Ivory

Казалось, на улицы Нью-Йорка кто-то щедро высыпал мандарины всех оттенков и сортов. Вокруг были толпы рыжих людей в зелёных шляпах и одеждах, особо изобретательные несли в руках горшки с позолоченными монетами. Нью-Йорк праздновал День Святого Патрика. — И как мне её найти? — мрачно буркнул Руссо, пытаясь среди толпы ирландцев найти взглядом Айви. Толпа бесновалась, в хорошем смысле — нью-йоркские ирландцы благосклонно позволяли остальным жителям города присоединиться к их национальному празднику и щедро угощали друг друга пивом. — Руссо! Билл завертел головой, пытаясь определить источник звука. — Руссо! Руссо! Голос раздавался где-то рядом, но он никак не мог понять, откуда Айви кричит. — Эй, здоровяк, подвинься! Руссо! Наконец он разглядел её — она была в самой гуще парада, позади какого-то добродушного толстяка в костюме Святого Патрика, и отчаянно пыталась привлечь его внимание, подпрыгивая и махая рукой. Долговязый верзила рядом с ней — рыжебородый, рыжеволосый, как и все ирландцы — расхохотался, заметив её жалкие попытки и заорал с ней в унисон во всю глотку: — Руссо! Она раздражённо пихнула его в бок: — Ой, шёл бы ты, Суинни! Билл прорвался ближе к ней через толпу и бросил сердитый взгляд на верзилу. Тот не обратил на него ни малейшего внимания и продолжил хохотать: — Хватить скакать, кузнечик! Тебя всё равно не видно! И прекрати пищать, голос у тебя точно не от ирландки! Тебя не заметно! — Иди нахер, feckin eejit*! Тебя забыла спросить! — Да эта толпа тебя хер услышит! Айви махнула на рыжего и повернулась к Биллу. Счастье её так и распирало, огнём бушуя в её и без того ярких глазах. Она бросилась Руссо на шею и прижалась к нему. Его обдало запахом трав и он, не сдержавшись, уткнулся носом в рыжие пряди, вдыхая аромат. Парад продолжался и в такой толпе на них никто не обращал внимания. Разве что Суинни продолжал насмешливо глядеть на них. Кто-то задел Руссо плечом, кто-то толкнул Айви, и момент счастья растворился. Айви сквозь зубы пробормотала: «Gobshite»**. На что Суинни снова хохотнул и крикнул кому-то в спину: — Go n-ithe an cat thu, is go n-ithe an diabhal an cat! *** Билли нехотя разжал объятия. Вокруг всё шумело, кричало и двигалось куда-то вперёд. Он поражался, как все эти люди умудряются не ронять свои пивные бутылки и кружки в такой толкотне. Айви зло плюнула на землю: — Меня всё это достало! — Тебе не остановить парад в честь Святого Патрика! — проорал Суинни, едва перекрикивая шум толпы. — Ты меня плохо знаешь! Она шепнула Биллу: «Я быстро» и вскинула скрипку. — Нет, только не это, — закатил глаза рыжий Суинни. Полилась музыка и, как по волшебству, толпа замедлила ход. — Это рил! — взревел кто-то в толпе и этот клич подхватили дальше. — Рил! Рил! — Стелите доски! Множество рук бросило откуда-то на землю плотно сбитые дубовые доски. Из толпы выскочило трое парней, совсем мальчишек, и вспрыгнули на импровизированную сцену. Подбитые каблуки синхронно ударили по доскам и заплясали в едином ритме, в такт музыке. Руссо во все глаза смотрел на танец. Он раньше не обращал внимания на парад Святого Патрика и ещё никогда не видел с каким размахом проходило это шествие. И тем более, никогда в жизни бы не догадался, что такую толпу можно остановить одной скрипкой. Танцоры всё плясали, отбивая чечётку на досках, и когда они устали, их сменили другие. А Айви продолжала играть. Руссо с удивлением обнаружил вдруг на досках высокого Суинни*, который отплясывал вместе с какой-то девчонкой. А толпа продолжала кричать: — Рил! Рил! ** Айви оборвала музыку и схватила Билла за рукав, потащив за собой. Они нырнули в какой-то переулок, свернули в нём, потом побежали куда-то и ещё раз свернули. Айви наконец-то остановилась и прислушалась. Звуки толпы были еле слышны. — Фух, оторвались, — выдохнула девчонка. — Что за… — начал было Билл и замолчал, когда Айви прижалась к его губам. — Ммм, если это значит «заткнись», то я готов молчать вечность. Айви рассмеялась, закидывая футляр со скрипкой на плечо. Весна, прилетевшая с побережья, накрыла гудящий от парада город. — Мне кажется, все рыжие — отбитые на голову. Айви улыбнулась и легонько, почти нежно, щелкнула Билла по носу, снова нараспев произнося фразу: — Нас поцеловал огонь. И не успел Руссо что-то сказать, как она снова заставила его обо всём забыть, встав на цыпочки и крепко целуя в губы. И всё вокруг перестало существовать.