Некуда бежать

«Вот, я сегодня предложил тебе жизнь и добро, смерть и зло» Втор. 30,15

Что ты ответишь, если тебя спросят, в какой момент твоей жизни ты стал другим? Может быть, это был первый раз, когда тебя обманули? Момент, в который ты понял, что мир не состоит из честных людей, а слова могут отличаться от реальности. Или когда ты узнал, что ошибаться не страшно? Что ошибку можно исправить, а люди вокруг — не враги. Для Греты таким днем стал теплый весенний четверг 845 года. До того самого момента все шло вполне привычно. Солнце припекало, деревья цвели, а птицы задорно пели, и звук словно игривые колокольчики разлетался по городу. По небу плыли облака, а люди на рынке весело перекрикивались в ленивой суете. Грета сидела в тени небольшого деревца на окраине местного рынка, изнывала от голода и пыталась сообразить, что ей делать дальше. Она в сотый раз пошарила в карманах давно коротких ей штанов и вздохнула: деньги, накопленные за полтора года работы в таверне подошли к концу. Монет оставалось максимум на повозку до ближайшей к Шиганшине деревне да булку, дабы не свалиться от голода. Конечно, можно было бы дойти до поселения пешком. Мясник, вчера любезно сориентировавший Грету на местности и даже угостивший ее фрикаделькой, говорил, что до деревни около четырех часов телегой. Значит, пешком можно управиться до вечера. Но тогда придется потратить практически все сохраненные деньги на скудное пропитание, чтобы не закончить жизнь, бессильно свалившись в канаву. Да и мозоли на ногах все еще кровоточили от предыдущего перехода, занявшего у нее три дня. Им нужно было несколько дольше, чем пара дней в Шиганшине (все равно проводимых в брождениях по городу), чтобы хоть немного затянуться. Еб*чий титан. Пару лет назад, отправляясь на поиски пропавшей матери, одиннадцатилетняя Грета и представить себе не могла, что это мероприятие столько продлится. Для выросшей в стенах Подземного города Греты масштабы земель на поверхности были непривычны и странны. Потому теперь план обойти все места, где могла бы быть мать, за год, грозился растянуться на несколько лет. Грета успела побывать кажется во всех городах и деревнях в юго-западной части стены Роза и теперь продолжала также методично прочесывать поселения на юге Марии. После того, как ее мать пропала, девочка дала себе обещание найти ее, пройдя, если понадобится, территории всех трех стен вдоль и поперек. Но последние полгода, что она провела внутри стены Мария, ее уверенность таяла вместе с количеством монет в ее карманах и потайных кульках. Что, если мать осталась далеко позади? Грета могла легко пройти мимо дома, в котором та обедала, или не узнать ее в толпе на оживленном рынке. А может, она пропустила ту самую деревню, в которой теперь проживала ее родительница? Да, у Греты была карта, стащенная с прилавка книжной лавки, но девочка уже давно не доверяла собственным навыкам ориентирования и все больше полагалась на местных жителей. — Эй! Грета моргнула. Последние минут двадцать она рассеянно накручивала на палец отросший русый локон и размышляла о менее проигрышной комбинации траты денег. Шум рынка, ласково обволакивающий ее, распался на множество отдельных выкриков. Оклик повторился. Грета сфокусировала взгляд, перестав пялиться в пустоту, и в паре метров от себя обнаружила девочку, выглядывающую из-за прилавка с фруктами. — Ты со мной? — язык еле двигался от жажды, так что Грета промычала вопрос, одновременно указывая на себя пальцем. — Да, да! Пить хочешь? — и не дожидаясь ответа, светловолосая девчушка протянула Грете небольшую плошку. Грета, морщась, доковыляла и, в два глотка выпив всю воду, жалобно посмотрела на спасительницу. Девочка немедля выхватила чашу и отвернулась к бочке с водой. Грета разглядывала свою, должно быть, сверстницу. Кажется, они были одного возраста, лет 13, не больше. Красивая, улыбчивая — чудо во плоти — она была одета в простое льняное платье, подпоясанное узорным пояском. В чистые длинные волосы был вплетен красивый фиолетовый цветок, который Грета часто видела в полях во время своих хождений. Горло неприятно сжалось: чудо-девочку любили. Отец купил ей необычный пояс у городского умельца, мать по утрам расчесывала светлые волосы, а сестра принесла с утренней дойки свежесорванные, еще влажные от росы цветы. Все, что досталось Грете — это любование. Девочка развернулась, улыбаясь. Земля затряслась. Не удержавшись на ногах, Грета упала, прикрыв голову руками. В паре сантиметров от нее рухнула повозка с фруктами. Первые зеленые яблоки, еще даже не спелые, покатились по нагретой солнцем земле. Секунда, две, три — тишина. Ничего не происходило. Снова раздался грохот, как дети играют порой, ударяя камнями друг о друга. Только эти удары были во сто крат громче. Оглушенная, Грета все же подняла голову и уставилась на белокурую девочку. Та сидела на земле метрах в трех от Греты, подняв голову к небу. Ее лицо перекосилось в ужасе. БАХ. Грету подбросило вверх. Вновь упав на живот и ободрав руки, она подняла голову. Сначала Грета даже не поняла что случилось: почему на месте красавицы лежит огромный булыжник, высотой в взрослого? В паре метров от нее лежал такой же камень, и раньше его определенно там не было. «Там… там было дерево…», — Грета задохнулась. Пару минут назад под этим деревом сидела она. До нее дошло. «Мои мучения окончены?.. Нужно делать… что?.. как…». Через пару секунд Грета кое-как поднялась, все еще не понимая, что и почему происходит. Инстинкты подсказывали одно: нужно бежать, пока тебя не задавила толпа, уже начавшая движение. И Грета побежала. Не понимая, куда она бежит, от чего, что происходит, чувствуя каждую мозоль и удушающую сухость в горле, но бежала. Инстинктивно чувствовала: либо она бежит, либо ложится рядом с белокурым чудом умирать. Было очень страшно: рождался ли страх внутри нее от неизвестности или передавался от толпы — неважно. Он завладел ее сознанием и в ритм оглушительно громкому сердцу бил в набат, не давая подумать, что же происходит. Спустя минут пять Грета уже не бежала, а хромала, отстав от общей массы людей. Мозоли на ступнях воспалились, и с каждым шагом Грета чувствовала не вспотевшую подошву старых тесных ботинок, а угли костра, вспыхивающего все ярче. В боку закололо, но Грета продолжала шагать: она же не могла умереть просто так. Не могла же? Шаг за шагом, вдох за вдохом, девочка достигла пункта назначения — внутренних ворот. Люди единой волной вливались в них. Грета прислонилась к стене дома, зайдясь в диком кашле. Наконец остановившись и имея возможность подумать, она разглядела ворота. Пытаться войти в них не было смысла — ее бы просто смели, не посмотрев на возраст или рост. Она прекрасно помнила, как толпы людей под землей бросались к нескольким благотворительным ящикам с овощами в надежде отхватить себе кусочек. Знакомые, соседи, родные — давка беспощадна и бездумна. Силы оставили ее. Что же, она может умереть? Здесь? В безысходности Грета обернулась на жуткий грохот, который ее сознание никак не могло обработать — ничего подобного она раньше не слышала. Ничего не увидев за домами, она медленно, в несколько заходов, поднялась по шаткой деревянной лесенке на крышу двухэтажного дома. Раз уж сбежать не получится, стоит узнать, от чего бежишь. Черт. Чертчертчерт. Что за х*йня? Вдалеке, над невысокими крышами домов возвышались чьи-то громадные силуэты. Чьи-то… Неужели это они?.. Но как? Почему? Что происходит? Животный страх возник в ней с новой силой, заглушая раздумья. Но ни сил, ни веры на продвижение к воротам не осталось. Ноги подкосились. Грета рухнула на крышу, больно ударившись спиной о кровлю. Нужно подняться. Нужно подняться, спуститься. Дойти до ворот, не оказаться под ногами толпы. Трижды ха. На нее нахлынула безысходность: денег все равно нет, вокруг скоро будут гулять Они, куда она денется. Перед глазами стояла глыба, из-под которой вытекала тонкой струйкой кровь. Кровь чуда. Почему же умерла именно она? Как такое могли допустить? Солнце нагрело крышу так сильно, что голые руки обжигало. Пение птиц было еле слышно сквозь шум шагов. Облака продолжали мирно плыть по небу. Прошло должно быть минут 10, когда рядом с ней вновь упал камень. Грета скосила глаза, до тех пор бездумно изучавшие небо, и задохнулась в беззвучном крике. Метрах в 7 от нее громадный титан медленно наклонился и что-то поднял. Господи, это же… Грета боялась закончить мысль, но менее реальной она от этого не становилась: в руках гиганта была женщина. Она отчаянно била кулаками по огромной руке, плача и давясь в мольбах о пощаде. Но титан медленно, улыбаясь, закинул ее между зубов. «Нет, нет… Как же так…» И раскусил. Время словно остановилось. Титан жевал верхнюю половину туловища, пока ноги болтались в его кулаке. Грета не понимала: как так? Почему это происходит?.. Неужели все это реально? Внезапно, пришло осознание: да, все это происходит. Ты будешь следующей. И Грета закричала. Это был даже не крик, а хрип, громкий, царапающий горло и испугавший ее саму. Она не надеялась, что на него кто-то откликнется, не пыталась приподняться. Все, на что хватило ее сил — это на крик. И ее услышали. Что-то просвистело, и за ее спиной послышался глухой звук удара о крышу. Грета закрыла глаза, безумно боясь увидеть руку титана. Ее кто-то поднял, перекинул через плечо и понес. Она тряслась, не открывая глаз: вдруг ее сознание в последние секунды жизни обвело ее вокруг пальца, и на самом деле она болтается не на человеческом плече, а на ладони чудовища? Вокруг свистел ветер и что-то еще, с металлическим отзвуком. Резко ветер стих. — Пустите, у меня ребенок! Расступитесь! Ребенок умирает! — кричал женский голос, такой знакомый. Почему знакомый? Она все же открыла глаза. Первое, что увидела — спину в форменной военной куртке и рыжие волосы, собранные в высокий хвост. Грета скосила глаза, боясь резко пошевелиться. Ее несла женщина, каким-то образом успевшая дойти до корабля и теперь вместе с прочими детьми и их родственниками поднимающаяся на борт. — У меня ребенок, Роджер! Это моя дочь! Помнишь, я рассказывала? — кто-то ответил ей. — Да, разумеется, после я вернусь в город. Никак иначе. Но сейчас я должна доставить ее в безопасность. Ее собеседник молчал, после чего, по всей видимости, кивнул. — Спасибо! И движение продолжилось. Женщина спустилась куда-то вниз и, нервно оглядевшись, прошмыгнула в крохотную кладовку и захлопнула дверь. Спустив Грету, она быстро закрыла ей рот ладонью. — Если хочешь жить, ни звука! — и дождавшись кивка, отпустила ее, переключившись на баррикадирование двери шваброй. — Надеюсь, не обратят внимания. Черт, какого хуя?.. Пока женщина в волнении заламывала руки, Грета наконец рассмотрела ее. Пухлые губы, узкий нос и зеленые глаза казались ей знакомыми в полутьме кладовки, но понадобилась целая минута, чтобы сложить два и два. Впрочем, знакомый голос и внешность и не давали поля для воображения — это была ее мать. — Мама…? — еле слышно прошептала Грета. — Чшш! — женщина зло зыркнула на нее, говоря вполголоса. — Иначе меня найдут. Грета замолкла. В глаза словно насыпали песка. Конечно, мама ее не узнала, несколько лет прошло с момента расставания. Ничего, все наладится. Очевидно, что она еще долго просидит вместе с дочерью, только бы не возвращаться туда. Время еще будет, нужно только дождаться. [не отключаться] Скоро они поговорят, мама обязательно ее узнает, тогда они наконец заживут как настоящая семья, к тому же на поверхности. [не отключаться] Господи, титаны же бродят по Шиганшине. Впрочем, кажется, они не успели проломить внутренние ворота, это хорошо, тогда хорошо. [не отключаться] Когда мы въедем в хорошенький маленький домик, то будем пить чай каждый день. Мама так любит чай… [не отключ…]