Поздний брак

      Начались уроки. На достаточно скучной истории, вместо того, чтобы внимательно слушать учителя о правителях былого времени, Татьяна решила порассуждать о сложившейся ситуации.       «У отца с Эльвирой, видать, не просто фиктивный брак для вида, а что-то действительно серьезное, — подумала Татьяна. — Не просто еще одна женщина, а, похоже, любовь на всю жизнь…»       В принципе, этот факт мало интересовал Татьяну, однако мысль о Елене, да еще и Макаровне, не давала покоя.       «Макар… — подумала Татьяна. — Это же холопское имя! Из крестьян, что ли, Эльвира? А потом решила имечко себе поменять, чтобы никто в прошлое ее не тыкал?»       Мысль о том, что брак не просто неравный, как она думала раньше, а слишком неравный, изумляла.       — Эльвира из крестьян, — поспешила поделиться своей мыслью с соседкой по парте Татьяна. — Отсюда и замашки. Линейкой отлупить, руки распустить, меня, помнится, побить хотела. Что хочешь, никакого воспитания.       Однако Лену больше интересовала тема урока, поэтому девушка только кивнула головой и решила слушать учителя.       «Ну тебя, правильная мне нашлась», — подумала Татьяна и попыталась раскрутить дальше в голове столь неожиданную цепочку.       Едва окончился урок, Лена спросила Татьяну:       — А вот теперь могу и про Эльвиру послушать. Что она, из крестьян, говоришь?       — Да, — ответила Татьяна. — Смотри, все просто. Она каким-то чудом выходит замуж за дворянина, становится дворянкой. Сразу меняет себе имя и отчество, чтобы всем пыль в глаза пускать. Естественно, как и положено крестьянам, она не может достойно воспитать сына и он становится цареубийцей.       — Крестьяне царя уважают, — возразила Лена.       — А тут получилось так, что сын взял худшее от крестьян и дворян, — сказала Татьяна. — Или… Может, она из рабочих? Рабочие же смеют пасть на царя открывать… Точно! Эльвира из рабочих, вот и сына не воспитала. Ну, а что делать-то, простая работяга, за это нельзя осуждать.       — Ты только этим сейчас и занимаешься, — ответила Лена. — Мне Эльвира за все время работы ничего плохого не сделала.       — Только линейкой частенько била, — усмехнулась Татьяна. — Устав ни слова не говорит, можно так или нельзя. А вот когда я Библию в небеса запустила, она устав нарушить хотела…       — Нашла, чем гордиться, богохульница, — беззлобно подколола соседку по парте Лена.       — Значит, повод был, — ответила Татьяна.       Девушка немного помолчала, вспоминая, на чем она остановилась, и продолжила:       — А теперь еще выше шагнула, от такой средненькой дворянки стала нормальной. Вот свезло как человеку! А родилась кем?       — С тобой разговаривать неинтересно, — сказала Лена. — Мне вот глубоко плевать, кем родилась Эльвира. Зато ее жизнь особо не баловала, как любит говорить моя мама.       — Нас с тобой тоже жизнь не балует, — выругалась Татьяна. — Я бы с какой радостью сейчас после уроков шла к Анне и обсуждала с ней свое будущее! А так что, приду к Эльвире и скажу: «Эльвира, а давай подумаем, кем будет по званию мой будущий муж?» Ей это вообще неинтересно, у нее свои внуки есть. Еще отец на них свое внимание переключит и все, никому я здесь не буду нужна.       — Ты раньше ее больше уважала, — ответила Лена.       — Да как уважала, просто не задумывалась на эти темы, — сказала Татьяна. — Просто относилась к ней, как к классной даме. Как сейчас к Инессе. Вот мне без разницы, кто такая Инесса, веришь? А теперь Эльвира как бы член семьи…       Настроение окончательно испортилось и Татьяна решила сменить тему.       — Хочу, чтобы на математике мы не у доски примеры решали, а в тетради, — произнесла Татьяна. — Так как-то спокойнее.       Эльвира Марковна, позанимавшись с внуками, спустилась на кухню. Нужно было сказать прислуге, что стоит пожарить драников, ведь Константин Алексеевич случайно обмолвился, что давненько их не ел.       Увидев, что кухарка занята своим делом, женщина подумала и, достав картошку, начала ее чистить.       — Эльвира Марковна, вы что? — донельзя изумилась Настасья. — Вы скажите, что мне сделать, я сделаю.       — Делай то, чем занята, — ответила Эльвира Марковна. — А я пока что картошку почищу.       — Вам другими делами заниматься надо, — сказала Настасья. — Например, сказать, что я буду делать из этой картошки и идти к себе.       — Настасья, — произнесла Эльвира Марковна. — Я тебя не трогаю. Ты меня тоже не трогай. Картошку я чищу нормально, не срезаю по половине картошки вместе с кожурой, как Зоенька. Поэтому тебе переживать не из-за чего. А занять себя чем-то надо…       На мысли о Зое Эльвира Марковна была готова расплакаться.       — Я же ее всему сама учила… — прошептала женщина. — Она же из настоящей дворянской семьи была… Это представь, сейчас Татьяну посади картошку чистить… Зато, едрит твою за ногу, о революции говорила! Царя, значит, не надо, а супруге президента, наверное, были бы положены помощницы по хозяйству. Какая здесь логика?       Эльвира Марковна вытерла слезы и сказала:       — Начинала готовить обед с самого утра и вообще ничего не успевала к обеду… Посуду так мыла, что на ней половина еды оставалась… Тарелки с обратной стороны, наверное, первые два года мыть не хотела, говорила, что не видно. Настасья! Я же ей жизнь сломала! Не должна была давать Володе благословения на этот брак. Выдали бы Зоеньку замуж, поплакала бы она… Ну сколько плачут? Неделю, месяц, полгода… А потом бы успокоилась. Любовника нашла. Время бы весело с ним проводила. А так все, нет больше Зои!       Настасья промолчала, не зная, стоит ли ей что-то отвечать. Тем временем, Эльвира Марковна быстро дочистила картошку и сказала:       — На драники хватит. Константин Алексеевич очень их хотел. Придет раньше времени и будет спрашивать, где я — скажешь, что пошла к Лыковым извиняться. Может быть, они даже будут готовы меня выслушать…       Эльвира Марковна развернулась и пошла собираться.