Понять Твои Взгляды

      Вестей или поручений ни от Ар'алани, ни от Трауна не поступает и в курсе дел Илая держит только Зи'кирудо. Он пишет ему короткие сводки о происходящем на собраниях в верхах, на которых чисс присутствует с Ар'алани: оборонительный флот занимает позиции в системе Ксиллы; армия приведена в боевую готовность; крейсеры пришельцев решено чинить на Ренторе; туда же будет перенесён и лагерь беженцев, которым принимать участие в военных действиях отказано; и       «*Митт'рау'нуруодо назначили аудиенцию сегодня. Конвой пришлют через час.*» Дочитав последнее сообщение, Илай бросает бюрократию лагеря и спешит в больницу, чтобы поддержать и сопроводить Трауна. Приехав к больнице, он обнаруживает у входа несколько роскошных транспортов и стражу. Илай подозревает, что это из-за Трауна, и устремляется внутрь. Ему разрешают посещение, однако, просят подождать в общем атриуме, пока пациента навещает Матриарх Митт. Илаю становится интересно узнать какова из себя Матриарх и зачем она пришла. Он переигрывает свой визит на ходу: — *На самом деле, я хотел бы посетить ещё одного пациента — Бриджера. Переживаю за его состояние. К нему можно?* — спрашивает он не желая слоняться по атриуму больницы, где на него взрослые чиссы смотрят во все глаза, а дети ещё и пугаются. — *К человеку допускаются только медики и несколько избранных лиц. Ваше имя?* — спрашивает его медсестра, выдающая пропуски на посещение. — *Илай Вэнто. Вэн'то,* — выговаривает Илай, ожидая вердикта. — *Парамедик с «Рокового Пика»?* — уточняет медсестра, просматривая список разрешённых посетителей. — *Так точно,* — отвечает Илай. Видимо, Адмирал забыла отменить его назначение. Или намеренно не отменила, на случай экстренных ситуаций. В любом случае, сейчас это очень кстати. — *Посещение разрешено. Не более получаса. Передачи запрещены. Все свои девайсы и оружие оставите за дверью палаты, под стражей,* — получает он инструктаж. Илай идёт к палате парня, надеясь что тот спит или в отключке, ведь о чём и как с ним говорить Илай не представляет. Но его подстёгивает азарт, и он осторожно ступает внутрь, стараясь не разбудить человека, Илай прислушивается к разговору за стенкой. Слышно плохо, Матриарх говорит тихо. Зато Траун достаточно громко отвечает, чтобы разобрать: — *...Я ни за что не отрекусь от военной карьеры. Пусть с меня снимут все звания и поставят в патруль на задворки Доминации, но я не променяю космос на сидение дома с какой-то занудной аристократкой, какой бы знатной и богатой она не была.* Матриах продолжает убеждать Трауна, но тот непреклонен: — *Нет. Я всё сказал. И да. Да, мне стали нравиться люди, а вовсе не чиссы. И это ещё одна причина, почему я не собираюсь на это соглашаться.* Сердце у Илая уходит в пятки, когда он осознаёт, к чему склоняет его Матриарх семейства. Илай всей душой желает, чтобы у Трауна получилось отстоять свою позицию. Женитьба — это не для Трауна. Он его. Только его! — *Пусть засмеют, пусть осудят — что угодно, только не домашняя тюрьма со щепетильной принцессой…* Разговор продолжается, Траун всё так же категоричен, стоит на своём, но Илай перестаёт слушать, замечая боковым зрением, что парень проснулся и смотрит на него большими синими глазами. По всем меркам, он не похож на Джедая, великого воина Света, владеющего некой мистической Силой. Но и на преступника он тоже не похож. Илай теряется, но как-никак начинает разговор: — Привет. — Привет. Ты кто? — тут же спрашивает парень и медленно садится на кровати. — Я Илай Вэнто. Бывший офицер Седьмого имперского флота, а теперь — офицер Чисского Экспансионного флота, — представляется он, не сообщая званий. — Ясно. Что-то случилось? Меня выписывают? — с надеждой спрашивает парень. — Нет. Я пришёл проверить твоё состояние и... поговорить, — неубедительно сочиняет предлог своего визита Илай и отходит от стены. — Поговорить или послушать? — парень сощуривает глаза, давая понять, что его не провести. Илай продолжает импровизировать: — Краем уха услышал кое-что интересное в соседней палате. Заслушался ненароком. — Ааа… Так ты к Трауну пришёл, — догадывается синеглазый парень. — Собираюсь к нему после. Да, — Илай понимает, что Джедая не одурачить, что у него повышенная интуиция. — Как он там? Очухался? — обыденно интересуется человек, и Илая разбирает злость. Ему хочется встряхнуть наглеца, за его тон и за то, что вообще смеет произносить имя Трауна, но он сдерживается. Драма сейчас, при Матриархе, перед аудиенцией, крайне неуместна. Илай подходит к нему поближе и цедит: — Как мило, что ты интересуешься им. Ты, кто чуть не погубил нашего Гранд-Адмирала и весь флот! Парень таким выпадом не впечатлён. Он остаётся спокоен и объясняет: — Я сделал то, что должен был, чтобы защитить свой дом от вероломной имперской оккупации, которую возглавлял Траун. Он собирался уничтожить город, в котором жили мои друзья и родные, хотел разбомбить нас с «Химеры». Я нейтрализовал его силы так, как мне представлялось возможным. И заметь, я не убил его, хотя мог. Хотел договориться с ним, но не вышло. Вот и пришлось действовать. — Хорошо ты сработал! — На моём месте ты бы сделал то же самое. И не спорь, я чувствую что в тебе есть гуманность. Ты больше не в Имперской форме, без инсигнии. Что заставило тебя её снять? Илай сжимает губы. Такой прямоты от Джедая он не ожидал. Тут он слышит, как открывается соседняя дверь. Он обращает свой взор в окошко палаты вместо ответа, и следит за пожилой дамой-чисс, выходящей от Трауна. У неё невероятно длинные волосы, роскошная одежда, на лице много красного макияжа, на шее фамильное украшение. У неё узорный посох для ходьбы и за ней следует прислуга из трёх чиссов. Дама чинно плывёт по коридору, с высоко поднятой головой. Выражение её лица нечитаемое. Проходит пара секунд, и она исчезает из поля зрения Илая. Тогда он отвечает человеку: — Звезда Смерти. — Что? — Ах да, ты ведь не в курсе… Если бы я мог пронести сюда проектор, я бы тебе показал что это. На словах этого не объяснить. Но это в другой раз. Сейчас мне пора, — быстро завершает их общение Илай. Он отходит от кровати парня и направляется к выходу, когда тот вдруг говорит: — Это был ты… — Прости, что? — не понимает Илай. Он поворачивается к человеку, пытаясь понять, что тот лепечет. — Ты тот Свет, к которому Траун так рвался. Это ты, — уверенно заявляет парень. — Не понимаю, о чём ты. Отдыхай. А то, ты, кажется, бредишь, — пресекает Илай попытки Джедая задеть его за живое. — Он хотел к тебе. Поэтому нас занесло сюда…. — добавляет парень, но Илай его больше не слушает, вылетая из палаты. Ему требуется пара мгновений, чтобы отойти от опыта общения с тем, кого он должен бы ненавидеть… Но негативные эмоции по отношению к человеку испарились после недолгого разговора. В глубине души Илай знает, что Джедай ни при чём. Он лишь отстаивал право на свободу, которую у его народа забрала Империя.       Император. Вот кто виноват во всём. Во Всём! Илай выдыхает, забирает свои вещи от охраны и идёт навестить Трауна. Тот лежит сминая покрывало руками и сжимая челюсти. Визит Матриарха был не из приятных. Илай ничего не говорит, бесшумно садится на стул рядом с кроватью и берёт руку Трауна в свою. Чисс отпускает одеяло, и тянется к руке Илая. — Меня ждёт трибунал, — констатирует Траун. — А я думал, что аудиенция… — Аудиенция — формальность. На ней мне объявят о трибунале, — поясняет Траун. — Ого… Так ты… готовишься? — Я готов, мне нечего скрывать. Я сделал всё, что мог, ради альянса Империи и Доминации. Но нынешняя военная политика Империи такова, что союз с ней не будет даже обсуждаться. Теперь Империя для чиссов такая же угроза как гриски. Главная моя загвоздка — это Эзра Бриджер. Я сообщил Доминации, что он воин Силы, наш союзник, если речь идёт о защите Доминации от Империи, но мне пока не удалось уговорить его сотрудничать. — И что теперь делать? — беспокоится Илай. — Я хотел попросить тебя рассказать ему о Звезде Смерти и о том, что тут сейчас происходит. Он не знает тебя и будет более восприимчив к твоим словам. — Хорошо. Я могу хоть сейчас пойти и втолковать ему, что к чему, — начинает копошиться Илай, проверяя при нём ли носитель данных. Он находит его и ждёт, что ещё скажет Траун. Чисс сжимает его руку и шепчет: — Подожди, — в его позе и глазах мольба: «побудь со мной», но ему не нужно этого произносить — Илай всё понимает по его глазам. Илай пересаживается на кровать и гладит Трауна по волосам, замечая, что те начинают отрастать. Чисс лежит тихо и смотрит на него грустными глазами. Илай знает, что нахождение в больнице ему претит, но это не единственная причина грусти его дорогого чисса. Илай пытается разговорить его: — Я видел Матриарха на подходе сюда. Чего она хотела? — Матриарх хотела спасти меня от трибунала. Но её метод... неприемлем! Я отказался. Её это разозлило, и она запретила мне появляться в поместье Митт. Моя обитель будет теперь с людьми, в лагере. И если честно, я только рад. Буду ближе к подчинённым. — Мне кажется или у женщин-чиссов трудные характеры? — немного отводит тему Илай от невесёлых новостей. — Не у всех. Но те, что у власти, все образца Ар'алани, — заключает Траун. Они сидят некоторое время в тишине, пока её не нарушает сигнал коммуникатора Илая. Сообщение от Зи'кирудо гласит:       «*Твоя аудиенция сразу после Митт'рау'нуруодо. Удачи.*» — Меня… тоже вызывают на аудиенцию. — Ты не чисс, тебя должен будет представлять кто-то из Доминации. Кто твой представитель? — Ммм... минутку, — говорит Илай и тут же пишет Зи'киру ответ:       «*Спасибо. А кто будет меня представлять?*» Ответ приходит незамедлительно:       «*Адмирал Ар'алани, конечно.*». У Илая опускаются руки, он сообщает это Трауну: — Ожидаемо. Скорее всего тебя утвердят в ранге в её флоте и определят под покровительство одной из правящих семей. Сразу скажу, что Митт отпадает из-за моего конфликта с Матриархом. Мне жаль, — извиняется Траун. — Крифф… — от расстройства Илай сильно сжимает кисть Трауна в своей. Но на этом грустные вести не заканчиваются: — И ещё, Илай… Я должен проинформировать тебя, что кроме Ар'алани и Ирзи'кир'удоно никто не воспримет тебя как моё Доверенное лицо. Пока. Не только потому, что ты человек, но и потому, что в Доминации тебя никто не знает. А то, чего чиссы не знают, доверия не заслуживает. — Понимаю. Я и не надеялся на лёгкий путь. Илай всегда осознавал, что отношения с чиссом будут непростыми, но не подозревал какого масштаба будут трудности. — Нам придётся поступиться некоторыми радостями наших отношений до некоторого времени, — сообщает Траун и человек окончательно падает духом. Отчаяние застывает в его глазах непролитыми слезами. Им придётся многим поступиться и играть по новым правилам. Тут не Империя, где однополые отношения, да к тому же во флоте, глубоко осуждались, но никто не совал в них нос, если связь не афишировалась. Это Доминация, тут другие порядки, и как тут относятся к подобного рода отношениям, Илай только начинает узнавать. Траун продолжает объяснения: — Процесс становления Доверия для столь видной фигуры как я, должен быть оглашён публично и следовать определённым канонам. Я объявлю о том, кто ты мне, сегодня, на аудиенции. Это немного ускорит процесс, хотя и станет шоком для многих. Но одного моего заявления мало. Нужно доказать, что наши отношения искренние и близкие настолько, что ни у кого не возникнет сомнений, что мы поистине доверяем друг другу. До тех пор, нам нужно будет держаться не более чем друзьями на публике. — Доказать? Это как же? — удивляется Илай. — Ничего такого, чего мы уже не делали, нам не предстоит совершать. Будем вместе появляться на мероприятиях, делать совместные успехи на службе, и держаться друг друга повсеместно. Ещё очень важно не запятнать репутацию. Например, ночевать у холостых сослуживцев дома, без партнёра — это вариант, как репутацию доверенного лица можно испортить, — выдаёт Траун, смотря на Илая из-под ровных бровей. Илай удивлённо моргает, гадая, кто сообщил Трауну об этом, а главное зачем. — Понятно. А насчёт моей ночёвки у Зи'киру — я вчера заблудился недалеко от его дома, и он пригласил меня к себе, так как час был поздний, а я еле стоял на ногах. Не думал, что это может стать проблемой, — оправдывается Илай. — Я тебя не упрекаю и даже рад, что у вас Зи'кирудо сложились дружественные отношения. Но для определённой группы лиц, особо консервативных и ксенофобных, такой визит — это повод пустить слухи. Как в наш адрес, так и в адрес Зи'кирудо и Ар'алани, — предостерегает Траун. — А я-то беспокоился за то, что подумают люди, когда мы будем ходить под руку на приёмы… — с горькой иронией отмечает Илай, прикрывая глаза. Становится ясно, что их сослуживцы-люди будут последней проблемой в этом плане. — Первое время придётся нелегко. Но я буду направлять тебя так же, как ты меня во времена начала моей жизни в Империи. Помнишь? — Траун заглядывает Илаю в лицо, и гладит по руке. — Никогда не забуду! Спасибо, что напомнил про этот кошмар! — усмехается Илай. То, как они с Трауном выжили в Академии и в первые годы во флоте — сюжет драм-комедии. Но они выжили и добились успеха. Вместе. Илай надеется, что на этот раз у них всё получится. Нужно лишь продержаться первое время. Некоторое время. Пару лет, возможно, пока Илай не освоится в Доминации, не поймёт негласных законов общества чиссов… Траун тем временем медленно гладит его по бедру, скользя пальцами к коленке, и у Илая от этого бегут мурашки по коже. Он ловит руку чисса в свою, прекращая ласку, которая уже начинает вызывать в нём физическую реакцию. — Рау... я хотел тебе сказать... спасибо. За стих. Он прекрасен. Я перечитывал его несколько раз и каждый раз у меня в груди всё сжималось от красоты этих строк, — выдаёт Илай и целует костяшки на руке Трауна. — Под стать самому прекрасному из людей, — Траун садится и притягивает Илая за шею к себе. Он прижимается к щеке Илая своей, обрамляя другую его щёку рукой. Илай тяжело вздыхает в его объятиях и трётся своей щекой и ухом о синюю щёку чисса. Траун чуть слышно мычит, наслаждаясь теплом родной кожи, и тихо обращается к Илаю: — Знаешь, как чиссы показывают нежность партнёру? — Могу только догадываться. Может, скрещивают мизинцы? — предпологает Илай. Он видел этот и много других жестов, которыми пары обмениваются, но об их значении он пока не в курсе. — Скрестить пальцы — это выражение поддержки или заботы. Это всё равно, что сказать «ты можешь положиться на меня» или «рассчитывай на меня, я с тобой». Для выражения нежности есть другой жест. Замри, я покажу, — предлагает Траун и немного отстраняется от Илая. Илай замирает напротив него в предвкушении. Чисс сближает их лица, соединяя кончики носов. Он трётся о кончик носа Илая своим, чуть наклоняя голову в бок, почти как в поцелуе. — Вот так… — шепчет он, обдавая губы Илая тёплым дыханием. Илай не дышит и не шевелится, поглощённый магией момента. — Потереться щеками, так как ты сделал до этого, тоже выражение нежности, но более откровенное, и посему на публике не используется, — поясняет Траун. Жесты чиссов настолько минималистичны, что Илаю пока сложно уловить всю их прелесть, однако их проникновенность он уже оценил. — А если так? — спрашивает Илай, и легко целует Трауна в лоб. Траун приятно удивлён, что человек интересуется именно этим жестом, который он часто применяет с ним, и пускается в объяснения: — Всё, что делается губами, выражает глубокие чувства или намерения, такие как раскаяние, страсть, мольбу, желание. Поцеловать в лоб значит попросить прощения за что-то не очень серьёзное, но личное. В висок — значит просить партнёра о чём-то личном, или намекать на то, что хочешь с ним уединиться. Поцелуй в щёку — это выражение желания. В губы — страсти. То, как мы это обычно делаем, приравнивается к крику «возьми меня» или «я хочу тебя». Есть одно исключение, когда в губы целуются перед расставанием. Тогда это значит «возьми с собой мою душу, отдав мне свою, чтобы помнить всегда». К слову, все эти проявления чувств не для публики. Илай вспоминает их поцелуй перед отлётом в Доминацию, и хотя он не вкладывал в него такого смысла, теперь, когда Траун сообщил ему, тот поцелуй обретает именно этот смысл. — Не хочу, чтобы мы ещё когда-то так поцеловались, — вырывается у Илая и он целует Трауна в нос. Траун усмехается на его действие, комментируя: — А вот поцелуй в нос — это ласка для детей. Обычно так выражают любовь родители, или братья-сёстры. Но я не против, куда и как бы ты меня не целовал. Илай осторожно обнимает чисса. Он не представляет, как сможет быть с ним, не трогая, не обнимая, не целуя его, а лишь касаясь кончиком носа, когда позволяет обстановка. Для него такие ограничения — изощрённейшая пытка. Но он не должен падать духом. Он будет делать всё, ради Трауна также, как тот делал всё ради него: чисс выдержал напор его страсти, нападки людей и мерзкие слухи со стороны, переступил через свои обычаи и традиции, а потом должен был повиноваться Императору, который запретил Гранд-Адмиралу иметь личную жизнь. Их время заканчивается, когда за Трауном приходит эскорт для сопровождения на аудиенцию. Илаю разрешают следовать за компанией, но к чиссу его близко не подпускают, и его аудиенцию посетить тоже не дают. После аудиенции Траун выглядит грустным и измождённым, как после боя. Илая провожают в аудиторию без отлагательств, не давая обменяться с Трауном и парой слов. Илай успокаивает себя как может, размеренно дыша, и идёт на пьедестал, предстать перед правителями Доминации.