Поздний брак

      Татьяна никак не могла уснуть. Сама мысль о том, что виновата она, а не Эльвира Марковна, мучила ее.       «Если бы она на меня снова посмела поднять руку, я была бы пострадавшей, — думала девушка. — А так… Человека оскорбила, папу огорчила, сама никак успокоиться не могу…»       Татьяна была готова снова идти к Эльвире Марковне извиняться, но какая-то гордость и понимание, что извинения в столь поздний час никому не нужны, удерживали девушку. Наутро, встав совершенно не в своей тарелке, Татьяна перед завтраком спросила Эльвиру Марковну:       — Мадам, и, все-таки, я могу надеяться на ваше прощение?       «Интересно, она так испугалась слов отца, что следующие оскорбления ей не сойдут с рук? — подумала Эльвира Марковна. — Или и вправду что-то зашевелилось внутри?»       — Надежда — вещь очень хорошая, — ответила женщина. — Надеяться можно хоть на что.       «Уже не отправляет, куда подальше, значит, простила, но до сих пор дуется», — подумала Татьяна и замолчала.       Когда все разошлись, Эльвира Марковна решила, что не стоит оттягивать то, что она хотела сделать еще позавчера, и пойти к Лыковым. Женщина быстро собралась и направилась к семье погибшей по вине ее сына невестки.       — Геллер, — коротко сказала Эльвира Марковна подошедшей к двери Дарье. — К Александре Витальевне.       — Проходите, — ответила Дарья.       Эльвира Марковна вошла в комнату. Взглянув на ту, к которой пришла, женщина расплакалась.       — Александра Витальевна, голубушка, — в слезах сказала Эльвира Марковна. — Простите меня, Христа ради. Хотя не простите вы меня никогда и правильно сделаете! Виновата я в смерти Зои, ой как виновата!       — Эльвира Марковна, Зоя была уже не ребенком, чтобы так говорить, — ответила Александра Витальевна. — В чем же ваша вина?       — Ту самую первую листовку директрисе не отнесла, отчислили бы тогда Зою и все, дело с концом. Вышла бы она замуж и горя не знала! — начала Эльвира Марковна. — С Владимиром свела. Благословение на брак дала. Развестись не убедила. Дома ее одну с Владимиром оставила…       — Это все было решением Зои, — сказала Александра Витальевна. — Она прожила ту жизнь, которую сама захотела. Это был ее выбор.       — Это был ее первый и единственный выбор… — вздохнула Эльвира Марковна. — Юная нигилистка нашла родственную душу. А алмазик можно было аккуратненько огранить, чтобы засиял еще ярче. Не засиял…       «Да она, может быть, мне больше рассказывала, нежели здесь… — подумала женщина. — Меня убеждала в том, что царя быть не должно, теории строила… А по чьей все вине было? По вине Владимира…»       Александра Витальевна прекрасно понимала, что творится на душе ее собеседницы, но не представляла, как может ее успокоить.       — Зато Зоя прожила счастливые пять лет с тем, с кем захотела сама, — ответила женщина. — Может, не все было безоблачно, но она была счастлива.       Беседа заходила в тупик. Любое упоминание о Зое только еще сильнее ранило Эльвиру Марковну.       — Совсем не подумала, надо было с внуками приходить, — сказала женщина. — Не волнуйтесь, Александра Витальевна, в следующий раз приду не одна.       Татьяна не слушала слова учителя, но и боялась выдать себя, не желая ни становиться отъявленной нарушительницей правил перед Инессой, ни, тем более, не планируя, чтобы новоиспеченная супруга отца снова пришла в гимназию.       «Да ей только дай повод — она сюда прибежит, — думала Татьяна. — Просто потому, что столько лет проработала, захочет вернуться в эти стены. А потом слово за слово и…»       Даже в своих самых худших опасениях девушка не была готова подумать, что на нее снова могут поднять руку. Татьяна боялась потерять своего последнего союзника — Константина Алексеевича, потому пыталась держаться пристойно.       — Эльвира, ведьма проклятая, все место в моей голове заняла, — тихо выругалась Татьяна, когда окончился урок.       — По тебе было заметно, — ответила Лена.       — Лена, ты только подумай! — возмущенно воскликнула Татьяна. — Отец разрешил Эльвире поднять на меня руку, если я снова посчитаю для себя возможным ее оскорбить! Я для того, что ли, вчера ее такими выражениями крыла, что до сих пор не по себе?!       — Таня, — сказала Лена. — Попробуй пойти на мировую. И все будет хорошо. Не надо никого крыть, представь, что твой отец просто решил сдать комнаты внаем.       — Хозяйку в дом принесло, — выругалась Татьяна. Девушка не сдержала слезы и воскликнула. — Хозяйку принесло! Мадам Спицыну! А мадам Спицына здесь только одна — Анна Спицына! Урожденная Нина Елесина вне всяких хозяек, она — моя мать. А Анна Спицына была действительно достойной парой Константину Алексеевичу! Лена! Закон Божий нужно прогулять, иначе там снова будет Библия летать по классу! Интересно, что за это Инесса мне сделает или не сделает? Может, она вообще атеистка! Хватит, а то сейчас богохульствовать начну, вдруг ты этого не любишь?       Татьяна в слезах вылетела из кабинета, чуть не сбив входящего к ученицам отца Иоанна.       — Батюшка, — обратилась к священнику Лена. — Татьяна расчувствовалась и не сможет присутствовать на уроке. Она снова вспомнила своих умерших близких.       — Кто с Богом, тот не одинок. Тому будет легче пережить утрату, — ответил отец Иоанн.       «И правильно, что ушла, за вторую летающую Библию тебя бы легко исключили», — подумала Лена.