***
Мы с Пеппер долго пытались встретиться и поговорить о девичнике, и сегодня наконец-то обе оказались свободны от дел. — Итак, как прошёл ваш вечер? Я улыбаюсь, наливая кипяток в кружку Пеппер с зелёным чаем, и рассказываю ей, каким счастливым выглядел Баки в окружении музыки. — Должно быть, это и правда напомнило ему о прошлом. — Надеюсь на это, — я подавляю тёплую улыбку, зажимая нижнюю губу между зубами и усаживаясь рядом с женщиной. Я на мгновение задумываюсь, размышляя, следует ли мне кое о чем её спросить. — Пеппер, — нерешительно начинаю я в то время, как вчерашняя ночь всплывает в моей голове — Кассандра, — тёплая улыбка играет на её лице. Пеппер делает глоток зелёного чая, и я благополучно жду, когда она закончит. — Как понять, что ты готова к сексу? Даже несмотря на то, что я задала вопрос уже после того, как Пеппер всё проглотила и поставила чай на стол, она всё равно подавилась. — Случилось что-то плохое? — она внимательно смотрит на меня, ожидая ответа. — Забудь об этом. — Разве у тебя уже не было этого с Харли? — Что? Нет! Пеппер! — Мы с Тони целый год думали, что именно это и произошло в той поездке! — Боже мой, — я падаю головой на стол, пока Пеппер изумлённо смотрит на меня. — Мой мозг сейчас взорвётся, — она одной рукой держит кружку, а другой эмоционально машет. — Подожди, что тогда, черт возьми, ты делала с тем парнем? — Когда у меня должно было это с ним произойти? — Не веди себя так глупо. Я и Тони видели, как ты пробиралась в комнату Харли в ночь перед отъездом. Я заикаюсь, прежде чем заговорить: — Можем ли мы сосредоточиться на текущей ситуации, пожалуйста? — Хорошо, да. Ты с Баки... — она задаёт вопрос, освежая мою память. — Я ничего не говорила обо мне и Баки. — Мы говорим о сексе, а он твой парень. Надеюсь, речь идёт о тебе и Баки, - смеётся Пеппер, прежде чем продолжить. — Что такого случилось прошлой ночью, что побудило тебя задать такой вопрос? Я осторожно встряхиваю головой и расплывчато начинаю рассказывать, что же произошло прошлой ночью после того, как мы вернулись домой. Глаза Пеппер практически выпирали из её черепа. Хорошо, что я решила обойтись без подробностей. — Не занимайся этим, если ещё не абсолютно уверена, что готова. Не нужно торопиться. Это нормально — ждать. Но… тебе нужно знать, что ты, вероятно, не его первая… Я быстро останавливаю её, качая головой: — Конечно, нет. Я никогда так не думала. — Я просто имела в виду… ты вообще видела его фотографии сороковых годов? — Пеппер пожимает плечами. Конечно же я знала… — Ладно, ты уже приготовила платье на завтра? — продолжает разговор женщина, и моё лицо озаряет бодрая улыбка. Я вспоминаю наряды, которые Баки и я подготавливали в течение месяца. Точнее именно я занималась подготовкой, пока Баки просто стоял там и выглядел красиво. — Я не буду ничего говорить! Тебе придётся подождать до завтра! — я пожимаю плечами. Пеппер закатывает глаза, делает глоток чая и показывает мне средний палец.021
2 октября 2022 г. в 00:39
Кофе — причина, по которой мы с Баки не спим в два часа ночи.
Какой-то идиот… по имени Стив не выносит холода, поэтому постоянно включает отопление перед сном и забывает его выключать.
Именно поэтому я и Баки сбросили с кровати наше одеяло и всякий материал, способный вызвать тепло.
Включая одежду.
Даже несмотря на то, что мы выключили отопление, как только вернулись домой, я всё ещё умираю от жары в лифчике и свободных спортивных шортах. Пот в это же время не прекращает блестеть на лбу Баки, хотя он только в боксерах.
Жара не мешает нам практически лежать друг на друге.
И практически я имею в виду буквально.
Моя грудь прижата к груди Баки, а ноги находятся по обе стороны от его тела; мои пальцы скользят по его мягким локонам.
— Ты такая милая, — он дарит мне свою фирменную улыбку.
Наполовину задёрнутые шторы позволяют мягкому белому свету тихих улиц Манхэттена освещать лицо любимого мужчины.
— Вообще-то я могла бы выбить из тебя всё дерьмо, — отвечаю я, и Баки, задыхаясь, смеётся.
— Я знаю, — ласково отвечает он, даря моим губам нежный, небрежный поцелуй.
Его левая рука пробирается к моей шее, и я сразу задыхаюсь от холодного металла, коснувшегося моей кожи.
— Баки… — умоляю я, садясь и убирая его руку с шеи, — она холодная.
— Рука? — спрашивает Барнс, и я киваю, позволяя мужчине провести ей по моей руке и телу, чтобы охладить.
Его вторая рука, удобно покоящаяся на моей правой, содрогается, когда он решает переместить её. Точнее, когда просовывает большой палец между моих губ. Я хихикаю и целую кончик его большого пальца, прежде чем он опускает руку ещё ниже. Спустившись вниз по моей шее, рука проходится по моим ключицам и пробирается под бретельку лифчика. Баки останавливается.
Я даю ему понять, что всё в порядке, но не своими словами, а действиями: тянусь за спину и расстёгиваю бюстгальтер, позволяя ему соскользнуть с моих плеч.
Дыхание Баки становится ещё более тяжёлым, пока он продолжает водить рукой по моему боку. Его большой палец изгибается вверх в том месте, где моя грудь начинается, а затем заканчивается.
Холод металла вызывает дрожь, пробегающую по моей спине, а после заставляющую меня прикоснуться к промежности Баки.
Баки резко вздыхает; его глаза жадно впиваются в меня. Я опускаю руку обратно к нему и чувствую призрак его тёплого дыхания на своих губах. Огни Манхэттена в 2 часа ночи освещают все морщинки его лица.
Правая рука Баки скользит под кромку моего нижнего белья, успокаивающе потирая бедро большим пальцем. Невинно. Интимно.
— Я люблю тебя, — бормочет Баки где-то в районе моего виска и целует там же.
— Я тоже тебя люблю.
Постепенно наши поцелуи становятся всё более пространными, а дыхание тише.
На утро, едва облачённые в полную силу отсутствия отопления, мы просыпаемся замёрзшими.