Начало Путешествия

      — Чёрт вас дери, а ну не дрейфить! Зажались кто куда, поджав хвосты! — раздавался хриплый голос сквозь громыхающие раскаты грома, подавляя своим тембром звуки дождя, обильно падающего с затянутого тьмой неба. — Где этот чёртов квартирмейстер? Гарри, поди сюда! — рыкнул он в темноту, и одновременно с этим, вдали, где волны своей высотой закрывали горизонт, вспышка света озарила чёрные воды бушующего океана. Гром, казалось, способен оглушить каждого из членов команды, метавшихся по сторонам. — Гарри, чёрт тебя дери, куда ты делся?! — ругаясь, по мокрой палубе уверенным шагом передвигался крупный мужчина. — Грязная ты собака, вот ты где! Чем ты вообще занят тут?!       — Капитан, всё это похоже на самоубийство, – подрагивая немного то ли от страха, то ли от холода, отвечал тот ему, — позвольте…       — Что позвольте?! Я тут решаю, что позволено, а чего у нас нет! И ранее всё было решено, — накричал на него капитан. За его спиной засверкали две молнии, одна за другой с секундным интервалом. — Выметайся оттуда!       Грубая рука этого громоздкого мужчины схватила боцмана за шиворот и в одно мгновение вытолкнула того из подсобного помещения, расположенного под деревянной лестницей.       — А ну задраить трюмы! Открыть сливные стоки! Установить дополнительные паруса ундер-лисель и марса-лисель!       — Капитан, лучше поставить штормовой фор-стеньги-стаксель и зарифленный грот, — с некоторой робостью в голосе ответствовал ему молодой юнга, ожидавший от опытного мореходца куда большей рассудительности. Но стоило ему только договорить последнее слово, как перед ним взмахнуло что-то тёмное и быстрое. Он не ожидал получить тяжёлый удар по голове. Да такой, что у бедолаги чуть было звёзды не поплыли перед глазами, и, пошатываясь по сторонам, юнга всё же грохнулся на свою пятую точку. После чего ухватился за канат, пытаясь прийти в себя.       — Молчать, щенок! Я не позволю этому дрянному Тичу вновь меня обогнать, будь он тысячу раз проклят! — возмущался капитан, бодрым шагом направлявшийся к носу судна. — даже если Нептун обрушит на нас всю свою мощь, я только посмеюсь ему в ответ! Не сбавлять хода! — кричал во всю глотку, — рулевой, держать крепче штурвал, не менять направления… матросы, крепите лучше паруса к реям! Мне даже в этом мраке видно, как криво закреплены реванты в некоторых люверсах фока и бизани. Чёрт возьми, они даже не продеты… Хотите пойти на корм рыбам?!       -Капитан, если не опустим некоторые прямые паруса или не заменим их хотя бы на штормовые, то мы точно пойдём на обед акулам! — всё также возмущался квартирмейстер, являвшийся и боцманом корабля.       — Чтоб тебя дери! Последний раз ты на этой должности. Больше твоей ноги здесь не будет, Гарри!       Могучие тёмно-синие волны накатывали за бортом один за другим, беспощадно хлеща судно и пенясь вокруг, словно игристое вино в бокалах. Раскаты молний ежесекундно обдавали светом мрачный горизонт, пронизывая, словно стрела, толстые слои дождевых облаков, не жалевших воды на головы людям. Ветер же со свистом задувал в раскрытые светлые паруса корабля. От его порывов грот-мачта порой гнулась по сторонам.       Команду не покидало ощущение, что эта самая центральная опора вот-вот треснет, не выдержав такого натиска природы. Но даже, когда казалось, что теперь уж точно всё рухнет и разлетится в щепки, придавив нескольких людей, вся эта конструкция показывала чудеса проектировки и стойкости против буйства природы.       Благодаря всем этим, как внутренним, так и внешним факторам, парусное судно мчалось вперёд с умопомрачительной скоростью, рассекая верхушки грозных накатов воды.       Всё это могло показаться самым настоящим сумасшествием и безответственным поведением со стороны любого из капитанов любого другого корабля, но только не в случае с опытным Генри Уоллисом.       — Когда мы в прошлый раз заходили в порт Лондона, для сбыта добычи с французского четырехранговика, мне одна птичка нашептала о том, что кое-какой испанский торговый корабль, перевозящий весьма дорогой груз, должен будет через две недели пришвартоваться в Пуэрто-Рико. А это, между прочим уже завтра! Поэтому ни в коем случае нельзя допустить его швартовки, иначе эти чёртовы испанцы приберут к рукам то золото, которое мне очень пригляделось! А, как вы знаете, я умею делиться! И неужели бездонные сокровища не стоят того, чтобы побороться за них?! Ну что, корабельные крысы, будем дальше меня упрекать? Или натянем ещё пару боковых парусов?       Команда остановилась под влиянием речи своего капитана, с изумлением и непониманием посматривала на него в начале. Каждое слово Уоллиса постепенно воодушевляла их, и они буквально воспрянули духом, когда услышала фразу о золоте. Внутри каждого проснулся настоящий головорез и покорнейший воин. Один за другим они полезли по раскачивающимся мачтам и канатным сеткам и принялись крепить дополнительные паруса с таким усердием, словно установленных ранее совсем не хватало.       Стоило только матросам раскрыть их, чуть ли не в один момент, как судно ощутимо дёрнуло вперёд, чудом не выкинув за борт одного из членов команды. Его хлёстко ударило в лицо раскрывшейся парусиной, но в последний миг успел ухватиться обеими руками за канатную сетку, прежде чем потерял ориентацию в пространстве. От испуга на лице отобразилась такая гримаса, что расположившийся рядом товарищ расхохотался словно больной.       -Вы просто сумасшедший! Поэтому я вас предпочитаю всем, — проговорил в сторону капитана боцман, переменившийся сразу в своем говоре, ранее отдававший испугом и недоверием ко всему происходящему.       — Смотрю, к тебе вернулась храбрость после упоминания о сокровищах…       — Ради богатства и умереть не жалко! Надоели все эти аборигены и прочие обмены на бусы.       — Ну, тогда, мой квартирмейстер, передай первому помощнику, чтобы пошевеливался и активнее закреплял все тросы вместе с остальной частью команды.       — Будет сделано! — после чего щуплый мужчина, находившийся уже в приличном возрасте, впопыхах побежал по раскачивающейся палубе. Не способный толком справиться с возникшей качкой, он шел словно после выпитой бутылки выдержанного виски. Даже умудрился пару раз поскользнуться на настиле, как следует ударившись спиной.       Ещё одна молния пронзила мрак и осветило судно, столь ничтожное по размерам на фоне вопящего океана. Генри Уоллис же при всём творившемся хаосе за бортом излучал твёрдую непоколебимость, изредка обращая внимание на яркие вспышки, мелькавшие всего в паре десятков метров от него.       Он представлял из себя очень высокого для своего времени человека, под шесть с половиной футов в высоту, что в метрической системе мер эквивалентно ста девяноста пяти сантиметрам. Обладал крепко сложенной фигурой и сокрушительным ударом, из-за чего его боялись во многих кабаках, чьим постояльцам приходилось опробовать на себе всю прелесть его силы. Порой эта сила применялась и к провинившимся членам команды, не отдавая полностью такую прерогативу квартирмейстеру.       Из-за своей столь сумасшедшей манеры мореплавания, знакомый с ним круг людей, как и вся команда, дали ему прозвище — «Генри-буря». Порой эта кличка отражала и его манеры поведения в повседневной жизни, и эмоциональные всплески, кои у него возникали при спорах с оппонентом или, когда всё шло не так, как планировалось. Ещё в молодости, будучи матросом на одном индийском судне, что возило большую партию пряностей из Бомбеи, он чуть было не задушил боцмана. А всё из-за того, что тот всё время отвлекал навигатора корабля приглашением немного выпить. Это же, в свою очередь, тогда привело к тому, что корабль отклонился на градус с небольшим в сторону от заданного маршрута, что не на шутку рассердило Уоллиса. Удивительным было и то, что капитан и владелец судна высоко оценили такую выходку простого, на тот момент, матроса. И спустя полгода после этого инцидента, назначили Генри первым помощником на корабле.       Но такими эмоциональными всплесками его тёмная сторона не заканчивалась, и в нем прослеживалось одно то, что очень отличало Уоллиса от небольших торговцев Англии. На суше он часто прикидывался обычным торгашом. Но главной его тайной являлась любовь к пиратству и грабежу.       Возможно, задатками к этому послужили детские и юношеские похождения, не заходившие дальше воровства пары фунтов овощей у местных торгашей. Но с годами мысль о грабежах стала сходить на нет, уступая куда более ранним мечтам — бороздить океаны в поисках новых открытий. Это и привело, ещё столь юного, только отпраздновавшего тринадцатилетие, мальчика на один из местных торговых кораблей, ходившего в порты материковой части Европы.       Касаемо же его взрослого пристрастия, а точнее даже сказать второй профессии, то морским разбоем он занимался столь филигранно, что после похождений его команды не оставалось никаких следов способных вывести на него. Визитной карточкой служил навык подставлять других «джентльменов удачи», прибывавших на место событий чуть позже, когда в море уже плавали только одни доски, да ненужные бочки.       Порой также прибегал к разбоям с особым почерком и отличительной чертой, принадлежащая тому или иному пирату. Оставляя своеобразную «подпись», под подозрение военных, прибывавших на место крушение, сразу же попадали другие люди, к коим причисляли эти самые почерки грабежа. В последнее же время обычно во всех деяниях Уоллиса подозревали «Капитана Тича», только начавшего зарабатывать свою кличку — «Чёрная Борода».       Благодаря всему этому, Генри и его команде ничего не мешало грабить сегодня испанские корабли, а через неделю сбывать этот груз испанским же торговцам, расположенных в колониях. Или вовсе заходить в средиземноморские порты Испанской короны. Не брезгал грабить и корабли, ходившие под английским флагом. После чего без угрызения совести продавал награбленные безделушки самим же англичанам, даже не подозревавшим каким путём те оказывались добыты.       При этом с первым вариантом никаких особых проблем у него не возникало. В силу того, что терявшая свое былое могущество Испанская Империя открывала границы для практически любого желающего пойти на взаимовыгодную торговлю. Хотя касаемо выгоды для самой Испании в такого рода сделках возникало много вопросов.       Что же до ситуации с торговлей в английских портах, то тут дело обстояло иначе. Дело в том, что для банальной официальной торговли любому торговцу, заходившему в порты Британии, требовалось разрешение, полученное от Ост-Индской компании. Сама же компания захватывала всё большую власть, как внутри страны, так и снаружи, и без её официального разрешения становилось практически невозможным продать даже одну унцию любого привезённого товара. Ну, а для сбыта награбленного требовалось не только разрешение, но и значительные связи уже в самой Ост-Индской компании. В силу того, что каждый раз была весьма высокая вероятность того, что этот самый товар некогда мог быть вывезен с того самого порта, где Уоллис пришвартовывался для продажи. И такое стечение событий сразу бы подняло на поверхность его тёмные дела, не имей он каждый раз на руках липовые документы от необходимого человека.       Таким необходимым человеком для него служил Дик Томпсон. Пройдоха, некогда пригретый Уоллисом ещё в те годы, когда он занимался рыболовством, лет этак двадцать назад. На первых порах помогавшим не только в его деле, но и независимо от этого промышлявшим небольшими грабежами. Удивительным же было то, что оборванец, казавшийся таким на первый взгляд, оказался весьма начитанным и образованным юношей, знавшим ко всему прочему пару дополнительных языков. Как проявилось позже для Генри, Томпсон в свое время окончил Лондонскую гимназию. Но как только скончались его родители, на тот момент тому не стукнуло и четырнадцати, всё у него пошло наперекосяк. Оставшись сам по себе, Дик то и дело пропускал занятия, предпочитая им прогулки с местными ребятами, завлекшими его в небольшую группировку воришек.       Но теперь всё это дело прошлого. Сейчас же, некогда никчемный и смердящий на половину улицы бродяга, был знатной и немаловажной фигурой в структуре крупнейшей компании мира, расширявшаяся стремительным темпом. За годы работы в ней Томпсон не просто преобразился, вновь научившись манерам джентльмена, позабытым из-за бродяжьего и разбойного стиля жизни, но и стал совсем другим человеком. Хотя порою его прошлые привычки всплывали и поныне.       Именно через Дика Томпсона, Генри, не опасаясь за свою голову, официально сбывал всё награбленное в достаточно крупных масштабах. Обратной же стороной такого взаимодействия являлось то, что компания забирала приличный процент с этих продаж, кои в большей части доставались самому Томпсону.       Такое отношение к ведению дел совсем не печалила пирата, так как оставшейся части вырученных денег всегда хватало сполна, так как английские торговцы брали его товары по одним из самых выгодных ценам среди прочих, с кем ему приходилось торговать.Да и к тому же прикрытие со стороны хорошо знакомого агента компании было ему жизненно необходимо, дабы не попадать под подозрение торговой палаты её величества.       И теперь, этот самый человек резво вел вперёд свой двухпалубный корабль, встав лично за штурвал. Судно, словно наполненное воздухом, скользило по поверхности извергающего гигантские валы океана. Разразившийся же шторм и не думал сбавлять обороты, крепчая с каждым пройденным морским кабельтовым, задувая всё яростнее и беспощаднее.       Все те паруса, поднятые по приказу Генри, гордо раздулись на всех трёх мачтах. А среди команды, трепетно ожидавшей дальнейших событий, порой слышались слова из молитв и просьбы о снисходительности Бога мирского к их жизням.       Скрежет металла и дерева раздавался по всему судну в перерывах между раскатами грома и глухими ударами волн об борта. Канаты же натянулись до предела и были готовы вот-вот порваться.При том, что некоторые из пиратов даже мечтали об этом, лишь бы уменьшить площадь парусов в этом страшном шторме.       С течением времени стало понятно, что этому не суждено случиться. И всё это по одной веской причине — Генри каждый раз тщательно готовил свой корабль к таким плаваниям.       Подготовка начиналась чуть ли не сразу по прибытию в тот или иной порт. Пока товар неспешно выгружался из трюмов, капитан вместе с боцманом и первым помощником тщательно обходили каждый уголок судна, выискивая тот или иной полученный ущерб после последнего странствия. Уоллис всегда заботился о надёжности канатов и лучшей парусине, перекупая их у русских торговцев, славившихся качеством данных изделий. Именно поэтому, на них всегда был огромный спрос со стороны западных мореплавателей. Продавцы же, в свою очередь, не гнушались часто загибать цены за товар. Но даже при всей своей дороговизне парусина стоила того.       Поэтому судно, оборудованное изделиями из высококачественных материалов, мчалось по заданному курсу, насколько это казалось возможным сделать в таком мраке и шторме.Капитан даже на секунду не допускал и мысли сомнения насчет безопасности плавания.       Ожесточенная борьба крошечного человека и всесильного океана продолжалась долгих десять часов. Десять часов судно кидало с одного вала на другой, то поднимая его чуть ли не к самим тучам, испускавших устрашающие молнии, то бросая в глубокие промежутки между волнами, будто их кидало в саму преисподнюю. Даже Уоллису под конец показалось, что это одна из самых мощных бурь, в коих ему довелось побывать.       «Но судно, чёрт возьми, судно! Оно держалось на ура все эти долгие часы, казавшиеся годами!» — восторженно пронеслось у него в голове.       Спустя же столь долгое время квартирмейстер заприметил, что канаты немного ослабли, а паруса больше не казались столь раздуты. Наоборот, даже немного свисали. К тому же краем глаза он углядел звезду в небольшом открытом промежутке на небосводе, что означало лишь одно — небо становится чище.       Капитан также отметил про себя, что корабль стал более послушен руля, и волны, заливавшие всего полчаса назад всю верхнюю палубу, угрожая смыть часть команды, что бродила по ней, теперь лишь злостно хлестали обшивку обоих бортов, утихая с каждой минутой.       В подтверждение предположениям вскоре, часа через два, ветер вовсе утих до пары метров в секунду.Утреннее же солнце, прятавшееся за густыми облаками, стало наполнять своими лучами водные просторы, попутно обогревая команду корабля, вывалившаяся в полном составе на верхнюю палубу, чтобы слегка отогреться после достаточно промерзлой бури.       — Ну что, остались ещё сомнения в том, кто лучший покоритель штормов?! — Генри окликнул всех сверху.       — И ранее их не было, капитан! А после такого тем более, — ответствовал один из матросов, отводивший взгляд от него, дабы не встретиться с ним глазами.       — То-то и оно! А теперь за дело, ветер слишком ослаб.Так что поднять все паруса, мы уже у цели! Нутром чую…