Кому: Рид Бенедикт. От кого: Престон София
Спасибо, профессор. Я поняла. Однако, для написания и проработки следующих глав мне надо ещё немного посмотреть на вас в деле. В каждой методике подачи — важна личная составляющая.
Кому: Престон София От кого: Рид Бенедикт. Согласен с вашими выводами. Приходите в Клуб. Сегодня мы читаем Саган в оригинале. Рассмотрите вариант «подачи». И — возможно — немного почитаете нам.Кому: Рид Бенедикт. От кого: Престон София
Спасибо за приглашение. Но в связи с занятостью и ненормированным графиком — посещение Клуба на данный момент это непозволительная роскошь.
Кому: Престон София От кого: Рид Бенедикт. На ближайшие месяцы — ваш непосредственный руководитель именно я. Поэтому вы всегда там, где бываю я. А сегодня в семь я разбираю Саган в стенах университетской библиотеки. София откинулась в кресле, глядя на монитор.☆☆☆
Книжный клуб — было неизбежное и очень хорошее решение. Потому что существуя на факультете языков, невозможно не вдаваться в дискуссии на тему языковых оборотов и употреблений определенных слов. Книжный клуб — становился ареной для ожесточенных боев, плацдармом для соревновательных выпадов. Потому что спорить в общем кабинете — скучно и глупо, а в книжном клубе — жаркие баталии были лишь необходимым стравливанием эмоций. Особенно между людьми, которые точно знали, о чём они говорят. Однако, со временем, Клуб немного изменился и в угоду толерантному существованию стал более доступным и открытым. Вбирая в себя свежую кровь в виде студентов, преподавателей с других факультетов и даже иногда обычных людей с улицы. Потому что красиво устраиваемые открытые публичные чтения для поднятия престижа факультета всегда приводили в стены библиотеки свежую кровь. Особенно, когда Клуб перешел под руководство Бенедикта Рида. Стоило Роуз Миллер уловить влияние нового профессора на женские умы университета — и она тот час же заменила старого профессора Стенли на профессора Рида, которого подарил им лондонский филиал их Альма матэр. И Клуб — ожил. Задышал. Частым поверхностным дыханием, которое почти беззвучно срывалось с губ женской половины. Разбавляясь недовольным сопением мужской половины, которая неизбежно проигрывала в доводах новому профессору. Сама Роуз по первости не пропускала ни одного чтения, потому что в тайне надеялась на взаимность со стороны молодого профессора. Она надеялась до сих пор, но уже не так явно и настойчиво. Скорее, время от времени кидая уже по привычке отточенные фразы и получая на них годами неизменно вежливые ответы, содержащие завуалированный отказ. Потому что едва появившись в стенах их университета, профессор Рид избрал своей тактикой холодную вежливость и четко установленные границы. Не подпуская никого, не выделяя, придерживаясь одной четкой линии поведения. Он прекрасно знал, чего он стоит. И — умело пользовался этим. Вокруг него всегда было много слухов. Зачастую — порожденных отвергнутыми женщинами и девушками, которые не желали признавать своё поражение. Сначала это вносило определенный диссонанс, но потом к этому привыкли. А если учесть, что Бенедикт Рид ни разу за эти восемь лет не дал ни одного провокационного повода, то сплетни спокойно рождались и умирали, спустя некоторое время. Ему приписывали многое. От элементарного флирта до страстного секса в стенах библиотеки. Обязательно — на столе. Обязательно — с неуёмной страстью. И София знала, что большая половина женского состава мысленно уже обтёрла все углы, столы и стеллажи бедной, ни в чём не повинной тихой библиотеки. На курсе младше неё училась девочка, которая в библиотеку ходила исключительно с рюкзаком, полном антисептиками и всевозможными салфетками. Которыми она тщательно протирала стол и стул, прежде чем приступить к чтению. Потому что мало ли чьё тело касалось этой столешницы. А главное — мало ли что осталось на столе после. И лишь когда сама София избрала Рида объектом своего пристального внимания, ей самой стало понятно, что все слухи о страстных стонах в стенах вечного, были всего лишь слухами, не более. Потому что профессор Рид — играл совершенно в другие игры. Потому что профессор Рид — получал удовольствие совершенно от других вещей. Которые ломали жизнь и оставались безнаказанными. Потому что доказать — было невозможно. Потому что его игрушки — молчали. Потому что он — умело создавал из них безмолвных кукол, ставя новую галочку в своем собственно журнале отметок посещаемости. Она никогда бы не узнала его тайну. Она никогда бы не подумала. Если бы однажды не заметила странных совпадений, мелких стечений обстоятельств. Но даже тогда — она понимала, что бессильна, что ничего не сможет. Пока тлетворное влияние профессора не коснулось Флоренс. Потому что именно Фло — стала последней каплей, которая разожгла праведный душевный огонь Софии. Каплей, которая полностью изменила и саму Софию и весь мир вокруг. София Престон была обычной. Тихой, скромной и незаметной студенткой. Что совершенно не вязалось с характером её родителей. И характером её брата. София словно скрывалась за их яркой индивидуальностью и обаянием, понимая, что она не сможет как они саркастично, смело и открыто смотреть в глаза этому миру. Возможно, поэтому она выбрала не прикладные науки, а — слова. Тишину. И черные маленькие закорючки, что всегда были её друзьями. Она прекрасно училась. Не доставляла проблем пьяными вечеринками и немного наивно смотрела на свой мир, в котором всё было тихо и спокойно. Конечно, впервые увидев Бенедикта Рида в аудитории, София замерла. Как и многие другие. Затаив дыхание, ловя каждое слово. Но очень быстро осознала, что эта звезда никогда не будет светить на её небосклоне, пару месяцев порыдала на плече Фло и отпустила профессора с миром из своей головы. И возможно благодаря этому, она видела больше, чем было дозволено другим. На потоке с ними училась Кайли. Самоуверенная дочь обеспеченного отца. Никогда не знавшая отказа ни в чем. Никогда не воспринимавшая слово «нет» всерьёз. И которая — обратила свой взор на холодного англичанина. Сплетни гуляющие по институту были одна хуже другой. Пока в один момент Кайли не изменилась. Став замкнутой, нервной, и даже не появившись на выпускном балу и на вручение дипломов. София тогда лишь пожала плечами, и спокойно подала документы на следующую ступень обучения. А потом история повторилась, но уже с другой студенткой. А потом София совершенно случайно прочла то, что для её глаз не предназначалось. Почти размытое слезами в дамском туалете, выброшенное мимо урны, но с красивыми отточенными фразами, которые били точно в цель. И София выпрямилась и осмотрелась. И дремавшие гены гениальных родителей словно проснулись от спячки. Заставляя её запустить механизм обработки данных. Заставляя начать складывать головоломку. Сначала извлекая свои собственные воспоминания… Потому что когда вы — всего лишь тень, на вас мало обращают внимание. Вы словно пустое место в этой Вселенной. Все в курсе, что вы существуете, но никто вас никогда не видит. Но зато вы — слышите и видите больше, чем кто бы то ни было. А потом она встретилась с теми, кто так болезненно сорвался с траектории своего яркого и успешного пути. Вроде под совершенно безобидными предлогами, но доставая из них то, что было необходимо. Действия, слова, фразы, намеки и угрозы. София помнила, как у неё плохо и топорно получалось в первые разы. Особенно Кайли, которая от осознания её интереса даже вызвала охрану, чтобы нейтрализовать Софию. И тогда София отступила. Она засела в библиотеках и на курсах. Правда, курсы тут же бросила. Потому что лекторы понятия не имели о том, что на самом деле было правдой. И София окунулась в самостоятельное обучение невербальному общению. Пересмотрела и проанализировала море информации. Тренировалась, разгадывая в ток шоу всю цепочку и вычисляя преступника до того как все явно начинало указывать на него. И после этого она повторила свой путь. Вновь поговорив с теми, кто согласился с ней поговорить. И даже не случайная подстроенная встреча с Кайли на одной из вечеринок принесли Софии все ответы на все её вопросы. И тогда София отправилась к Логану. Четко выстроив все цепочки, и выдав свой интерес за написание дипломного проекта, она спросила своего друга, работавшего в полиции, лишь об одном. Наказуемы ли подобные действия. И в ответ — услышала приговор. Подобное очень редко можно доказать, потому что не существует точной оценки влияния слов одного человека на жизнь другого. Потому что миллионы мужчин ежедневно — в открытую — грозятся убить или покалечить своих жен, но полиция не имеет права их даже изолировать, потому что никто и никогда не даст стопроцентной гарантии, сказал ли он это в сердцах, или же реально ночами точит топор для будущей расчленёнки. Полиция узнает обо всем постфактум. После нанесенных телесных увечий, после убитой жертвы, после заявлений соседей о криках в доме неподалеку. И тогда, конечно, вспоминаются и анонимные обращения, и жалобный взгляд жертвы, твердящей что все хорошо. Но уже бывает поздно. И то, наказать можно лишь видя последствия. Физические. А вот последствия моральные… Это недоказуемо, Софи! И навряд ли когда-нибудь что-то изменится. Потому что письма — можно еще как-то посчитать явной угрозой, если там такое присутствует. А если нет — то это всего лишь письмо. Всего лишь — выражение мысли. И может, эти мысли вообще не предназначались жертве, она просто их нашла. И София замерла на некоторое время. Понимая, что изощренные игры в слова, ломающие других, были для Рида чем-то обыденным. Он делал это легко и играючи. Выбирая новую жертву, как только старая больше не могла порадовать его своими душевными страданиями. София даже видела пару раз как он — выбирал. Используя — вечеринку для студентов. Или же — чтения в Клубе, как совсем недавно. София еще раз обратилась к Логану. И он ещё раз сказал, что максимум, что светит в таком случае — внешнее наблюдение и опрос на месте работы. Потому что если нет явных угроз жизни, и человек даже пальцем не коснулся, да и вообще не виделся наедине с жертвой — всё сказанное Софи это лишь плод её воображения. Она слишком много читает. Конечно, Софи умолчала о реальном прототипе. Потому что тогда Логан бы настоял на смене места учебы. Потому что еще с детства, Логан почему-то выбрал её в качестве того, кого надо все время защищать. А уйдя из стен университета, София бы теряла единственную возможность видеть и наблюдать. Её переполнял праведный гнев и негодование, но изучив судебную практику по похожим делам, она в очередной раз поняла, что Логан прав. И София металась. Совершенно не зная как это остановить, кому это всё рассказать, и как наказать виновного. И, возможно, всё бы осталось лишь внутри неё, и она бы сдалась и ушла из университета сама. Если бы не странное поведение Фло. А потом — подмена подруги. И её отъезд. Который надломил внутри Софии что-то более личное. Потому что она не понимала причины, не видела смысла. Не осознавала — цепочки последствий, которые бы заставили Фло вести себя именно так. И на время София забыла о своем профессоре, потому что полностью погрузилась в свои собственные переживания. Потому что отъезд Фло и её молчание ранили Софи. Но однажды Фло вернулась. На несколько дней. Забирая вещи и прося подругу присмотреть за квартирой. И София не нашла ничего лучше, чем просто переехать жить в квартиру Фло. В последнюю ночь, Софи услышала странную сбивчивую историю. О власти слов, о неверном выборе. О сломанной жизни. О решениях, которые приводят к внутреннему неприятию. О глубокой душевной боли. И лишь спустя какое-то время София нашла в недрах квартиры то, что расставило все по своим местам. Узнала — страшную реальность, в которую теперь погрузилась её подруга. И лишь по двум характерным фразам, София поняла, кто именно стал тем Дьяволом, что нашептал на ухо её подруге неверные решения. И вот тогда собственный праведный гнев нашел выход. И вот тогда, София поняла, что не может спустить это человеку, который так искусно давал представления в своем кукольном театре. Но самое главное, она знала его методы и правила его игры. Как и то, что доказать подобное невозможно. А вот уничтожить — было реально. Нужно только встать на одну ступень. Нужно только досконально изучить. И София начала свою игру. Отметив день в календаре. День, когда она приняла решение взять Возмездие в свои руки. День, который перевернул всё. День, который породил новую Софи. Потому что старая — никогда бы не справилась.☆☆☆
София почти закончила сбор методички. Шесть вечера. Когда все нормальные люди уже спешили покинуть здание университета. Но мысленно оценив объём работы, она мужественно приняла решение закончить сегодня, чтобы не отвлекаться на это завтра. Но ей было жизненно необходимо выйти из своей каморки. Немного размять затёкшее тело. И немного подышать воздухом осенних листьев. Уверенными легкими шагами, София преодолела несколько пролетов лестниц, когда в переходной галерее столкнулась с профессором. Увидев Софию, Бенедикт прервал телефонный разговор, вежливо сообщив, что перезвонит через пару минут. Пара минут… Что опять? Они вроде всё прекрасно выяснили днем в вежливой переписке. А на его сообщение о том, что теперь он для неё «царь и бог» она не собиралась сегодня обращать внимание. — Торопитесь занять место поудобнее, мисс Престон? — Нет, мистер Рид. Я тороплюсь срочно поправить самочувствие моего мозга, щедро накормив сахарной пудрой. — Главное, что вы выбрали для этого удачное время. За час, я думаю, вы уложитесь. — Мистер Рид, я очень ценю оказанное мне доверие. Но сегодня я никак не могу составить вам компанию в чтении. Типография ждать не будет. Да и потом, вы сами первый из всех спросите у декана Миллер где все необходимые печатные материалы. Поэтому, со всем уважением, мистер Рид, проведите этот вечер без меня. София сделала несколько шагов, пропуская студенток, которые тут же изобразили на лицах томный взгляд и с придыханием произнесли приветствие. Которое липким сиропом разлилось по полу, заставляя ноги Рида увязнуть на пару секунд и давая Софии фору. Как иногда легкомысленны люди. Видя только внешнюю оболочку, они так стремятся стать ближе с тем, что им недоступно, совершенно не задумываясь о последствиях. О том, что это самое сближение, может стать началом конца. Софи не до конца понимала избирательный принцип выбора Ридом своих жертв. Они не поддавались никакой классификации или системе. А возможно, у него и не было системы. Возможно, он просто видел слабое место и оценивал, насколько интересно ему самому включиться в игру. Со временем, София стала понимать, что им двигало. Обычные удовольствия его заботили мало. Она, конечно, не бралась судить о его жизни за закрытыми дверями его квартиры в небоскребе, с видом на Центральный парк. Но даже поверхностное наблюдение говорило о том, что он не напивается до беспамятства, не сидит на травке, и не заводит случайных романов. Он получает удовольствие, только осознавая своё превосходство. Это было очевидно. И эта незримая аура недоступности заставляла слепых мотыльков слетаться на его свет. Но ничего. Всё когда-нибудь заканчивается. Вода тушит огонь, а масляный фитиль выгорает до основания.☆☆☆
Мисс Престон в весьма лаконичной и почти вежливой манере отказалась от приглашения. Не то, чтобы он сильно переживал и расстраивался. Просто её голос придал бы сегодня его финальному аккорду больше эстетической красоты и чувственности. Потому что София — читала прекрасно. Её мелодичный голос не оставлял равнодушным никого. И очень часто, читаемые ею сцены, вызывали слёзы восторга и сопереживания в глазах присутствующих. А её интересное мнение на читаемые книги всегда служило началом красивых интеллектуальных дебатов. Зачастую, обсуждаемая книга читалась дома. А в Клубе они обсуждали яркие моменты, способы их описания и передачи эмоций, ну и конечно разбирали рецензии критиков, давая возможность своим, заточенным под языки, умам пищу для размышлений и вдохновение делиться этим со студентами. Он бы смог насладиться сегодня не просто завершающим штрихом, получая свою законную порцию удовольствия, он бы смог насладиться и мелодичностью голоса, читающего произведение на выбранном языке. Но… Он и сам прекрасно с этим справится, ведь предвкушение от очередной победы, затмевало собой все остальные мысли.☆☆☆
София выскользнула из дверей, и глубоко вдохнула. Совсем скоро в городе станет промозгло и сыро. Но пока еще — погода радовала последними деньками тепла и солнца. И спеша к выходу, собираясь пересечь дорогу, отделяющую её от долгожданного рая из еды и кофе, она заметила сидящую на скамейке мисс Караваджи. Клавдия Караваджи — была последней игрушкой профессора. Эта милая яркая девушка разительно изменилась за каких-то пару месяцев. Едва она попала в их Клуб. Клавдия преподавала в школе. И в Клуб она попала в один из дней, когда проводились открытые чтения. И, как и все её предшественницы, Клавдия попала под магнетическое обаяние профессора. И тот неожиданно ответил взаимным интересом. Софи с удовольствием наблюдала за их странной игрой, которая для всех остальных была просто слишком ярким обсуждением прочитанного. Столкновением манеры подачи высшего учебного заведения и обычной школы. Она же видела тонкую игру словами других, заставляющую Клавдию менять свою жизнь. Он заставлял её проецировать на себя. Находить общее с героями и принимать такие же решения. Он словно оживлял книги, которые читал. С точностью — определяя место удара. И пока она заказывала свой кофе и просила насыпать на пончики чуть больше пудры, мысль Софии неустанно крутилась вокруг Клавдии. Сегодня она выглядела хуже, чем обычно. Нервозная и какая-то болезненная. София помахала рукой Диего, который призывно махал ей, стоя у дверей своей танцевальной студии и приглашая на огонёк. София вежливо покачала головой и показала на часы. А Диего развел руками, и она точно знала, что вслух он сказал: «Твоя работа тебя убьет». Диего был её другом. Потому что он более чем кто-либо другой, приложил руку к кому, какой стала София. Потому что однажды, он очень просто сказал… — Человек никогда не сможет добиться чего-либо в жизни, если он не в ладу с самим собой. Со своим телом и своими мыслями. Потому что у гармоничного человека — не бывает такой сутулой спины. И он научил Софию любить свое тело, доверять ему, использовать его как свое оружие. Благодаря его занятиям она научилась слушать и понимать саму себя, свое тело, постепенно приобретая уверенность, раскрепощаясь и навсегда забывая привычку горбиться. Она была ему благодарна. Без пошлых намеков и ненужных приставаний, Диего раскрыл ей дверь в огромный мир. Научил выпускать через танец злость, научил грустить в танце и научил её этого не бояться. И она частенько прибегала на его занятия просто так, посмотреть или пройтись в танце для поднятия своего боевого духа, или запастись уверенностью перед важной презентацией. И она бы с удовольствием бы поболтала сейчас с ним, если бы не Клавдия. Затравленно озирающаяся по сторонам, сидя на лавочке в ожидании семи часов.☆☆☆
Бенедикт смотрел в окно библиотеки. Замечая, как Клавдия несколько раз встала, а потом села, а потом снова вскочила. Прекрасная картинка загнанного в угол существа. Он был доволен. Всего за несколько встреч, она из яркой уверенной в себе молодой женщины превратилась в тень. Молодая женщина, имеющая свое мнение, уверенная в своей выбранной стезе, довольная — почти — своей жизнью. Её слабое место он нащупал сразу же. На первом же чтении. Потому что так яро обсуждать выбор героя и его отношения мог только человек, который оказался перед таким же выбором. Тогда они читали «Аэропорт» Хэйли. Клубок страстей, когда за несколько часов перевернулись жизни многих. Когда многие нарывы достигли своего предела и вскрылись, изливая неприятную субстанцию. Когда от действия и доверия — зависело всё. И он — поймал. Ту, нужную ему мрачную безысходность, что была запрятана так глубоко и вырвалась из яркой молодой женщины в момент её защиты одного из героев. И Бенедикт почувствовал… Внутреннюю дрожь, которая появлялась всякий раз, стоило ему увидеть образ новой куклы. Дрожь, что заставляла его смаковать, предвкушать, отточено выбирать следующую книгу. А потом — услышать вопрос, заданный вроде бы для лучшего понимания действий героя, но на самом деле являющийся молчаливой просьбой о помощи. Эта дрожь была его зависимостью. Его — страстью. Никакой тактильный контакт никогда не заменит ему — этой дрожи. Все сладко порочные грёзы — меркли по сравнению с удовольствием, которое накрывало его в такие моменты. Особенно — в финале. Когда видя конечный результат, он ощущал глухой стук своего сердца в груди, и на несколько часов его накрывало блаженным вакуумом тишины. Он наслаждался им неспешно, смакуя и растягивая. И когда дрожь покидала его, он позволял себе набрать определенный номер, и заполучить в свое распоряжение — прекрасное тело. Чьи услуги стоили дорого. Баснословно дорого. Но стоили — каждого потраченного цента. И тогда его тело, наконец, расслаблялось полностью. Сбрасывая накопленное напряжение, и погружающее его в его личный рай. Потом небольшой отдых — и вновь раздувшиеся ноздри, почуявшие новую жертву. И глядя сейчас в окно на мечущуюся молодую женщину, Бенедикт предвкушал. И свою победу, и дорогое тело, и свой личный рай. Потому что книга Саган — была выбрана не случайно. Потому что сегодня, он через текст даст Клавдии четкое направление мысли. Бесповоротно погружая её в свой собственный ад. Еще немного. Пятнадцать минут. Он почувствовал, как внутри приятным теплом пошло покалывание его «дрожи».