I am speed. All the time.

— Ты едешь на запад от Лос-Анджелеса по трассе «66» до Гранд Каньона, затем надо повернуть на юг и двигаться около 80 миль прямо, потом увидишь вывеску «Радиатор-Спрингс ждет вас» и повернешь направо прямо за ней. Они сидели в какой-то кафешке недалеко от автотрека, куда приехали на новом кадиллаке — собственном авто Хадсона, который он приобрел пару месяцев назад. На столе лежала карта дорог США, помимо нее — две опустевших кружки, на дне которых виднелись остатки кофе, огромное ведро с сиротливо лежащим брусочком картошки-фри и целая гора бумаги, в которую здесь заворачивали бургеры с цыпленком, с беконом под соусом барбекю и с котлетами из говядины. Упаковку еще не успела убрать нерасторопная официантка, ходившая от одного столика к другому без всякого желания торопиться. Это был, вне всякого сомнения, либо ее первый день работы, либо последний. — И там я проведу остаток своей жизни? — Хадсон грустно смотрел на крошечную точку на карте, которую минуту назад отметил для него МакКуин. — Большую ее часть, — кивнул тот. — Но ты будешь иногда возвращаться в Лос-Анджелес и даже станешь моим наставником во время гонки. К ним, наконец, подошла официантка. Забрала бумагу, ведро из-под картошки и услужливо спросила, не желают ли чего-нибудь еще. Они не желали, и она снова оставила их наедине. — Она симпатичная, вроде, — Хадсон обернулся вслед девушке. Та к тому времени уже стояла у барной стойки, оставив там поднос с убранной со столиков посудой, и как бы невзначай поправляла бюстгальтер под обтягивающей кофтой. После этого она повернулась в их сторону и подарила Хадсону бесконечно обаятельную улыбку. — Ну понятно, — изрек МакКуин. — Слушай, а у меня кто-то будет в будущем? — неожиданно спросил его паренек. МакКуин ненадолго задумался и еле смог сдержать подступивший смешок. — Да. У тебя будет такая горячая штучка, зависть всего мужского населения Радиатор-Спрингс. Настоящая бестия в конфетной обертке. Зовут Бэсси. Смотри, будь с ней поласковее. — Правда? — Хадсон округлил глаза и, получив утвердительный кивок, обрадовался. — Вау… да, детка. Я буду с нетерпением ждать встречи с ней. К ним снова подошла официантка. Кофту она намеренно оттянула вниз, так что грудь была приоткрыта. Теперь она смотрела на Хадсона с неприкрытым восхищением, явно узнав его. В руке ее был дымящийся кофейник. — Если что, я заканчиваю в восемь, — подмигнула она ему, подливая им кофе, а затем, виляя бедрами, удалилась прочь. Теперь даже МакКуин непроизвольно проводил взглядом ее округлую фигуру. Однако Хадсон, после его слов о Бэсси, судьбой его жизни, которая ждет его в Радиатор-Спрингс, Хадсон уже не мог думать ни о каких официантках. Они быстро свернули свой ужин, убрали карту и вышли на улицу. Солнце припекало уже не так сильно, как днем, но на улице все еще было душно. Воздух был сухим — дождя не было уже очень, очень долго. Хадсон прогнал уличную шпану, обступившую его блестящий кадиллак, и жестом пригласил МакКуина сесть за руль. Это было неожиданно — спустя три дня после того, как МакКуин вернул доку машину, пригнав ее утром в гараж, он больше не ездил в качестве водителя, но видимо, сегодняшний день был исключением из правил. Пусть будет так. А еще спустя три дня Хадсон неспешно натягивал свой гоночный комбинезон и в зеркало поглядывал на МакКуина за его спиной. Тот, развалившись на диване не то сидя, не то лежа, потягивал колу из жестяной банки. — Обалдеть, — восторженно улыбался МакКуин, сжимая в руке ледяную банку. — Что? — Хадсон повернулся к нему, нахмурив брови. Он еще не успел одеться: на нем были темно-синие свободные штаны из номекса (только в 1953 этот огнеупорный материал стали использовать в качестве одежды для гонщиков, и для Хадсона это было еще в новинку), подтяжки штанов были надеты прямо на голое тело. Верхняя куртка, бережно расправленная, висела рядом на спинке стула. — Не знаю, чему ты восхищаешься, МакКуин, в этих новых комбинезонах потеешь за минуту и потом сидишь весь мокрый, как мышь. — Да нет, я про колу. Похоже, со временем ее совсем разучатся делать, — МакКуин поднял банку, кивнув на нее. — А костюм… — он оглядел его, полуодетого. — В нем ты не сгоришь, если машина загорится. — Да, но я умру от теплового удара, — возразил Хадсон, на что МакКуин отрицательно покачал головой, не согласившись с этим. Гонка началась через сорок минут. По результатам квалификации Хадсон располагался вторым на старте. Он переживал, каким он финиширует, МакКуин переживал, финиширует ли он вообще. Ближе к середине гонки напряжение достигло пика, хотя все шло по плану, и МакКуин незаметно растворился в толпе зевак, прошел мимо механика и остальной команды и вышел через небольшую калитку за гаражами на улицу, попав на парковку. Последние несколько дней он почти не покидал территории стадиона. Пару раз они с Хадсоном выезжали в город, покупали еду и заходили в кафе поесть. Всегда вместе — даже ночевали на одном диване, благо, он раскладывался. МакКуин будто узнавал старого друга заново. Сам того не замечая, он пытался привить ему качества дока в более зрелом возрасте, рассказывал, как доехать до Радиатор-Спрингса и о том, как они будут гоняться в пустыне на импровизированной трассе. Кажется, он успел рассказать ему почти все, что нужно. У Хадсона был новенький кадиллак — его собственная машина. Предмет зависти поголовно всех молодых ребят. Кадиллак был куплен всего пару месяцев назад и сейчас стоял на парковке за стадионом среди прочих машин. МакКуин подошел к нему. Светло-бежевая краска авто отливала новизной, хром на фарах и подкрылках сверкал на ярком полуденном солнце. МакКуин слышал со стадиона шум покрышек об асфальт, шум двух десятков двигателей, вздрагивал от каждого слишком громкого звука, и все это оседало тяжелым грузом на его душе. Он решил вернуться на стадион. Народу на треке было невероятно много, целые скопления людей примкнули к ограждению на трассе и неотрывно следили за процессией машин. Повсюду стоял резкий запах горячей резины — шины буквально плавились на жаре. Гонка была в самом разгаре. Хадсон был среди первой четверки, и именно там развернулась самая агрессивная борьба за первенство. МакКуин поднялся на места для зрителей, где развернулся целый аншлаг: было полно сидячих мест, но большинство людей стояли возле них или были внизу возле сетчатого забора, в самой клоаке безумия и оглушительных криков. Парень нашел местечко на «портере» у самого заборчика вдоль рядов. Эти ряды чуть приподнимались над землей, улучшая обзор, так что толпы внизу никак не мешали виду на пит-лейн. МакКуин облокотился на ограждение и замер. Первая четверка с оглушительным ревом пронеслась мимо рядов. Хадсон ехал вторым. Рев моторов бодро подхватила толпа внизу, одобрительно свистя и выкрикивая поощрения, и голоса людей с лихвой перебивали звуки машин. Еще один круг. На табло число уменьшилось на одну единицу. Оставалось еще шесть. На большом экране МакКуин увидел, как синий болид Хадсона резко рванул вперед, устремившись на обгон едущего первым красного мерседеса Ривера Скотта. МакКуин непроизвольно сжал руками ограду, будто ухватившись за нее крепче, чтоб не упасть. Ему хотелось закрыть глаза и понять, что происходит на трассе, только по крикам бушующей толпы. Но Хадсон более чем успешно выполнил этот маневр, оставив Скотта позади. Следующий круг он начал первым среди оставшихся восемнадцати машин. У МакКуина кололо в груди и в руках, а по телу бегали мурашки — он знал, что что-то должно случиться. Каждая следующая минута была для него длиннее, чем каждый год его жизни до знакомства с Хадсоном. Ноги его сделались ватными, и он совсем перестал ощущать себя в пространстве. Что он наделал? Ему нужно было как-то предотвратить страшную аварию, в которую попадет док, а он наоборот отправил Хадсона на гонку, вернув ему машину. Если док разобьется, он не простит себя за это. Какой же он эгоист. В тот момент, когда МакКуин уже повернулся, одухотворенный мыслью о том, как бы остановить гонку, до его ушей донёсся глухой тяжелый удар и пронзительный свист покрышек. Гул толпы сразу же смолк. — Док… — у МакКуина пересохло в горле, и он заставил себя посмотреть на трассу. Перед трибунами дорога была пуста, а лидеры гонки еще только поворачивали на финишную прямую. Камера выцепила виновника проблемы и транслировала изображение на большой экран напротив трибуны. Красный покореженный мерседес стоял на взъерошенном искусственном газоне совсем недалеко от поворота к финишу. От машины шел неприятный серый дым. Ривер Скотт не справился с управлением и влетел в заграждение. Док, который шел позади него, автоматически стал лидером, но это уже не имело значения. Гонка была остановлена красным флагом перед самым финишем. Когда все машины остановились перед своими гаражами, в том числе и синий хорнет дока, МакКуин уже был там. Парень вышел из своей машины. Горячий, злой — от него самого будто шел пар. Он, стиснув губы, уставился на МакКуина. Взгляд его вмиг стал ледяным, будто он увидел своего заклятого врага. МакКуин проглотил слюну, не зная, чего ожидать от Хадсона. — Ты, предатель! — крикнул док, направившись прямо к парню. — Что? — МакКуин выставил перед собой руки, когда Хадсон подошел почти вплотную и с силой толкнул его в грудь. Он пошатнулся, отпрянув назад. — Что не так, док? — Ты прекрасно знал, что в этом сезоне я должен попасть в аварию. Поэтому я и брошу гонки и отправлюсь в твой вонючий городок. Поэтому ты и забрал машину, пытаясь меня уберечь, но потом подумал и вернулся — конечно, пусть все будет по-твоему. Ты же чертов эгоист! В лицо МакКуина влетел кулак — он не успел увернуться, совсем не ожидая удара. В районе скулы саднило и горело, но сильнее всего удар пришелся не по лицу. Сердце МакКуина болезненно сжалось, пропустив острую боль через себя. — Док, все не так, — пробормотал он, не решаясь взглянуть на Хадсона. — Дай объяснить… — Нечего тут объяснять. Катись в свою сраную пустыню и живи там один. Не надейся, что я туда приеду. МакКуин поднял глаза, увидев только спину дока. Тот решительно направился к гаражу, не оборачиваясь. МакКуин прислонил ладонь к скуле, думая, как же ему теперь выкручиваться из этой ситуации. Если Хадсон разозлен — он замыкается в себе и никого не подпускает, пока не оттает. Так было с повзрослевшим Хадсоном, и, похоже, эта черта у него с юности. Всю эту сцену наблюдал Дирк, стоящий возле гаража. — Извини, друг, — механик пожал плечами и зашел внутрь вслед за Хадсоном. Прошло не больше десяти минут. Все внимание зрителей и журналистов было приковано к Риверу Скотту, остальные гонщики уже находились в окружении членов команды в своих гаражах, машины успели немного остыть. Некоторые механики, поняв, что праздновать нечего, угрюмо копались в железках, открыв капот, или откручивали шурупы с колес. Стэнли, молодой механик из команды Хадсона, занялся тем же. Ему на вид было около шестнадцати — низкий, худой, покрытый веснушками. Хадсон говорил, что он был отличным механиком. Машины интересовали его с детства, и в отличие от других мальчишек, он не разменивался на игрушечные, а быстро увлекся настоящими. — Я всю гонку нервничал из-за этого придурка, — сообщил ему МакКуин. Стэнли еле слышно угукнул, продолжая копаться под капотом хадсона. Рядом с автомобилем у него лежали промасленные инструменты, и все были в отличном состоянии. — А он даже не разбился, — закончил МакКуин, уставившись в темное пятно на стене гаража. Дверь была открыта, он видел, как Дирк периодически сновал туда-сюда, но он не видел дока. Стэнли его совершенно не слышал и уж тем более не вникал в смысл его слов. Спустя полминуты механик что-то буркнул себе под нос, видимо, выругавшись, и зашел в гараж, оставив МакКина на улице одного. МакКуин задумчиво смотрел на хадсон, стоящий перед ним с открытым капотом. Кажется, Стэнли ушел за каким-то ключом. В следующую секунду парень двинулся к машине, не раздумывая, не успев осознать, что он собирается сделать. Он подошел и взглянул под капот. Осмотрелся вокруг, протянул руку внутрь и слегка подкрутил шестеренку рулевой рейки. Затем он отошел от машины и вытер рукав куртки о штаны. Все произошло на удивление быстро, и, кажется, его никто не успел заметить. МакКуин неотрывно смотрел на капот хадсона, осознавая всю драматичность ситуации. Он ничего не ломал, не приводил в неисправность, но его руки дрожали, и он отчаянно пытался их успокоить. Док заметит не сразу, возможно, со временем, что его машина стала управляться и отзываться на его действия гораздо хуже. Успеет ли что-то произойти до этого момента? На асфальт, который еще не успел остыть от полуденной жары, вдруг упали капли дождя. Небо затянуло буквально за пару минут. В воздухе запахло озоном, и стало легче дышать. МакКуин подумал, что скоро начнется ливень, и надо бы куда-то спрятаться. В гараж ему идти больше не хотелось — он там был чужим. Хадсон не хотел его видеть. Кажется, здесь ему больше делать нечего. — 2008 — МакКуин стоял около дерева напротив дома дока в такой темноте, что его бы даже за ярд не увидели. Он видел, как док спустился на первый этаж, зашел в гараж, нашел машину, которую МакКуин подлатал и пригнал обратно. Он намеренно не выключал свет — надо было как-то заставить Хадсона выглянуть из окна и спуститься. К тому же он просто хотел его поскорее увидеть. Прошло несколько дней после той гонки, он вынужден был уйти со стадиона под проливным дождем. Он слонялся несколько часов по городу, потому что не знал, куда податься, и, в конце концов, нашел временное пристанище в палаточном лагере хиппи на берегу океана в районе Санта-Моники. Он не узнал этих мест, хотя и был здесь раньше. Его накормили и предложили ночевку. Он не отказался, потому что других вариантов не было. В лагере он остался на несколько дней. У местных ребят не было телевизора, и все новости они узнавали по радио. Дни тянулись бесконечно долго. МакКуин проводил их в бесцельных прогулках по пляжу, купании, даже помогал чинить какой-то старый микроавтобус, очень похожий на филмеровскую машину, и слушал радио. Вспоминая Филмора, МакКуин как-то спросил насчет Джими Хендрикса, но, похоже, что его еще никто не знал. Через четыре дня он услышал из новостей, что Хадсон Хорнет попал в аварию на своей машине, отрабатывая маневры на автотреке. Это была даже не гонка, а просто тренировка. Он ехал один и, не справившись с управлением, влетел в ограждение на трассе. Обстоятельства еще уточнялись, но по предварительной версии причиной аварии была техническая неисправность автомобиля. Сообщалось, что младший механик Стэнли Смит был в тот же день уволен из команды, а сам Хадсон попал в больницу с тяжелыми травмами, совместимыми с жизнью. «Состояние Хадсона Хорнета стабильно тяжелое, но, к сожалению, он потерял память за несколько месяцев. Мы не знаем и не можем утверждать, сможет ли она к нему вернуться или нет. Однако вряд ли даже после реабилитации он сможет вернуться к карьере автогонщика». МакКуин захотел уйти из лагеря, но его остановили, попросив помочь с грузовиком. Никто так, как он, не разбирался в железе, поэтому он ценился в лагере на вес золота. Хиппи рассказали, что собираются стартовать в путешествие по трассе «66» через пару дней и спросили, поедет ли он с ними. Пара рабочих рук им точно не помешает. Он согласился. На следующий вечер они устроили шумную пирушку, и МакКуин напился до чертиков. Кажется, его даже чем-то накурили. Утром он очнулся на пустом пляже среди разбросанного тряпья и пустых смятых банок из-под пива и содовой. Не было ни людей, ни машин, и он уже и не знал, что думать. Пройдя вдоль пляжа около мили, он совершенно неожиданно обнаружил машину дока, стоящую на парковке возле стройки, где он оставил ее пару недель назад. Пыльному, грязному хадсону он обрадовался как ребенок конфете. Он подлатал машину, отмыл в какой-то реке за городом, воспользовавшись найденным тряпьем, и отправился в Радиатор-Спрингс. Приехал он поздней ночью и, решив не будить дока, поставил машину в гараж. Подумав, он нарочно включил свет и немного пошумел, чтобы выманить его из спальни, а сам отошел подальше от дома. Он не знал, что сказать доку, и не собирался рассказывать правду о случившимся. Его устраивала версия о том, что он попал в плен к хиппи и работал у них механиком за еду, но даже такой версии никто не поверит. Итак, у него была ночь, чтобы вернуться в мотель, хорошенько обдумать свои мысли и составить версию получше, но он знал, что даже ночи ему будет мало.