Рассвет пурпурного цвета

Докк, не в состоянии сдержать улыбку, любовался на воркующего с ребенком Тхашера. Крылатые создания вольготно расположились на его кровати. Тхашер полулежал, оставшись только в одних брюках, а маленький ангелочек, оседлав своего отца, возился у него на груди. Малыш оказался чудо как хорош, и вызывал у Докка улыбку умиления и чувство щемящей нежности в груди. А уж когда у Аршера за спиной радостно подрагивали пушистые пепельные крылышки, то он был вылитым ангелочком, и за него хотелось не только горы сворачивать, но и целые миры завоевывать. Докк до последнего не мог поверить в то, что под магнетизм этого ребенка попал не только он сам, но и такой суровый и страшный человек, как Барон Стелл. Однако это было именно так, потому что причина, по которой Стелл явился в чужие пещеры, оказалась очень простой. Его маленький ангелочек сильно затосковал по своим родным. Он практически перестал есть, плохо спал и всё время скулил и плакал, день ото дня выглядя всё хуже. В конечном итоге Стелл не выдержал и отправился к Брохману на поклон в надежде, что покупка чужого Медика выжила, и тот сможет успокоить его ангелочка. Как оказалось, крылатый был жив-здоров и очень неплохо устроился, дослужившись до Смотрителя. Тхашер с радостью принял в свои объятья сына. Обещал с ним поговорить, успокоить, а утром вернуть владельцу. К большому неудовольствию Брохмана, незваные гости решили остаться до утра в пещерах. Видя, что Тхашер не собирается идти на ужин за общий стол, Докк отправился один, а после прихватил с собой еды, не забыв и про маленького гостя. Вернее, об этом позаботился их повар, который оказался настоящим умельцем. История о маленьком ангелоиде разлетелась по всем закоулкам пещер, и этот умник испек ароматно пахнущие бисквиты «чтобы порадовать ребятёнка». Медик искренне поблагодарил мужчину, понимая, что у каждого из заключенных осталась за спиной прежняя жизнь, к которой уже нет возврата. Может быть, этот суровый с виду человек, готовя маленькие кексики, думал о своих детях с которыми ему уже не суждено свидеться. А вечером за ужином в их общей кельи Докк еле сдерживал себя, глядя на то, как маленький Аршер кормит этими бисквитами своего грозного отца. Он отламывал небольшие кусочки и старался впихнуть в рот Тхашера, а тот изображал злобного монстра, набрасываясь на детскую ручонку, прикусывая ладошку и облизывая тоненькие пальчики. Медик даже не представлял, что можно так возбудиться только от вида проворного языка Тхашера, тщательно облизывающего пальчики. Мужчина старательно отворачивался и отводил глаза от этого зрелища, но помимо воли всё же подглядывал, настолько это было эротично и возбуждающе. После того как ужин был благополучно завершен, а мордашка ангелочка умыта, Тхашер уложил его на кровать и замурлыкал колыбельную. Докк сначала не поверил своим ушам, но крылатый действительно мурлыкал. От этого отступившее было желание накатило с новой силой. Медик уткнулся в шкаф и с удвоенным усердием принялся перебирать свои травы, стараясь отгородиться от происходящего. Для себя он решил, что пойдет спать только после того, как Тхашер уснет, а он сам немного успокоится. «Работать, работать и еще раз работать», – твердил он про себя, старательно погружаясь в работу и абстрагируясь от реальности. Поэтому для него стало полной неожиданностью тихое мурчание, раздавшееся прямо над ухом. Докк резко дернулся и тут же толкнулся спиной в грудь Тхашера. В одно мгновение крепкие руки обвились вокруг его корпуса, тесно прижимая к обнаженной груди крылатого. – Что ж ты такой нер-рвный, – промурчали Медику в самое ухо, необычно гортанно растягивая и тарахтя звук «р». Горячее дыхание Тхашера ласково щекотало его ухо, вмиг ставшее очень чувствительным, от чего Докк с трудом сдержал стон, рвущийся из груди. Никогда прежде он не замечал за собой такой чувствительности. Это смущало и заводило одновременно. – А может, причина в другом? – также вкрадчиво продолжал вести свой допрос крылатый, и прежде чем мужчина сообразил что-нибудь ответить, рука того скользнула вниз, к возбужденной плоти Медика, сначала невесомо коснувшись, а потом пальцы резко сжались. Сейчас стон не смог бы сдержать и святой, не говоря о Докке. – Кажется, я угадал? Только с этим придется что-то сделать. Ведь нельзя же с этим идти в постельку к маленькому мальчику. Аршер может испугаться. – Я… Я… – Докку никак не удавалось выговорить слова, ведь рука Тхашера по-прежнему находилась в районе его паха, и она там не лежала спокойно, а прибывала в неспешном движении. – Я лягу отдельно… – На коврике, что ли? Здесь нет другой кровати. Поверь, радость моя, мой детеныш не стоит таких жертв. Кроме того, я знаю другой способ. – Какой? – Надевай плащ. Сейчас отведу в нужное место и покажу. Одним молниеносным движением Тхашер поднялся, не выпуская из объятий Докка. Убедившись, что мужчина твердо стоит на ногах, подтолкнул его к выходу из кельи, а сам зашуршал чем-то за спиной у Докка. Тот, пройдя по инерции пару шагов, остановился и попытался привести в норму дыхание и унять вновь набирающее силу возбуждение. Только вот не успел. – Что же ты, как дитя малое, – зашептал крылатый у него под ухом. Медик понимал, что мужчина говорит шепотом, чтобы не разбудить ребенка, но слишком уж сексуальным и возбуждающим получался у него этот шепот. – Даже плащ не можешь сам надеть. Выговаривал ему Тхашер, укутывая в плотную ткань плаща, а потом выталкивая в полумрак коридора. Видя, что Медик находится в некой прострации, мужчина не стал предпринимать попыток заговорить с ним или что-то объяснить. Он молча схватил того за руку и бесцеремонно потащил по извилистым коридорам пещер, а Докк и не сопротивлялся. Через некоторое время, к удивлению Докка, они вошли в пещеру с термальными источниками, и мужчина нервно хихикнул. – Что? – Крылатый оглянулся на него, хмуря брови, и явно не понимая причины веселья. – Обычно, чтобы убрать возбуждение, используют ледяную воду, но никак не горячие источники. – Да? – Мужчина в задумчивости смотрел в лицо Докка, но в мыслях был явно не здесь. – Хорошо. Пусть будет так, как ты хочешь. Идем. Опять началось их путешествие по пещерам. Теперь они уходили вглубь вдоль ручья, вытекающего из горячих купелей. Чем дальше от термальных источников, тем прохладнее должна становиться вода. Вот только Докк был уверен в том, что дальше по ручью нет ни одной большой купели, в которой мог бы поместиться человек. Неожиданно Тхашер свернул в сторону от ручья, и через пару шагов пещера стала сужаться. Мужчинам пришлось повернуться боком, и они с трудом притиснулись вперед. Потом они спустились вниз и дальше пошли в полной темноте. От отсутствия света слух всегда обостряется, потому Докк услышал звук льющейся в отдалении воды. Не журчащей, а именно льющейся. – Что там? – недоумевая, поинтересовался он, хватаясь второй рукой за Тхашера, а тот шел уверенно, будто темнота не являлась для него помехой. – Сейчас увидишь. Уже почти пришли. Еще пару мгновений, и они вошли в небольшой грот, в центре которого прямо с потолка лилась вода, едва освещенная сумеречным светом. – Ручей наверху делится на два потока. Один течет по известному руслу, а второй уходит вглубь стены, просачиваясь меж камней. Я случайно нашел это место, а не приводил тебя сюда, потому что вода здесь прохладная. Она остывает, просачиваясь через слой камней. Раздевайся… Немного помявшись, но не дождавшись от Тхашера ни слов, ни действий, мужчина медленно стал стаскивать с себя одежду, бросая её тут же на камни. Когда он остался полностью обнаженным, то направился к нерукотворному душу, чуть поеживаясь. Всё же в гроте было прохладно. Ступив под тонкие струи, сразу же взбодрился, так как вода действительно оказалась холодноватой, но скоро он привык и уже с удовольствием подставлял под воду плечи и лицо. Он так увлекся этим занятием, что когда сильные руки Тхашера обхватили его со спины, вздрогнул. – Ты чего? Боишься меня? – тихо зашептал крылатый, мгновенно возвращая жар в чресла мужчины. – Нет… Просто неожиданно… – Пора приучать тебя к своим рукам… И не только к ним… К чему Тхашер сразу же приступил, начав вылизывать шею и плечи мужчины, а руками принявшись ласкать грудь и живот. Докк стоял, не в силах пошевелиться, млея под чуть грубоватыми ласками крылатого, тот же совершенно не спешил, наслаждаясь телом своего любовника. Медик с каждым мгновением, с каждым поглаживанием все больше терял связь с реальностью, пока полностью не растворился в ощущениях, даримых любовником… Докк долго не мог отойти от оглушительного оргазма, и Тхашеру пришлось собственноручно обмыть его, а затем нежно обтереть прихваченным в комнате полотенцем. Потом помог одеться плохо соображающему мужчине и так же за руку отвел его в их келью, а там аккуратно уложил мужчину, находящегося в некой прострации. Как только голова Докка коснулась подушки, он тут же заснул, уже не слыша и не чувствуя, того как мужчина пристроился рядом, крепко прижимая его к себе. В другом уголке клановых пещер ситуация не была столь радостной и возвышенной. Здесь расположились всего лишь два человека – два грозных Барона, Брохман и Стелл. – Так о чем ты со мной хотел поговорить? – поинтересовался Брохман, когда молчание стало гнетущим, а собеседник явно не собирался начинать разговор. – Мне пришел привет от Распорядителя Торгов. Я сделал ему большой заказ на бывших военных или силовиков. Сначала он пообещал мне, что будет собирать их малыми партиями, а сейчас сообщил, что выполнит заказ за две следующие поставки, и у меня будет большой выбор. Знаешь, что это означает? – Что вместо заключенных прибудут военнопленные. – Именно, – согласился Стелл, но потом его лицо еще больше помрачнело, и он продолжил. – Я тоже так сначала решил и попытался узнать расу предполагаемого товара. Оказалось, что все они - антопийцы. – Подожди, но ведь согласно установленному графику прибывающие корабли как раз и будут из Антопии! Они сами отправляют в тюрьму своих собственных военных? – Похоже, что так. Сказать, что Брохман был удивлен, - ничего не сказать. На его памяти такого еще не было. – Стелл, как ты думаешь, что это означает? – Один из моих приближенных людей предположил, что в Антопии был заговор. Ничего более разумного никто не предложил. – Да, – согласился Брохман, – такая версия выглядит правдоподобной. Нужно будет завтра у своих поспрашивать. Может, кто чего дельного скажет, а теперь пора на отдых.