Несущие Равновесие: Первый ангел.

      Прошло два дня. Это были самые долгие два дня за очень долгое время. Часы тянулись, как застывающая смола, и я просто не находила себе места от переживаний. Вместе с волнением пришли гнев и настоящая необузданная ярость, которой я не находила выхода. Мне хотелось разнести все вокруг себя до основания, но этим я бы не помогла Мальбонте. Практически все время я проводила с ним в спальне, боясь отойти хотя бы на несколько минут. Мне почему-то казалось, что если я уйду, то сразу случится что-то еще более страшное, поэтому я сидела у кровати, на которой лежал Мальбонте, держа его за руку. Во мне теплилась надежда, что, вот, еще и секунда — и он сожмет мои пальцы в своих, но этого не происходило. Это напоминало состояние комы — Мальбонте не реагировал на мои касания, громкие звуки и свет.       Вергилий раз в несколько часов приходил в комнату и сидел рядом с Мальбонте, положив руки ему на голову и грудь. Я слышала, как он шепчет какие-то слова, но не понимала их, а может просто не была в силах разобрать. На самом деле я вообще мало что была способна видеть и слышать в данный момент. Я словно потерялась и мир вокруг перестал существовать. Все мое существование теперь было сконцентрировано около одной кровати, на которой без движения лежал Мальбонте.       Я проснулась от легкой дремоты и резко дернулась, словно от громкого звука, но в комнате было абсолютно тихо. Мне показалось, что я слышала чей-то голос, но никаких признаков того, что он прозвучал в действительности, я не обнаружила. Немного поежившись, непонятно от чего, я протерла глаза и придвинулась поближе к Мальбонте. Его лоб вновь покрылся испариной, и я тут же смочила тряпку в отваре, который подготовила специально для этого Лилит. По ее заверениям, этот отвар отгонял кошмары. Я осторожно смыла пот со лба Мальбонте и осторожно поцеловала, надеясь хоть так дать ему понять, как сильно я по нему тоскую и жду, когда он вернется ко мне. Возможно, чтобы как-то утешить себя, а может быть, я хотела, чтобы Мальбонте услышал меня, я начала петь колыбельную, которую вспомнила из далекого и уже полузабытого детства. Спи, мой милый ангел, Не горюй о прошлом, Ты во тьме мой факел, Помни о хорошем. Все так безмятежно, Любовь ко мне пришла, Во сне тону я нежном, Тебя я в нем и нашла. Спи, мой милый ангел, Я буду рядом с тобой, Любви наш зажжённый факел Моей станет яркой звездой.       Последние мои слова утонули в рыданиях. Я тихо всхлипывала, пытаясь заглушить себя мокрой тряпкой, которую так и продолжала держать в руке. Мне еле удавалось сохранять самообладание перед всеми, но оставшись наедине со своими мыслями, я окончательно расклеилась. Все происходящее казалось дурным сном, от которого я никак не могла проснуться. Мальбонте всегда был для меня опорой, его сила и уверенность подпитывали меня, не давали упасть, даже когда было очень тяжело. А сейчас, оставшись без него, я чувствовала, как мои руки безвольно опускаются каждый раз, как я задумываюсь о том, что мне делать дальше. Хотелось выть от бессилия, но я лишь молчала и ждала. Казалось, что очнется Мальбонте — и все напасти уйдут, все сгинут и снова вернется покой.       — Ничего, все это когда-нибудь закончится, — тихо сказала я, обращаясь больше к нему. — Мы еще будем счастливы.       Услышав, как за спиной тихо открывается дверь, я мигом стерла оставшиеся слезы и постаралась сделать вид, что все в порядке. Обернувшись, я увидела, что в спальню зашла Лилит с подносом в руках. Она молча прошла ко мне и села в кресло напротив, а поднос поставила на прикроватную тумбочку. На нем были кружки с чаем, какие-то угощения и немного фруктов. Все это выглядело очень красиво, но аппетита у меня не было.       — Ну, как ты, милая? — осторожно спросила Лилит, с тревогой поглядывая на меня. — Выглядишь очень уставшей. Ты спала?       — Да, я немного подремала, все хорошо, — вяло кивнула я. — Не хочу слишком много спать, боюсь пропустить момент, когда Мальбонте проснется.       — Ты боишься спать, я понимаю. Боишься, что во сне к тебе снова придет видение.       — И это тоже… Я ужасно боюсь, что именно из-за того видения Мальбонте находится в таком состоянии. Если я в этом виновата…       — Не смей, — прервала меня Лилит. — Вашему врагу только это и нужно, она именно этого и добивается! Не вздумай поддаваться. Ты нуждаешься в любимом, я понимаю, но он сейчас больше нуждается в поддержке.       — Я даже не знаю, как ему помочь, — покачала я головой. — Меня убивает то, что я просто жду и ничего не делаю.       — Вергилий говорил, что твое присутствие очень важно и я не вижу повода ему не верить. У тебя с Мальбонте очень сильная связь, я ее чувствую. Черпай силы из нее, не давай себе упасть духом. А Вергилий поможет во всем остальном. Вам повезло, что он на вашей стороне.       — Когда Вергилий воздействует на Мальбонте, я слышу, как он что-то шепчет, но не могу разобрать слов… Как думаешь, это безопасно?       — Абсолютно, — уверенно кивнула Лилит. — Он говорит на древнеангельском. Обращаясь к душе, мы должны понимать, что это весьма древняя энергия. К тому же разговаривать со столь древним существом, как эта Эона, нужно на близком ей языке. По крайней мере, если хочешь дать понять, что ей не место в голове у тебя и Мальбонте. На земле люди называют подобное экзорцизмом.       — Да, теперь мне немного понятнее, — невесело усмехнулась я. — Надеюсь, что существует способ совладать с этой ведьмой.       — Раньше я даже уважала Шепфа. Про Шепфамалума я такое сказать не могу, но все же, он создатель демонов, какое-то почтение к нему я чувствую. Но теперь… Слишком много обмана витает вокруг этих богов. Неудивительно, что Эона решила прибрать себе хоть немного власти, как только ее братья покинули шахматную доску. Они были королем и конем, а вот Эона… Это ферзь. Я уверена, что она очень опасна.       Лилит напряженно постукивала ногтями по подлокотнику кресла, обдумывая собственные слова. Я тоже задумалась над тем, что она сказала. Перед моими глазами пронеслись все те видения, в которых я успела побывать. Мне хотелось уместить их в единую картинку, чтобы увидеть всю ситуацию целиком. Уже дважды мои видения приводили к тому, что с Мальбонте происходила беда. Как Эоне удается через мои видения добираться до его сознания и так ли это на самом деле? Одна мысль была хуже другой.       — Что, если наша связь с Мальбонте такая сильная, что, выбрав меня как мишень, Эона оказалась способна добраться до него? — высказала я свое предположение вслух. — Возможно, на Мальбонте она не способна влиять напрямую, а вот через меня… Я ведь слабее, чем он.       — Наверное, так и есть, — угрюмо кивнула Лилит. — Но перекрыть столь сильные видения нельзя. Разорвать связь между тобой и Мальбонте тоже невозможно. Вы связаны так крепко, что ничто это не изменит.       — Но как же мне защитить его от нее? Хоть бы какой-то способ нашелся… Я хочу узнать все о символах, которые видела, но в вашей библиотеке их нет. Судя по всему, о них я смогу узнать лишь в библиотеке Цитадели, но я не могу оставить Мальбонте!       Я схватилась за голову, еле сдерживая крик отчаяния. Хотелось выдрать волосы с корнем, но это были лишь эмоции, мешающие думать. Мне не хватало хладнокровия, а именно оно было необходимо в данный момент. Я сделала глубокий вдох и постаралась успокоиться.       — Ты совсем без сил, милая, — покачала головой Лилит, с сочувствием глядя на меня. — Тебе нужно нормально поспать.       — А если снова видение? — с ужасом спросила я.       — Не думаю, что она решит послать тебе видение сейчас. Судя по всему, она тратит все свои силы на Мальбонте. У нее не будет времени еще и на тебя. Советую отдохнуть хоть пару часов.       Лилит протянула мне чашку с чаем и я, благодарно кивнув, взяла ее дрожащими пальцами. Дрожь не проходила до тех пор, пока я через силу не сделала первый глоток. Чай тут же согрел меня, а мысли немного прояснились. Я не знала, что за чудодейственный напиток мне постоянно давала Лилит, но мне от него и в самом деле становилось лучше. Я протяжно зевнула — усталость, наконец, догнала меня.       — Вы правы, мне нужно вздремнуть. Иначе у меня совсем не останется сил.       — Вот и правильно, — улыбнулась Лилит. — Вергилий сказал, что придет через час, как раз проверит, все ли с вами в порядке. Я уверена, что сегодня плохих видений у тебя не будет.       Женщина вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. Я поднялась с кресла и осторожно легла рядом с Мальбонте, прижавшись к нему. Его сердце билось неровно, словно он куда-то бежал, а не лежал на кровати без движения. Я обняла его еще крепче, надеясь, что он почувствует это. В голове моей роились мысли о том, что сейчас видит Мальбонте. Было страшно от того, что Эона решила ему показать и как это на него повлияет. Теперь мне нереально казалось невозможным даже просто прикрыть глаза хоть на секунду — я все время ожидала, что случится нечто ужасное. Положив голову на грудь Мальбонте, я стала вслушиваться в удары его сердца. Сначала все мое тело было напряжено, но с каждой минутой мои веки становились все тяжелее, и я уже практически не могла сопротивляться сонливости.       — Хочу увидеть Мальбонте, — прошептала я перед тем, как окончательно погрузилась в сон.       Сначала я действительно просто спала. Время для меня застыло, будто я провалилась куда-то под воду. Звуков не было, как и чувства, что я касаюсь хотя бы какой-то поверхности. Это было похоже на медленное плавное падение в никуда, и я ему совсем не сопротивлялась. Но резкое приземление заставило меня быстро распахнуть глаза.       Сперва я испытала дикий страх, подумав, что до меня вновь добралась Эона. Но сейчас я не чувствовала подобного тому, что испытывала рядом с ней до этого. Мне было тепло и даже уютно, до меня доносился запах горящих поленьев и тихие щелчки ломающейся от жара древесины. Я повернула голову вправо и увидела знакомую обстановку, которую моя память сохранила на долгие годы. Рядом с зеркалом я увидела осколки, покрытые кровью. Тепло от печи окутывало с ног до головы, и я сладко потянулась, понимая, где оказалась. Перевернувшись на левый бок, я увидела спящего в кресле Мальбонте. Сделав глубокий вдох, я тихо приподнялась на постели и теперь разглядывала его так, будто видела впервые. Только сейчас я понимала, как сильно он изменился. Лицо Мальбонте даже во сне выглядело немного напряженным. Руки, скрещенные на груди, время от времени вздрагивали, словно он видел дурной сон. Его волосы падали на глаза, закрывая от меня и я, не удержавшись, потянулась к лицу Мальбонте. Стараясь делать это как можно аккуратнее, я убрала прядь волос с лица и провела указательным пальцем по лбу, а затем и щеке. Кожа мужчины казалась огненной, будто у него была лихорадка. Я почувствовала, как в носу защипало от приступа боли где-то в груди. Сейчас мне было так необходимо ощутить его любовь и поддержу, и вот, он совсем рядом, но еще не мой, он одинок. И я одинока. Ненавистное прошлое навалилось на меня тяжким грузом. Вспомнились все обидные гадкие слова, которыми я швыряла в лицо Мальбонте, даже не думая о том, что делаю ему этим больно.       — Что ты делаешь? — услышала я тихий, но грозный голос. Подняв глаза, я увидела, что Мальбонте удивленно смотрит на меня. Он схватил мою руку и теперь сердито глядел мне в глаза. — Что задумала?       — Н-ничего, — промямлила я. — Прости, что испугала.       Мне показалось на мгновение, что он отшвырнет меня обратно на постель, но этого не произошло. Мальбонте разжал пальцы на моем запястье и, взяв меня за плечи, осторожно усадил на кровать. Я не смела дышать и ждала, что он будет делать дальше. Все это было так странно и удивительно, ведь когда-то в этот момент я просто спала. Жаль, что это было лишь видение, а не нечто большее…       — Ты должна спать, — твердо произнес Мальбонте. — Видения тебя вымотали, ложись.       — Я не устала, — покачала я головой, не желая засыпать и терять этот момент навсегда. — Ты можешь лечь на кровать, если хочешь.       Мальбонте удивленно и при этом с подозрением глядел на меня, пока я старалась придать себе как можно более невинный вид. Спустя несколько мучительных секунд Мальбонте, продолжая смотреть на меня, присел рядом. Я немного сместилась к противоположному краю кровати, чтобы он мог спокойно лечь.       — Не могу понять, чего ты добиваешься. Если что-то задумала, я ведь все равно пойму.       — Даже не буду стараться тебя убедить, ты все равно не поверишь. Просто спи на кровати, нечестно будет лишать тебя комфортного сна.       Мальбонте задумчиво посмотрел на меня, а затем пожал плечами и начал стягивать с себя обувь, готовясь ко сну на кровати. Я еле сдержала улыбку, когда он вновь повернулся ко мне лицом, но, судя по всему, это изменение на моем лице мужчина все же заметил.       — Ты перегрелась что ли? — спросил Мальбонте, ухмыльнувшись. — Щеки красные. Могу дать воды.       — Нет, спасибо, — покачала я головой, коснувшись пальцами лица. — Видимо, это из-за огня. Мне уже лучше.       Мальбонте замер напротив меня. Только сейчас я поняла, что он зеркалит мою позу — я сидела, поджав под себя колени и он теперь сидел точно также. Мальбонте словно ждал от меня какого-то подвоха, а я просто не могла на него наглядеться. За два недолгих дня я соскучилась по его проницательному взгляду.       — У меня такое чувство, что ты хочешь что-то сказать. Выкладывай, я выслушаю.       Ох, как бы я хотела сейчас броситься ему на шею и крепко обнять… Но Мальбонте просто не поймет меня, только не сейчас. И все же, я рискнула сделать кое-что. Вновь протянув к нему руку, я очень мягко коснулась пальцами его щеки, мгновенно почувствовав горячее дыхание на ладони. Мальбонте покосился на нее, словно не веря, что я действительно это делаю, а затем с недоверием посмотрел мне в глаза. Я почти не дышала, потому что не знала, как он отреагирует. Но к моему удивлению, Мальбонте не отбросил мою руку, а наоборот — положил на нее свою и крепко сжал. Он вдохнул мой запах и провел губами по моим пальцам, словно исследуя их и запоминая мое прикосновение, в котором не было ни капли лжи и притворства. Я понимала, как ему недоставало обыкновенного тепла и сейчас он, поддавшись моменту и обо всем забыв, наслаждался этим. Меня кольнула горькая мысль о том, что он этого не запомнит. Как бы мне хотелось, чтобы все было иначе…       Мальбонте вдруг отстранился, отпустив мою руку. Он будто не знал куда себя деть, показав свои истинные чувства. Я отвела взгляд в сторону, делая вид, что не замечаю этого. Встряхнув подушку, Мальбонте буквально рухнул на нее и теперь глядел в потолок, положив руку под голову. Я, немного помедлив, легла рядом и, сложив руки на груди, тоже смотрела в потолок, почти ничего перед собой не видя. Сердце в груди стучало как сумасшедшее.       — О чем думаешь? — вдруг тихо спросил Мальбонте. Я повернулась к нему и увидела, что он так и продолжает глядеть вверх, не переводя на меня взгляд.       — О многом, — пожала я плечами. — О тревогах, о своих страхах… И о том, как я буду их преодолевать.       — Я уже забыл, что значит бояться. Страх лишь мешает думать.       — Когда кого-то сильно любишь и с ним происходит беда… Невозможно не бояться. Страх не всегда идет из слабости. Иногда он является лишь продолжением привязанности.       — Тогда не люби никого, — твердо произнес Мальбонте. Я снова повернулась к нему и на этот раз встретилась с колючими черными глазами. Его лицо было лишь в нескольких сантиметрах от моего и сердце заколотилось с удвоенной силой.       — Не могу не любить, — прошептала я. — Я и так долго бегала от него, чтобы теперь тратить время попусту.       — Кто же удостоился такой чести? Кто настолько крепко поселился в твоем сердце?       У меня почти вырвалось имя, но я поспешно поджала губы. Это было бы странно — говорить Мальбонте о любви, зная, что в скором времени я просто улечу отсюда, оставив его, так и не дав ответ. Но и просто промолчать я не могла.       — Он очень храбрый, сильный и целеустремленный. И с ним я никогда не чувствовала себя неправильной или ущербной… Он всегда смотрит на меня как на равную. И пусть нам было нелегко, мы со всем справились. Когда все только началось, мне было не по себе от того, насколько он могущественный. Я иногда казалась себе крохотной мышкой рядом с ним. Но он открылся мне как нежный и чуткий мужчина.       Я снова посмотрела на Мальбонте и увидела, что он недовольно хмурится от моих слов. Это было забавно, ведь он не мог знать, о ком я говорю, а я лишь рассказывала ему о нем самом…       — Ты так говоришь о нем, — тихо произнес Мальбонте. — Видимо, и правда сильно любишь. Хотел бы я на него посмотреть…       «Иди и загляни в зеркало, дурак!», — пронеслось в моей голове. Жаль, что я не могла сказать это вслух. Мне оставалось лишь молчать.       Мы затихли, но эта спокойная тишина меня совсем не тревожила. Мне было невероятно спокойно и хорошо. Я время от времени поглядывала на Мальбонте, и мы иногда встречались взглядами. Когда-то подобное мне показалось бы неловким, но только не теперь. Сейчас это было откровением, которого я раньше боялась.       Через какое-то время я услышала, как дыхание Мальбонте стало более размеренным и спокойным. Приподняв голову над подушкой, я увидела, что его глаза плотно закрыты — он крепко уснул. Теперь лицо мужчины не отражало ни капли былой тревоги, которая была с ним, пока он дремал в кресле. Немного придвинувшись к Мальбонте, я легонько положила руку ему на грудь и прижалась лбом к его плечу. Пускай это лишь очередное видение, но я хотела насытиться им до конца. Пока это единственное, что у меня осталось.

***

      Все тело ныло от боли. Я ощущал каждую клеточку своего тела и все они кричали в агонии. Меня будто разорвало и собрало заново. Открыв глаза, я ничего не увидел перед собой — лишь бесконечная всепоглощающая тьма. Быстро поднявшись на ноги, я попытался разглядеть хоть что-то, но видел лишь себя самого посреди огромного ничто.       — Снова видение? — вслух спросил я, обращаясь к кому-то, кто наверняка мог меня услышать. — И что на этот раз? Есть какие-то правила игры или мне придется просто тут торчать?       Словно в ответ на мой вопрос, передо мной буквально из воздуха появилось большое зеркало. Я тут же его узнал — такое же стояло в комнате Вики. Часть меня, Бонт, общался с ней с помощью него. Доверившись любопытству, я подошел к нему ближе и, наконец, увидел свое отражение. Только вот на меня смотрел не я сам, а моя совсем юная версия. Маленький я выглядел растерянным и подавленным, возможно, как и я сам в этот момент. Вдруг позади меня в отражении мелькнула тень. Она кружила вокруг некоторое время, но затем, наконец, ее обладательница, показала себя. Это была маленькая девочка с белоснежными волосами, которая уже была мне знакома. Несколько месяцев подряд я видел ее в своих видениях. Она покровительственно положила руку на мое плечо в отражении, и я тут же почувствовал ее пальцы на себе, но даже не дернулся, сохраняя самообладание.       — Здравствуй, малыш, — снисходительно и с ноткой нежности обратилась ко мне девочка, но у самого уха я услышал голос взрослой девушки. — Соскучился? Ну хоть немного?       — Скучаю по тебе также, как и по Шепфа, — усмехнулся я. — Просто смертельная тоска.       — Какой злой. Не то, что в детстве. Ты был таким милым ребенком, немного непослушным, но это ведь не страшно? Любил своих мамочку и папочку…       Мои ладони неосознанно сжались в кулаки, и девушка тут же это заметила, потому что тотчас заливисто рассмеялась. Этот раздражающий и одновременно пугающий смех пробирал до костей.       — Чего тебе от меня надо? Поиздеваться решила? Со мной этот номер не пройдет.       — Но немножко надавить на старую ранку — это благое дело, — коснулся моего уха невесомый шепот. — Боль — хороший учитель. Этот урок ты усвоил, спасибо Шепфамалуму и Шепфа. Они очень старались.       — И ты вместе с ними, — сказал я, еле сдерживая гнев. — Помогла запереть часть меня в башне и втиралась в доверие долгие годы. Маленькая змейка Эона. Яд — твои слова. Все до единого.       Девушка убрала руку с моего плеча и, обойдя меня, наконец, предстала во всей красе. Миловидная, но холодная внешность и колючие серебристые глаза тут же оттолкнули меня. Я не чувствовал злости или ярости — лишь чистую ненависть.       — С Бонтом мы неплохо ладили, — с печальным вздохом произнесла Эона. — С Малем я побоялась встречаться лично — уж слишком буйный темперамент. Я наблюдала издалека, изучала. Твоей драгоценной Виктории сначала тоже был ближе Бонт. Она так отчаянно отрицала твою целостность… Как же тебе было обидно, как досадно…       — Заткнись…       — Я видела, как ты страдал, как тебя переполняли гнев и печаль. Я наблюдала за тобой из зеркала в твоей комнатке… Ты разбил его, когда оставил свою любимую висеть на цепях, совсем одну…       Мой юный образ в зеркале исчез, и я увидел в нем Вики — запертую в темном сарае и закованную в кандалы. Внутри все сжалось, но я старался не подавать вида. Чувство вины накатывало на меня все больше, словно огромная волна, но я просто стиснул зубы и терпел изо всех сил.       — Это было, — тихо сказал я. — Не имею права отрицать. Что ты хочешь услышать от меня?       — Ничего вообще-то, — улыбнулась Эона. — Мне просто нравится наблюдать за твоей реакцией.       — Точно, я забыл, прости. Ты ведь только и можешь, что наблюдать…       — Одного поля ягодки, да? Вас с Викторией легко вывести на эмоции. Правда с тобой это все же сложнее. Ты весьма хладнокровен. Люблю в тебе это качество.       По зеркалу вновь пошла рябь и я увидел себя, медленно входящего внутрь сарая, в котором находилась Вики. Мои движения выглядели неуверенными и дерганными, я живо ощутил себя в этом моменте — на пике своего бессилия и слепого гнева. Наблюдая за собой в прошлом, я переживал все заново. Это была пытка. Придерживая Вики одной рукой, я снял с нее кандалы и осторожно взял на руки. Ее волосы прилипли к лицу, глаза были плотно закрыты — она потеряла сознание. В голове тут же вспыхнуло воспоминание — тогда я чувствовал разочарование. Потеря контроля над ситуацией, невозможность изменить мысли этой девушки — той единственной, которой хотелось довериться. Как же тогда меня терзало… Эти чувства, доставшиеся от Бонта, полоснули по сердцу, будто плеть с шипами.       Я покосился на Эону, которая с интересом наблюдала за мной. Комок подкатил к горлу, и я старался это скрыть, но от пытливого взгляда девушки это не ускользнуло. Она ласково, но как-то театрально улыбнулась, словно актриса, играющая свою роль перед зрителями.       — Ну что, тебе нравится? Каково это — вновь столкнуться лицом к лицу со своим прошлым? — тихо спросила Эона.       — Ничего нового, — сквозь зубы ответил я. — Я не маленький ребенок, чтобы бежать от своих поступков.       — Хм, пусть так. Но за всей этой бравадой я вижу маленького испуганного мальчика, плачущего в темноте и одиночестве. Он никуда не делся. Он будет с тобой до последнего вздоха.       — Хочешь убить меня? Валяй, не страшно.       — О нет, — рассмеялась Эона. — Это не входит в мои планы, дорогой. Какой мне прок от твоей смерти?       — Но смерти других тебе для чего-то нужны, — напомнил я. — Все погибшие ангелы и демоны… Зачем тебе это?       — Маленький секрет. Прости, пока что не могу с тобой этим поделиться. Но ты скоро и так все узнаешь.       — Ритуал в клубе? Для чего он нужен?       — Какой ты любопытный! — с напускным раздражением произнесла Эона, сложив руки на груди. — Твоя любимая уже почти обо всем догадалась, спросишь у нее. Но ваше знание мне ничем не помешает, так что меня это не волнует. Тебе же ничто не помешало возродиться?       Я понимал к чему ведет Эона, но промолчал, обдумывая все, что она сейчас сказала. Не просто так она упомянула возрождение. Осознание этого не напугало меня, но я почувствовал тревогу. Это точно не может привести ни к чему хорошему.       Эона бросила на меня короткий взгляд и после этого видение в зеркале изменилось. Я тут же понял, какой момент она решила мне показать — последние минуты первого нахождения Вики в моем лагере. Я увидел, как она распахнула крылья, чтобы взлететь, вспомнил, какая ярость меня обуяла в тот момент… Мне хотелось отвернуться, но я продолжал смотреть. Этот звук отделяющихся от кожи крыльев громом отозвался в моей голове. В груди стало тяжело, сердце застучало, словно обезумевшая в клетке птица. Я поднял руки к лицу и увидел, что они испачканы в крови. Она капала с пальцев в темноту под моими ногами, а я продолжал смотреть, словно завороженный.       — Твои руки по локоть в крови, — с притворной жалостью произнесла Эона. — С самого детства… Твой путь лежал через кровь и трупы. Наверное, лучше было бы оставить тебя разделенным навсегда. Маль бы гнил в лапах Шепфамалума, а Бонт… Мой чистый прекрасный ангел. Он заслужил жить. А ты?       Внезапная боль скрутила меня, и я упал на колени. Это было настолько мучительно и нестерпимо, что я закричал в агонии и мой крик разнесся по необъятной темноте. Голова словно раскололась пополам, а перед глазами вспыхнул ярчайший свет, обжигающий веки. Новая боль окончательно вышибла из меня дух, и я свалился на бок, почти теряя сознание. Сделав несколько глубоких вдохов, я собрал остатки сил и попытался встать, дрожа, словно лист на ветру. Открыв глаза, я попробовал осмотреть себя, но увидел лишь пустоту там, где должно было находиться мое тело. Вместо этого я разглядел в темноте два высоких силуэта, стоящих напротив друг друга. Приблизившись к ним, я понял, кто это. Слева был Маль — черные крылья, обгоревшие от вечного пламени обители Шепфамалума, покрытые копотью руки и свирепые черные глаза, наполненные тьмой. Справа стоял Бонт — светлый, с сияющими белоснежными крыльями и добродушными голубыми глазами. Они какое-то время стояли неподвижно, а затем повернулись ко мне. Я не смел пошевелиться, не зная, что все это значит. Все теперь казалось нереальным, даже больше, чем обычно. Это было хуже любого видения, которое я когда-либо переживал.       — Посмотри на себя со стороны, — услышал я голос рядом с собой. Сбоку от меня стояла Эона и с улыбкой рассматривала Маля и Бонта. — Что ты чувствуешь? Если будет нужно выбрать, кого ты убьешь, а кого оставишь, например с Викторией? Кто из них ее достоин?       — Никто, — упрямо отчеканил я.       — Выбирай, иначе буду выбирать уже я.       Эона направила палец в сторону Маля и меня тут же вновь сковало от невыносимой боли. Я почувствовал, как метка на моей спине загорелась, будто к ней приложили раскаленные угли. В голове раздался громогласный бас, знакомый до ужаса и гнева.       «Плачь, мальчик, плачь!».       — Нет! — закричал я. — Никогда, чертова мразь!       — С кем ты разговариваешь, тут никого нет! — расхохоталась Эона, наблюдая за моей агонией. Я прекрасно знал, что она в курсе того, что я слышу голос, но врала мне, чтобы я перестал верить даже самому себе.       — Действительно. Здесь только ты, жалкая тварь…       Новая боль — обжигающая, почти смертельная. Она поглотила мое тело и разум, наверное, как того и желала эта девушка с глазами невинного ребенка, но с душой, темнее самого дальнего уголка Вселенной.       — Выбирай! — вновь раздалось у меня над ухом.       Я поднял глаза и увидел, что на этот раз Эона нацелилась на Бонта. Я ожидал новую волну боли, уже морально был готов стерпеть ее… Но вместо нее ощутил нечто иное. Это была не физическая боль. Мое сердце наполнилось тоской, горечью и сожалением. Я понял, что по моим щекам текут слезы. Это было хуже физических страданий, ведь это рвало не тело, а душу. Внезапно Маль и Бонт исчезли, растворившись во тьме. Остался лишь я — целый, но разбитый вдребезги. Стоя на коленях, окруженный мраком и пустотой, я плакал, словно ребенок, потерявший все в один миг.       — Вики…       Это имя, словно осторожный рассветный луч солнца, вдруг согрело что-то внутри меня. Маленькое окошко распахнулось передо мной и подарило глоток свежего воздуха. Я потянулся куда-то вперед наугад, точно не зная, к чему это приведет. Меня увлекал за собой чистый свет, который нельзя было увидеть глазами, но я чувствовал его у себя в груди. Теперь не тьма расползалась вокруг — это было тепло такой неведомой силы, что даже Эона, продолжавшая стоять позади меня, пугливо отошла на несколько шагов. Я в последний раз оглянулся на нее, не испытывая теперь к ней абсолютно ничего. Мой гнев пропал, боли не осталось — был лишь чистый свет, ставший для меня защитным куполом. Вдруг откуда-то издалека донесся заливистый детский смех. Он был таким чистым и нежным, что мне и самому захотелось рассмеяться. Мою руку кто-то легонько стиснул и буквально потащил вперед, унося прочь от тьмы и страданий. Я и не думал сопротивляться, потому что был уверен — этот кто-то, тянущий меня так упорно, не желает мне зла…       Я распахнул глаза и глубоко задышал, будто вынырнул из-под воды. Буквально подлетев на месте, я сшиб что-то рядом с собой. Приглядевшись, я увидел улетевший на пол поднос. По глазам ударил яркий свет, от которого я уже успел отвыкнуть в полном мраке. На секунду я зажмурил глаза, но тут же открыл их, не вынеся даже этого небольшого мгновения темноты вокруг себя. Медленно повернув голову вправо, я увидел спокойно спящую Вики. Обычно я не хотел будить ее, но сейчас, забыв обо всем, схватил и крепко прижал к себе. Она немного поворочалась в моих объятиях, пробормотала что-то, а затем, видимо окончательно проснувшись, громко вскрикнула. Вики отпрянула от меня и теперь разглядывала так, будто не верила собственным глазам.       — Ты очнулся! — воскликнула она, тут же расплакавшись. Ее руки крепко обвили мою шею, а затем на меня посыпалась сотня нежных поцелуев в щеки, губы и лоб. Я прижимал Вики к себе, словно в последний раз, гладил ее волосы и плечи, наслаждаясь этим моментом. Какой же нереальной она сейчас казалась — будто из далекого сна, от которого я никогда бы не хотел очнуться.       — Знала бы ты, как я хотел вернуться оттуда поскорее, — прошептал я устало. — Мне тебя не хватало.       — Я так боялась, — пролепетала Вики тонким голосом. — Мне было ужасно страшно, я не знала, как тебе помочь… Просто звала тебя все это время, надеясь, что ты меня услышишь…       Мы с Вики легли на постель, так и продолжая обнимать друг друга, боясь отпустить хотя бы на секунду. Весь страх ушел, боль осталась где-то далеко на задворках сознания. Я помнил ее, но не собирался лелеять свои страдания, ведь сейчас самым важным на свете была она — любовь, плачущая и улыбающаяся мне.       Но несмотря на радость, я все же вспоминал слова Эоны и ее странные вопросы не уходили из моей головы. Они звенели в моих ушах, словно колокольный набат. Она велела мне выбирать — Маль или Бонт? Для чего она поставила передо мной такой выбор, зачем ей нужен был мой ответ?