Понять Твои Взгляды

      Растерянность овладевала чиссом, когда энсин смотрел на него так. Зная человека уже довольно давно, Траун был уверен, что со временем поймёт его мимику, взгляды, жесты… Самоуверенный, он склонялся думать, что разгадал их, но в очередной раз ловя взгляд ореховых глаз — этот взгляд — чисс терялся, понимая, что познал он только "вершину айсберга" именуемого Илаем Вэнто. Они были близки. Учёба и служба бок о бок сделали своё дело: хотел Траун того или нет, он привык, и даже привязался к энсину Вэнто. Его общество стало естественным. Точнее, предпочтительным. Хотя, чего приуменьшать, — желанным. Траун часто вызывал его к себе в каюту для непринуждённых разговоров. Но каждый раз смотря на энсина вблизи или оказываясь с ним наедине, от того веяло желанием уйти, в точности как в их первую беседу, в камере-допросной на «Быстром ударе». Он напрягался, краснел, ошибался в сай-бисти, да и на общегалактическом говорил как-то странно. Чисса это обескураживало, но он не подавал вида. Иногда им удавалось цивилизованно поговорить, однако послевкусие недосказанности-недопонимания не давало Трауну покоя. Чисс не находился как спросить о том, что значил взгляд Вэнто, которым он то и дело награждал его. И никто ведь не мог запретить Вэнто смотреть на него так. Да и запрещать вовсе не хотелось. Поэтому Митт'рау'нуруодо продолжал наблюдать.       Злость захлёстывала Илая, потому что Траун строил из себя непроницаемость во плоти. Зная его уже давно, Илай был в курсе, что мимика чиссов скудна. Это было обусловлено воспитанием и культурой, но и самоконтроль играл роль. Такого уровня самоконтроля, как у Трауна, он не встречал у людей. Никаких проявлений эмоций. И это напрягало. Точнее, раздражало. А зачастую и вовсе вводило простого человека в ярость. Чисс был, в прямом смысле слова, самым близким существом для Илая в Империи. Он привязался к чиссу как к брату. Когда-то ему хотелось отделаться от синекожего пришельца, но по прошествии времени его точка зрения изменилась. Чисс был интересен ему. Во всём. Его культура, такая инородная и загадочная; язык – чеун – который Илай горел желанием выучить; его логика, почти как программа тактического дроида; его глаза, кожа… Илай отметал физиологический интерес. Это ни к чему. Во флоте внеуставные отношения осуждались… Но как же хотелось этих внеуставных вольностей! Каждый раз смотря на синие ладони или шею Трауна, у Илая воспалялся мозг, переполняясь картинами того, как эти ладони скользят по его телу, а шея выгибается от ласк…       Нет. Нет. Нет! Такие фантазии нельзя поощрять! Краснея и отводя глаза в очередной раз, Илаю хотелось провалиться под палубу «Багрового Ворона», осознавая, что Траун снова заметил его завороженно-томный взгляд. Но что задевало больше всего, так это то, что чисс никак не реагировал на это. Просто наблюдал, с маской беспристрастия на синем лице. И это бесило человека. Несмотря на отсутствие реакции (а какой реакции Илаю хотелось от пришельца, он и сам не знал), тот не переставал поддерживать с ним дружественные отношения и приглашать в свою каюту для бесед. Находясь с чиссом наедине, Илая настигал всё тот же недуг воображаемого эротизма и их разговоры зачастую не задавались из-за этого. Но из уважения к Трауну, к лейтенанту Митт'рау'нуруодо, энсин Илай Вэнто не отказывал ему и приходил, когда тот вызывал. Но однажды, после рукопашной тренировки с Трауном, Илая так накрыло, что он рассудил, что визит в его каюту перед отбоем, в состоянии бреда наяву о синих руках чисса на его теле, может закончиться плохо. Вежливо отказав, Илай уединился у себя в каюте и принялся "выпускать пар", как умел.       Озадаченность. Траун начал всерьёз задумываться о поведении Илая, когда тот отказал ему в удовольствии общения. Немногим позже, ему, ненароком проходившему мимо каюты энсина перед отбоем, показалось, что оттуда доносились стоны.       От чего человек может выть в голос в одиночку? Может что-то психическое? Траун проверил медицинские записи Илая. Никаких отклонений. Вэнто был здоровее всех в экипаже и психологически устойчив.       Но что же тогда..? На вопрос о его самочувствии, который Траун задал при первой же возможности, человек отрапортовал, что чувствует себя прекрасно и абсолютно здоров. Румянец на его щеках и глуповатая улыбка в самом деле указывали на то, что с физическим здоровьем у него проблем нет. Траун решил выяснить причины странного поведения своего помощника.       Стыд. Вместо разговора с Трауном, Илай самоудовлетворялся в своей каюте, смотря на его голоснимки, при этом стоная в голос. Стыд обжёг его до костей, когда он услышал шаги по коридору прочь от его двери. Эти выверенные шаги могли принадлежать только одному существу – Трауну. Илай чуть не задохнулся, предполагая, что чисс понял, что он творил.       Или всё же не понял? Выяснения обстоятельств ждать долго не пришлось – утром Траун в первую очередь спросил здоров ли он. По озабоченным ноткам в тоне чисса, Илай понял, что тот не догадался о природе его грешка и ему стало забавно, насколько же логика чисса инородная. Его блаженная улыбка вызвала у лейтенанта-чисса неподдельное замешательство. Илай стёр её с лица, но глаза Трауна успели сузиться. Так чисс делал, когда что-то планировал или замышлял. Илай лишь судорожно сглотнул, предрекая, что Траун выяснит правду рано или поздно.       Азарт взыграл у чисса в груди, когда он понял, что Вэнто что-то скрывает. Траун чувствовал это, но не мог прижать его прилюдно, хотя так хотелось! Всё же, люди были слишком эмоциональны для выяснения личных дел при свидетелях, поэтому Траун вызвал Илая вечером к себе, как обычно, для откровенного разговора. Илай, казалось, понимал, что его ждёт, и всю смену не поднимал на Трауна глаз, будто считал их предательским механизмом. Траун это заметил и понял, что ему нужно научится читать взгляды людей. В особенности взгляды его подчинённых. В особенности взгляд Вэнто. С этого он и начал, когда энсин пришёл к нему вечером.       Нервный мандраж постиг Илая когда он пришёл к чиссу и тот попросил поднять на него глаза во время беседы. Илай не смог вынести и пары секунд, чтобы не покраснеть, смотря на чисса, который не сводил светящихся красных глаз с его лица. — Ты отводишь взгляд, Илай. Почему? — ровно спрашивает Траун. — Это сложно объяснить… — мнётся Илай. — Постарайся. Я довольно понятливый. — Мне трудно… смотреть в светящиеся глаза долго. Вызывает желание моргать и… — стал сочинять на ходу человек, переведя взгляд в потолок. Но это не прошло с чиссом. — Неужели? — чисс встаёт и отходит от Илая, скложив руки на груди. — Прости, я не улавливаю, к чему это всё, — как бы между прочим говорит Илай, и пытается перевести тему, — Так о чём мы сегодня поговорим? — О тебе, — твёрдо заявляет чисс и разворачивается к нему. — Обо мне? Так…. А что тут говорить — ты и так всё обо мне знаешь. — Далеко не всё, — протягивает Траун и идёт обратно к человеку, — Например, я не до конца понимаю выражения твоих глаз, — размеренно выдаёт Траун и чуть наклоняет голову. Ореховые глаза расширяются, лёгкая паника охватывает энсина. Илай проклинает себя за свои откровенные взгляды и дотошность чисса, и вроде бы раздражён его вниманием, но в то же время и рад — хоть какая-то реакция! — Ну, знаешь, чтобы понимать выражения глаз, нужно очень хорошо знать человека. Как друга. С детства, — городит Илай, пытаясь доказать Трауну, что он не сможет понять такие тонкости его мимики. Траун понимает на что намекает человек, но продолжает гнуть свою линию: — Я знаю тебя давно и наблюдаю за тобой пристально. Но этого всё-таки не хватает, чтобы понять… — Понять чего? — немного раздражённо вставляет Илай. — Твои взгляды. Те, что ты бросаешь на меня на палубе, и за столом. О, и в тренировочном зале. Я не могу их охарактеризовать… Что-то в твоих глазах в такие моменты настораживает меня, что-то привлекает. Они полны чего-то, чего я не понимаю. — Я просто… любуюсь тобой. Ты всё ещё довольно необычный для меня. Мне нравится на тебя смотреть, — выдаёт Илай около-правду и скромно улыбается, надеясь, что Траун сочтёт его ответ удовлетворительным и отстанет. — Необычный? — недоверчиво переспрашивает Траун. Ему казалось, что Илай давно привык к его внешности. — Ну да. — Ладно. Допустим, я принял твоё объяснение. Есть другие моменты, которые меня интересуют, — продолжает чисс. Илаю становится жарко. Раньше Траун никогда в открытую им не интересовался. Точнее интересовался, во времена их учёбы в Академии, но Илай дал понять, что есть личные границы, которые пересекать не тактично ни под каким предлогом. Траун тогда понял и больше не просил… Илай вспомнил о чём тогда просил его Траун, и ему захотелось испариться из его каюты. Но уходить чисс ему не велит и продолжает пытать: — Что с тобой случилось вчера? Я слышал странные звуки из твоей каюты. И, если честно, меня это обеспокоило. Это был эмоциональный всплеск? — Это личное, Рау, — бубнит Илай и обдаёт чисса тяжёлым взглядом. Тот игнорирует. — Личные проблемы? С кем-то из экипажа? — продолжает докапываться до истины он. Илай поджимает губы и ничего не отвечает. Траун проницателен, что и говорить. Но думает пришелец совершенно не в том ключе. И это спасает Илая от разоблачения. Пока что. — Просто скажи мне, Илай. Я же тебе как друг, разве нет? Траун намеренно втиснул это нелепое как — Илаю это не нравится. Они друзья, и никакие как в контекст не вписываются. — Безусловно, ты мой друг, — подтверждает Илай, но ответа на вопрос не даёт. Траун терпеливо ждёт. Илай знает, что врать чиссу, другу, это не лучшая идея и собирается с духом сказать правду. Это кажется ему прыжком в пасть сарлакку, но он всё же признаётся: — Ладно! Раз тебе так хочется всё знать… Я самоудовлетворялся, — выдаёт он и скрещивает руки на груди, крепко сжимая их. Траун поднимает одну бровь и замирает. — Я правильно понял, что это в интимном смысле? — спрашивает он беспристрастным тоном, словно обсуждает нечто повседневно-бытовое. И, наверное, думает Илай, для чисса это так. Ничего особенного. Плотские привычки человека — очередная тема для рассмотрения. Но для Илая это слишком сокровенное. Но их дружба тоже сокровенна, и только поэтому он не покидает каюту Трауна, продолжая разговор. — Да, — цедит он, чувствуя, как кровь против воли приливает к лицу. — Расскажи мне, как это происходит, — просит Траун, ещё раз доказывая, что для него тема около-обыденная, интересная для изучения и расчленения на составляющие. — Небо! Траун, ну в самом деле! О чём мы говорим!? Давай обсудим что угодно, только не моё… моё… — Илай теряется. — Само-удовле-творение. Это новая концепция для меня. Я не понимаю, как это… Когда ты один… — Хочешь сказать, что вы, чиссы, такого не делаете?! — перебивает его Илай на эмоциях. — Не ручаюсь за всех, но за себя могу сказать, что я таким никогда не занимался. Я просто не понимаю, как это работает. Точнее, я могу представить. Технически. Но меня не техника интересует. — А что тогда? — Как это начинается… Как ты вдруг подходишь к тому, что… тебе хочется… себя? — Траун садится в кресло напротив Илая, всем своим видом показывая, что собирается разобрать эту тему по песчинкам. — О, нет, нет. Мне не хочется себя! Я не о себе думаю, когда ну… — Илай находит, что ему не так уж сложно говорить об этом с чиссом, несмотря на смущение. — А о ком? Или о чём? — Траун смотрит на него, ожидая красочных описаний, но Илай мнётся и ничего не говорит. Как он может сказать правду в лицо тому, чьи образы занимают его голову в такие моменты! — О том, кто мне нравится, — в итоге выдаёт он. — Хм… — чисс переваривает услышанное и задаёт ещё один вопрос, — И ты всегда думаешь об одном и том же человеке? — Не человеке, — вырывается у Илая на автомате, и он тут же стискивает зубы. Так опростоволоситься, надо было суметь… Но он сумел! — О, — тихо выдыхает Траун и ничего больше не говорит. Его лицо нечитаемое. Поза расслабленная. Он держится так, словно не понял... Илай чувствует себя загнанным в угол. Ему стыдно. Ему неудобно. А ещё его бесит деланная невозмутимость чисса в этот момент. — Можно я пойду? — резко просит Илай, опуская глаза в пол. — Можно. Иди, отдыхай. Я не стану тревожить тебя завтра, — чуть разочарованно говорит Траун, и его лицо опускается. Он надеялся на продолжение беседы. Илай вылетает из каюты лейтенанта и ломится к себе. В своей каюте он бьётся затылком о стенку освежителя, стоя под струями холодной воды, но всё равно горит. Внутри и снаружи. Стыд мешается со взявшимся из ниоткуда желанием, выливаясь слезами досады по щекам. Его рука сама тянется к паху, хотя он и отговаривает себя не повторять вчерашней глупости. Однако, возбуждение немилостиво накрывает его, и он снова самоудовлетворяется. Быстро. Дёргано. Как подросток, который боится, что его застукают за этим делом родители. Падая на койку, Илай сдавливает в руках подушку и кричит в неё от досады. Траун никогда не будет с ним. Чисс просто не так устроен — сегодня Илай это осознал. Он другой. Он не понимает. А если и поймёт, то не станет снисходить до плотских утех с подчинённым, пусть даже другом. Да и не в том они положении, чтобы позволить себе такие фривольности. Илай смахивает слезу со щеки и заставляет себя уснуть.