Шакал

Весь растрепанный и краснющий, как не знаю что… Со страшными от слез глазами, трясущейся рукой он придерживал разбитую губу и по его запястью стекала черная струя до самого локтя. Кровь. Данковский пересрался, увидев меня и тут же отпрыгнул. Над левым глазом его уже воспалялась рассеченная бровь, а под ним скоро будет синяк. Охуенно огромный. Я никогда Марка таким не видел. Вообще.  Я был в дичайшем шоке, не знал, что делать, не успел задержать, слова ему сказать и даже коснуться, как он, спотыкаясь о свои же ноги, рванул от меня, и взгляд его был такой… Никогда не забуду.  Данковский, которого я так хорошо знал, никогда не нападает, только защищается, и вдруг — злая бешеная зверюга, сорвавшаяся с цепи и, одновременно, загнанный в угол волк в зоопарке… Один, в клетке, напуганный…  Ему точно была нужна помощь, но почему… Почему он тогда не остановился и не сказал мне все прямо?! Было бы идеально, я бы сразу мог все решить на месте. Мы бы вместе вернулись туда… Но вместо этого, мой друг просто сбежал, как будто от меня самого. Как будто и я был ему врагом.  Я потянулся вслед за убегающим Марком, но тут из-за двери появился еще кто-то, кто тоже не ожидал увидеть меня здесь. — Блять, Махов, отлично! — загоготал, как гиена Бардин и остановился, чтобы от души посмеяться.  На его скуле тоже алела ссадина, рваная. Ногти. Так его, Марк! — Просто охуительно, же! Ты должен первым это услышать! — Это ты его ударил? — прошипел я, сжимая кулаки.  На место шока быстро приходила четыреждыблядская ярость. Я хотел уебать дегенератское лицо, что вижу прямо сейчас о косяк двери до красного, блять, фарша! — Да, подожди ты! Послушай. Ты сейчас охуеешь!.. Пха-ха, — нос его тоже был красным, мой друг ударил его, но недостаточно сильно, чтобы сломать, к сожалению. Ну, ничего, я закончу. — Ты в курсе вообще, бля, что Данковский твой… Ты знаешь, что он сейчас… — Ты его ударил, говори, блять?! Мое тело сработало идеально. В точности, как я и хотел. Я сжал его шею пальцами и резко в бок. Башка Бардина смачно ебнулась о деревяшку косяка. Но не в фарш.  Мне было похуй, я и так уже все понимал. Он давно меня бесил, и мне не нужно было ждать еще хоть одного повода, чтобы дать ему пизды! Этот уебок не самый слабый из школьных, но мне плевать, я сильнее, потому что обидели моего кореша!!! Бардин схватился за голову, яростно посмотрел на меня и дернул меня за футболку. Он хотел дать мне по лицу кулаком, но это было ожидаемо. Дерется он тупорыло, как и живет. Я увернулся и одним махом впечатал его в стену в раздевалке, так что он завыл от боли в спине. Я закрыл за собой дверь. Теперь мы одни. — Ты охуел?! Лучше отпизди своего дружка пидора! Во мне что-то щелкнуло и сил прибавилось. Я правда не знал, что могу так, но я повалил парня своего роста на пол всего за секунду. Я сел на него сверху, чтобы не рыпался, и дал ему как следует в челюсть. У него были все шансы вырваться. Не знаю, насколько я свирепо выглядел, но он даже не попытался и сразу зассал, оказавшись подо мной. Сучка трусливая. Видимо, охуеть как свирепо. Кровь пульсировала у меня прямо над ухом. — Че ты сказал?! Я тебе ебальник раскрошу за такой базар еще раз!!! Только открой рот, давай, блять! Открой его! — Что слышал, дебилоид!.. Пха-ха-ха!!! — он засмеялся так неожиданно, хотя только что получил от меня, и я опешил. — Ой, бля… Я то могу ответить за слова!!! А ты у своего дружка-пидорка спроси, что он тебе скажет?! — …На что? — напрягся я.  Что тут происходит? Я не понимал, но знал, что Марк не может быть виновен. Никогда. — Хах, я не могу… Данковский только что сам признался мне, что он пидорас!!! Бля, не веришь, он трогал мой хуй! Ха-ха! Сука, я сейчас сдохну, ха!.. Меня тошнит бля, но я сейчас обоссусь от смеха! Я всегда знал это!.. Всегда, блять. Звук получился еще мяснее, чем я представлял, но я заткнул эту скотину хоть на минуту. Я не знаю, что на меня нашло… Но я дал ему слишком сильно. Тогда я реально был вне себя, как будто во мне сидел демон или хуйня пострашнее, но я не соображал и ничего не слышал, как он орал и закрывал лицо руками. Эмпатия? Вроде это слово? Так вот, её не было, она сдохла.  — Хватит, сука, хватит! Да, бля, пожалуйста!.. Я тебе клянусь!.. Хули ты его защищаешь?! Бардин закрывал лицо руками, изворачивался, но я все равно попадал, он был у меня и ему не съебаться. — Что ты ему сделал, уебище?! Что?! — Ничего… — отхаркнул он и с разбитой губы потекли кровавые слюни. — Сын шлюхи. Он же реально сын давалки, хуль ты удивляешься?! Не мне, так дальнобойщикам за копейки будет сосать! Нахуй ты с ним водишься? Это правда жиз… Он труп. Вот то единственное, что я подумал. И больше ничего. Тишина в голове. Тишина и… крики, где-то вне. — Ай! Бля-яха, больно!!! Да я матерью клянусь, что это правда! Марк Данковский — гей, голубой, пидор, сука, все что хочешь, но он не нормальный! Я тебе отвеча-а… А-а! Да хватит! Как заткнуть? Как заткнуть это?! Я ничего не слышу. Ни-че-го! — Аа-ы… Больно, пожалуйста! Я правда не вру!.. Ну, правда! Клянусь…. А-а! Матерью! Ну хочешь поклянусь?!  Я не вру! Я не вру… Ах-а… Кха… Пожалуйста… Месиво. Но в нем все равно проглядываются злые черные глазки свиньи. Я хотел их вдавить внутрь. Раздавить. Я продолжал пиздить его и отпиздил бы досмерти, если бы меня не оттащили зашедшие старшеклассники. Я перешел реально все границы дозволенного в драке пацанов, но это и не она, а ебаное зверство, а Бардин ебаное животное. Я не знаю, может я хотел его убить… Но просто заткнуть было бы неплохо.  Хоть бы раз он сказал, что пошутил. Это ссыкло позорное. Но не сказал же. Упирался до конца. Я бы перестал его бить. Я хотел это услышать. «Да я же просто прикалываюсь, ну че ты?!». Но не услышал.  Все это так… напрягало меня. Я отказывался понимать, что происходит.  Я ненавидел не понимать, что происходит. Уже тогда.  Меня неебически злило, что в глубине души я засомневался. Он скулил и умолял так, что я бы ему уже поверил. Я снова оказался бы последним дураком, но поверил. Но разве я мог поверить в такое? В наглую ложь про моего лучшего друга.