Your weak point

Был ли этот мир когда-то совершенен? Принцы добивались своих принцесс, дамы надевали красивые пышные наряды и белили лица, затягивали тугие корсеты и танцевали до упаду. В каждом минувшем веке есть свой шарм, своя маленькая изюминка, которая лучше всего характеризует именно то время. Музыка, культура, искусство, церкви и мечети. Все, что сохранилось с тех времен, было каким-то особым, напоминающем о том, как люди раньше жили. Сейчас стоит Хогвартс, Сладкое Королевство, магазинчик мадам Малкин. Все мы надеваем плотные мантии на зиму и смешные башмачки с острыми носиками, покупаем шоколадных лягушек и волшебные леденцы. Получаем письма от родителей каждую неделю, разворачивая их в Большом Зале. Идём выращивать у профессор Стебль новые растения, похуже мандрагоры, а у Слизнорта стремились получить Зелье Удачи. Люпин учил бороться со своим боггартом, а Макгонагалл превращать воду в ром. Трелони, Мерлин ей помоги, учила определять судьбу и узнавать будущее, на Нумерологии было интересно вычислять нужные цифры. Учёба в Хогвартсе была интересной и познавательной, но большую часть её разума завлекали друзья. Где-то в отголосках памяти Фред и Джордж продолжали делать вредилки в своём магазинчике, Луна продолжала искать свои кеды, а Невилл жабу в поезде Хогвартс-экспресс. Симус по-прежнему заваливал Трансфигурацию и Зелья, а Рон никак не мог научиться писать конспекты занятий. Джинни продолжала быть самой боевой и сильной девчонкой на Гриффиндоре, обыгрывая даже самых хороших игроков в квиддич, а Гарри... Гарри был бы просто Гарри. Обычным мальчиком, который смог бы хорошо окончить Хогвартс, стать лучшим ловцом Британии, а потом может сделать карьеру аврора. — О чем задумалась? — Гарри повернул к ней голову и теперь протянул ей очередную шоколадную лягушку. Девушка оперлась головой об его плечо и приняла сладость. В голове всплыл образ Беатрикс, поезд... Все это было так давно, будто не с ней вовсе. — О том, какая бы могла быть жизнь, не будь Волан-де-Морта. Не будь войны, Пожирателей Смерти. Всего того, что навалилось на нас сейчас, — тихо прошептала Гермиона. Сейчас, она ценила каждый момент, проведённый с ним. Он выживет, Грейнджер знала. Но больше никому так не повезёт. И ей тоже. Как она видела свою смерть? Наверное, раньше она думала, что умрёт в глубокой старости, окруженная своей семьёй, друзьями и внуками. Сейчас она не видит своего будущего. Какая будет её смерть? Мучительная, медленная или быстрая? Трелони бы облажалась, потому что никто не знает, что их ждёт завтра. 27 марта, 18:00. Все решают какие-то считанные часы. Они должны быть уже в Хогвартсе, многие уже там. А Гарри просто лежит рядом, выслушивает её болтовню. Он спокоен, не мечется из стороны в сторону, не плачет и не кричит от злости. Будто спокойно принимает любой исход этой битвы. Решающей битвы. — Она была бы замечательной, я в этом уверен. Но жизнь — странная штука, никогда не знаешь, где будет следующий поворот судьбы. Раньше, я злился на него за то, что он забрал моих родителей. Но сейчас, я даже благодарен ему. Разве мы бы стали такими взрослыми, такими сильными, такими самоотверженными? Ценили бы мы эту жизнь, как если бы все было прекрасно? Наверное нет. Это урок для всех нас. Урок жизни о том, что не стоит забывать истинную суть своего существования, — его губы изогнулись в грустной улыбке, а очки невольно поползли вверх из-за сморщенного носика. — Жестокие уроки! — возразила Гермиона. Ей не нравится такой расклад жизни. — А когда было легко? Наша жизнь — сплошное испытание, которое мы преодолеваем изо дня в день. Разве ты была бы такой сильной, если бы была бы обычной волшебницей, поедающей шоколадных лягушек на ужин? Разве Рон смог бы стать таким серьёзным и сильным духом, будь он просто рыжим мальчишкой из поезда? Разве Луна была бы такой самоотверженной, не побывай она в Выручай-комнате на тренировках Ордена? Разве Симус смог бы по жизни принимать умные логичные решения, оставаясь мальчиком, который взорвал свой стакан с водой? Разве Невилл смог бы быть хорошим стратегом, который на сегодняшний день разработал план нашей битвы, оставаясь парнем, который искал свою жабу в поезде? Гермиона, это те моменты, за которые стоит благодарить судьбу. Мы стали сильнее, разве это не прекрасно? — он говорил настолько воодушевленно, что казалось внутренняя энергия переполняет его душу. — Мы дети, Гарри. Мы должны были УЖЕ жить счастливо, просто потому что каждый этого заслуживает, — в глазах буквально скапливались слезы. Он был прав во всем. Чувство несправедливости душило её, Гермиона пыталась держаться. — При таком раскладе, надо сделать так, чтобы НАШИ дети этого заслуживали. Чтобы весь мир этого заслуживал. Если не мы, то кто? — он коснулся подушечкой указательного пальца её слезы и стёр с щеки. — Гарри... Я люблю тебя, Гарри... — глаза уже заливались слезами, которые оставляли мокрые дорожки на розовых щеках. Она буквально задыхалась от того, насколько ей не хватало его. Когда она была в прошлом, потом в настоящем. Это было наваждением, смутным временем, тем, что хотелось бы забыть навсегда, спрятать в дальний уголок памяти и никогда не доставать. Его зрачки дрогнули, а потом он улыбнулся. Резко встал с кровати и нажав на кнопку магнитофона, протянул ей руку. O Children. Та самая, от которой подкашиваются колени и дрожат руки. Та, от которой хочется плясать до упаду, вечно кружась в импровизированном вальсе. — Не окажите ли вы мне честь и не потанцуете со мной, мисс Гермиона Джин Грейнджер? — улыбка изогнула его губы и он отвесил шуточный поклон. Она встаёт с кровати будто в тумане, видя только его лицо и протянутую руку. Ухватывается за теплую, чуть шершавую ладонь, будто за спасательный круг. Все как тогда. Все как в том, 1998 году. Грейнджер делает реверанс, а потом рука Гарри обхватывает её талию, вторая же крепче сжимает её ладонь. Он плавно ведёт её по узкой комнате, временами легонько наступая ей на носки. Гермиона искренне смеётся, обхватывая плечо все крепче. Парень кружит её под рукой, а она вальсирует так, как никогда раньше. Голова кружится от этого напряжённого электричеством воспоминаний воздухом. Мелодия льётся из старого потрепанного магнитофона Артура Уизли, а они все танцуют и танцуют. Гермиона в шутку начинает вести сама, на что Гарри строит дамскую гримасу и делает вид, будто откидывает волосы назад. Нескончаемый смех. Она вспоминает Турнир Трех Волшебников, а после тот самый волшебный бал. Сейчас на ней будто то же самое платье, которое мягко облегает фигуру, срастаясь с ней будто со второй кожей. На Гарри был чёрный фрак, а Рон был одет в "бабушкину одежду с рюшками", как выразился в тот вечер он сам. Тогда она танцевала с Крамом, но сейчас партнёр гораздо лучше. С ним не нужно притворяться, что не отдавишь ему все пальцы, держать прямо осанку и временами наигранно улыбаться, будто понимаешь его ломаный английский. Они с Гарри и Роном были будто чем-то единым. Да, были споры и недопонимания. Но они с детства вместе. Так должно быть всегда. Они раскручиваются так сильно, что потом буквально валятся друг на друга, пытаясь вернуть голову в порядок. Эта музыка всегда будет для них чем-то родным, что сможет успокоить бурю в душе. Если бы ей сказали, что один танец может исцелить человека, она бы покрутила у виска и сказала, что это сумасшествие. Сейчас же, положив подбородок на плечо Гарри, она ощущала себя здоровой, спустя долгое время. Никакое зелье Помфри не одолело бы этот недуг. Возможно, она слишком помешанная. Слишком сумасшедшая. Но пока она чувствует себя счастливой, то почему бы и не побыть ненормальной? — Я тоже, — голос Гарри прорезал музыку. Рука опустилась на её макушку и мягко потрепала вишневые волосы, с выраженными седыми прядками. Они не смотрели на часы, просто стояли под стихающую музыку их личной истории. Истории, в которой нет виноватых и виновных. Истории, где запутавшиеся в жизни люди, могут обрести покой. Истории, где каждый сможет найти себя. Магнитофон зашипел, давая понять, что время вышло. Оно всегда течёт неизбежно, но именно в эти моменты хочется его остановить. Просто наслаждаться жизнью и не терять ни секунды. Его палец касается кнопки, они снова находятся в слишком громкой тишине. Которая давит на уши, даря ощущение потерянности. — Пора? — его голос звучит уверенно. Гарри смотрит в карие глаза с интересными зелёными крапинками, пытаясь найти там отклик. И находит. — Пора.