Часть 6. Карт-бланш
13 апреля 2021 г. в 13:55
После уроков, пообсуждав с подругами всякую ерунду, Татьяна неспешно пошла домой. Хорошая солнечная погода, пение птичек, легкий ветерок — все это никак не сочеталось с тем фактом, что дома ее ждет не Анна и даже не пустота, а Эльвира.
«Может, отец ей все высказал, когда я не слышала? — предположила Татьяна. — Конечно, папа высказал, он не мог промолчать. Может, даже поругал ее. Сказал, что совсем ума лишилась. А если…»
Мысль о том, что нужно как-то спровоцировать столь ненавистного человека в присутствии отца, причем, желательно, самой остаться не виноватой, никак не уходила из головы. Но как это осуществить, Татьяна не представляла.
«Даже если она еще раз посмеет на меня руку поднять и папа это увидит и выгонит ее из дому, будет просто замечательно, — подумала Татьяна. — Нет, из дому, конечно, не выгонит, но предложит жить раздельно и помогать деньгами… Это вполне возможный вариант. Да пусть так и будет! Убогим помогать надо…»
Весь остаток дороги Татьяна придумывала свою речь, но получалось как-то наивно.
«Ладно, само получится», — подумала девушка и вошла в дом.
Эльвира Марковна снова провела все утро с детьми. Казалось, все было хорошо, но когда женщина вышла из детской, слезы невольно полились из ее глаз.
— Зоенька… — прошептала Эльвира Марковна. — Сашенька без тебя скучает. И без Володи скучает, но к тебе она привыкла больше, тебя она чаще видела…
Наверх поднялась Татьяна. Увидев Эльвиру Марковну в слезах и даже на какие-то доли секунды пожалев ее, девушка отбросила первоначальный план и решила положиться на волю случая.
— Что плачете, Елена Макаровна, детей не воспитали? А теперь внуков не воспитаете? Не переживайте, няня за вас все сделает, если вы все не испортите, — борясь с собой, сказала Татьяна.
— Пошла с глаз моих, — ответила женщина.
— Так это вы идите, я здесь дольше вас живу, шестнадцать годиков, — сказала Татьяна.
В душе Эльвиры Марковны боролись два желания: осуществить свое вчерашнее обещание и врезать Татьяне со всей силы и проигнорировать эти слова. Видя заминку, девушка продолжила:
— Публичный дом через два квартала.
— Изумлена вашими познаниями, — ответила Эльвира Марковна. — Не иначе, как сделаны на собственном опыте.
— Татьяна! — раздался возмущенный голос Константина Алексеевича. — Немедленно иди в свою комнату.
«Зачем ты так быстро пришел? — со вздохом подумала Татьяна и решила не спорить с отцом. — Пришел бы минут на десять позже, когда Эльвира бы уже подняла на меня руку… Ей уже чуть-чуть оставалось, нужно было всего-ничего подождать!»
— Эльвира Марковна, приношу свои самые глубокие извинения за то, что где-то ошибся в воспитании дочери, — сказал Константин Алексеевич.
Женщина ничего не ответила. Тяжело вздохнув, Эльвира Марковна пошла к себе.
— Татьяна, — сказал Константин Алексеевич, придя в комнату дочери. — Когда тебя можно было понять, я тебя понимал. То, что я услышал сегодня, понять нельзя. Это не спишешь на то, что невольно вылетело, такие речи говорят целенаправленно. Если ты считаешь, что гнать человека из дома, да еще и такими словами — это допустимо, то мне больше нечего говорить. Я с тобой беседовал по-хорошему, объяснял, почему нельзя давить на чувства несчастной матери, а тебе, по-видимому, все безразлично. Про кота говорил, про хулиганов, про консервные банки… Пытался достучаться до тебя, как до разумного человека. Что же, Таня, жаль, что ты не понимаешь слов. Как бы ни было мне прискорбно это говорить, но я сейчас пойду и разрешу Эльвире Марковне наказывать тебя так, как она посчитает правильным, если ты снова ее оскорбишь подобным образом.
«А вот это совершенно не то, чего я добивалась», — с изумлением подумала Татьяна.
— До завтрашнего дня не разрешаю выходить из комнаты, — сказал Константин Алексеевич. — Ужин Настасья или Марья принесет сюда. До понедельника без сладкого.
Едва за Константином Алексеевичем закрылась дверь, Татьяна со злостью ударила рукой по подушке.
«И зачем я все это затевала? — с возмущением подумала девушка. — Чтобы отец дал все карты в руки Эльвире? Чтобы сам наказал меня? Чтобы даже пожаловаться было не на кого?»
В глубине души Татьяна понимала, что все, сказанное Константином Алексеевичем было вполне справедливым, но сама мысль о том, что она собственноручно напросилась на скандал, не давала девушке покоя.
— Эльвира Марковна, — сказал Константин Алексеевич, придя в комнату супруги. — Еще раз прошу прощения за то, что в чем-то недовоспитал дочь.
— Вашей вины в этом нет, — вздохнула женщина. — Это уже не ребенок пяти лет, а практически взрослый человек.
— Эльвира Марковна, я вчера был не до конца прав… — продолжил Константин Алексеевич. — Если Татьяна еще раз посчитает для себя возможным вас оскорбить, а вы накажете ее так, как посчитаете возможным, я вас пойму.
— Надеюсь, до этого не дойдет, — безрадостно ответила Эльвира Марковна. — Я бы и сама хотела жить без подобных проблем.
— Я поговорил с Татьяной, достаточно строго ее наказал, но если она и на этот раз не сделает выводы… Поймите, Эльвира Марковна, я тоже не всесилен. И объяснять одно и то же по сто раз тоже не смогу, — сказал Константин Алексеевич.
Весь остаток дня Татьяна чувствовала себя не в своей тарелке. Сегодняшняя стычка казалась надуманной и неоправданно грубой. Не выдержав, вечером Татьяна решила попросить прощения у Эльвиры Марковны, хотя прекрасно понимала, что второй раз подряд они не будут никому нужны.
Девушка вышла в коридор и постучала в комнату Эльвиры Марковны.
— Заходите, — ответила женщина.
Татьяна открыла дверь и сделала пару шагов вперед.
— Эльвира Марковна, я прекрасно понимаю, что мои извинения вам не нужны, но промолчать не могу, — начала девушка. — Я не должна была так себя вести. Это недопустимо.
— Вам не велено до завтрашнего дня покидать свою комнату, ступайте, — ответила Эльвира Марковна.
— Мадам, не держите на меня зла, — сказала Татьяна. — Я виновата, я за это наказана, но извиняюсь не потому, что велено. Я действительно была неправа.
— Ступайте, — произнесла Эльвира Марковна.
— Эльвира Марковна, пожалуйста, простите меня! — воскликнула Татьяна.
— Я прощала вас достаточное количество раз, сейчас просто приму ваши слова к сведению, — ответила Эльвира Марковна. — Можете идти, ничего нового не услышите.
— Хорошо, — сказала Татьяна и вышла в коридор. На душе до сих пор было тяжело, а мысль, что она сама бы вряд ли так легко простила того, кто столько раз обидел ее, никак не давала покоя.