Храбрость

– Знаешь, Гажил, – тихо произнесла девушка, медленно вышагивая по пыльной дороге рядом с высоким черноволосым мужчиной, – на самом деле мне кажется, что ты очень... Очень-очень храбрый.       Редфокс в недоумении повернул голову и взглянул на идущую рядом с ним подругу, которая выглядела апатично и на её лице не было ни единой эмоции, кроме некого заворожения точкой где-то впереди. – О чем ты? – переспросил он, надеясь, что ему поясняет смысл сказанного и услышанного им.       Считать его храбрым? Да у какого нормально человека язык повернётся такое ляпнуть, ну правда. Он? Храбрый? Кажется, это два противоположных слова, которых вместе ставить не то что нельзя, а будет всегда неверно.       Почему нельзя называть его храбрым?       Можно ли назвать человека, перебившего огромное количество людей храбрым? Можно ли назвать человека, который приковал невинную девушку металлическими оковами к дереву, избив перед этим до полусмерти? А потом влюбился в неё и мечтал о будущем с ней, после того, что он с ней сделал? Бред, правда ведь? Можно ли назвать человека храбрым, если он разрушил гильдию, в которую его потом с распрастертыми объятьями пригласили и подарили тепло и нежность, которых он никогда не знал? Можно ли? Вот и Гажил не знает, можно ли. – Ты смог признаться девушке, в которую влюблен, в своих чувствах. Рассказать другим о своих чувствах на самом деле очень трудно и достойно считаться «храбрым поступком». Завидую я тебе.... Леви теперь знает о твоих чувствах, а значит одна проблема у тебя решена, верно? Осталось узнать, чувствует ли Леви у тебе ответные чувства и всё.... Однако я.... Я на столько труслива, что боюсь даже заикнуться о чем-то таком, как «чувства» в его присутствии... – Ты влюблена в Лаксуса? – спросил Редфокс. Хотя, если по откровенности, то это не было вопросом, а, скорее, ответом с интонацией вопрошения, для того, чтобы подтвердили предположение. – И сколько бы мы с ним ни провели времени вместе... Сколько бы он не делал мне хорошего, я все равно буду как дурочка трястись, когда к нему подходят другие девушки, а сказать ничего не смогу. Я даже не имею права заявлять о своих правах на него, потому что мы... Мы просто друзья. Пусть и близкие, в какой-то степени. Все равно безумно трудно. Девушка говорила дрожащим хрипящим голосом, похожим на шёпот, когда оседает голос. Однако Гажилу все было слышно, с его-то драконьим слухом. Она остановилась и опустила голову. Сжала ладони в кулаки, больно впиваясь ногтями в кожу на ладони, а костяшки побелели. – Я была с Лаксусом столько лет вместе, не отходя от него, и я знаю, что он один из самых лучших и добрых людей на свете, но говорить ему, что я без памяти, как дура, влюблена в него, я не смогу. Открыть рот даже не смогу. – Как давно? – Не знаю. Чувства приходили медленно, постепенно, а на их осознание и принятие ушло ещё больше времени. И эти чувства... Они самое светлое и дорогое, что у меня есть за душой. Потому я и говорю, что нужно быть храбрым человеком, чтобы говорить о своих чувствах. – Но что потом? – мужчина отвернул голову, стиснув зубы и сжав кулаки. – Как она отреагирует? Что она скажет? Это так... – на его глазах появился румянец. – Не стесняйся своих чувств, – строго и резко произнесла девушка. – У тебя есть шанс получить взаимность, а ты беспокоешься о чем-то таком, как кто-то о тебе что подумает. Я бы все отдала, чтобы заиметь хотя-бы уверенность в том, что он выслушает меня. Молчу о взаимности. Моя любовь.... Мне нужна храбрость, чтобы я могла гордо заявить о том, что я люблю Лаксуса всем своим сердцем! – Что? – раздались откуда-то позади. – Ты меня... Любишь?