Рассвет пурпурного цвета

Докк удобно расположился на постели, поджав под себя ноги и повернувшись к Тхашеру спиной. Сегодня у Медика оказался укороченный день, и он вернулся в келью затемно, предварительно сходив на горячие источники, ведь за прошедшее время Тхашер приучил его к соблюдению чистоты. Распустив по плечам заметно отросшие волосы, Докк с наслаждением жмурился, чувствуя легкие прикосновения Тхашера. Крылатый крайне старательно, при этом очень нежно расчесывал его волосы металлическим гребнем. Размеренное движение его рук, легкие касания пальцев дарили покой, заставляя мужчину забыть всё на свете и отдаться наслаждению. Погрузившись в негу удовольствия, Докк даже пропустил слова Тхашера и только потом опомнившись, переспросил: – Ты что-то спрашивал у меня? Извини, я отвлекся. – Я сказал, что у тебя очень нежные волосы. Они подобны тончайшему шелку и своими прикосновениями ласкают мои пальцы, сводя с ума от желания поцеловать их. От таких смущающих слов Тхашера мужчина совершенно неожиданно зарделся румянцем и не нашелся, что ответить. В последние дни их взаимоотношения стали носить налет некой интимности, но не переходя границу пошлости. Докк давно уже был готов броситься Тхашеру на шею и предаться неудержимому разврату, но крылатый считал иначе. Он всегда останавливался на грани, не доводя ситуацию даже до поцелуя. С одной стороны Медика это раздражало, ведь он был не железный и тело хотело не только удовольствия, но и элементарной разрядки. С другой стороны он получал невероятное моральное наслаждение от этой игры Тхашера. Вот и сейчас, сидя рядом со своим крылатым божеством, Докк мечтал о крепких жарких объятьях, зверином поцелуе до металлического привкуса, но млел от нежных прикосновений к своим волосам, дыша через раз и мечтая, чтобы эти сказочные ласки продлились как можно дольше. Прикрыв глаз от удовольствия, мужчина попытался вслушаться в слова Тхашера и понять о чем тот говорит. – Так вот, как я уже говорил, в одной из легенд, распространенных у меня на родине, рассказывается о принцессе, у которой волосы были подобны шелку, так же как и твои. Их мягкость, шелковистость и красота воспевались певцами, художники всех мастей украшали её образом свои полотна и самые видные женихи были готовы бросить к её ногам несметные богатства. Но прекрасная дева была истинной дочерью своего отца, и в её жилах текла настоящая «холодная кровь», поэтому она не любила никого, кроме своего народа. Её не трогали ни изысканные украшения, ни тончайшие шелка и редкие благовония. Ей были чужды балы и прочие увеселительные занятия. Но ни один из кандидатов в женихи не понял этого, и тогда юная дева отвергла их всех. – Докк с замиранием слушал эту историю, еще не понимая, к чему Тхашер рассказывает её, но чувствуя сердцем, что это очень важно. Ведь до сегодняшнего вечера из него и слова невозможно было вытянуть о прежней жизни, а тут целая легенда. – А потом в эти земли пришла беда. Из-за туманной гряды прорвались жуткие звери, уничтожающие всё живое на своем пути. Дом Владыки призвал всех, способных держать оружие в руках, на борьбу с этим отродьем, но армия была малочисленна, а союзники отказались помогать. Тогда юная принцесса объявила, что выйдет замуж за того, кто принесет ей в дар гребень, вырезанный из кости зверя, убитого собственными руками. Многие отвергнутые женихи решили, что это их шанс, и отправились на битву, приведя с собой своих воинов. Под натиском новой силы отродье отступило и было отброшено за границы туманной гряды. Множество мужчин привезли принцессе резные гребни, и один был краше другого. Все гадали, как же юная дева будет выбирать? Но она оказалась мудра не по годам и на встречу принесла чашу с заговоренным огнем. Принцесса велела каждому из претендентов бросить свой гребень в эту чашу, и если на руках мужчины окажется та же кровь убитого зверя, что и на гребне, то заговоренный огонь пощадит украшение, в противном случае пламя его поглотит. Знатные мужчины один за другим подходили к чаше и бросали в неё гребни, и они тут же вспыхивали словно пушинки, ведь никто из них лично не вышел на поле боя, с легкостью отправляя на смерть своих воинов. И лишь один гребень, не отличающийся изяществом и тонкостью исполнения, заиграл в языках пламени. Мужчина, принесший его, оказался вождем малочисленного кочевого племени. Он не был знатен или очень богат, но он единственный, кто выполнил условие принцессы – своими собственными руками убил зверя и сам вырезал гребень. Этот вождь и стал мужем принцессы, а после - новым Владыкой моего мира. Он был великолепным стратегом и тонким политиком, и очень любил и уважал свою жену. Во времена их правления наш мир не только процветал, но и расцвел с новой силой. С тех самых пор появилось поверье, что если мужчина дорожит своей избранницей и желает прожить долгую жизнь в мире и счастье, то должен преподнести в дар подарок – гребень ручной работы, изготовленный из кости зверя, убитого собственными руками. Тхашер договорил, и комната погрузилась в тишину. Как ни странно, но эта тишина не была гнетущей и пугающей. Она обволакивала и несла мир и покой. Оказалось так уютно сидеть и молчать, чувствуя нежные прикосновения любимого мужчины к своим волосам. Все терзания и беспокойства последних дней отступили и за их хитрой сетью проявилась истина, которую Докк с легкостью принял – он любил этого мужчину. – Ты убил Призрака, а это очень страшный зверь, – проговорил Докк, прервав тем самым затянувшееся молчание. – Неужели ты хочешь… Но договорить Медик не сумел. Слова застряли в горле, став комом, и верить стало боязно. – Да. Я хочу преподнести тебе в дар вот это. – Тхашер пересел лицом к Докку и протянул на открытой ладони массивный белоснежный гребень, ручка которого была украшена затейливым резным узором. – Сегодня и навсегда я прошу тебя стать моим спутником и разделить каждый вздох, отмеренный мне в этой жизни. Докк смотрел на протянутую руку, не зная, что ему нужно делать, как правильно себя повести. Он неуверенно взглянул в лицо Тхашера и тут же утонул в бездне зеленых глаз. Всего лишь одно мгновение, и он растворился весь до последней капли, потеряв себя и возродившись вновь, осознавая себя частью чего-то нового и неизведанного. Время перестало существовать, оно замедлилось или даже остановилось. Этого мужчина понять не мог, да и не хотел вовсе. Для Докка ничего не существовало кроме зеленой бездны да странного тепла, растекающегося по его телу, проникающего в каждую клетку организма, и приносящего с собой легкость и покой. Медик вынырнул из странного наваждения резко, словно его что-то вытолкнуло в реальный мир, но это оказались лишь пальцы Тхашера, невесомо погладившие его по щеке: – Всё хорошо, – чуть слышно прошептал брюнет, – я здесь, я рядом с тобой. Теперь мы вместе навсегда. Ты согласен? – Да, – так же тихо прошептал он в ответ, опуская глаза. – Тогда прими это, – Тхашер еще раз протянул гребень, и мужчина наконец взял его, отстраненно заметив, как сильно дрожат у него руки. – Тхашер… я… – попытался он выдавить из себя в ответ хоть что-то, но пересохшие губы шевелились с трудом. Крылатый, подавшись вперед, прервал тщетную попытку что-то сказать, накрыв его губы своими. Легкие, практически невесомые касания жестких губ Тхашера мгновенно пробудили в мужчине жар желания, неумолимо распространившийся по его венам, проникая в каждую клеточку тела, и вынуждая постанывать от полноты невероятных ощущений. Он подался вперед, обвивая шею крылатого руками, крепче прижимаясь к горячему, желанному телу. Докк таял, размыкая губы и позволяя углубить поцелуй. Несмотря на напористость Тхашера, поцелуй продолжал оставаться нежным, как впрочем и все его действия. Придерживая мужчину под голову и спину, он бережно опустил его на кровать и, оторвавшись от губ, принялся покрывать поцелуями его лицо. Нос, скулы, виски и лоб Докка обжигали невесомые касания горячих губ, будоража сознание и еще больше разжигая огонь желания. Он попытался притянуть Тхашера к себе как можно ближе, но тот, издав горловой рык, перехватил его руки, завел за голову и зафиксировал сильной рукой, а сам продолжил свою сладкую пытку, перейдя на шею. Совершенно неожиданно Тхашер, выцеловывающий непонятные узоры на шее мужчины, с силой прикусил его кадык. От резкой и неожиданной боли волна невероятного удовольствия будто прострелила его. Докк выгнулся дугой, откинув голову на подушку, и громко застонал, не в силах сдерживаться. Тем временем Тхашер переместился ниже, лаская ключицы и плечи мужчины, уже намеренно перемежая поцелуи с легкими укусами, доводя своего любовника до безумия, а тот, не в силах вырвать свои руки и изменить ситуацию, отдался во власть победителя, мечась в экстазе наслаждения. Вдруг в одно мгновение Тхашер замер, превратившись в каменное изваяние. Тяжело дышащий Медик в недоумении стал всматриваться в его лицо, пытаясь понять, что случилось, но не сумел хоть что-то проговорить. Лицо крылатого было крайне сосредоточенным, будто не он предавался страсти всего несколько секунд назад. – Аршер… – едва шевеля губами, прошептал крылатый. – Что?.. – в этом вопросе было столько недоумения, но Тхашер и не думал хоть что-то объяснять. – Вставай. Нам нужно идти. Скорее. Резко дернув Медика за руку, он одним движением поставил того на пол. Быстро поправил его и свою одежду, сорвал с вешалки плащи и также молниеносно их натянул. Затем схватил ошалевшего мужчину за руку и началась их безумная гонка по коридорам пещер. Уже подбегая к центральному входу, они услышали гул набата, возвещающего о вторжении на их территорию чужаков. Тут же послышались крики и пещеры пришли в движение. Защитники, под руководством Смотрителей, рассредоточились по периметру зала, перегородив все входы во внутренние коридоры клановых пещер. Обычные Жители и Хлам исчезли в недрах горы, подальше от грядущих разборок. Тхашер, не останавливаясь, но отпустив наконец руку Докка, устремился в центр зала и замер напротив центрального входа рядом с другими Защитниками, призванными оборонять вход. Спустя минут десять в зал вбежали запыхавшиеся Барон и Торин. – Кто посмел? – сразу же взревел Брохман. – Барон Стелл, – тут же отозвался Смотритель, руководившей сегодняшней смены Защитников у входа. – Стелл? – в голосе Торина сквозило нескрываемое удивление. – У нас же с ним никогда не было трений! Чего же он приперся? – Надеюсь, что с миром, но сейчас узнаем. Всем приготовиться, – отдал приказ Брохман. – Пусть входят. Сразу же после этого тяжелые шкуры, прикрывающие вход от колючего ветра, отодвинули в сторону и в зал начали проходить чужаки. Первым шел высокий грозный мужчина. Его черные волосы были собраны в высокий хвост и при каждом тяжелом шаге черной змеёй метались по спине. Укутан он был в безразмерный меховой плащ, полностью скрывавший фигуру. Следом за ним вошли еще десять человек. Не дойдя до Защитников метров пять, делегация чужаков остановилась и черноволосый выступил вперед. – Приветствую тебя, Барон Брохман. Мир и покой в твои пещеры, – грубым, грудным голосом проговорил он. – Приветствую тебя, Барон Стелл. С чем пожаловал? – отозвался хозяин пещер. Напряжение, повисшее в воздухе, казалось осязаемым. – Мы пришли с миром. А ещё с нижайшей просьбой о помощи. От последних слов незваного гостя Брохман в удивлении приподнял брови, а среди его Жителей прокатился тихий гомон. Обычно Бароны лично обращались с просьбами только если нужна была военная помощь, чтобы объединиться в борьбе с другим кланом. Во всех других случаях переговоры велись через Смотрителей, а Бароны встречались только на завершающем этапе. Никто в здравом уме не напал бы на клан Стелла, поэтому его заявление оказалось очень странным. – Это просьба личного характера, – продолжил Стелл, своими словами вгоняя окружающих в ступор, – и поговорить я хочу с твоим Медиком, купившем на Торгах пять с половиной месяцев тому назад ангелоида. – И что же тебе нужно от моего Медика? – Поговорить. – Просто поговорить? Именно поэтому ты явился? – Да. Брохман только хмыкнул в ответ и хотел что-то сказать, но в это время, раздвинув строй Защитников, вперед вышел Тхашер. Когда Докк увидел это, у него чуть не остановилось сердце от такой наглости любимого и от переживания за его безопасность. Тхашер же очень внимательно осмотрел фигуру Стелла, а потом совершенно неожиданно курлыкнул. Именно так Докк охарактеризовал бы звук, издаваемый крылатым. От этого пришли в шок не только свои, но и чужаки. Но потрясение для людей не закончились, потому что со стороны Стелла в ответ раздался тихий писк, сначала совсем неуверенный, но после того как Тхашер закурлыкал громче, писк перешел в жалобный скулеж, захлебывающийся подвываниями. Стелл присел, распахивая плащ, и опустил на землю маленького мальчика, который отчаянно пища бросился вперед к Тхашеру. Маленькие крылышки, покрытые пепельным пушком, были высоко подняты и вздрагивали при каждом движении ребенка.