Шанс для двоих

      Прошло несколько недель с тех пор как Эрик официально стал работать в театре. Все как-то быстро прониклись к нему, что самого гения немного удивляло, но было видно, что ему это приятно. Самое главное - никто не лез с расспросами о маске. Первые пару дней Эрик придерживался того плана, который мы обсуждали - писал письма, якобы от Призрака, передавал мадам Жири, а потом сам же исполнял все, что требовал. И вскоре письма прекратились, что директоров и самого мужчину очень радовало. О Призраке можно было забыть.       Театр стал жить по совсем другим правилам, ведь всеми вопросами занимался непосредственно мой друг. Директора вообще отошли от дел и не парились, потому что благодаря новому художественному руководителю, театр стал приносить доход в несколько раз больше, чем раньше. Кристина блистала на каждом выступлении, ну и я немного тоже. Отец и Его Величество не могли на нас нарадоваться, как и Эрик. Единственное, что изменилось - его отношение ко мне. Он иногда мог избегать меня по несколько дней, мог говорить со мной официально, даже когда мы были наедине. И как бы я не хотела узнать причину такого странного поведения - он всегда уходил от ответа, и вскоре мне просто надоело его спрашивать. Захочет - сам расскажет.       Время неумолимо шло вперед, и приближался декабрь. Ну как приближался - до него еще была неделя с хвостиком, но предчувствие скорого наступления зимы все равно не оставляло. Зиму я любила по трем причинам: снег, Новый Год и мой День рождения. Но больше всего моя душа трепетала от предстоящего маскарада. И если Эрик решиться, как и в фильме, одеться Красой Смертью это будет прямо Джек Пот. Но до этого пака рано. Главное здесь и сейчас. А сейчас у меня, как бы странно это не звучало, был урок с моим гением. Как только он начал давать мне небольшие роли, где нужно было, мягко говоря, драть глотку, он стал заниматься со мной, как некогда с Кристиной. Но на удивление, у меня уже был голос, как сказал сам маэстро, в отличие от маленькой шведки, но его надо было просто немного развить и укрепить, так как я любила петь только для себя и не особо нагружала связки. Но петь оперу - это другое. Надо пыхтеть так, чтобы весь зал слышал и внимал каждому слову.       Вот и приходилось чуть ли не каждый день прокачивать навык. А занимались мы в бывшем жилище Призрака. А что? Никто не мешает, далеко от посторонних глаз, да и вообще там довольно хорошая акустика. И кстати про бывшее жилище - после трудоустройства Эрика, герцог настоял на том, чтобы тот переехал к нам в усадьбу. По началу он, конечно, отнекивался, придумывая совершенно нелепые отговорки, но потом сдался, и часть вещей из подвала перекочевали в новые роскошные апартаменты, которые ему выделили.       Когда он немного освоился в новом доме, я приехала его навестить и была поистине удивлена, как он обставил все на свой лад. Во всем доме интерьер был в светлых тонах в стиле барокко, но комнаты Призрака, хоть и бывшего, были в темных и даже черных тонах. Входная дверь вела в просторную гостинную с камином, шикарным диваном и креслами. Перед камином стоял небольшой мраморный стол с позолоченными ножками, а на полу лежал персидский ковер. По правую руку через арку шла спальня с большой кроватью и балдахином, пара прикроватных столиков и комод. Дальше была ванная. По левую руку был просторный кабинет, где разместили кресло, пианино (куда без него), полки с книгами и куча всех тех вещей, что были у Эрика раньше.       Конечно, после переезда, моему скромному гению нужно было время, чтобы привыкнуть к такой стремительной смене обстановки и отношения к себе. Но я видела, как с каждым днем страх перед собой и окружающими таял на глазах. Прислуга в доме была с ним обходительна и учтива, и опять никто не интересовался маской - все интересовались непосредственно им, его работой, идеями. И он с большой охотой рассказывал обо всем, что знал, иногда уходя от тем, связанных с театром. Однажды я стала свидетелем того, как Эрик мастерит игрушку для сына нашей кухарки. Когда изделие было готово, ребенок так был рад, что без всякого стеснения обнял мужчину, на что тот так растерялся, что даже немного покраснел, но потом обнял мальчика в ответ. Это было так мило, что я невольно улыбнулась одной шальной мысли.       -Мария, мы буден начинать урок или нет? - Из раздумий меня вывел настойчивый голос учителя, что взывал ко мне, наверное, не одну минуту. Как я и говорила ранее, у нас был урок, про который я совершенно забыла, думая о своем.       -Прости, я немного задумалась, - я сделала виноватый вид, и раскрыла партитуру на нужной странице.       Урок прошел быстро и без запинки. Но только немного болело горло от напряжения. К счастью, Эрик где-то обзавёлся микстурой, которая хорошо помогала от уставших связок. Только я хотела уже пойти, но мою руку перехватила другая рука, нежным кольцом сомкнувшись на запястье.       - Подожди, я хотел с тобой кое-что обговорить. Мне очень понравились несколько песен на твоем телефоне. Я хочу чтобы они прозвучали на сцене, в качеств небольших выступлений, разумеется со всей соответствующей атрибутикой. Я адаптирую музыку под это время, а ты займёшься всем остальным. На все - две недели. Как тебе?       - Это, конечно, интересно, но как все успеть?       - А фамильяр тебе на что? - усмехнулся Эрик такой очевидной вещи. Тут сразу появился Маркиз, уверенно заявив, что справиться с чем угодно, но в его голосе можно было уловить небольшие нотки обиды. Мне стало стыдно за то, что посмела сомневаться в силе своего помощника, но тот лишь весело фыркнул и поторопил меня приниматься за работу.       Идея Эрика, кстати, понравилась и директорам. Удивительно, насколько они стали сговорчивы; соглашаются буквально со всеми предложениями. Уж не знаю, искренно они это делаю, или преследуют какой-то корыстный умысел - кто их знает, главное - они нам не мешали. Работа с Маркизом, художникам и костюмерами шла полным ходом. Мы планировали исполнить десять песен, что так понравились Эрику - в основном это были саундтреки к самым разным фильмам: Король Лев, Красавица и Чудовище, Пираты карибского Моря, Титаник, Кошмар перед Рождество, Гринч, Величайший шоумен. Короче, набралось воз и маленькая тележка, и ко всем этим песням надо было подготовить костюмы, грим и бутафорию. А ведь мне еще надо было выступать, и все эти две недели я после работы занималась с Эриком, и к концу поставленного срока чувствовала себя как выжитый лимон.       Сегодня нас ждал по истине интересный вечер. Мы занимались последними приготовлениями. Проверяли свет, декорации, артистов. Я была удовлетворена проделанной работой, как собственно и мой руководитель.       Ближе к вечеру начали собираться зрители. И вот представление началось. Мы, как говориться, отжигали по-полной. Эрик постарался на славу - музыка действительно соответствовала текущему времени, но все равно хорошо узнавалась. Зрители были в полном восторге. Я и не думала, что все так удачно пройдет. Нам аплодировал стоя весь зал. После мы всей труппой отмечали такой успех, Эрик - затейник всего этого - тоже был с нами. Ну, я его заставила. Его потчевали на лаврах весь остальной вечер вплоть до глубокой ночи.       На утро встала я рано, хотя и легла далеко заполночь. Голова после бурного вечера раскалывалась как орех, а во рту было сухо как в пустыне. Захотелось пить, а еще сильно жрать. Я тихо, почти ка мышь, шмыгнула из комнаты и пробралась на кухню. Театр еще спал, зато Сара вместе с Рамином были уже на ногах и вовсю крутились у плиты.       - Доброе утро, - поздоровалась я с кухаркой.       - Доброе утро, мадмуазель, - улыбнулась женщина в ответ. - Я только начала готовить, но если хотите, можете пока угоститься свежим молоком и сыром.       Я юркнула в кладовую за нужными продуктами и вернулась к столу. Плеснула белый напиток в стакан и сделала несколько глотков. Где-то на третьем глотке я поняла, что с молоком что-то не так - был странный привкус и запах. Тут кружка выпала у меня из рук, разлетевшись на мелкие кусточки, а на полу появилась белая лужица. Сара и Рамин тут же бросили готовку и оказались рядом со мной. Несколько минут в оцепенении - и меня уже скручивает на полу и рвет кровью. Кухарка вскрикивает и выбегает из кухни за помощью, а мышонок принюхивается к пролитому молоку. Через пелену я слышу, как он говорит что-то о яде. Сил держаться уже нет, и последнее, что вижу - белая маска и серо-зеленые глаза, наполненное тревогой.       POV Маркиз       В больничном крыле столпилась чуть ли не вся труппа. Но доктор Люризье выставил всех посторонних за дверь, оставив только Эрика, мадам Жири и Жака. Как выяснил Рамин, все продукты были отравлены, но Мария получила малую дозу. Ей промыли желудок, но выглядела она все равно плохо, ведь часть яда все же попала в организм. Эрик выглядел бледным как смерть, даже еще белее. Еще немного - и тон его кожи мог слиться с маской. Хотя мадам Жири и Жак выглядела не лучше. Мальчик вообще стоял на коленях рядом с кроватью и еле сдерживал слезы.       - Доктор, скажите, она будет жить? - с тревогой спросил Эрик.       - Да. Но только она должна принять вот это лекарство, - и врач достал из шкафа флакон с зеленой жидкостью. - Его надо принять в течение часа. И тогда кризис минует. Месье Фантер, мы оставим вас наедине. Помогите мадмуазель принять лекарство пока не поздно.       И доктор вместе с мадам вышли из палаты. Жак уходить не хотел, но Эрик настоял и пообещал, что позаботится о девушке. Мальчик еще раз шмыгнул носом и тоже скрылся за дверьми. А бедный Призрак понятия не имел, что делать. Как помочь? Было видно, что у Марии просто не было сил даже пошевелиться, не то чтобы пить. И тогда он сделал единственное, до чего додумался: он снял маску, откупорил флакон, набрал в рот лекарства и прильнул к губам хозяйки. Я заметил, как по щеке девушки катиться зеленая капля - он все же заставил ее пить, пусть и таким странным способом. Через поцелуй. Когда Эрик, немного покрасневший, оторвался от Марии, я увидел, как к ней возвращается здоровый цвет лица. Но она все еще была без сознания. Эрик снова одел свою маску, погладил нежную руку девушки и поспешно удалился из палаты.       Конец POV Маркиза       Где я? Последнее, что помню - это кухня театра, молоко и острая боль. А сейчас вокруг меня только какое-то белой пространство и твердый, как мрамор, пол. Я иду, не зная куда, а вокруг ничего. Ни звуков, ни тепла, ни холода. Господи! Неужели умерла?!       - Нет, ты все еще жива, - раздается позади девичий голос. - Но тебе надо возвращаться.       Я поворачиваюсь, и вижу свое отражение, но зеркала нет. И тут в мозгу щелкает - Мария Буржуа. Настоящая. А она только улыбается в ответ. Я хочу спросить, почему все это происходит, но в ответ только отрицательное мотание головой.       - Не сейчас, еще не время. Ты должна вернуться. Он ждет тебя.       И я словно проваливаюсь в колодец.       И просыпаюсь все там же - в любимом театре. Только в больничном крыле, а рядом у окна стоит Кристин. Она тут же оборачивается, и со скоростью пули оказывается рядом с кроватью.       - Мария! Боже! Ты очнулась! - кричит она сквозь слезы чуть ли на всю Оперу. - Доктор! Доктор Люризье, она очнулась!       И в туже минуту в палату врывается врач. Я думала, что я выгляжу ужасно, ровно как и чувствую, но мужчина выглядел так, словно сам прошел через все круги ада. Он ужасно схуднул, волосы на голове как и на бороде поредели, под глазами появились темные круги. Только сейчас я заметила, что моя подруга выглядела примерно также.       - Хвала небесам, что вы очнулись! - начал причитать доктор, еле сдерживая рыдания. - Вы три дня не приходили в себя. Мы уже подумали, что все. Но вы снова с нами. Я пойду приготовлю еще лекарство.       Как только месье покинул нас, я бросилась к Кристине с расспросами. Рассказ был неутешительным: о моем отравлении узнал герцог и приказал расследовать этот инцидент. На время проведения расследования театр закрыли, и почти никого не выпускали. Продукты, что привезли накануне действительно были отравлены, так что полиция допрашивала всех поставщиков, у которых мы закупались. Но никто ничего не знал, только одного парня хватились, но его словно след простыл. Новый провиант привезли только ближе к вечеру того же дня в сопровождении нескольких полицейских. Но его оказалось немного, так что пришлось экономить. Из-за сложившейся ситуации никто не мог нормально спать, поэтому все выглядят так измождённо. Эрика все это время никто не видел, после того как он помог с лекарством.       - Я видел, - раздался голос Жака. Он не спеша подошел ко мне и обнял, тут же расплакавшись.       - Ну, все хорошо. Со мной все в порядке, - утешала я своего подзащитного, гладя по спине. - Жак, если ты видел Эрика, и знаешь, где его найти, прошу, передай, что я буду ждать его на крыше.       Мальчик понимающе кивнул, подтер слезы рукавом новой рубахи (кстати, где он ее взял) и отправился на поиске мужчины. С помощью Крис я кое-как воздвигла себя на ноги, оделась и отправилась наверх, хотя подруга несколько раз старалась меня отговорить. Но все ее протесты я пропускала мимо ушей, и вот я уже стою на крыше, которую засыпало немного снегом. Было утро, солнечно, но далеко не тепло, но даже будучи в одной хлопковой рубахе, я ничего не чувствовала кроме страха от того, что я была на волосок от смерти.       - Будишь так ходить - простудишься, - раздался позади меня знакомый и такой любимый голос. Еще мгновение - и на мои плечи опускается тяжелый теплый плащ, сильные руки разворачивают меня, и я утыкаюсь лицом в шоколадную ткань жилета. И какое-то время мы стоим вот так обнявшись. Только Эрик и я. Но надо было выяснить пару моментов.       - Почему? Почему ты так относился ко мне все это время? Почему исчез на три дня так, что только Жак тебя видел? За что ты так со мной? - допрашиваю я Эрика, а по щекам катятся слезы. - Если я в чем-то провинилась, так и сажи. Но не надо меня избегать.       - Мария...       - Нет. Ответь сначала. Что произошло?       - Я сделал то, на что не имел права. Поэтому чувствовал себя виноватым перед тобой. Мне нет прощения.       - А что такого ты сделал? Кристина сказала, что ты помог мне выпить эту жижу, которая мне помогла. И что в этом такого?       От этих слов и моего пронзительного взгляда, Эрик снова зарделся и отвел взгляд в сторону. Я неосознанно провела пальцами по губам, и тоже покраснела, осознав, в чем винил себя мужчина.       - Ты правда думаешь, что я злюсь на тебя? Ты мне жизнь спас! - Понемногу, я все же начинала злиться, но не столько на Эрика, сколько на себя за то, что пропустила этот момент.       -Ты правда не злишься? - с надеждой спросил мой друг. Я только кивнула. Он немного помедлил и спросил следующее:       - А если бы ты была в сознании, и твоей жизни ничего не угрожало вот как сейчас, ты бы позволила мне тебя поцеловать?       У меня перехватило дыхание и ноги немного подкосились, и если бы не сильные руки в черных перчатках, я так и упала на холодную крышу. Наши лица оказались так близко, что я чувствовала его горячее дыхание на щеке. И вместо ответа сама подалась вперед и легонько коснулась его губ своими.       - Надеюсь, тебя устроит такой ответ? - выдохнула, немного отстранившись.       И снова вместо ответа последовал поцелуй, но уже более серьезный. В моей голове словно взорвались фейерверки - под почти зимним небом Парижа я целовалась с самим Призраком Оперы.       - Я люблю тебя, - раздалось у самого уха. А на против - глаза полные любви и обожания. Глаза не Призрака, а влюбленного мужчины, готовый на все ради меня.       - А я люблю тебя, - отвечаю я и улыбаюсь, как идиотка.       - Я знаю.       - Что? - чуть не вскрикиваю я, когда доходит смысл последней фразы. - Так ты... А! Ты слышал! Тогда, в тот вечер, ты слышал мой разговор с Адрианом! Ты поэтому меня избегал?       - Мне трудно было смериться с твоим признанием. Я был одновременно и счастлив, и напуган. Но теперь я понимаю, что вел себя глупо.       И мы оба смеемся. Но тут я вспомнила, о чем еще хотела спросить.       - Эрик, а почему Жак? Почему из всех работников театра ты показывался только Жаку.       - Мы с ним нашли общий язык. Ты знала, что у него есть талант в рисунке и живописи? Это нас и сблизило. В течение этих дней мы немного занимались и...Что?       Я не могу сдержать улыбки.       - Я смотрю, тебя сплошь и рядом окружают одни одарённые люди: Кристина, я, теперь Жак. Не устанешь заниматься всеми?       - С тобой точно не устану.       Он звонко чмокнул мой нос, и мы покинули крышу, держась за руки. Именно такими - счастливыми и слегка взъерошенными - нас встретили Крис, Мэг и мадам Жири. И по нашим сплетенным пальцам они поняли, что с этого дня мы официально стали парой.