☆☆☆
Бенедикт Рид, скрестив руки на груди, отрешенным взглядом изучал внутренний двор университета. Пустая аудитория постепенно принимала первых посетителей за весь этот долгий день. Сначала появлялись «ботаники» всех мастей, затем середнячки. Последними появлялись футбольные звёзды местного масштаба, золотая молодежь и откровенные прожигатели жизни и мест в университетском потоке. Аудитория еле слышно гудела утренними новостями, с удивлением осматривая спину профессора. И, возможно, не будь он так поглощен своими мыслями, Рид бы непременно почувствовал пару жарких взглядов. Но не сегодня…☆☆☆
Вчера тихая лаборантка пошатнула его мир. Нарушила темп его размеренной жизни. Сбила чётко качающийся маятник, разрушив всю прелесть выстроенной композиции. Его внутренняя дрожь не достигла высшей точки, не высвободила зажатое, не дала искомого наслаждения. Едва он избавился от ненавистной книги, как в голове красной нитью проскользнула мысль о Фатуме. Судьбе. Но уже через десять минут Судьба оказалась не у дел. Потому что удары были рассчитаны. Время нанесения — подобрано чётко. И где-то на задворках сознания, его головы ледяными щупальцами коснулось ощущение травли. Но только он уже не был тем, кто травил зверя. Он сам ощутил зверем себя. И в первые секунды понимания разум отчаянно сопротивлялся, отрицая саму вероятность данного поворота. Неспособность быть зверем, казалось, всегда была аксиомой. Но не в тот момент. Откровенный взгляд. Точные фразы. Игра контекстом. И финальная цитата. Новый охотник бил точно в цель. Топорно. Коряво. Скомкано. Но — очень точно. Без права на ошибку. Без возможности отыграть назад. И через двадцать минут Рид был уже уверен, что робкое вмешательство мисс Престон не было глупостью, неопытностью и уж тем более не было стечением обстоятельств. Она отыгрывала свою партию. Загоняла своего зверя. Без страха глядя в глаза старого охотника. Рид усмехнулся. Её маскировка была — безупречна. Её возможности — почти безграничны. Как часто мы обращаем внимания на тех, кто по нашему же мнению не стоит внимания? Как часто мы даже не замечаем их присутствие рядом? Как часто, мы проходим мимо, не удосужившись идентифицировать человека в комнате, полной красивой мебели? Можете не думать. Не отвечайте. Всегда. Могла ли робкая София Престон, смущающаяся третьекурсница, с обожанием смотревшая на него с первой парты стать охотником? Нет. Но мисс Престон, умело жонглирующая тестами методичек — могла. Могла ли неуклюжая, угловатая, вечно спотыкающаяся студентка четвертого курса разглядеть в нём то, что не видели другие? Нет. Но мисс Престон, с легкостью укрощавшая порывы злости декана Миллер — могла. Могла ли тихая и робкая выпускница университета, пьющая на собственном выпускном апельсиновый сок, допустить мысль о том, чтобы вмешаться в его игру? Нет. Но мисс Престон, которую явил ему Лас Вегас — могла. Мисс Престон, не повышающая голоса, не отстаивающая свои права, молчаливо терпевшая всю сваленную на неё черновую работу. Мисс Престон, не замеченная нигде, кроме как в стенах своей небольшой каморки. Мисс Престон, которая должна была облегчить ему жизнь, исполняя новые пожелания руководства в обмен на его личное снисхождение, в виде кураторства. Мисс Престон, которая… Как много ты знаешь, София? Замыкая дорогой автомобиль на парковке своего дома, Рид уже не сомневался. Он был уверен. Что занятый своими делами, своими куклами, упивающийся своей властью, он просмотрел, когда из гусеницы выросла бабочка. Не уловил, как эта бабочка незримыми и легкими взмахами облетела его территорию и запустила в его цветы свои тонкие лапки, разворачивая любопытный хоботок. Внутренняя дрожь требовала выхода. Напряжение заставляло болезненно ныть мышцы шеи. Досада на самого себя отчаянно закусывала внутри губу, заставляя ощущать солоноватый привкус крови на языке. Саркастичное подергивание уголка губ выдавало его внутреннее презрительное недовольство. Рука с телефоном замерла на половине пути. Он впервые сомневался в нужности набранного номера. Понимая, что сейчас это не принесёт ему облегчения. Или всё же да? Короткие гудки, низкий голос… — Сегодня? — Да. — Начинай расстегивать рубашку… Трубка телефона отброшена на диван. Из недр холодильника извлечен ледяной бокал и пара кубиков льда. Определённый сорт янтарного виски. Два глотка и рука, послушно потянувшаяся к вороту безупречной сорочки. Его мысли вернулись к Софии. Почему он не заметил трансформации? Чье влияние, было столь сильно, что изменило её? И было ли это влияние… Каким? Дурным? «Влияние бывает только дурным, мистер Грей. С научной точки зрения любое влияние аморально». Бенедикт усмехнулся. Мировая книга. Книга, в которой есть все ответы на даже не заданные вопросы. Его личная библия. Единственная книга, которую он никогда не прочитает в Книжном клубе. Потому что прочтение — станет его исповедью. А раскрывать свою душу — он никому не намерен. Так же как и показывать своё истинное лицо, прячась за маской портрета. Хотя… теперь в мире есть ещё один человек, который видит его так же, как и зеркала в его квартире. Незаметная, невесомая, тихая София Престон. Глоток. Изменилось ли его отношение к мисс Престон? Определенно. Что-то неприятное шевельнулось на самом дне его души. «Полагаю, причина кроется в том, что видеть свои недостатки в других — невыносимо». Нравится ли ему то, что он видит? Определенно. Что-то волнительное было в том, что она видит его суть. «Люди мне нравятся больше, нежели принципы, а людей без принципов я люблю больше всего на свете». Каким будет его следующий шаг? Новая кукла? Определенно? София? «Да, Дориан, ты будешь любить меня всегда. В твоих глазах я воплощение всех грехов, которые у тебя никогда не хватит смелости совершить». Какова вероятность, что он встретил в жизни своего Дориана? Тишину квартиры разрезал звонок. И делая шаг к двери, Бенедикт отчетливо понял, что первая мысль всегда бывает самой верной. Ему не надо было звонить. И сейчас последует неминуемая расплата за его недоверие самому себе. Чертовски дорогая расплата. «В самобичевании есть определенное наслаждение. Когда мы виним себя, то чувствуем, что никто другой не вправе нас обвинять». — Одна пуговица? Госп… — Я знаю. Придется побыть недовольной… — Уверен? — Утолишь свой голод в другой раз… Купюры хрустнули приятным звуком, гася неудовлетворение в горящих глазах напротив. Молодая женщина хмыкнула, и оценивающе скользнула взглядом по Бенедикту. Что бы там ни было — он был всегда её самым любимым клиентом. Красивое тело вкупе с бархатным голосом… И он никогда не относился к ней так, как того заслуживала её профессия. Он — определенно — был лучшим, что с ней случилось в этой жизни. — Отдохни. Ты измотан. Я серьёзно, Бенедикт. — Обязательно, Глория. Будь хорошей девочкой… — Не тебе указывать Госпоже, кем ей быть. Рид рассмеялся и кивнул головой, наблюдая, как красивая женщина скрывается за бесшумными дверями лифта. Он провел рукой по волосам, устало снимая оправу. Ему действительно, нужно отдохнуть…☆☆☆
Он медленно повернулся к аудитории. Замечая, что почти все места уже заполнены. Едва уловимое движение руки, беглый взгляд на циферблат и звук каблуков, размеренным шагом приближающийся к двери. Так отчётливо им улавливаемый в тихом гомоне голосов. Время истины. Какая фраза станет первой? Раскаяние или принятие. Внутри прошлась волной едва уловимая знакомая дрожь. Ну же, мисс Престон. Кто вы? Охотник или мышь, скрывшаяся в норе, ища спасения от своры собак…☆☆☆
Бенедикт Рид был кем угодно. Но он определенно не был глуп. И София не питала иллюзий относительно того, какие выводы сделает Рид. Она могла сомневаться по времени. Час, вечер, ночь… Но то что к утру он совершенно точно будет видеть реальную картину произошедшего — она не сомневалась. И стоя вчера под струями горячего душа, София думала. Она не хотела намеренно так быстро выдать саму себя. Но охватившая её внутренняя дрожь, чувство странной эйфории… Именно это заставило её идти до конца. Именно это заставило её — отвечать Риду резче, чем того требовали приличия. Именно это — выдало её вчера с головой. И покончив с внутренними метаниями, она замерла. Чувствуя, как стекает по плечам вода, как она обволакивает её хрупкое тело, София понимала, что «Большая игра» уже началась. И теперь она уже не просто тихая аспирантка с хорошими данными. Она — враг. Хотя… Бенедикт не запишет её во враги. Он будет сомневаться, проверять на прочность. Но самым вероятным развитием событий был выбор. Выбор новой куклы. И ей повезет, если это будет кто-то иной. Но София понимала, что если Рид рискнет — куклой станет она. Готова ли она? Настолько ли она сильна духом? Сможет ли она? Следить, выискивать, анализировать и загонять зверя в ловушку всегда легче, если ты в тени. С подветренной стороны. Если о твоём существовании не догадываются. Она совершила ошибку. Допустила поспешность. Жалела ли она? Нет. Готова ли она к последствиям? Нет. А зря. София, ты же понимаешь, что сама ступила на зыбкую почву. Куда же делась твоя хваленая храбрость? Куда делась твоя хваленая самоуверенность? Она склонила голову, позволяя струям душа намочить волосы. «Благие намерения обречены на провал, ведь правильное решение принимаешь слишком поздно». Гениальная книга. Одна из её любимых. Читая которую ты разворачиваешь свою душу наизнанку, и смотришься в свой настоящий портрет. И реальность всегда так далека от ожиданий. Потому что она — знала истину. Потому что она — уже уловила. Почувствовала. «До чего увлекательно ощущать силу своего влияния на другого человека! Ничто с этим не сравнится. Облечь чужую душу в изящную форму и дать ей немного выстояться, услышать свои собственные интеллектуальные суждения из чужих уст, усиленные музыкой страсти и юности, капля за каплей перелить свой собственный нрав в другого, словно жидкость или аромат, — в этом заключается истинное наслаждение, пожалуй, самое насыщенное из всех, оставшихся нам в век ограниченный и заурядный, в век грубых плотских утех и примитивных обывательских устремлений». Теперь — она знала, каков вкус этого наслаждения. И чтобы не произошло дальше, она — готова. Играть. Выигрывать. Ловить. Ради того, чтобы вновь почувствовать то, что чувствовала она. То, что так привлекало его. Это был единственный вопрос, на который София никак не могла найти ответ. Что двигало им? Что заставляло его? Чем он руководствовался, вдохновлялся? Что он испытывал. И теперь она знала ответ. Но готова ли она сама стать рабом этого наслаждения? Она не удивилась короткому письму. Оно лишь подтвердило её правоту. Кому: Престон София От кого: Рид Бенедикт. Первая пара. Третий курс. Поздравляю с началом практики. София улыбнулась. «Первая пара. Третий курс. Я знаю, что вы сделали прошлым летом». Пути назад у неё уже не было.☆☆☆
И стоя сейчас в дверях аудитории, София понимала, что сейчас выбор за ней. Последний выбор, который он позволит ей сделать. И если она действительно хорошо его знает, этот выбор даст ей ещё несколько дней смутного перемирия. Либо — кукловод резко дернет за нитки, и кукла окажется в ловушке из собственных тонких лесок, так обманчиво дарующих ей мнимую свободу. Рид внимательно окинул Софию взглядом. Замечая безупречно сидящие брюки, ровный хлопок белой сорочки, не примятый верхней одеждой. Расстегнутую пуговицу у ворота. В рамках приличий. Без вызова. Тонкую руку, лежащую на красивой шее, частично скрывающую от него сейчас её горло. Пара папок в другой руке. И горящий взгляд. Они оба знали, что знает другой. Они оба понимали, что истина где-то между… Между дверью и окном. Между Профессором и аспиранткой. Чей шаг будет первым? София медленно убрала руку от горла и тихо произнесла: — Доброе утро, профессор. Бенедикт силой воли сдержал победную усмешку. Аудитория. Профессор. И чёрный тонкий кожаный ремень на хрупкой шее с кольцом посередине. Мисс Престон оказалась интересней, чем он мог предположить. Для всего остального мира это был просто чокер, украшение, красивая безделушка. Но в купе с отсутствием слова «мистер», с едва уловимым наклоном головы… Пожалуй, стоит присмотреться, к столь вероятному кандидату на роль куклы. Рид едва уловимым движением коснулся языком своей губы и кивнул. — Доброе, мисс Престон. Аудитория ваша. Можете начать. София подошла к трибуне, опуская на её поверхность свои папки. С галерки раздался легкий свист, который мог означать только одно. Золотые футбольные мальчики её заметили. Мальчики, которые уже два года бегали за Софией пытаясь подтянуть свои хвосты. Она помогала. Используя их в своих интересах. Она умело крутила этими повесами в своих благих начинаниях. Но сейчас она впервые не была просто лаборанткой. Сегодня — она должна была их чему-то научить. И весь тёмный и злой гений профессора мгновенно отошел на задний план. Её ждала работа. И она — волновалась. Но София не признавалась в этом даже самой себе. Не допуская даже мысли. Понимая, что от этого первого занятия зависит многое. Сможет ли она удержать аудиторию? София выдохнула, и повернулась к доске. Расписывая слова по звукам. Слыша, как по рядам покатился гул и посыпались смешки. Именно этого эффекта она и добивалась. А значит, её тактика на сегодня была верной. Разворачиваясь к аудитории, София заметила удивленно приподнятую бровь на лице Рида, который без церемоний присел на подоконник, наблюдая за Софией. Но, сейчас проблемой самой Софии был не Рид. И уж тем более ни его реакции. Он отдал аудиторию ей. Её время пришло. — Итак, — София опустила руку в карман брюк и внимательно осмотрела аудиторию. — Мисс Престон, вы ошиблись, — на лице симпатичного блондина, капитана команды, сияла голливудская улыбка. — Я даже отсюда вижу! София усмехнулась, и вытащив руку из кармана, небрежно смешала странные тёмные квадраты. — И что ты сейчас чувствуешь, Майкл? — София посмотрела на самодовольно улыбающегося блондина. И пока он сосредоточенно думал, она обратилась ко всем сразу. — Кто ещё видит то, что видит Майкл? В аудитории поднялся лес рук. Довольные ухмылки пробежали по лицам на галерке. София кивнула. — Что вы сейчас чувствуете? — Вы ошиблись! — Первое слово неправильно написано, там… — Мисс Престон у вас ошибка в первом слове… — Это я понимаю, — София ещё раз кивнула. — Я спросила, что вы все сейчас чувствуете? В аудитории поднялся гул. Но София не услышала даже намека на правильный ответ. Наконец, вверх робко взлетела тонкая рука. — Да, Миранда. — Превосходство? — робко произнесла девушка, и тут же потупила взгляд. — Совершенно верно, лови, — и София легко вытащила из ладони небольшой квадратик шоколада и кинула девушке. Та с радостью его поймала. — Вы все сейчас чувствуете именно превосходство! — София отошла к доске и коснулась рукой неверно написанного слова. — Пока я писала, вы все заметили ошибку. Вы все были горды собой и сто раз подумали, что мисс Престон «лох» на вашем сленге. Вы чувствовали себя умнее меня. Верно? По аудитории пронесся одобрительный гул. — Запомните это чувство. Если вы не будете просто протирать ткань в аудиториях все пять лет обучения, по итогу, всю оставшуюся жизнь вы будете чувствовать это самое чувство превосходства, зная свой родной язык лучше других. Зная его тонкости, его тайны. Видя его красоту и используя потом это в жизни. Запомнили ощущение? Аудитория одновременно утвердительно рыкнула. И поняв, что внимание аудитории безоговорочно принадлежит ей, София продолжила занятие. За каждый правильный ответ студенту летела шоколадка. Они с удовольствием включились в формат её игры. А когда шоколад кончился, они с азартом писали список, кому София должна крохотную плитку счастья. Бенедикт с удивлением следил за Софией. Эта группа не была легкой. Она всегда гудела и отвлекалась. Но сегодня они все буквально ели с её рук. Он предполагал, что ей не удастся добиться и половины внимания аудитории. Но она забрала всё. Он не думал, что золотые мальчики вообще станут слушать какую-то лаборантку, но они отвечали охотнее «ботаников». И это его удивляло. Вторгшаяся на его территорию бабочка раскрывала свои крылья. И сейчас, ему даже показалось, что где-то глубоко внутри него мелькнул легкий отголосок чувства, так похожего на сожаление. Но сожаление было ему не свойственно. И тем интереснее ему будет наблюдать за Софи, когда отправленное утром письмо дойдет до адресата. Тем азартнее становилась игра. И тем стремительнее в его тело возвращалась легкая дрожь. София бросила мимолетный взгляд на Бенедикта. Замечая его взгляд, словно направленный вглубь себя, замечая его легкую полуулыбку. И где-то в глубине души кольнуло тонкое ощущение тревоги. Кукловод взял в руки вагу. Готова ли кукла?