Судьба за окном или бинокль-купидон

Если очень хочется, то можно… /Джоэль/ Я проснулся в холодном поту от натурального кошмара. Мне снилось, будто я оказался в плену у гигантского кальмара. Громадина обвила меня щупальцами и давила, а я беспомощно барахтался, задыхаясь под ее весом. Самое странное, что, открыв глаза, я все так же оставался скованным по рукам и ногам. В комнате было темно, голова трещала. Сперва решил, что во сне умудрился замотаться в одеяло и потому теперь не могу шевельнуться, но истина оказалась куда банальней – я был обездвижен чужим телом. — Леонард, зараза… — тихо пробурчал, пытаясь спихнуть с себя чужую ногу, и заодно и руку, по-хозяйски обвившую мою талию. Я даже успел удивиться, — что это вдруг нашло на Лео?! Он ведь маниакально озабочен сохранностью личного пространства. После близости, мы всегда спали на разных краях кровати, соблюдая максимальное расстояние и даже под разными одеялами, настолько Леонарду претило, чтобы кто-либо стеснял его свободу. А потом я вспомнил… Леонарда больше нет в моей жизни. Он ушел сегодня, точнее, вчера, успев ткнуть меня мордой в свою измену, как в дерьмо. И я отмечал это благое событие, избавление от бывшего, в компании Кельвина Беккера… Воспоминания посыпались, как щедрые дары из рога изобилия. Что забавно – даже напиваясь вусмерть, я всегда четко помнил, что творил под алкогольными парами. И сейчас этот талант оказался как нельзя кстати. Щеки горели огнем. Я мучительно прикрыл лицо ладонью, хотя куда правильней было бы подолбиться «фейсом об тейбл», или еще лучше, об стену. Вопросов, что за «кальмар» меня столь нагло оплел своими «щупальцами» больше не оставалось. Беккер! Последнее воспоминание, услужливо вытащенное из недр проспиртованной памяти – как Кельвин укладывает меня на кровать и раздевает… Дальше пустота… Но я же не мог забыть, как мы… Нет, если я вспомнил все предыдущее, то такое точно бы не забыл! И я помню, что велел ему захлопнуть дверь… Я тихо зашипел и принялся активнее выбираться из ловушки, образованной длинными конечностями Беккера. И тут резко осознал еще одну деталь. Гаденыш был абсолютно голый! Я чуть не задохнулся, когда моя ладонь (совершенно случайно!) легла на его член. Эрегированный, мать его член! У него что, вечный стояк по жизни?! Хорошо хоть на мне трусы надеты. Мелкий паразит хоть и бесстыжий, но зачатки совести все же имеются. — Ммм… детка… не ерзай… я же не железный… — заплетающимся языком, сонно выдохнул Кельвин мне в ухо, обдав жарким дыханием. «Детка»?! Серьезно?!? Не знаю, почему я так взбеленился, то ли от наглости юнца, то ли от осознания, что сейчас он представляет в своих объятиях какую-то «детку» с размером груди, наверняка, не меньшим за тройку. В общем, мой еще не до конца протрезвевший рассудок заволокла пелена злости и я сделал то, за что все мужики вселенной ментально меня прокляли за нарушение мужской солидарности – я заехал Беккеру по стратегически важному месту. Не сильно! Но достаточно, чтобы он взвыл и отшатнулся в сторону. — ТЫ ЧТО ТВОРИШЬ?! — Кельвин моментально проснулся и заорал, пытаясь рассмотреть меня в полумраке и прикрывая ладонями ушибленную часть тела. — Это ты что творишь! Какого черта ты делаешь в моей постели в костюме Адама?! Я наконец-то смог сползти с кровати. Голова продолжала трещать и слегка кружиться. Безумно хотелось кофе и курить. Глянул на электронные часы, блекло отсвечивающие на прикроватной тумбочке: чуть больше трех часов ночи. Интересно, во сколь часов меня вырубило?.. — Ты как? Тебе плохо? — Беккер внимательно наблюдал за моими попытками нашарить в темноте халат. Искренняя забота и тревога в его голосе тронули меня. Даже стало стыдно за то, что я его чуть калекой не оставил. Ему бы двинуть мне в ответ, а вместо этого, парень переживает, не плохо ли мне. — Мне отлично. Завернувшись в облачко белоснежной кашемировой нежности, я озадачился вопросом, какую из потребностей удовлетворить первой. Желание курить взяло верх. — Беккер, а что ты тут делаешь? — мягко поинтересовался я, устраиваясь у окошка с сигаретой в руках. Чиркнул зажигалкой, на несколько мгновений выхватив в стекле свое потрепанное, взъерошенное отражение. — Я думал, ты домой ушел. Кельвин абсолютно расслаблено развалился на кровати в позе звездочки, прикрыв пах подушкой, то ли руководствуясь остаточными правилами приличия, то ли в целях безопасности. В остальном же, он был весь открыт моему жадному взгляду. Темнота и размытое разноцветное освещение ночных огней делали его образ подчеркнуто романтичным. Вот сейчас бы его снять, фотографии бы с руками и ногами поотрывали! Я краем глаза рассматривал его, любуясь темной росписью татуировок на предплечьях и небольшим восточным узором на груди, в области сердца. Я знал в мельчайших деталях, как выглядят эти татушки, изучил их на фотках, в период сумасшествия, когда гуглил всю возможную информацию о Кельвине. — Я волновался. И не хотел уходить. — Он вот так вот просто, без увиливаний, ответил на мой вопрос, улыбаясь во весь рот. — Ты ведь не выгонишь сиротинушку в ночь, а, Карамелька? — Ну, во-первых, ты не сиротинушка. Никогда не называй себя так при живых родителях. — Строго одернул его я. — А во-вторых… почему «карамелька»?! — Из-за цвета волос. Я, пожалуй, тоже покурю, раз уж ты меня разбудил посреди ночи. Он отбросил подушку в сторону и тоже встал с кровати. Я отвернулся к окну, лишь на несколько мгновений замешкавшись, чтобы скользнуть взглядом по его члену. Все еще возбужденному. В холодный душ его что ли отправить?! — Белье хоть надень, эксгибиционист! Кельвин насмешливо хмыкнул и, вместо того, чтобы натянуть трусы, завернулся в простыню, точно так же, как его заворачивал я в тот день, когда он впервые пришел в студию. Хоть бери и укладывай на постамент, чтобы рисовать с него римского императора! Порывшись в кармане лежащих на кресле джинсов, Беккер пристроился рядом со мной с пачкой сигарет. Я не мог не заметить, что его курево на порядок дороже и качественнее моего. Золотой мальчик золотой во всем. — Точно все хорошо? — затянувшись, он протянул руку ко мне и ласково прошелся пальцами по моим волосам, заправляя за ухо непослушные пряди. Я даже поежился от его непритворной заботы и какой-то щемящей нежности в голосе и в глазах. Больших, темных, отражающих пляшущие цветные огоньки, мигающие за окном. — Да, если не считать начинающегося похмелья. — Я вяло улыбнулся. — Но могло быть гораздо хуже, выдуй я все виски в одиночку. Так что, могу торжественно даровать тебе титул моего спасителя! — я отсалютовал ему сигаретой. — А что с памятью? — Кельвин немного напрягся, выпуская дым в открытое окно и осторожно наблюдая за мной из-под полуопущенных ресниц. — А что с памятью? — я включил дурачка и ответил тем же вопросом, но со слегка иной интонацией. Но долго держать его в напряжении не стал, и насмешливо фыркнул — Нормально все с памятью. Не боись, скандалов устраивать не буду и жениться из-за одного поцелуя не заставлю. Все-таки, чести ты меня лишить не успел! — засмеялся я, не заметив, как взгляд Беккера потяжелел, и потемнел еще сильнее. Я охнуть не успел, как он дернулся ко мне, сгреб в охапку и впился в губы глубоким поцелуем, невольно дохнув на меня сладковатым дымом своих дорогущих сигарет. А я даже не подумал его оттолкнуть – застыл, словно кролик перед удавом. Перед офигенно целующимся удавом! Опомнился, только когда собственная сигарета обожгла пальцы, и неожиданная боль вернула меня к действительности. — Что ты делаешь, Беккер? То, что было прикольно по-пьяни, на трезвую голову более не актуально. — Я оттолкнул его, дружелюбно улыбаясь в попытке обернуть происходящее в шутку. — А я и не был пьян. — Он и не подумал убирать лапы с моей талии. — И все мои действия абсолютно осознанны. Его голос звучал хрипло и неимоверно возбуждающе, он словно гладил пуховой щеточкой по моим напряженным рецепторам, всем сразу. Кельвин теснее прижался ко мне, вдавливая в собственное тело и вынуждая четче прочувствовать его возбуждение. Уткнулся лицом в ложбинку между халатом и кожей, как раз в изгиб шеи, в том самом месте, где она плавно переходит в плечо и где у меня, как на зло, находилась одна из чувствительных точек. Руки Беккера соскользнули с моей талии на ягодицы, сжимая их сквозь мягкую ткань халата. Я заворожено замер, глубоко вдыхая его запах. Не удержался, запустил пальцы в жесткие волосы Кельвина. Слегка царапнул ногтями по его затылку, сжимая ладонь в кулак вместе с зажатыми в ней прядями. Впервые в жизни я так плыл от кого-то. Всегда мог держать в узде свои желания и похоть, а тут будто с катушек слетел. Но, к счастью, не окончательно. Иначе совсем бы себя уважать перестал. — Нет. — решительно прохрипел, с трудом, но все же отталкивая Кельвина от себя. — Почему? — тот посмотрел мне в лицо, совсем как обиженный ребенок, не понимающий, почему ему, такому хорошему, не дают конфетку. — По нескольким причинам. — Я впервые мог рассмотреть его настолько близко. Даже полумрак не мешал. И я жадно пользовался моментом, возможно единственным и последним. — Назови хоть одну! А он упрямый засранец! И решительный. Хорошая черта для будущего бизнесмена. — Ты натурал. Он секунду недоуменно смотрел на меня, а потом громко заржал мне прямо в лицо. Едва слюной не обрызгал. — У меня что, вывеска с обозначением ориентации на лбу сверкает? — хохоча поинтересовался Кельвин, крепче прижимаясь ко мне. И ведь чем настойчивее он так прижимался, тем тяжелее мне было его отталкивать. — Серьезно, Джо – это чушь! Уж я-то лучше знаю, на кого у меня стоит. Так, эту причину снимаем с рассмотрения в связи с ее полной нежизнеспособностью. Еще варианты? Я ухмыльнулся, любуясь его весельем. Отчего-то, его настроение постепенно передавалось и мне. Может, остатки алкоголя в крови давали о себе знать? — Ты натурал, которому интересно попробовать что-то новое. — Я продолжал сверлить его уверенным взглядом. В этот раз Кельвин не расхохотался, только посмотрел на меня более внимательно, изучающе. — Тебя просто потянуло на приключения. Так бывает. И нет ничего плохого в том, чтобы ты попробовал «запретный плод». — Я грустно улыбнулся и нежно погладил его по впалой щеке с четко обозначенной, острой скулой. — Но я не подхожу для твоих экспериментов, Беккер. Не подхожу на роль «мальчика на одну ночь». Помани пальцем, и к тебе слетится целая стая более подходящих кандидатов, которые с радостью откроют для тебя мир новых удовольствий. Но меня в это не вмешивай. Потому что мое сердце слишком хрупкий сосуд. Я честно отдавал себе отчет, что уже начал влюбляться в него. Начал с того самого дня, когда увидел его через камеру фотоаппарата. И именно этот зарождающийся флер влюбленности помог мне пережить уход Леонарда и правду о его предательстве. И будет лучше, если это новое чувство останется в нынешнем состоянии, замороженным в моем сердце. Потому что если я позволю ему пустить ростки, а Кельвин их потом растопчет… О таком варианте лучше даже не думать. По моему сердцу и так достаточно потоптались в прошлом, не хочу снова через это проходить. — Почему ты думаешь, что я вижу в тебе «мальчика на одну ночь»? — голос Беккера приобрел несвойственную ему серьезность. — Это не жажда экспериментов. Если бы я просто хотел трахнуть парня, сделал бы это без заморочек. В моем модельном агентстве найдется хуева куча желающих. Я несколько недель наблюдал за тобой, как безумец! Как думаешь, я попал в вашу студию? Да я шел за тобой, словно маньяк! Я поперхнулся на этих словах, а Кельвин обхватил мое лицо теплыми, почти горячими ладонями, наклонился ниже и провел кончиком своего носа вдоль моего, напоследок нежно коснувшись губами переносицы. Все его прикосновения были слишком нежными! Слишком не увязывались с привычным образом Кельвина Беккера – наглого, насмешливого, самоуверенного. От подобного диссонанса у меня начали позорно подкашиваться колени. — Стал бы я себя так вести, если бы просто хотел попробовать что-то новое? — шепнул он мне в ухо и неожиданно прикусил губами мочку, заставив вздрогнуть и сдавлено охнуть. И запомнил же, что уши мое «слабое» место, засранец! — Есть еще какие-то надуманные «причины», по которым я не могу завалить тебя на кровать и сделать нам обоим очень хорошо? — зашептал, словно змей-искуситель. — Сделать то… чего мы оба хотим… — Я слишком старый для тебя… — от возбуждения мой голос прозвучал как сиплое карканье. Этот гад даже на шаг отступил, чтобы удобнее было сгибаться от хохота. Так ржал, что прислонился задницей к окну, едва не сползая по нему на пол. Честно, я едва сдержался, чтобы не пнуть его по выпирающему предмету гордости между ног. Отсмеявшись, Беккер выпрямился и снова приблизился вплотную ко мне. Вытер слезы, проступившие в уголках глаз и протянул ко мне руку. Я ожидал, что он меня обнимет, а он… вдруг стал смахивать у меня с плеч невидимую пыль. Засранец!!! — То-то я заметил, что с тебя песок сыпется! А это от старости… Сволочь! Сказал и снова задохнулся от хохота. Вот кукиш ему, а не моя задница! Теперь из принципа к себе не подпущу. — Джо, а ты себе уже место на кладбище присмотрел? — подавив смех, пытливо уставился на меня Кельвин. — Ага. Еще два года назад. Кра-а-си-и-вое! — протянул я, пытаясь сообразить, к чему приведет этот странный разговор. — Одноместное? — Ну да. — Поменяй на двуместное. Пусть нас рядышком положат. — И снова ржет. Ну что с ним делать?! — Беккер, ты придурок! — черт, дурной смех заразен. Теперь и я хохочу. Стоим, как два идиота, посреди ночи, и ржем в открытое окно. Интересно, соседи нам еще психбригаду не вызвали?.. — Ты чудо, Джо! Теперь я точно знаю, почему запал на тебя. Потому что ты такой один. Единственный экземпляр. Неповторимый. И я не отстану от тебя. Прилеплюсь, как репейник. Я умею быть очень надоедливым! Ну так что… причины закончились? От смеха и у меня слезы потекли. Я вытер их основанием ладоней и уставился в глаза Кельвину, что-то высматривая в их манящей глубине. Что именно, я и сам не понимал. Как не понимал и того, как ему удалось пошатнуть мои незыблемые принципы. Боже, как же сильно я его хотел! До умопомрачения! Но оставалась еще одна причина, преграда, сдерживающая мое безумие. — Беккер… я только вчера расстался с парнем… Мне нужно время переварить это. Знаешь… я всегда презирал тех, кто, расставшись с одним, сразу прыгает в постель к другому. Я не верю в то, что клин вышибают клином. Как по мне, это обесценивает чувства, даже ушедшие… Кельвин снова обхватил мое лицо ладонями, наклонился ниже и принялся как-то странно меня рассматривать. Как идиота. — Ооох… как все запущено… — наконец выдохнул он тоном профессионального психотерапевта. — Пациент, да у нас с вами работы непочатый край! Джо… ты понимаешь, что это звучит, как чувство вины перед уродом, которого даже язык не поворачивается назвать твоим парнем. Он изменял тебе. Нагло. Врал. Унижал твое достоинство. А уходя еще и опустил ниже плинтуса. И ты реально собираешься блюсти «траур» по этим отношениям?! Мне стало тяжело дышать от его слов. — Джо, этот… мудак… не заслуживает даже того, чтобы ты помнил о нем! Его нужно вычеркнуть! Вырезать из памяти, из прошлого, как злокачественную опухоль, как язву. Разве избавившись от болячки, люди сидят и предаются воспоминаниям о том, как долго и мучительно они болели? Нет, они живут и радуются жизни! Радуются выздоровлению. — Он наклонился еще ниже, обводя подушечкой большого пальца контур моих губ и срывая с них невольный стон. — Джо… я еще никого и никогда не воспринимал так серьезно, как тебя… — голос Кельвина сорвался на шепот. — Если ты считаешь, что еще рано, я буду ждать. Столько, сколько нужно. Буду терпеливо знакомиться с тобой, и знакомить тебя с собой. И я соглашусь с любой причиной, которую ты придумаешь… Но только не с тем, что тебе нужно «оплакать» Хорька. — твердо отрезал он, совершенно ледяным тоном. Мои внутренние заслоны рухнули, не выдержав напора хлынувших эмоций. Я схватился за шею Кельвина, повиснув на ней, словно утопающий, и сам потянулся за поцелуем. — Черт тебя возьми, Беккер! Ты хоть понимаешь, что утром я себя живьем сожру! — выдохнул ему в губы, одной рукой цепляясь за шею засранца, а второй срывая с него покрывало. — Я тебе не позволю… — довольно ухмыльнулся Кельвин и неистово атаковал мой рот, выпуская на свободу бушующих во мне развратных демонов… Доброе утро /Джоэль/ Удивительно, но уснув перед самым рассветом я умудрился выспаться всего за несколько часов. И открыв глаза, чувствовал себя настолько хорошо, как не чувствовал уже очень давно. Чего стоила одна только легкость во всем теле, хотя я был уверен, что сутки буду ходить враскорячку после твистера и постельных подвигов Кельвина. Да и просыпаться в обнимку с парнем, лежа у него на груди, оказалось куда приятнее пробуждения под недовольное ворчание по поводу того, что моя нога пересекла невидимую границу чужой территории. Да у меня даже похмелья не было! Видимо, все ночью выветрилось. Кельвин громко и умиротворенно сопел. Вот она, сила юности – вы хоть в набат над ухом бейте, а он будет спать, как ни в чем не бывало. Не поднимая головы с плеча Беккера, я начал едва осязаемо обрисовывать пальцем линии татуировки у него на груди, вспоминая то, чем мы занимались. Это был определенно лучший секс в моей жизни! Хотя у меня не так много примеров для сравнения… До Леонарда я встречался с двумя парнями – «первооткрывателем», которого я предпочел забыть, как страшный сон, и Бобом. У Боба был кризис ориентации, он все никак не мог определиться, гетеро он, гомо или би. Мотало его во все стороны знатно, пока совсем не перемкнуло. Сейчас он сидит где-то в тибетских горах, побритый налысо, и молится Будде. А Кельвин… черт, ну вот как неопытный парень может быть настолько хорош?! Честно, я очень сильно усомнился в его неопытности! То, что происходило между нами… это была страсть и чувственность в чистом виде, и абсолютно никакого налета грязной пошлости, который приходилось соскребать с себя после близости с Леонардом. Хотя процесс, по сути, один и тот же, но эмоции, чувства, ощущения от прикосновений – все было иным… Я прислушался к голосу совести, тот пока что молчал, позволяя мне просто наслаждаться моментом. Я обвел уже всю его татушку, а Кельвин все так же сладко дрых. Приподнявшись на локте, я принялся жадно рассматривать его. Лицо Беккера впервые было настолько спокойным и умиротворенным. Даже, одухотворенным! Как же он красив, чертенок… Красив и беззащитен. Таким он мог быть только во сне и мне несказанно повезло, что я смог увидеть его в этот момент. Безумно захотелось взять фотик и запечатлеть такого Кельвина. Которого видят лишь избранные. Сам не заметил, как прижался губами к его плечу. Его кожа была слегка солоноватой и пахла пряно-горьковатым ароматом парфюма и… моим гелем для душа. Проложив дорожку невесомых поцелуев вниз по груди, я осторожно обхватил губами крохотный, твердый сосок Беккера. Тот сонно отмахнулся от меня, как от мухи. Ну засранец, же! Коварно закусив нижнюю губу, я скользнул рукой по его телу, довольно быстро обнаружив свою цель. Самый шикарный член из тех, что мне доводилось видеть в реале. Да что там, порноактеры и те обзавидуются! И одарила же природа! Щедро, во всех отношениях. Проблем с потенцией у Беккера тоже явно не было. «И за что мне только такое счастье привалило?..» — с этой приятной мыслью, поражаясь собственной удаче, я выбрался из-под одеяла, оставив Кельвина досматривать сны, и пошел в душ. Минут через пятнадцать, выбравшись из душевой кабинки и облачившись в любимый халат, я услышал шум и возню, доносящиеся из спальни. Кажется, кто-то соизволил проснуться! Тихо открыв дверь ванной комнаты, я прислонился плечом к дверному косяку и, вытирая волосы полотенцем, стал наблюдать за Беккером, читающем проповедь Капитану Зефирке, прошмыгнувшему в комнату и сидевшему теперь у Кельвина на груди. Губы сами собой растянулись в улыбку. На подобную картину я бы с удовольствием смотрел каждое утро. — Доброе утро! — Кельвин резко обернулся на мой голос и жадно скользнул взглядом по всему моему телу. Меня аж в жар кинуло от этого взгляда. — Не такое уж и доброе… — проворчал он, демонстративно надув губы. — Я рассчитывал проснуться, держа в объятиях прекрасного парня, а вместо этого открыл глаза и увидел космос в заднице Генсека. Этот пушистый гад уселся своей лохматой жопой мне прямо на лицо! Он покушался на мою жизнь, слышишь! — не обращая внимания на ярко выраженное недовольство Зефирыча, Кельвин бессердечно спихнул его прочь. — Если уж мне суждено любоваться на чей-то зад с утра пораньше, я бы предпочел, чтобы он был твоим. — Он повелительно похлопал ладонью по постели. — Иди сюда! Я выразительно приподнял одну бровь. — Ты командуешь мной в моем же доме? — шутливо возмутился, медленно дефилируя к кровати. Не успел я к нему наклонится, как Кельвин шустро схватил меня за талию и опрокинул себе на грудь, мгновенно впиваясь губами в мои губы. О да! Именно о таком начале утра с любимым мужчиной я всегда мечтал! Любимый мужчина… Как же быстро я присвоил Кельвину этот статус… Липкий страх неприятно царапнул изнутри. Я мягко отстранил Кельвина, не удержавшись, однако, от возможности полюбоваться на его довольную мордашку. — На будущее – я предпочитаю принимать совместный душ. — Высокомерно сообщил он. Царственные нотки в голосе Беккера так и подначивали ляпнуть что-то ему наперекор. Но то, как он нежно перебирал пальцами мои влажные волосы, напрочь отбивало желание пререкаться. К тому же, всего два слова – «на будущее» – заставили мою душу трепетать. Он, действительно, не рассматривает эту ночь, как нечто одноразовое! Я уткнулся подбородком ему в грудь, пристально и немного насмешливо вглядываясь в глаза. — Беккер, скажи честно, для тебя это правда было впервые? Ты был очень… умел. Простое знание «теории» не дает таких навыков. Он широко улыбнулся, как сытый, довольный кошак. — С парнем впервые. Но с девчонками я анальный секс практикую давно и успешно. Как говорится, какая в жопу разни…АЙ! — он дернулся и заржал, когда я с силой ущипнул его за бок, мстительно провернув зажатую пальцами кожу по часовой стрелке. — Садист!!! В отместку, Кельвин повалил меня на спину, нависнув сверху и принялся безжалостно щекотать. И как только просек, что я боюсь щекотку?! Задыхаясь от хохота, пытаясь освободится от крепкого захвата, я ненароком заехал коленом ему в пах. К счастью, совсем легонько, но Беккер отскочил от меня, как ужаленный. — Ауч!!! Мой «Кельвин младший» уже дважды страдает от ваших посягательств, херр Джоэль!!! Между прочим, куда бьют, туда целуют! Я уже плакал от смеха. Кельвин тут же прижался, бодаясь в мое плечо головой. Ну точно кошак! — Поцелую, только чуть позже. И как ты меня назвал?.. Хер?! — я попытался возмутиться, но из-за смеха попытка вышла ну очень убогой. — Я наполовину немец, а «херр», это немецкое обращение. Хотя ты самый настоящий ХЕР! Я счастливо улыбался, глядя ему в лицо. Потом резко схватил его ладонями и порывисто чмокнул в кончик носа. — Ты тоже! Все, я иду готовить завтрак. — Ловко вывернувшись из его объятий, я скатился с кровати. — Стоп, а как же..? — он многозначительно заиграл бровями. В ответ, я отрицательно покачал головой. — Не сейчас Беккер. У меня вот-вот начнется приступ острого самокопания. Я лучше что-то построгаю на кухне, чем буду портить тебе настроение своим рефлексированием. Одевайся и приходи на кухню. Беккер швырнул в меня подушкой. — Сейчас я приду, и устрою тебе сеанс глубокой психотерапии, Джо. Его угроза вызвала у меня предвкушающую улыбку. Холодильник оказался почти пуст, чем поверг меня в состояние глубокой расстерянности. Что можно приготовить из такого минимального набора продуктов?! Сам-то я запросто могу перебиться сигаретой с кофе, но в моем доме находится растущий организм, которому требуется полноценное питание! Вариант один – омлет с остатками ветчины и овощей. Дешево и сердито. Никогда еще я не был так зол на себя. Нужно было все-таки закупиться вчера, когда Кельвин предлагал заехать в магазин. Я начал взбивать яйца, когда со стороны спальни донеслась громкая брань и суетливая возня. С миской и венчиком в руках я вышел на встречу Кельвину, показавшемуся в гостиной. Он уже надел футболку и теперь прыгал на одной ноге, пытаясь натянуть джинсы. Зефирыч, словно нарочно, медленно прошествовал мимо него, всем своим видом демонстрируя пример спокойствия и выдержки. — Что-то случилось? — Случилось! Я посмотрел на часы! — Кельвин пыхтел и краснел от натуги. — Я опоздал в универ! Если не явлюсь хотя бы на последние занятия, у меня снова начнутся проблемы с преподами. Он наконец оделся, откинул с лица растрепанные волосы и ринулся к кофемашине. — Но ты ведь позавтракаешь? — я поставил миску с яичной смесью на стол. Кельвин тут же оказался рядом. Заключил меня в объятия, прижав задницей к столешнице, и нагло забрался ладонями под халат, оглаживая грудь и живот. Вот вам и спешит один! — Конечно, я позавтракаю! «Десертом» я бы с удовольствием полакомился прямо сейчас… — прижался губами к выемке за ухом, обжигая дыханием и вызывая во мне дрожь. Сам не знаю, как нашел в себе силы полностью не поплыть и отпихнуть его. — Сейчас не лучшее время для «десерта». У нас будет возможность позже… ведь будет? — я насторожено посмотрел ему в лицо и получил в ответ беззаботный, довольный взгляд. — Конечно. У нас будет сколько угодно времени. Пока я готовил омлет, Беккер курил, пил кофе и поучал Зефирыча, которого упрямо продолжал называть Генсеком. А я смотрел на него и не мог поверить, что это и правда происходит. Он здесь, на моей кухне, мы были близки и, кажется, он серьезно намерен продолжать наши отношения. Я прислонился спиной к мойке и замер, нежно рассматривая парня. — Все так быстро, что у меня просто в голове не укладывается реальность происходящего… — тихо сказал я. Беккер потушил сигарету и подошел ко мне. Встал впереди, опершись руками о мойку, по обе стороны от меня. — Привыкай, Карамелька. Разве ты еще не догадался, что я очень люблю скорость? — Что ты делаешь завтра? — неожиданно для себя, спросил я и тут же смутился. Не собираюсь же я и вправду позвать его на праздник к Сью?! — То же, что и ты. — Просто ответил Беккер. Я не смог сдержать улыбку. — Будешь отрываться на дне рождения моего лучшего друга в задрипанном гей-клубе? Кельвин с наигранным изумлением поднял брови. — Точно! Как ты угадал?! — и тут же поцеловал меня. — Мммм… а напомни, как зовут нашего друга и как называется задрипанный гей-клуб? — Сью… А клуб «Лазурный кальмар». — Улыбка наотрез отказывалась покидать мои губы. — Отлично! Есть какой-то дресс-код? Мне нужно будет надеть платье? Я захихикал, уткнувшись лбом в его плечо. — Нет. А если бы пришлось, надел бы? — Да. Я даже знаю, какая модель была бы мне к лицу! А тебе бы подошло любое. Ты бы шикарно смотрелся в платье… — Даже не мечтай! — я слегка стукнул его кулаком по твердой груди. — Наши отношения еще не достигли такого уровня. — Достигнут. — Уверенно пообещал Кельвин. — Как закончатся лекции, позвоню тебе. — А что насчет портрета? В силе? Придешь сегодня в студию? — Конечно. Оба портрета в силе. Он спешно позавтракал, потом, уже на выходе, крепко зажал меня у дверей. — Не скучай без меня, сладкий. И не занимайся самокопанием! — нежно провел кончиком своего носа по моему, и легко, словно пуховым перышком, прикоснулся к губам. — Встретимся вечером в студии… — Я буду ждать… — осипшим шепотом пообещал я, выпуская Кельвина из объятий и наблюдая, как он идет к лифту. По теории вероятности, после радости… /Джоэль/ Как ни странно, но я действительно не стал заниматься самокопанием. Я просто позволил себе быть счастливым. Без оглядки на нравственность-безнравственность и прочую лабуду. Что с того, что Кельвин младше меня, или что я только расстался с бывшим! В конце концов, с Лео мы давно уже были чужими, и я абсолютно ни в чем перед ним не виноват. А Кельвин… Я ни к кому не испытывал подобного. Я хотел быть с ним. А как говорится, желания нужно осуществлять. Хоть иногда. Оставшись наедине, я всецело отдался уборке. Зефирыч с царственным видом улегся на верхней полке стеллажей и оттуда оценивающе наблюдал, как я порхал, аки пчелка. Счастливый и довольный. За несколько часов я выдраил квартиру до блеска, заранее предвкушая реакцию Беккера. Пусть знает, что вчерашний клоповник не более чем случайность. Вторым пунктом моего сегодняшнего плана шел вкусный и сытный ужин – компенсация убогого завтрака. Давно мне так не хотелось блеснуть перед кем-то кулинарными талантами. Я мысленно нарисовал в своей голове прекрасный романтический ужин, плавно переходящий в не менее прекрасную страстную ночь и даже губу закусил, от удовольствия и внутреннего трепета. Подумать только, молоденький юнец сумел вызвать во мне такую бурю чувств! И это с учетом, что я всегда снисходительно и недоверчиво относился к таким незрелым парням. Но Беккер… в нем было что-то особенное. Юношеская импульсивность в сочетании с какой-то врожденной мудростью… Страшно представить, во что он превратится через несколько лет! Он уже сейчас ходячий сексуальный магнит, а то ли еще будет! Я сходил в маркет, едва дотащив обратно пакеты с продуктами. М-да, что-то я перегнул палку, закупился, как минимум, на пару недель… Зато могу быть уверен, что утром мне будет чем кормить моего любимого парня. Глянул на часы и нахмурился – четыре часа, занятия в университете должны бы уже закончиться. Я привычно закусил губу, задумавшись, не будет ли наглостью, если я позвоню ему первым? Мне до одури хотелось услышать голос Кельвина, его нахальную, самоуверенную интонацию. Механический голос автоответчика безразлично сообщил, что телефон абонента выключен, либо находится вне зоны. Растерянно отбив вызов, я взялся за ужин, убеждая себя, что Беккер просто занят, ну или у него разрядился телефон. Всякое бывает. Но червячок тревоги уже неприятно зашевелился в груди. Пока готовился ужин, я пытался дозвониться ему еще два раза. Потом, устыдившись собственной навязчивости, отправил сообщение: «Кел, у тебя все хорошо? Встреча в студии в силе?». Сообщение осталось висеть непрочитанным. Мое настроение вконец испортилось, я уже ничего не мог поделать с тревогой и каким-то животным страхом. Ходил по квартире и едва не грыз ногти, как последняя истеричка. Бросив печальный взгляд на нарядно сервированный стол, начал собираться в «Ренессанс». Чувство при этом было такое, будто я иду на плаху. Официально, сегодня у меня не было занятий с моими ребятами, поэтому студия стояла пустой. Тем лучше. Меня не отпускало предчувствие чего-то очень нехорошего. Беккер все еще был вне зоны. Сообщение висело в пустоте. Чтобы как-то унять волнение, я принялся наводить порядок и здесь. Приготовил холст с портретом Кельвина. Убрал лишние мольберты. Даже перебрал эскизы учеников. Время тикало, а Беккера все не было… Он опаздывал уже на полчаса! И дозвониться к парню, по-прежнему, было невозможно. Я уже начал по-настоящему волноваться за него! «Хоть бы с ним ничего не случилось!» — как волшебную мантру повторял я про себя, кусая губы и наматывая круги по студии. У меня не было никаких возможностей узнать о нем! Радовало лишь то, что лента интернета молчала. Ведь случись что с Беккером, это наверняка мгновенно появилось бы в новостях. Я упрямо ждал его два часа… Последние сорок минут я провел тупо сидя на стульчике, сгорбившись в три погибели и не сводя взгляда с лица на портрете. Стараясь ни о чем не думать, и ничего не чувствовать. Упрямо прогоняя навязчивые мысли о том, почему Беккер так и не вышел на связь, и так и не пришел. Воображение уже разбушевалось по полной, но я отказывался думать о плохом, пока не узнаю хоть какие-то факты… Просто не хотел… Не хотел верить в то, что меня могли попользовать и забыть за ненужностью… Домой я вернулся разбитым и опустошенным. Едва дополз… Со стороны я, наверное, казался обдолбанным, хотя был совершенно трезв и при своей памяти. Просто было очень больно. И страшно. Тревожно… Но я упрямо продолжал надеяться на лучшее. Хотя даже не знаю, что в даной ситуации можно считать лучшим. Даже не включая свет, я отлично все видел в полутемной квартире. Огромные окна давали достаточно освещения, открывая потрясающий вид на разноцветные огни города. Стараясь не смотреть в сторону накрытого стола, я уставился в стеклянно-бетонную громадину – соседний дом, мигающий, как новогодняя елка, огнями окон. Даже на таком расстоянии я смог увидеть, что в квартире Беккера горит свет. Значит, он дома? Скрипнув зубами, я, словно зомби, пошел за камерой. Я хотел знать правду. Если Беккер дома и с ним все хорошо, значит… Мысленно запнулся, не желая проговаривать это «значит». Настроив зум, уставился в окно сквозь объектив… Честное слово, лучше бы я оставался в неведеньи, терзаясь сомнениями и неизвестностью. По квартире Кельвина вальяжно разгуливала голая девица с бокалом в руке. Из одежды на ней была только распахнутая мужская рубашка. Она довольно улыбалась и что-то говорила, беседуя с кем-то, скрытым от моих глаз. С кем именно, догадаться было не сложно. Сделав еще несколько шагов, она поставила бокал на журнальный столик, подошла к окну, подняла руки, распушивая длинные густые локоны. Соблазнительно изогнулась, прижавшись пышной грудью к оконному стеклу и оттопырив попку… Самым мерзким было то, что я знал эту девицу. Робин. Моя соседка с нижнего этажа… Я опустил камеру и продолжал смотреть вперед расплывающимся взглядом. Я не хотел смотреть на то, что будет происходить в квартире Беккера дальше, но бурное воображение очень подробно рисовало происходящее. Вот Кельвин подходит к Робин сзади… проводит ладонью по ее плавным изгибам… сжимает шикарные, подкачанные ягодицы… Какого черта у меня все плывет перед глазами?! Моргнув, я ошарашенно почувствовал, как по щеке потекли горячие капли. — Ну вот еще..! — раздраженно, со злом вытер слезы кулаком. — Не дождется, чтобы я рыдал из-за него!.. Урод! Злость и обида на Беккера затопили меня кипящей лавиной. Хотелось подойти к столу и одним махом смахнуть всю эту тупую романтичную мишуру на пол! Дать волю ярости! Еще никогда и никто так откровенно не использовал меня… И еще никогда я не вел себя, как законченный доверчивый придурок! Сам сунулся, добровольно. Сам и огребаю. Знал же, чувствовал, что ничего серьезного не будет и быть не может. Мальчик поигрался, попробовал новую игрушку и решил, что это не для него. Несмотря на желание разгромить все вокруг, я включил свет, спокойно собрал посуду со стола. Аккуратно убрал еду в холодильник. Мне еще жить как-то нужно! Нефиг продукты переводить. О выручке за портрет Беккера можно забыть. Даже если я его закончу, скорее всего, у меня захлопнут дверь прямо перед носом со словами, что видят меня впервые и ни о каком портрете и речи никогда не шло. Знаем. Плавали. — Ну что, Зефирыч, кретин твой папка! Безмозглый, великовозрастный кретин. — Я зло посмотрел на кота, спокойно взирающего на меня с дивана. — А ты тоже хорош. Мог бы и предупредить! Зефирыч посмотрел на меня так презрительно, будто хотел сказать: «Я предупреждал! А ты был слеп и глух, тупой хозяин! Впрочем, как и всегда.» Я не сел, упал на диван рядом с кошаком. Сгреб его в объятия и зарылся лицом в пушистый мех, пряча непослушные слезы. — Ничего, Кэп… Прорвемся… Как же мне повезло, что на следующий день выпал день рождению Сью! Хоть какая-то возможность отвлечься и развеять тот депрессивный мрак, в который я впал благодаря Беккеру. Проснувшись ни свет ни заря, я все утро, почти до обеда, сновал по квартире как призрачная тень. В конце концов, понял, что так дело не пойдет и позвонил Сью, почти навязавшись помогать ему с подготовкой к вечеру. Сью и Брайан, владелец «Лазурного кальмара», были закадычными дружбанами. Потому, в честь такого особенного дня, «Кальмар» закрывался для проведения «частной вечеринки», а именно для нашей дружной тусовки. И зная вкусы Сью, можно было не сомневаться – этот день он потратит, превращая «Кальмар» во что-то невообразимо сверкающее, вызывающее и гейско-пошлое. Гламур, провокация и вульгарщина – вот три главные слова, которыми можно охарактеризовать моего лучшего друга. Сью уже лет пять как блистал в популярном эротическом бурлеск-шоу. Глядя на него, даже непонятно было, то ли это он влиял на шоу, то ли шоу влияло на него. Тонкий, подтянутый, изящный – он двигался как хищная кошка, извиваясь всем телом и воплощая в себе все существующие мифы о геях и ничуть этого не смущаясь. Короткие темные волосы всегда были тщательно уложены, напомажены и сверкали от геля, блесток и лака. Так же ярко сверкали и фиалковые глаза, оттененные густым слоем туши и теней. Над полными, капризно надутыми губами неизменно подрагивали тонкие, аккуратные усики. Костюмы Сью, это вообще отдельная тема – стоило ему появиться на горизонте, вокруг меркло все. Блистать и сверкать мог только он! Ожидая его в пустом зале «Лазурного кальмара», мы с Брайаном как-то заранее почувствовали приближение «Дивы». Как говорится, земля трясется, пол дрожит – это наш любимый Сью спешит. И точно, дверь с грохотом отворилась, явив нам именинника. Сью ворвался в клуб как вихрь, сверкая стразами на черном фраке, размахивая пушистыми перьями из длиннющего белого боа, стуча двадцатисантиметровыми платформами лакированных ботфортов. — Жучара! — Сью сочно расцеловал в обе щеки огромного лысого качка, Брайана. Именно с его легкой руки за владельцем «Кальмара» закрепилось прозвище Жук, из-за шикарных пышных усов, закрывающих почти всю нижнюю половину лица. — С днюшкой, Дива! Цвети, пахни и молодей! — Брайан оторвал Сью от пола, не упустив возможности облапать упругий зад последнего. — Твой подарок… Сью легким хлопком узкой ладошки по губам заткнул ему рот. — Подаришь мне его ночью… наедине… — Выдохнул в губы Брайана и повернулся ко мне. — О боже! — он демонстративно схватился за сердце. — Что это за ходячий мертвец не первой свежести, и куда вы дели моего малыша Джо?! — Сью!.. — я крепко обнял этого засранца, получив такое же крепкое объятие в ответ. — Нет, я серьезно… — он оторвался от меня, с тревогой заглядывая в лицо. — Парень, ты выглядишь ужасно! В гроб краше кладут! Что случилось? Я только отмахнулся. Рассказывать другу о своих проблемах в день его рождения точно не входило в мои планы. — Нормально все. Просто переживал, чтобы ты добрался до нас в целости и сохранности. Честно, Сью, как ты не боишься ходить по городу в таком виде?! — Пф! Это меня все боятся. Гетеро мальчики писаются в страхе от одного моего вида. Я же гейский ужас, летящий на крыльях ночи! — он заиграл бровями и легонько хлопнул меня по рукам. — Ты мне зубы не заговаривай. Что случилось? Колись, или подключу тяжелую артиллерию. — Кивнул в сторону Жука. — Снова Леонард? Что учудил твой малахольный? Надеюсь, ему хватит мозгов не явиться сегодня? Я же его на шампур насажу!.. — Он не придет. И вообще… Мы расстались на днях… — Твою мать! АЛЛИЛУЯ!!! — Сью демонстративно вознес руки к небесам. — Ты из-за этого такой потерянный?! Малыш, радоваться нужно, а не страдать по козлу! Все. Сегодня у нас двойной праздник. — он обратился к Брайану. — Нам нужно вдвое больше бухла! Я не стал разубеждать Сью. Пусть и дальше думает, что я страдаю из-за Леонарда. Кельвин оказался лишь мимолетным, раздавившим меня под чистую, эпизодом, о котором никому лучше не знать. Мы все (я, Сью, Брайан и двое ребят-официантов) принялись наряжать клуб. Такое чувство, будто мы готовились к Новому году, а не к именинам. Сью притащил коробки с гирляндами, разноцветной мишурой и прочим барахлом, которым мы азартно увешивали стены. И все это под заводную музычку восьмидесятых. Сью орал, подпевая, танцевал и заряжал нас бешенной энергетикой. Я как мог старался соответствовать, хотя на душе упрямо скребли кошки, а перед глазами стояла наглая, ухмыляющаяся рожа Беккера. Естественно, он мне так и не позвонил. Более того, он даже телефон не включил. Хотя, может у него для каждого мимолетного приключения отдельный номер, и он их просто выбрасывает, получив желаемое? От мыслей о Кельвине меня отвлек оклик Брайана: — Джо, там к тебе пришли… на улице… Я удивленно моргнул. Ничего не понимая, бросил расставлять фривольные статуэтки разрисованных детородных органов и пошел к дверям, недоумевая, кто может ждать именно меня, да еще здесь. Я даже не заметил, как Сью выпутался из огромного клубка разноцветных меховых шарфиков и направился следом за мной. Честно, я ожидал кого угодно (в глубине души, даже надеялся, что увижу Кельвина), но никак не Леонарда. Он стоял с гордым видом оскорбленного достоинства. На лице Лео красовалась огромная нелепая повязка, такой себе кокон их бинтов, закрывающий нос. Этот нелепый «декоративный элемент» превращал Леонарда в настоящее чучело, сводя на нет все попытки выглядеть хоть сколько-нибудь презентабельно. В руках он мял тонкую пластиковую папку. — Леонард?! — я даже не пытался сдержать удивление. — Вау! Лео! Как ты шикарно выглядишь! — следом нарисовался Сью, один вид которого вызвал на лице моего бывшего брезгливую гримасу. — Боже, Джо, скажи мне, что это ты постарался, умоляю! — Если ты думал, что так просто отделаешься, Джоэль, то ты ошибся! — Леонард полностью проигнорировал выпады Сью, обращаясь исключительно ко мне. — Тебе, или твоему новому дружку, придется выплатить мне компенсацию за физический и моральный ущерб. Тебе стоило молча пройти мимо. Ты понятия не имеешь, с кем связался. У Мими огромные связи и малой кровью ты теперь не отделаешься. Вот, ознакомься. — Он протянул мне папку. — Здесь все, справки из больницы, счет за нанесенный ущерб, счет за лечение – неплохая такая сумма вышла. Надеюсь, этот любитель махать кулаками высоко ценит твою задницу, потому что если нет, — Леонард издевательски хохотнул, — я не знаю, как ты наскребешь столько денег. Я ошеломленно смотрел на бумаги, которые он мне подсунул и цифры разбегались у меня перед глазами. В справках говорилось, что Леонарду сломали нос, причем, как-то особо сложно и с целым букетом сопутствующих осложнений. Но… черт, я не верю, что Беккер действительно ударил настолько сильно! — Ты сошел с ума?! — я потрясенно смотрел в довольное лицо Леонарда. — Да я тебя даже пальцем не тронул! И прости, но я не верю, что у тебя все так плохо! — Это ты не понял, — он сделал шаг вперед, слегка наклонившись ко мне. — Ты попал, Джо. Очень крупно попал. У меня на руках все козыри, и я тебя закопаю. У тебя неделя, чтобы выплатить всю сумму. Если нет, жди приглашения в суд. Тогда проблем станет еще больше. Сью что-то зашипел и тоже шагнул вперед. Леонард среагировал мгновенно – подобрался, выставил руку вперед, ожидая возможного удара. — И держи своих неадекватных дружков от меня подальше! — Снова посмотрел на меня. — Если не знаешь, где достать деньги, рекомендую вспомнить мои советы и продать квартиру. Если что, я даже готов помочь с покупателями. Желающие давно есть. Я офигел. От наглости. От цинизма. От шока, в конце концов. Я вдруг осознал, почему Леонард так долго цеплялся за меня, не бросал, даже имея любовницу на стороне – он все надеялся, что я соглашусь продать свое жилье, а он хорошенько поимеет с него. Да что же за черная полоса такая в моей жизни наступила?! Предательство Леонарда, обман Беккера, а теперь еще и это!.. И ведь, у меня правда нет денег! Совсем нет! И надежды, что в Беккере проснется совесть и он ответит за СВОЙ же поступок, тоже нет… Я неосознанно сжал кулаки и ринулся к Леонарду. И тут же был остановлен сильными мускулистыми руками Брайана, тоже вышедшего к нам. Хорошо, что он не позволил мне упороть глупость и еще сильнее усложнить ситуацию. Ведь я реально собирался врезать Хорьку, чтобы хоть по-настоящему сломать ему нос, с мыслью, что если уж платить, то хоть за дело. — Я жду звонка. — Самоуверенно бросил Леонард и ушел к поджидающему его автомобилю, знакомому джипу, на заднем сидении которого ожидала та самая «болонка», с которой он был в прошлый раз. Они уехали, а я продолжал стоять и тупо смотреть им вслед, чувствуя, как рушится мой мирок и не понимая, как теперь собирать его обратно. Сью громко чихвостил Леонарда, а я даже не мог разобрать его слова, пока он не дернул меня за плечо, вынуждая вернуться к реальности. — Джо! Кто ударил Леонарда? Ведь не ты же. О ком он говорил? — Ни о ком… — через силу прохрипел я, не глядя на друзей. Сью несколько секунд вглядывался в мое лицо. Потом привычно надул губы и вздернул подбородок. — Так. Все ясно. Дай сюда! — он выдернул у меня папку с документами, быстро пробежался по ним глазами, зашипел сквозь стиснутые зубы и сунул бумаги Брайану, чтобы он тоже оценил «красоту». — Он сказал, есть неделя? Не ссы, малыш. Деньги будут. И я лично помогу запихивать их в задницу Леонарда! И не вздумай отказываться! Это не подачка, знаю, что безвозмездно ты не возьмешь. Уж лучше будешь потихоньку возвращать долг нам, своим друзьям, чем этой крысе. А я и не думал отказываться. Крепко обнял обоих, не зная, как выразить словами степень моей благодарности. Если повезет, я не лишусь квартиры из-за двух козлов, потоптавшихся по моему сердцу. Дальше я смотрел на происходящее в какой-то прострации. Механически продолжал помогать готовиться к празднику. Автоматически отвечал на вопросы и приветствия постепенно сходящихся друзей и гостей Сью, знакомых и незнакомых мне. На автопилоте помогал Брайану тайком засунуть в огромный торт качка-стриптизера. Словно сквозь какой-то туман смотрел, как все веселятся, танцуют и гогочут. Так же механически вливал в себя коктейли, которые щедро подсовывал мне Сью, не забывая следить за моей кондицией. Я просто считал минуты до возвращения домой, нацепив на лицо радостную маску и стараясь не портить праздник другу. Какой-то мужик, которого я видел впервые в жизни, видимо дальний приятель Сью, решил, что я хороший объект для подката. Мне было тошно смотреть на его грубые заигрывания с конкретной конечной целью – перепихнуться в туалете. — Отвали! — я толкнул его в грудь, в надежде, что хоть так до парня дойдет. Иначе придется подключать неизменную тяжелую артиллерию в лице Брайана. — Слышь, блядь, я же к тебе по-хорошему… — он грубо дернул меня за руку, расплескивая коктейль. И тут же отлетел в сторону, отдернутый за шкирку чужой рукой. — Тебе четко сказали отвалить! — звук этого голоса ударил меня, как пощечина. Я обернулся к стоящему позади меня парню, и тупо, неверяще, уставился в улыбающееся лицо Беккера. — Привет, сладкий! Боже, дай мне силы не сломать этот породистый нос! Второй компенсации я точно не потяну…