Скелеты в шкафу есть у каждого человека, Но далеко не каждый может от них избавиться.
Удобный диванчик принял меня в свои объятия и я, прикрывая глаза, провела рукой по мягкому пледу, который согревал меня холодными зимними вечерами. Я сняла жакет и взгляд упал на мою особенность, на родимое пятно на левом плече, которое почти сливалось с кожей. Это было трудно назвать родимым пятном, там был чёткий рисунок и было ощущение, будто раньше на его месте была татуировка, а сейчас её свёл неумелый мастер, оставляя за собой выжженные следы. Вот только татуировок я не делала, учитывая, что замысловатый символ у меня с детства. В центре был знак, похожий на молнию, чуть ниже — маленький крестик, а сверху, прямо на молнии, косая палочка. Мы с родителями обходили множество врачей в поисках ответа. На вопрос «Что это?» все твердили одно и то же: «Угрозы для здоровья это не представляет, похоже, что это родимое пятно. Обычно пятна возникают из-за сбоев в организме». Отголоски школьной жизни замелькали перед глазами. Я вспоминала, как одноклассник как-то обратил на это внимание, сказав что-то вроде: «Ого, а у меня нет такого пятна, это так странно». После этого я сильно начала комплексовать. Казалось, ничего грубого или оскорбительного он не сказал, но мой маленький мозг запечатлел этот момент в памяти. Я начала приглядываться к каждому изъяну на своей коже, придираться к каждой мелочи и пытаться носить одежду, которая бы закрывала эти недоразумения. Начала досконально рассматривать себя, свою внешность, хотя некрасивой я себя никогда не считала. Мне начало казаться, будто я чем-то выделяюсь, будто что-то во мне не так, как в других детях. Ничего примечательного во мне не было: невысокий рост, тёмные волосы чуть ниже лопаток, серо-голубые глаза, маленький прямой носик, в меру пухлые губы и чуть заострённые кверху ушки. Ничего особенного, но из-за каких-то мимолётных слов, у меня начался долгий период принятия себя, с коим я успешно справилась и в настоящем времени я не парилась по поводу таких вещей. Для себя я сделала вывод, что иногда дети могут сказать что-то не подумав, не имея за этим корыстных умыслов, но есть и те, кто специально пытается тебя задеть, лишь бы потешить своё самолюбие. Последние мне встречались редко, а если и встречались, то я всегда могла постоять за себя, ставя таких выскочек вовремя на место. Возможно имела значение частная школа, в которую я ходила по настоянию родителей, ведь в ней учились дети богатеньких родителей и какое бы то ни было, но у них было воспитание. — Лив, спускайся, ужин готов, — вырвал из моих тирад воспоминаний голос мамы. — А где Эдвард? — Он сегодня остался у друзей, у них намечалась вечеринка, — моим родителям нравились друзья брата, поэтому он мог спокойно у них оставаться хоть на недели. — Гретта, я дома. У нас гости? — послышался голос папы. — Да, гости, — улыбнувшись мне, ответила мама. — Здравствуй, любимая, — папа нежно поцеловал маму в щёку. — Здравствуй, дорогой. Вот она, настоящая любовь. — Лив, давно пора было приехать, привет, — обнимая меня, сказал папа. — Привет, пап. Было много документов, которые нужно было прочесть, у меня не было времени. — Понимаю. Как успехи на новом месте? — снимая пиджак и одевая домашние тапочки, спрашивал он. — Пока не могу сказать ничего точного, ведь я только три дня отработала, и то я лишь разгребла отчёты за последние года. Но могу сказать, что кабинет мне нравится намного больше прошлого и я почти изучила расположения кабинетов, входов и выходов, — папа усмехнулся, а я заметила морщинки на лице, которые ничуть его не портили. — Это главный офис, всё самое лучшее — здесь. А насчёт расположения, ты со временем привыкнешь, тебе придётся долго работать там. Я улыбнулась ему в ответ, но улыбка вышла натянутой, потому что папа опять не спрашивал моего мнения. — Никаких разговоров о работе за столом, — строго проговорила мама, — Ойвинд, иди мой руки и присоединяйся, еда стынет. — Слушаюсь, миссис Лофтер, — папа шуточно козырнул маме и вышел. Ужин прошёл за разговорами, шутками, приятными воспоминаниями, обсуждениями погоды и планах о том, куда мы поедем этой зимой отдыхать. Воцарилась семейная идиллия. Мы плавно перешли в зал, где папа начал рассказывать о работе и о встрече, которая проходила сегодня. — Я встретился с Эспеном Ольсеном. Мы говорили об его отце. Я рад, что бизнес Хенрика продвигается и что сын пытается подражать отцу. Очень, очень перспективный юноша, заметно, что любит добиваться своего. Узнаю характер Хенрика. Далеко пойдёт. — Я тоже так думаю, у него потрясающие родители, которые заложили в нём качества лидера, это замечательно, — подтверждала мама слова отца. — Вы же виделись на твоём дне рождении, да, Лив? — Да, виделись. — И как он тебе? — спросил папа, а я, кажется, начинала понимать в какое русло заходит разговор. — А что я могу сказать? Мы в последний раз виделись ещё в далёком детстве. На торжестве я даже и лица его не вспомнила, не говоря уже о чертах характера. Возможно всё так, как вы говорите. — Это можно исправить, он обещал завтра зайти в компанию. Я попыталась быстрее уйти от этого разговора и, сославшись на усталость, пошла в комнату. Не могу поверить. Неужели они сговорились, чтобы свести меня с Эспеном? Ну что за глупости! Они же не будут заставлять меня против моей воли. Просто хотят познакомить, как коллег, тем более папа Эспена давний друг моего. Мне бы очень хотелось в это верить. Готовясь ко сну, я увидела на своём старом столе фонарик, который всегда брала с собой в школьные походы. — Лив, поторапливайся, ты слишком много внимания уделяешь рассматриванию каждой ветки! — Да как же ты не замечаешь этой красоты. Почу-у-увствуй этот лесной воздух, слушай пение птиц, смотри на красивые и высокие деревья. Что может быть прекраснее, Астрид? — Прекраснее? Я тебе скажу. Прекраснее этого может быть мягкая постель, душ и сон без надоедливых комаров. Вот, что по-настоящему прекрасно, а не этот ад! Ах, милая Астрид. Как же она не любила школьные походы, ей это доставляло сплошные мучения, поэтому любовалась природой только я. — Не расстраивайся, подруга, это всего лишь на два дня, — подбадривающим тоном говорила я. — Всего лишь? Я этого не вынесу, сколько можно ходить в эти бесконечные походы? — в её белокурых волосах застрял листик и она пыталась его вытащить со скорченной мордашкой. — Нужно попросить мальчиков, чтобы помогли нам поставить палатку. — Мы и сами можем. — Ну уж нет! — я уверена, она бы сложила руки на груди и встала бы в свою излюбленную недовольную позу посреди леса, но на спине был тяжёлый рюкзак, который мешал ей это сделать. Я посмеялась над своей лучшей подругой и мы принялись нагонять класс, чтобы не остаться потерянными. Палатки были расставлены, вещи разложены, кто-то пел песни под гитару, кто-то любовался природой, где-то около речки кидали блинчики, а мы с Астрид и некоторыми одноклассниками собирали ветки для вечернего костра. Я прошла в глубь леса и увидела человека. Наверняка это был охотник. Но вместо ружья или палки, я увидела в его руках лук, а за спиной были стрелы. Я ещё долго смотрела на его атрибуты, пока он не скрылся из поля зрения. Настоящие лук и стрелы, это же так захватывающе! Как бы мне хотелось научиться ими пользоваться, ну или хотя бы попробовать.***
— Но почему нет, мама? — спрашивала я, всё не унимаясь. — Лив, это занятие не для юных девушек, да и вообще не для девушек. Это опасно. Чем тебе не угодили танцы? Ты делаешь успехи и учителя тебя хвалят. — Я и не отказываюсь от них, но мне бы хотелось хотя бы разок попробовать пострелять из лука, ну пожа-а-алуйста, — жалобно протянув, я с мольбой посмотрела маме в глаза. — Нет! Это даже не обсуждается. Хочешь ходить куда-то кроме танцев, так я найду преподавателя по занятиям на пианино, — мама развернулась и вышла из моей комнаты, что-то бурча себе под нос и оставляя меня в расстроенных чувствах. Чувствую знакомый солёный привкус на губах — слёзы оставили незаметные дорожки на моём лице. Мои детские интересы совсем не совпадали с интересами других детей и моих родителей. Из-за этого в стенах дома происходило слишком много ссор, перепалок, ругани, где родители выступали больше моими врагами, чем друзьями. Наши мнения почти никогда не пересекались — это были параллельные прямые, которые всегда шли врозь. А после последней и самой болезненной ссоры я поняла, что доказывать и отстаивать свои убеждения было просто бесполезно. Я легла на кровать, поджимая ноги к груди и укутываясь с головой в одеяло, вновь переносясь в самый ужасный день в моей жизни. — Как же ты не понимаешь, папа… — непрекращающиеся слёзы лились ручьём и капали на пол. — Это ты не понимаешь, да многие дети хотели бы жить, как ты! Прекращай это, ты ведёшь себя как ребёнок, — качал головой папа, прикрывая глаза. — Как я? Без любви и внимания? Без поддержки? Жить в семье, где меня не слышат? Вот именно, что я ребёнок! Я ещё до сих пор ребёнок! Да любой бы не выдержал этого. Не выдержал бы всех нравоучений и нотаций, которые я получала в течение всей жизни, не выдержал бы заранее сделанных за меня выборов. Да ни один человек бы такого не выдержал, — мой голос срывался, а плач переходил в рыдания, — мне нужна ваша поддержка, любовь и забота, папа. Знаешь, как бы мне хотелось, чтобы вы мне доверяли и позволяли заниматься тем, что хочу я, а не вы? Знаешь? — шептала я последние слова. — Так ты полагаешь, что мы тебя не любим?! — папа был зол и голос его перешёл в крик. — Послушай, Лив, — более сдержанно начал он, — мы с мамой дали тебе всё: хорошее образование, шикарные возможности, ты скоро заканчиваешь школу и можешь поступить в лучший экономический университет, можешь поехать путешествовать в любую точку мира, у тебя уже есть собственная квартира, машина, ты до конца жизни можешь позволить не отказывать себе ни в чём. И ты говоришь, что это не забота? — Да мне плевать на это всё! У меня семьи нет, папа, семьи. Я не знаю, что такое искренняя родительская любовь. Как же ты не понимаешь… У меня осип голос, я всхлипывала и закрывала лицо руками. Мы говорили с ним на разных языках, он меня не понимал. Мама стояла позади меня и шептала какие-то успокаивающие слова, поглаживая мою спину. Она оправдывала папины слова тем, что он переживает за меня. Но она была на его стороне, а не на моей. Мне надоело это, мне просто это всё надоело. Я выбежала из дома, чуть ли не срывая с петель дверь и побежала что есть мочи, куда-нибудь, лишь бы подальше от этого места. Мне хотелось исчезнуть, убежать из этого мира. Мне не было здесь места. На улице шёл дождь, а я бежала, расталкивая на пути всех и всё. Бежала по дорогам, тротуарам, тропам, мостам. Холодный ветер хлестал моё и без того красное лицо. Природа бушевала и плакала вместе со мной. Дождь усиливался. Я забежала в какой-то парк, где не было ни души. Я долго шла, убирая с пути колкие ветки и топча траву под ногами. Так я дошла до берега реки и упала на колени. Было холодно, на одежде не осталось ни единого сухого места, дождь лил с огромной силой, а где-то вдалеке слышались раскаты грома. Слёзы не отступали до сих пор, но уже было трудно разобрать чьи они были: неба или мои. Я тяжело дышала, убирая мокрые пряди волос с лица, мои рыдания переходили в отчаянный крик. Я смотрела наверх и кричала в пустоту. Кричала о том, как мне плохо, о том, что никто и никогда меня не поймёт, о том, что я совсем одна в этом чёртовом мире и никому, даже моим родителям, нет до меня дела. Моё сердце бешено стучало, я чувствовала свой пульс везде, грудь болела от многочисленных выкриков и проклятий, казалось, что лёгкие сейчас просто-напросто выпрыгнут, всё тело трясло похуже любой лихорадки, а я всё сидела на песке около берега, вся промокшая и испачканная. Одна. С разбитым сердцем и душой. В какой-то момент я просто отключилась и проснулась, уже лежа на берегу. Дождь закончился, а на небе я увидела звёзды, была ночь. Ночь после шторма. Тихая и спокойная ночь. Меня никто не видел. Смотря в это бескрайнее небо с миллиардами звёзд я поняла, что я выросла. Я поняла, что с сегодняшнего дня я больше не ребёнок. В тот день я пришла домой под утро и, не отвечая на вопросы родителей, ушла в свою комнату, закрываясь от всех на замок. Я дала себе слово, что никто и никогда не узнает о том, что со мной произошло и что я пережила в тот день. В этой комнате я ещё много плакала ночами в подушку, изредка брат мог зайти и подбодрить меня или попросить, чтобы я поела. С того дня я так и не решалась больше поднимать эту тему, зная, что родители опять настоят на своём. Просто не было смысла. Возможно, они забыли об этом, как о страшном сне, но я вспоминала абсолютно всегда, когда находилась здесь. Именно поэтому я так редко приезжала к ним в гости.***
Снова лес, но теперь здесь мрачно и пусто. Вместо лёгкого ветерка завывает ледяной, пронизывающий до костей, ветер. Небо заволокло тучами. Деревья голы, а их кривые ветви торчат в разные стороны. Здесь нет никого, лишь оглушительная и неприятная тишина, от которой закладывает уши. Я больше не слышу звуки птиц и природы, всё словно бы умерло. Но что произошло? Многочисленные вопросы крутились в моей голове. Я опять шла по тропинке, пытаясь выйти из этой лесной ловушки. Теперь, помимо страха и паники, я почувствовала, что кто-то за мной наблюдает. Я услышала карканье, опять это карканье ворон! Вдалеке летели две птицы, которые с каждым взмахом крыльев приближались ко мне. Два чёрных ворона оглядывали весь лес, крутя головами из стороны в сторону. Я увидела их глаза, они светились. Будто заместо глаз у них были лампочки: у одного красные, а у другого белые. Что это за игра воображения такая? Взгляд одного из них упал на меня, но своими стеклянными глазами он смотрел словно сквозь меня, будто я и вовсе была невидима. Каркнув прямо над моей головой, они полетели дальше, вглубь тёмного леса. Но кого они ищут? И что это за запах? Гарь? Я распахнула глаза, судорожно хватая воздух. Кажется, пора заканчивать сидеть допоздна и ложиться чуть раньше, иначе в следующий раз я увижу что-то пострашнее. — Ты совсем похудела, куда делись твои щёчки? Ты хоть готовишь себе что-то или перебиваешься сухомяткой? — я собиралась на работу, а мама задавала бесконечные вопросы. — Ну конечно же я кушаю, не переживай так, — я поцеловала маму и уже направилась к выходу с папой. — Удачи на работе, заходи почаще, милая. До свидания, дорогой. — До вечера, любимая, — выходя за мной, ответил папа, — до встречи на работе, Лив, — садясь в машину, проговорил папа. — До встречи, папа. В офисе уже во всю шла работа, люди ходили с документами в руках, с телефонами около ушей и с сонными лицами. Они были похожи на рой муравьёв, у каждого своё дело, которое он должен беспрекословно выполнять, невзирая на усталость или излишнюю сонливость. Я вошла в кабинет и увидела Робина. Он стоял около окна, а когда увидел меня широко улыбнулся. — Доброе утро. — Доброе утро, Робин. — Ну что ж, я видел твоё имя в совете директоров, поздравляю, — он положил руку на моё плечо и посмотрел на меня. — А ты, как всегда, обо всём уже знаешь. Спасибо, Робин, — застенчиво поблагодарила его я, — получается, мистер Джонсон взял меня к себе на попечение? — Я думаю, что да. Тебе очень повезло работать с таким человеком, как он. Я правда им восхищаюсь и ставлю себе в пример, — он уже смотрел в окно, сложив руки в карманы и говорил это с таким восторгом, что я невольно залюбовалась им. — Может, пообедаем вместе? — Ох, прости, у меня другие планы на этот час. Я тебе обязательно возмещу этот обед! — Я запомнил твои слова, — щурясь сказал он. — Завтра твоя первая планёрка, не забудь, — уже на выходе говорил Робин. — О таком-то забудешь. Так как с разбором документации было покончено, я решила поискать перспективные рынки для вкладов. Рынков для инвестиций оказалось много, но важно было найти те, которые были бы выгодны для обеих сторон, это и есть важный пункт для удачной работы компании. Я нашла парочку рынков в Англии, ещё совсем новый, но уже с отличными партнёрами в США, под вопросом оставались рынки с России, про которые я читала неплохие отзывы. Записав контакты, я хотела ещё раз пройтись по плану, который мне дал Джонсон. — Лив, — из проёма двери показалась голова Джулии, — мистер Лофтер вызывает тебя. — Спасибо, я уже иду. Отстукивая своими каблучками, я вошла в кабинет. Я часто бывала здесь, когда мы с мамой приходили за папой, чтобы вместе поехать домой. Мой кабинет казался крошечным по сравнению с кабинетом отца. Интерьер был выполнен в таких же чёрно-белых тонах. Такие же панорамные окна. Пару шкафов, стол, кресла, чёрная стенка с телевизором, рядом стояли два кожаных дивана, а под ними был белый мягкий ковёр с журнальным столиком посередине. Да здесь можно было бы жить. На диванах расположились папа и Эспен, которые тут же повернули головы, стоило мне войти. Я увидела самодовольное лицо Эспена. Не удивительно, когда тебе покровительствуют такие важные лица, как мой отец. — Лив, здравствуй, я рад снова видеть тебя. — Дочь, проходи, — папа указал на место около Эспена. — Привет, Эспен, я тоже рада тебя видеть, — притворно улыбнувшись, сказала я, усаживаясь около него. — А мы вот говорили о тебе. — Обо мне? — я непонимающе выставилась на папу. — Да, Лив. Я решил немного задержаться в Осло, — на его лице отразилась мерзкая ухмылка, которая была направлена мне, — а твой отец предложил помочь тебе, так скажем, с новыми обязанностями. У меня в этом опыта побольше, чем у тебя. Лив, держи себя в руках, это очередная роль, с которой тебе нужно справиться. — Папа, ты же знаешь мне помогает Робин и… — я запнулась, вспоминая кого бы ещё приплести в этот список, — и Локи! Да, он. Не зря же он именно в моём отделе. Я могу просить помощи и у него, перенимать иностранный опыт, так скажем. — В этом ты права, конечно, — я поняла, что их план пошёл крахом, — но это не отменяет того факта, что Эспен остаётся здесь, — папа многозначительно посмотрел на Эспена. Семья Эспена уже давно жила не в Норвегии. Его отец имел крупный коммерческий бизнес в Швейцарии. Эспен тоже жил там, хоть и родился в Норвегии. — Лив, я бы хотел почаще видеться с тобой, всё-таки мы знакомы с детства, — он взял меня за руку, а глаза его загорелись нездоровым блеском. Я попыталась высвободить свою руку, но он слишком крепко меня держал. — У меня слишком много работы, завтра планёрка. Я уверена, у мистера Джонсона много планов на меня, — не скрывая своего недовольства, прошипела я, глядя на Эспена. — Я ценю твоё трудолюбие, дочка, но и погружаться в работу, забыв про всё остальное, тоже нельзя. — Я подумаю над твоим предложением, Эспен, а сейчас, — мне наконец удалось вырвать руку, — у меня обед. До встречи, папа. Просто невероятно. Папа вызвал меня для того, чтобы сблизить с этим напыщенным индюком. Я сразу разгадала их план, но поддаваться ему я ни в коем случае не собираюсь. На обеденном перерыве я решила пройтись в свой любимый парк, который находился около работы. Сегодня было тепло, ветерок играл с моими распущенными волосами, а я шла и любовалась на речку, которая протекала вдоль парка, на зелёные и хвойные деревья. Навстречу мне шли весёлые дети с родителями, мамы неторопливо прогуливались со спящими детьми в колясках, где-то бежали подростки с собакой, кто-то запускал воздушного змея. Я увидела, как папа догоняет маленькую девочку, которая звонко смеялась и кричала «не догонишь, не догонишь», а мама, держа малютку в руках, улыбалась и смотрела за ними. Они были счастливы, это было видно по их, наполненными жизнью, глазам. Это было слишком не знакомо для меня. Бродя по дорожкам, я зашла в ту часть, где увидеть кого-то было большой редкостью, словно бы парк закрыл это место ото всех. Я же нашла это место в тот самый день, когда так неистово просила о помощи и билась чуть ли не в конвульсиях от душевной боли. Я присела на облюбованную мною лавочку, которая открывала обзор на другой берег реки. Это место знало все мои переживания, чувства и эмоции, я могла часами здесь сидеть и думать ни о чём или же обо всём сразу. Именно сюда я приходила во время очередных ссор с родителями, сюда я приходила, когда поступила в университет и металась между мыслями о том, плохо это или хорошо, сюда я приходила, когда чувство адреналина после первого поцелуя зашкаливало. Здесь была настоящая я, без притворства, масок и фальшивых улыбок. Здесь я могла быть собой. Глядя на ту беззаботно-счастливую семью, я понимала, что со мной такого никогда не произойдёт. Прошёл тот период, когда я могла так же, как и они, убегать от папы или часами болтать о какой-нибудь детской чепухе маме. А родители его упустили или, точнее, даже не думали о том, чтобы подарить мне это беззаботное детство. Мне с малых лет прививали примерное поведение, ответственность за свои поступки, приручали к самостоятельности. Мы никогда не ходили в кафе, парки развлечений, кино, цирки. Родители предпочитали водить меня на концерты или оперы. Эдварду с этим повезло больше, чем мне. Родители водили его на выставки, связанные с робототехникой, позволяли ему приводить друзей домой или же ходить на вечеринки, а я в это время получала сентенции от родителей. Родители прислушивались к его мнению и считались с ним. Порой мне было обидно за то, как родители по-разному к нам относятся, но я всё списывала на то, что я старше и должна быть примером для брата. Возможно, из-за этого Эдвард вырос таким беспечным и жизнерадостным. Слёзы сами пошли из глаз, не спрашивая на то моего разрешения, меня била мелкая дрожь. Призрак прошлого вновь душил меня своими воспоминаниями. Я прижалась к коленям и опустила голову, подавляя горькие всхлипы. Я опять окунулась в свои пережитки прошлого. Но время обеда заканчивалось и пришлось вновь забыть все свои слабости и отправиться в притворный мир. Я поправила смазанный макияж и поспешила вернуться.***
— Извините за опоз… — я остановилась около двери, потому что в кабинете для собраний никого не было, кроме Локи, который сидел за длинным овальным столом. — Локи? Привет, а где все? — Здравствуй, Лив, так уже всё закончилось, — с усмешкой сказал он, а я неверяще уставилось на него. — Закончилось? К-как это закончилось… Но этого не может быть, сейчас ровно пять часов, я не могла опоздать, — больше себе, чем ему, говорила я. Как нужно было так заработаться, чтобы опоздать на свою первую планёрку? Что подумает об этом мистер Джонсон? Неужели я перепутала время? Локи всё это время смотрел на меня с нескрываемой насмешливой улыбкой. — Это же просто шутка, Лив, — казалось, что он сейчас зальётся смехом, — я надеюсь, ты простишь мне такую шалость. Я зло смотрела на него и уже открыла рот, чтобы высказать ему всё, что я думаю о шутках, как дверь открылась. — Итак, я опоздал, прошу прощения. Все присаживайтесь, начнём, — это был мистер Джонсон, следом за которым начали подходить люди с отдела. Я села за стол напротив Локи. Джонсон представил меня, как нового сотрудника отдела и приступил к посвящению нас в планы на неделю. Всё это время Локи с ухмылкой смотрел на меня. У него хоть когда-нибудь бывает серьёзное лицо? Шутник хренов. Если этот рыжий засранец думал, что я буду тушеваться под его взглядом, то не на ту нарвался. Я смело встретила его лукавый взгляд. Слишком пронзительные и полные огня глаза, из-за которых в моём теле поднимался жар, но теперь я, как и он, смотрела в упор, не отводя глаз. Это была игра и никто не хотел быть проигравшим, но стоило мне услышать своё имя, как всё моё внимание переключилось на директора, а ответом послужила тихая усмешка Локи. Ну ничего, ещё посмотрим, кто кого. — Хотел бы вас оповестить, что в конце следующей недели пройдет совет директоров. Наша компания будет рассматривать аспекты договора, который мы будем подписывать с давним партнёром и другом нашей компании — Хаконом Мунком. Лив Лофтер, ты ответственна за подготовку договора. — Я постараюсь вас не подвести, — только это смогла выдавить из себя я, когда как изнутри меня переполнял ураган эмоций. Джонсон перечислил обязанности каждого, кто был в отделе, и на этом планёрка закончилась. — Ты не представляешь, что я почувствовала, когда он сказал, что ответственность за подготовку договора на мне! — чуть ли не кричала в трубку я, снимая плащ с плеч. — Я же говорил тебе. Теперь главное отточить всё до ниточки. Я верю, что у тебя всё получится, — говорил Робин, — у меня есть ещё дела, кладу трубку, но ты звони если что. — Обязательно, до встречи. В эти выходные я решила полностью погрузиться в работу, чтобы с командой обсудить лишь детали намеченных планов.***
Кто-то слишком рьяно бьёт и стучит по двери, при этом не забывая жать на дверной звонок. Я приподнимаюсь на локтях, чтобы взять телефон и посмотреть время. Восемь утра?! Это кто такой ненормальный? Ещё и сон этот опять! Я встала с кровати, надевая попутно халат, и с самым злым выражением лица отправилась разбираться с этим сумасшедшим. Я открыла дверь и в оцепенении застыла на месте. Единственное, что я могла делать — ошарашенно смотреть на моего утреннего гостя.