На пути к счастью

***

С того инцидента прошло четыре дня. За это время Ланга так и ни разу не вышел из своей комнаты: ни поесть, ни поговорить, ни в школу. Последний факт удивлял родителей даже больше, чем еда, ведь мало ли, может он просто питается своей нездоровой пищей, которую запас где-то под кроватью, но вот школа... Подросток, даже когда болел, рвался туда, хотя никто его этому не учил, а когда его спрашивали о причине такого поведения, скромно отвечал, пожимая плечами: "Чтобы потом не нагонять программу". Не показывая виду, он завтракал, одевался и прошмыгивал в прихожую, где его ждал Каору с градусником и "подозревающим всех и вся" взглядом, ведь, в отличие от невнимательного Коджиро, тот мог распознать даже малейшие отклонение в поведении сына. После обнаружения простуды голубоволосый под ворчания родителя отправлялся в постель на неделю, а то и на две. Сейчас же он сам отказался идти в школу, через дверь сообщив, что ему стало плохо. Это было совсем на него не похоже. Коджиро и Каору ещё в тот вечер стали подозревать неладное и волноваться, но решили, пока не трогать сына, мало ли, что у подростка в голове. Однако спустя четыре дня это стало переходить любые границы, и они, обговорив всё, пришли к единому мнению – необходимо вмешаться. Мужчины уже стояли перед нужной дверью и стучались в неё, но даже спустя минуту никто им так и не открыл и даже не отозвался. Из-за этого волнение только усиливалось, и они всё же вошли без разрешения. Сделать это они могли легко, так как у двери не было замка. Он был не нужен. По крайней мере, Ланга сам так говорил, а Коджиро и Каору просто согласились. Когда оба родителя вошли в комнату, перед ними предстала следующая картина: тёмно-синие плотные шторы были неаккуратно занавешаны, из-за чего присутствовал полумрак; шкаф, стол, тумба, изготовленные из тёмного дерева были в полном порядке, как и раньше; фоторамки также стояли на своих местах, кроме разве что одной, а какой именно было не место и не время думать. Единственное, что явно отличалось – разбросанные на полу вещи и другой небольшой беспорядок. Это было странно, ведь Ланга всегда пытался придерживаться хоть какой-то, но чистоты. Напротив самой двери валялась скомканная, влажноватая одежда, похоже ещё с того дождливого вечера, а ближе к кровати – скинутая оттуда подушка. Также простынь была вытеснена на край постели, и одной частью уже была на полу. На этой же кровати лежал Ланга. Оба родителя нахмурились: подросток был просто в ужасном состоянии. Нерасчёсанные голубые волосы большими узлами распластались по подушке, под глазами были мешки то ли от бессонницы, то ли от слёз, а может от всего сразу; сосуды полопались, делая белки чуть ли не красными. Стеклянный взгляд подростка был бесцельно направлен в потолок, будто он находился сейчас не здесь. Весь его вид выражал подавленность и усталость. Если бы не поднимающееся с некоторой периодичностью грудная клетка, они бы вообще подумали, что он мёртв... Настолько бледным он был. Сделав более-менее спокойный вид, первым заговорил Каору. – Ланга... – В этой гнетущей тишине голос будто отдавал эхом. Наверное, ему просто кажется. Хасегава никак не среагировал на своё имя, даже не шелохнулся, будто никого в комнате не было. Проследив за реакцией сына, то есть за её отсутствием, Каору подошёл ближе и сел на край кровати у ног голубоволосого. Тёплая рука коснулась запястья подростка, из-за чего тот вздрогнул и наконец "отмер". 《Руки ледяные... Надеюсь, он не простудился》, – Пронеслось в голове у розоволосого, пока он вглядывался в лицо Ланги. Хасегава медленно перевёл взгляд на отца, подросток выглядел так, будто не понимал, что происходит вокруг, что совсем не понравилось мужчинам. – Хэй, ты уже четыре дня здесь сидишь, может хотя бы поешь? – Подал голос Коджиро, на что получил такой же затуманенный взгляд. – Не хочу, – прозвучало тихо, хрипло, безжизненно. Каору вновь нахмурился. – Ты уже в скелета превращаешься! Прекрати и поешь нормально. – Не хочу, – всё также повторил Ланга, похоже, даже изменившийся тон родителя не привёл его в чувство. Каору чуть сильнее сжал руку сына. Он волновался. Такого Лангу он раньше не видел. Или может... Нет, такого точно нет. – Эй, если что-то произошло, ты всегда можешь поделиться с нами. Мы не осудим и попытаемся помочь, ты же знаешь, – вновь подал голос Коджиро. На это послышались лишь тихое "угу", и вновь молчание. Перекинувшись между собой взглядами, мужчины снова посмотрели на сына. Коджиро продолжил свои попытки достучаться до голубоволосого: – Ланга, а ты подумал, как Рэки отреагирует на твоё раскисшее состояние? Думаешь, ему понравится такое? Зеленоволосый решил хотя бы с помощью его лучшего друга пробудить в сыне разум, но получилось немного не так, как он ожидал. Да, взгляд голубоволосого стал более осмысленным, но всё его тело мелко задрожало, а из глаз потекли слёзы. Мужчины замерли, смотря на такую реакцию сына на, вроде бы, самые простые слова. Первым от шока оправился Каору и притянул Лангу за руку в свои объятия, став успокаивающе гладить того по спине. – М-мы пос-ссорились... – Заякаясь, начал он чуть ли не на грани новой истерики, – Он... Я... Не помирим-мся... В-всё не может б-быть как раньше... Больше нет... Я виноват... Он теперь ненавидит меня... Наверняка я виноват... Ланга продолжал озвучивать свои обрывистые мысли вслух, пока розововолосый также держал его в своих тёплых объятиях, а Коджиро пытался подбодрить его словами. Через минут десять им всё же удалось успокоить голубоволосого, и он уже сидел напротив и утирал последние влажные дорожки. Хасегава всё рассказал, и теперь картина была более понятна. – Он правда... – начал Ланга, но быстро прикусил язык, чтобы не довести себя до очередного приступа паники. Одной истерики перед родителями ему хватит. – Конечно не правда, – уже который раз повторил Коджиро, положив руку на плечо сыну. Каору же сидел молча, задумчиво смотря в сторону. Раз известна вся ситуация, теперь ему легче было проанализировать всё, что произошло. – Рэки не ненавидит тебя, – наконец заговорил розововолосый, чем сразу привлекает внимание пары глаз, – Он не такой человек, да и причин у него не было. Скорей всего у него что-то случилось, и это сподвигло его на эти слова. Если простыми словами, он пытался огородить тебя от своих проблем. Ланга внимательно выслушал предположение отца, и в его глазах будто зажёгся огонёк надежды. – Значит... Он меня не ненавидит? – Не ненавидит, Ланга. Может эта надежда и ложна, может предположение и неверно, но... Подростку хочется верить. – Видишь, я ж говорил, всё образуется, – ободряюще улыбнулся Коджиро, – Можешь не идти в школу сегодня, но хотя бы поешь, ладно? Еда на столе. Голубоволосый кивнул и, аккуратно выбравшись из кровати, поплёлся на кухню. Когда Ланга пропал из виду, зеленоволосый повернулся к мужу уже с более серьёзным лицом. – И что будем делать, Каору? Уверенного и чёткого ответа от розововолосого долго ждать не пришлось. – Нужно поговорить с Адамом, скорей всего он причина всех бед.