Я обязательно вернусь, мой дражайший Чун Юнь

Теперь, когда они встретились, им нечего было сказать друг другу. Син Цю сжал губы и продолжал пялиться на брата. Было сложно поверить, что он виновен во всём, это ведь тот самый Син Мин, который старался прикрывать все его промахи от отца и быстро разрешить проблему. Как бы мечник не старался вспомнить, он никогда не замечал за братом каких-либо странностей. Он никогда не издевался над бездомными животными, вёл себя как примерный сын. И конечно же со стороны казалось, что тот всегда думал лишь о благополучии семьи и процветании гильдии. В детских воспоминаниях всё было даже наоборот... Помнится, однажды, Син Цю уговорил брата взять его с собой, и проходя мелководное озерцо снизу от террасы Юйцзин, они услышали едва различимое мяуканье. Когда они повернулись, оказалось, что это какой-то котёнок угодил вглубь озера. Небось, спал на тёплом камне, а как пришло время перепрыгивать обратно, силёнок не хватило. Уже наступили сумерки, народу на улицах почти не было, поэтому не удивительно, что никто не успел выловить барахтающееся чудо, которое распугало всех рыб. Пока несмышлёный Син Цю смотрел, раззявив рот, брат бросил в руки младшего все важные бумажки (к которым он ранее строго-настрого запретил прикасаться) и побежал спасать беднягу. Вроде Син Мин даже запачкал один из самых дорогих своих костюмов, отчего отец злился, а служанки тяжело вздыхали, предвещая как будут всё отстирывать. Но это того стоило: те глаза котёнка, промокшего до нитки, излучали такую благодарность, что маленький Син Цю широко заулыбался и заявил: — Я хочу быть таким же, как дагэ! Котёнок тихо мяукал, пока брат опустил его на землю. Мокрый мохнатый комочек ласково потёрся о его ноги, благодарно мурча. Син Цю очень хотел забрать этого бедного детёныша к себе, но вспомнив, как отец будет ругаться из-за этого, — он быстро откинул эту наивную мысль. Неужели всё это было притворством Син Мина, чтобы вырасти в его глазах? Чтобы заполучить доверие, а затем воспользоваться наивностью младшего? От таких мыслей становилось тошно и от брата, и от самого себя. Как он мог верить в благие намерения, пусть даже будучи юнцом, но став старше он должен был понять, что что-то не так. Брат сутками напролёт запирался в своём кабинете и настойчиво просил не входить туда без него. Почему Син Цю был таким наивным и глупым, не замечал настолько очевидные вещи?! — Син Цю?.. — тихо позвал Син Мин, отчего мечник завис, но поняв, что обращаются к нему, он резко поднял голову. Брат всё смотрел на него, не сводя глаз, от чего становилось неуютно. Мечник поёжился и сглотнул слюну, предвещая их разговор. Он тихо вздохнул, а затем опустил взгляд, дабы проверить, в порядке ли цветок в его руках. Все лепестки были целы, за исключением одного, а значит, времени на разговор было более чем достаточно. Но тратить этот драгоценный шанс на ерунду было бы глупо, посему Син Цю нерешительно ступил в сторону брата. Выглядел он крайне измученно, несмотря на аккуратные одеяния без единой неровности и идеальный пучок. Складывалось ощущение, будто бы только что целый отряд слуг привели своего господина в порядок, как тогда, четыре года назад. Взяв себя в руки, Син Цю наконец озвучил вопрос, крутившийся на языке последние годы: — Зачем тебе нужна была моя смерть? Син Мин свёл брови, сперва тупо помигав глазами, а после легко улыбнулся. — Так ты не моя иллюзия, Син Цю, — как и раньше, Син Мин выглядел столь добродушным, из-за чего становилось сложно поверить в его причастность к убийству. — Я бы пригласил тебя присесть, но, увы, я беспомощно застрял на этом стуле, а лишнего нигде не найдётся. — Не уходи от темы, — Син Цю сложил руки на груди и постарался сделать максимально отчуждённое лицо, не выдавая, как же ему на самом деле было обидно от равнодушия Син Мина. Син Мин лишь испустил разочарованный стон и прикрыл глаза. — Если ты всё знаешь, то зачем спрашивать? Мы бы могли обсудить что-то... Проще? — Ты даже не хочешь сказать, что это была не правда и тебя подставили? Как-то... Оправдать себя?.. — мечник грустно улыбнулся, всё ещё отчаянно стараясь принять реальность. — Какая жалость, Син Мин. Син Цю опустил взгляд и присел на край стола, внимательно вглядываясь в лепестки хиганбаны. Он же знал, что всё это правда, но почему слыша это с губ брата, было всё равно так... Больно?.. Но брат, кажется, осознал собственную ошибку и отрицательно замотал руками. — Ты явно подумал не о том... Просто раз ты всё знаешь, к чему эти разговоры? Более интересно было бы... Послушать про годы после моей смерти. Ты так вырос, Син Цю... Скажи, как ты умер? Мечник задумался. Стоит ли говорить, что он вовсе не покойник, а попал сюда иным путём? — Не помню, — недолго думая, выдал он. — Если ответишь на всё, что меня интересует, может и поговорим чуть позже. Я прожил с тобой шестнадцать лет, но как оказалось, я не знаю о тебе совершенно ничего... — Так ты знаешь не всё? Ох... — Син Мин отвёл взгляд, будто ему было неприятно продолжать. Брат поморгал и будто бы погрузился в думы. Оно и неудивительно, заметил Син Цю: говорил брат весьма скомкано, от ранее чёткой и грамотной речи не осталось и следа, впрочем, а чего ещё можно было ожидать? В таком месте сложно было бы поговорить о чём-то осмысленным, даже шанс увидеться с братом был черезчур невероятным. Это место было сложно сравнивать с реальностью, всё слишком... странно и неуютно. Единственным другом в этом мире будет только тишина и мрак. От мысли, что такое ждёт и его самого, становилось не по себе... Син Мин же, выкрикнул звонкое "А!", очевидно, намереваясь продолжить: — Обстоятельства... Да, обстоятельства требовали твоей смерти, — брат опустил голову ещё ниже. — Ты бы мог стать огромной помехой в делах наших с одним человеком, особенно если бы к тебе присоединился тот друг... — Син Мин вновь умолк, размышляя. — ...я забыл его имя, прости. — Что же это за обстоятельства такие, Син Мин?! Что могло заставить тебя задуматься об убийстве собственного брата?! Ты хоть когда-то... проявлял искренние чувства, когда я был рядом с тобой?.. Или я был лишь преградой всю твою жизнь?! Син Мин на это лишь отвёл взгляд. Ощущал ли он вообще стыд? Или хотя бы каплю сожаления? Хотелось надеяться, что да. — Скажи, было ли тебе весело, когда ты узнал, что я "разбился"? Чувствовал ли ты хоть каплю жалости или угрызения совести? — вопросы сыпались один за другим, и с каждым, на удивление, лицо брата менялось. — Пока ты сидел дома в тепле и радовался, что твой план сработал, я через боль чуть ли не полз на сломанных ногах, ища помощи! А потом... — Син Цю сжал зубы и, трясясь от злости, продолжил, наклонившись к лицу брата. — Я питался грёбаными яблоками и закатниками, отсиживаясь под горой Тяньхэн, пока мои ноги криво срастались! И знаешь, о чём я думал каждый раз, когда ощущал боль? — пальцы Син Цю сжали воротник Син Мина, который теперь всячески избегал зрительного контакта с братом. — ...я жалел, почему же тогда я не сдох! Мечнику хотелось не то самолично линчевать человека перед собой, не то захлебнуться в собственных воспоминаниях и горьких слезах. Син Мин и вовсе поутих, но смотреть в глаза не желал. — Когда мои ноги срослись, я уплыл в Сумеру. Боялся, что ты доберёшься до всех моих друзей, и не хотел рисковать ещё и ими. Помирал в другой стране от голода, пока меня не нашла добрая пожилая пара и не приютила. Там я чувствовал себя любимым за долгое время... А потом пришли твои отморозки, искали меня. Боялись, что я выдам вас всех. Мне пришлось уйти и от второй семьи и снова начать всё с чистого листа, ты, именно ты сломал мне всю жизнь! Даже монстр будет милосерднее тебя! — Прости, — выдавил из себя брат, наконец, посмотрев в горящие от гнева глаза. — Может, цель и не оправдывала средств... — "Может"? Ты отвратителен, Син Мин. Син Цю сжал руки до того сильно, что ногти вцепились в кожу. Благо, в этом призрачном мире он не чувствовал боли, а кровь не выходила из ран. — Прости, Син Цю... Если бы у меня была возможность, я бы не делал этого... — Син Цю было снова хотел обрушить шквал гнева на брата, но он быстро продолжил: — Твоя смерть нужна была моему партнёру по нашему общему бизнесу... Се Синге. Я не хотел всего этого, Син Цю! Это имя было хорошо знакомо Син Цю. Хоть в юные годы он и не слушал отца, но он был главным конкурентом и человеком, связавшись с которым, запятнаешь свою репутацию. Глава чёрного рынка. На словах его действия никто не одобрял, но на деле... Покупатели всегда находились. А товары были... Не самые лучшие и порой переступающие все рамки морали. Среди наркотиков и контрабанды оружия Снежной иногда находились люди, дети, и кто знает, что с ними делали. Син Мин вёл бизнес с этим отвратительным человеком?! Тогда понятно, как он превратился в это жестокое подобие его брата. Но почему же его не раскрыли?.. А если бы раскрыли, ох, даже страшно представить! — Как ты вообще с ним имел дела?! А если бы кто-то заглянул в письма старшего наследника "Фэйюнь" и увидели такой компромат? Они бы тотчас настучали на тебя и пришёл конец бы твоему авторитету и всей нашей торговле! — это так шокировало Син Цю, что злость на брата была уже не такой сильной. — Не думай, что я настолько глуп, — Син Мин почесал затылок, и неторопливо начал: — Если быть кратким, то я договорился с похитителями сокровищ об этой услуге. Раньше пару ребят имели дело с чёрным рынком, поэтому для них это было не проблема. Всё просто, я давал письма одному миллелиту, который был с нами в сговоре, он относил письма им, ну и так мы переписывались с Се Синге. Взамен я отправлял определённые товары им, чтобы в итоге они были разграблены. Отец ни о чём не знал... А документы и отчёты о кражах я прятал в подвале. А чтобы не вызывать подозрений у меня был отдельный штамп, и по нему понимали, кто написал письмо. — Но... Зачем ты вообще с ними связался? И чем я помешал в твоих делах? Конечно, мечник догадывался, чем. — Ради поднятия прибыли. Мне обещали, что так и будет, и основные товары с чёрного рынка будут продаваться у нас, но кто бы мог подумать, что после тебя они втайне убьют и меня! — Как тебя убили? Ты ушёл из жизни так странно и внезапно, никто так и не понял, из-за чего ты погиб, — Син Цю снова прошёлся взглядом по столу, но не нашёл ничего примечательного, что могло бы послужить причиной для смерти. Разные бумаги, баночка с тушью и кисти, а так же несколько нудных для мечника книг. — Дело в туши, — брат указал на баночку и скривился. — Я сначала тоже не понимал, от чего умирал, ведь каждый раз я просто переворачивал баночку и она заполняла всю комнату... Конечно, в реальности было не так, эта комната просто делает мою смерть ещё хуже... В общем, в туши было что-то вроде яда. Рядом с ней начинаешь кашлять и мерещится всякая ересь... После этих слов Син Цю покосился на баночку, наполненную до краёв. И правда, словно новая, вероятно брат воспользовался ею в первый и последний раз. Будто невзначай, он решил встать подальше от стола... Он впервые слышал о таком экзотическом виде убийства, и Син Мин, вероятно, тоже. Но что-то не складывалось... — Раз вы были партнёрами, то зачем тебя убивать? Разве такое не перечеркнуло бы все ваши планы? — А мне откуда знать? Ох... — Син Мин вновь замялся, посему свёл брови, рассуждая, как продолжить мысль, но так и не смог придумать. Мечник подумал: может, только брат видел, что они с этим Се Синге коллеги, а последний так не думал? Ведь их гильдия была одна из самых влиятельных на мировом рынке, а если её убрать, конкуренция станет намного меньше. Теперь понятно, почему за его головой так гоняются! Не просто потому, что Син Цю мог быть помехой, а и потому, что законным наследником стал бы он! А значит, всё было напрасно, и гильдия снова вернула себе былое величие. Жаль, они не знали, что Син Цю ненавидит разбираться в делах гильдии, а значит, не нанёс бы никакой угрозы. — Ты хотел заработать побольше, а теперь посмотри-ка на себя, сидишь в четырёх стенах, будто ты наказанный в углу мальчик. Всю жизнь просидел в своём кабинете, то и дело штампуя скучные бумажки и вот итог. — Ты прав. Моя жизнь была ужасно скучной и ничем не выдающейся... Я многое переосмыслил здесь. Прости, что не проводил с тобой достаточно времени. На самом деле ты был мне очень близок... Позади раздался глухой стук о стол. Син Мин перевёл взгляд туда и обречённо вздохнул. — Снова начинается. — Что начинается? — но как мечник глянул туда, он замер, не в силах пошевелиться из-за страха. Глаза Син Цю округлились, как только юноша увидел перевёрнутую баночку. Смоляно-чёрная жидкость распространялась по столу и стекала с него. Мечник тут же отскочил, думая, как же не вовремя она опрокинулась! Стоп, она... Из неё вытекает слишком много! Неужели она, как рассказывал Син Мин, заполнит всю комнату?! — Тебе следует уйти, — кратко сказал брат. Но Син Цю не хотел, нет! Сможет ли он снова попросить Ху Тао переместить его сюда? А если нет? Они хоть когда-то... Смогут снова поговорить? Мечник растерялся: и из-за поведения брата, и из-за всей ситуации в целом. Получается, сейчас они видятся в последний раз... И от этого бросало в дрожь. — Я... — Син Цю подумал, стоит ли это говорить, и всё же решился. — Когда я увижусь с мамой, мне передать что-то от тебя?.. Син Мин уставился на Син Цю, будто не веря услышанному. Но думал он недолго: — Что? Ах, неважно, если у тебя есть такая возможность, то да... Несмотря на всё, я любил вас. Жаль, что я не увидел её перед смертью... — лицо брата искривилось в грустной улыбке. Отвратительно... Никого он точно не любил. Иначе бы зачем убивал и строил такие саморазрушительные планы? — Спасибо хоть за то, что немного поволновался обо мне, — Син Цю так же грустно улыбнулся. Он вновь прошёл сквозь стенку, через которую входил. Тушь под ногами противно булькала, из-за чего он решил ускориться. Осталось уйти обратно по коридору к месту, куда его выбросила Ху Тао. И всё же, эта тушь подействовала на Син Цю: сухой кашель и головная боль прибавились к неприятному состоянию парня. Радовало хотя бы то, что Син Мин ответил на многие вопросы. Он и правда был благодарен, что брат не стал упрямиться. Теперь оставалось только избавиться от этого главаря, про которого брат и говорил. Шаги юноши были неторопливыми. Он рассматривал кровоцветы под ногами, обдумывая всё, что произошло. В какой момент жизни брат стал таким? Почему же сам Син Цю не заметил изменений в родном человеке? — Ауч!.. — похоже, Син Цю так задумался, что не заметил, как дошёл до конца и стукнулся лбом о стену. Ох, теперь ещё ждать, пока Ху Тао его вытащит... — Ну, Ху Тао, поторопись, — юноша устало скатился по стене, утыкаясь лбом в свои колени. Ему не то чтобы хотелось вспоминать каждую деталь и смаковать каждое слово из разговора с братом. Но мысли так и лезли. Вот совсем недавно он только смог принять жестокую реальность: его предал один из самых дорогих людей, но оказалось, что его вина была мизерной. Но она была. Столько эмоций отражалось на лице Син Цю, а мысли заполнили голову так, что она разболелась. Как жаль, что нельзя вернуться в те беззаботные времена, когда всё было хорошо... — Не важно! Не важно... Это всё уже в прошлом... — юноша грустно выдохнул, и потёр лоб. Голова раскалывалась... И не пойми от чего — от того, что Син Цю слишком много думал, или от той странной туши. А интересно... Могла ли она выйти за пределы комнаты?.. Син Цю с испугом раскрыл глаза и стал вглядываться в темноту. Но, к своему счастью, он ничего не обнаружил. Вот только когда юноша поднялся, ноги будто окутало водой... Син Цю опустил взгляд. Кровоцветов уже совсем не было видно, только огромная чёрная лужа, которая всё поднималась и поднималась. — Чёрт! — выругался он и постарался использовать свои элементальные силы, чтобы хоть как-то отбросить тушь в сторону. Но его силы... не работали! Син Цю выругался второй раз. Если Ху Тао не поторопится, он здесь умрёт! Взгляд вцепился в глупый (по мнению Син Цю на данный момент) цветок. — Падай быстрее, чёрт возьми! — эта фраза была предназначена последнему лепестку на хиганбане. Как на зло, он и правда не опадал! Будто этот цветок смерти желал угробить своего хозяина как можно скорее, чтобы навсегда упокоиться в сжатой руке парня. Син Цю словно сорвал голос — выходило говорить только шёпотом. Он молил, чтобы Ху Тао поторопилась. А когда жидкость окутала щиколотки, мечник уже распрощался с жизнью. Он не выберется. Неужели здесь он встретит конец... Неужели... И правда?.. Нет-нет! Он столько всего не успел сделать: поучиться у мамы инадзумскому фехтованию, попробовать новые блюда Сян Лин, как следует посплетничать с Ху Тао, а Чун Юнь... Ох, ему ведь... Он не успел рассказать всё, что хотел! А ещё он не засадил всех виновных в сломанной жизни не только его, но и друзей! Нет, он не должен тут умереть! Влага уже собралась на ресницах, размывая всё перед глазами. Син Цю грубо смахнул слёзы. Совсем как в тот раз, он снова ожидает смерти, не в состоянии ничего предпринять. Мечник закашлялся, одновременно ощущая, как к горлу подступает тошнота. Он вновь глянул на цветок, и решил рискнуть. Пальцы ухватились за нежный лепесток и Син Цю дёрнул что есть силы — он не знал, поможет это, или наоборот даст обратный эффект и он мгновенно умрёт. Тело обмякло, а сам мечник погрузился в бесконечную тьму... Он всё же умер? Но всё... Как-то странно... Прикрыв рот рукой, Син Цю понял, что показалось странным: чей-то голос звонил в ушах, отчего парень зажмурился. Но со временем речь стала отчётливей. Наконец мечник открыл глаза, и первое, что он увидел, были необычные цветочные зрачки Ху Тао. — Ты меня слышишь, Син Цю?! — девушка была очевидно напугана, её руки крепко сжимали плечи парня, тряся их с огромной силой. Голова закружилась ещё сильнее... — Ху Тао, прекрати, меня сейчас... — Син Цю поспешил закрыть рот рукой. Тошнота дала о себе знать... — Ох, Архонты, подожди, я принесу ведро! — девушка тут же подскочила. Не успел Син Цю моргнуть, как Ху Тао и след простыл. Бабочки, появившиеся на её месте, разлетелись по кабинету, а затем исчезли в углах комнаты. Юноша прикрыл глаза, стараясь поверить во всё, что случилось в этот вечер. "Легче было убить тебя" — фраза Син Мина всплыла в голове. Син Цю внезапно округлил глаза, понимая, что не дождётся подруги с ведром. — Вот, держи... — Ху Тао резко затормозила, так и оставшись стоять в проёме. Она лишь глубоко вздохнула, наблюдая, как на полу постепенно появляется противная субстанция. Конечно, она не злилась на друга, ведь понимала, что последствия от такого экзотического путешествия могут быть не самыми лучшими. Она помотала головой, и немного улыбнулась, убеждаясь, что Син Цю цел и невредим. — С возвращением, Син Цю.