Шанс для двоих

      Сколько я пробыла без сознания, я не имела ни малейшего представления, да и после всего ранее случившегося, казалось я уже давно покинула эту бренную землю. Вот только жгучая боль в голове подсказывала, что я еще живее всех живых. Кроме всего прочего, мне было тепло и сухо, и это было еще более странно, учитывая авантюру с нырянием. Может меня все же спасли, и сейчас я просто лежу в медчасти в окружении медсестер, главврача и бабушки, которая меня убьет, когда я приду в себя. Но среди голосов, что раздавались надо мной не было ни одного знакомого, да и язык был совсем не русским, а французским. Вот это совсем мне не понравилось, и распахнув глаза, я резко вскочила на кровати, что было большой ошибкой - ноги подкосились и я снова рухнула на мягкий матрас. Голова резко заболела, а в ушах появился неприятный звук, словно рядом пищал активный датчик дыма. Когда все успокоилось, и шум пропал, люди в комнате с французского резко перешли на русский язык, как-будто кто-то наложил дублирующую озвучку.       -Осторожно, госпожа, - подлетела ко мне молоденькая девушка и стала снова натягивать на меня одеяло. - Вам вредно так резко двигаться. Вы ведь только что пришли в себя.       -Агата права, госпожа, - обратился ко мне худощавый дядька с серой бородкой и небольшой залысиной, - вам, лучше оставаться в кровати, пока окончательно не поправитесь.       Но шок от происходящего был слишком велик, так что я, проигнорировав все рекомендации, в несколько широких шагов спрыгнула с ложа и помчалась к двери прямо в одной ночной сорочке. Разумеется, эти двое сразу бросились за мной. Оказавшись в большом коридоре, я бежала куда глаза глядят, и ловко, несмотря на нездоровое состояние, маневрировала мимо каждого, кто попадался мне на пути, и вскоре меня преследовала уже целая толпа людей, словно это была сцена из зомби-Апокалипсиса. Сколько мы так носились, бог его знает, пока я резко не остановилась у большого зеркала, висевшее в богатой золотой раме. Тут мне поплохело еще больше - на меня смотрела я, ну, почти я. Серо-голубые глаза, проколотые уши, даже каждая родинка на лице - все было мое, вот только само лицо было гораздо моложе и худее, на открытые плечи спадали густые русые пряди, чистые и мягкие, как бархат, а тело - про него вообще отдельный разговор: его словно высушили в отдельных местах, и теперь оно было подтянутое и стройное, не то что раньше.       -Что произошло? Где я вообще? - не отрываясь от зеркала, спросила я, наверное, саму себя. Даже мой родной голос сейчас показался мне совсем чужим, хоть и я была уверена, что сказала это все на родном языке.       -Мадмуазель! - расплакалась вдруг та самая Агата, дав понять, что речь все же у нас одна и та же. - Так вы действительно ничего не помните, как и предполагал доктор!       Ага, так тот самый дядька, что был с Агатой в моей комнате - доктор. Уже хорошо, хоть не придется самой его искать, чтобы расспросить о свое состоянии. Тут рыдания девушки подхватили все остальные, и вскоре мои преследователи вовсю заливались крокодильими слезами, будто действительно что-то страшное случилось.       -Что тут происходит? - раздался голос за спинами толпы, и ко мне вышел мужчина лет сорока пяти, который тут же бросился меня обнимать. - Мария, доченька! Как же я рад, что ты пришла в себя. Эти три дня были просто невыносимы.       Охренеть! Так я была без сознания три дня?! Бабушка точно, меня убьёт. Сначала наорет, сама поплачет, а потом убьёт. И этот мужик - мой отец? Какого лешего тут вообще происходит?       Надо было как можно быстро драпать отсюда, но для начала, следовало бы выяснить, где я все же нахожусь и как вернуться домой, и раз все считают, что я потеряла память, то и буду придерживаться этой версии. Когда-то давно, еще в школе, я принимала участие во многих представлениях, и все говорили, что у меня просто актерский талант, который грех зарывать в землю, но, увы, судьба распорядилась иначе, и пришлось учиться совершенно по другой специальности. И вот у меня, наконец-то, появился шанс воспользоваться этим старым дарованием, и будь что будет. А вот за языком надо будет следить как следует, а то нарвусь еще на неприятности.       -Отец! - пропела я, включив режим "дочурки", и в ответ обняла мужчину, чтобы не вызвать подозрений. - Прости, что заставила так сильно волноваться. А что же, все таки, со мной случилось?       Проводя меня обратно в комнату в сопровождении Агаты, как оказалось, моей служанки, мой названный отец, устроившись в одном из кресел, поведал мне о недавнем происшествии. Три дня назад я чуть было не утонула в одном из озер, которое располагалось в нашем огромном парке. К счастью, помощь быстро подоспела, и мои легкие еще не успели наполниться водой. Когда меня принесли в дом, то немедленно вызвали доктора для осмотра. Слава богу, серьезных ран не было, за исключением небольшой ссадине на голове - видимо, падая в озеро, я успела обо что-то стукнуться, и возможно это вызвало у меня амнезию. Чтобы помочь мне справиться с этой напастью, папа решил поведать мне обо все по-порядку.       То, что мы находились во Франции, я и так успела понять первым делом, на дворе стоял 1870 год, а во главе страны стоял король Эдуард II из династии де Бражелон. Опа, вот и первая не состыковка в истории - в моем-то мире в этот временной период у власти находился Наполеон III. Так, стоп! В "моем мире"? Я не только в другое время попала, но и, как Алиса, шагнув через зеркало, точнее через озеро, загремела в параллельный мир? Этого мне только не хватало, и дабы убедиться, что это только сон, я решила ущипнуть себя за руку под одеялом. Ясное дело - во сне больно не бывает, вот только покрасневший участок кожи и неприятное ощущение просто вопили о реальности происходящего. Так что прошлось снова сосредоточиться на рассказе, который только набирал обороты. Оказывается, мой так называемый отец, Эдмонд Буржуа, работает при дворе, является лучшим другом Эдуарда, и впридачу имеет титул герцога. Со мной тоже все оказалось не так просто - в этом мире я леди Мария Буржуа, 19 лет, крестница самого короля, художница, рукодельница и заядлая путешественница, много раз побывавшая заграницей вместе с отцом. А главной изюминкой это мира было то, что в нем существовала магия, самая настоящая, но не та, что показывали в фильмах про Гарри Поттера. Магом здесь мог стать каждый, только если у человека появится фамильяр, который и выполнял роль волшебной палочки. И чем талантливее и изобретательнее был хозяин, тем сильнее был фамильяр.       -Мария, - вдруг обратился ко мне папа, - ты только недавно очнулась, и возможно все еще пребываешь в плохом здравии, поэтому прошу - не торопись с лечением. Опера может и подождать.       -А причем здесь опера? - не поняла я такой резкой смены темы разговора. - Я как-то с ней связана?       -Ты и этого не помнишь? - погрустнел старик, а Агата снова негромко всхлипнула. - Ты так любила в нее ходить, с самых ранних лет. Любила все представления, которые ставил театр, даже завела там себе пару друзей. Когда Его Величество узнал о твоей тяге к прекрасному, то приказал директору и остальным работникам пускать тебя в любое время, на столько, насколько сама захочешь, даже с ночовкой. А несколько лет назад ты попросилась работать там, как бы неофициально. Я возражать не стал.       Да, ничего не скажешь. Тоже мне - родитель: вот так просто оставлял родного ребенка неизвестно где и неизвестно с кем, а потом разрешил работать за просто так. Хотя, если учитывать высокое положение моей семьи, да еще и вмешательство короля, то зуб даю нехилые средства получает театр за мое прибывание. С меня, небось, пылинки сдувают, лишь бы финансирование не останавливалось. Должна признать, эта новость меня заинтриговала, поэтому я решилась на очередную авантюру.       -Папа, не надо так переживать. Со мной все хорошо, правда. И я могу вернуться хоть завтра. Может находясь там, за работой, мне полегчает, - тут я уж старалась успокоить себя нежели отца, который очень удивился мое просьбе, однако и в это раз возражать не стал.       Следующее утро для меня было волнительным, раздражающим и болезненным. Волнительным - мне не терпелось отправиться в Оперу, в которой я и была только один раз, поэтому хотелось узнать ее по-лучше, раздражающим - одежда этой эпохи просто какой-то кошмар: панталоны, сорочка, лиф, корсет (самая жесть), платье и чулки. Пока это все на себя наденешь, чертыхнешься несколько раз. Да, это тебе не 21 век, но, как говорится, ко всему привыкаешь, особенно, когда выбора и нет. Болезненным - у меня все еще сдавливало виски и сводило все тело, так что каждое движение давалось с трудом. Но вскоре все было кончено, и мы отправились в театр. Когда мы подъехали, и я выглянула из окна кареты, чтобы полюбоваться зданием, меня словно громом поразило, такой подставы от судьбы я точно не ожидала - вместо знакомкой Оперы Гарнье передо мной возвышалась Опера Популер, та самая, а нам на встречу спешил директор Лефевр.