоять на мольберте, а парень улегся на пол и уснул.***
Его разбудил звук телефона, который разрывался, и казалось, что его было слышно на весь дом. Подняв трубку, сонным и хриплым голосом Хёнджин начал говорить: — А? Кто это? — стоило бы прокашляться перед тем, как брать трубку или выпить воды. Но бутылка слишком далеко, а еще не проснувшийся мозг очень туго соображал. — Хён, я тебя разбудил? — голос мальчика ломался, поэтому слышать по ту сторону более грубый и, так сказать, мужской голос, было очень непривычно. — Прости, пожалуйста! — что-что, а воспитание у мальчика было превосходным. Возможно, большую роль сыграла жизнь в Корее и менталитет этой страны. — Алекс, все в порядке. Я поздно лег вчера, поэтому немного заспался, — Хёнджин выглядел ужасно сонным: слегка подпухшие глаза, растрёпанные волосы, в общем, во всей красе. Включив камеру, он сообщил младшему о том, что собирается показать ему то, как он ухаживает за лицом, чтобы научить того. Ведь у мальчика начался переходной возраст, и ежедневный уход поможет уменьшить количество высыпаний и сухость кожи. На самом деле, он не просто так устроил все эти маски, пенки для умывания и увлажнение кожи. Через час ему нужно выйти из дома и быть на одной из ближайших станций метро, парень собирается заглянуть к Хосоку и немного поболтать с ним. Хёнджин знал о том, что его хён сегодня в ночную, поэтому разгрузка после трудной ночи ему ужас как нужна. Каждый раз парня уговаривают не ехать на метро, все это сопровождается одной и той же фразой: "Молодой господин Хван, зачем же вам ехать на метро? Ваш водитель может отвести вас в любую точку Сеула!". Но парень игнорирует эти слова и молча уходит. Возможно, настанет момент, когда все поменяется, и Хенджин будет пользоваться прислугой, как это делают все в этом доме, но точно не сейчас. Смысл использовать кого-то, если это можно сделать самому?***
Он выходит на станции Хондэ, недалеко отсюда находится университет, поэтому часто станцию называют Хонгик. Этот район принято считать самым молодежным районом, а также это очень творческая часть города. На многих зданиях, особенно в проулках, нарисованы граффити, да и сами здания отличаются формами. Ближе к вечеру улицы наполняются людьми, много где поют или танцуют ребята, становится так шумно, что даже наушники не всегда глушат этот гул. Проходя по пустым улицам, парень рассматривал здания, как в первый раз. Мимо пробегают студенты, спешащие на учебу, но Хван здесь не поэтому. Подойдя ближе к нужному зданию, он пролез через не очень широкий проход, подходя к черному входу. Здесь уже стоял его друг, весь измученный, сонный и явно не в лучшем расположении духа. Однако он, как только увидел Хенджина, расплылся в улыбке и раскрыл руки для объятий. Парни просто говорили о своем. Хёнджин жаловался на отца, потом рассказывал о том парне, которого он встретил в метро, а Чон рассказывал о сложной смене, однако все еще размышлял над словами друга. — Людей сегодня было как никогда! И откуда они берутся? — немного подумав, параллельно с этим почесав затылок, Хоби развернулся к уже курящему другу. — Мне кажется, что сегодня был похожий парень. Точно, — воскликнув, хён показал указательный палец, демонстрируя, что он вспомнил. — Он с Сынмином приходил. Мне кажется, они встречаются, — последнее слово он сказал с особой грустью и на полтона тише. Смотря на тлеющую сигарету, Хосок вспомнил об еще одной немаловажной вещи: — Джинни, курилка вон там, в ста метрах отсюда, — смотря на то, как друг снова сделал затяжку, говорит парень. Хван вечно делал так, когда приходил к другу просто поболтать. Чона это ужасно бесит. В чем проблема пройти сто метров до курилки и не платить штраф, если он будет замечен? Но Хван всегда игнорировал замечания старшего и отмахивался, мол, до этого не замечали и сейчас не заметят. — Хоби-хён, не будь занудой, я всегда так делаю, и ни разу не было проблем, — Хван буквально хныкал. Он знает, что старший говорит правильную вещь, но ему так не хотелось этого делать. Стоять в курилке одному, ведь его некурящий друг ни за что не пойдет туда вместе с ним, — развлечение не из лучших. Конечно же, он не хотел бы платить штраф размером в сто тысяч вон, но ведь Хван ни разу не был пойман, значит, и сейчас пронесет. Хёнджин тушит сигарету и снова смотрит на Чона. — Вот видишь! Ничего не случилось, — милая улыбка появляется на его лице, что заставляет серьезного старшего немного успокоиться. — Вижу, ты покраситься решил… Почему? — он так давно не видел донсэна со светлыми волосами. Чон и Хван познакомились еще когда Джини перешел в старшую школу. Именно тем летом он выглядел как сейчас, весь такой белый и пушистый. Для Хосока парень навсегда останется тем маленьким Хёнджином, который впервые напился в компании каких-то старшеклассников, а после Чону пришлось вытаскивать из него практически всю информацию, чтобы отправить домой. В этот же день он оставил ему свой номер и попросил написать, как только младший проснётся, чтобы узнать, как его самочувствие. Так завязалась дружба длиною в шесть лет. — Не знаю, захотелось перемен.