Миссия, длиною в жизнь

Он открыл глаза только спустя семь дней после того ужасного ранения в пустыне Ирана. Всё это время Сердара держали в бессознательном состоянии: две операции, сильнейшие антибиотики и переливание крови, искусственная вентиляция легких и бесконечное, ужасающе долгое ожидание. Официальная версия его попадания в больницу звучала обыденно и понятно: автомобильная катастрофа. В реанимацию Джерен не пускали, а кроме неё никто и не беспокоился за Сердара, потому что ещё кроме Председателя у него и не было близких, да и вообще хоть кого-то, кто о нём действительно заботился. Документы были подделаны, а сам Сердар — переведён в лучшую больницу Анкары, где за ним осуществляли особо тщательный уход. Команда была в небольшом «отпуске» после такого события. Ураз и Гюрджан занимались слежкой и взламыванием баз данных, Пынар следила за несколькими террористами, остальные занимались «мелкой» работой. Только Зехра не сразу поняла, что её все эти семь дней никто особо не трогал и она была, по большей части наедине, сама с собой. Первую ночь тоже провела в больнице, где её накачали успокоительным, а потом приехала на базу, отстраненно докладывая Председателю о проваленной миссии. Тот слишком сочувственно смотрел в ответ, а потом сказал: — Понимаю твое состояние. Твой коллега почти умер у тебя на руках, серьёзная ситуация, даже для бывалого солдата это большой стресс. Ужасное недоразумение, никто не мог предугадать появление третьей стороны — это была сирийская разведка. Зехра, ты можешь немного отдохнуть. Не волнуйся, наши врачи поставят Сердара на ноги. Впервые в жизни она сама отказалась от работы, потому что в глубине души понимала — не в состоянии будет вообще хоть как-то и на чём-то сосредоточиться. Одно хорошо — таблетки выдали сильные и спала она как убитая, погружаясь в беспамятство. Днём она немного говорила с другими членами команды и каждый по очереди навещал Сердара в больнице. Смотреть на опутанного проводами и под аппаратом искусственной вентиляции легких Сердара было страшно, но не так сильно, как держать на своих руках его тело и думать, что он сейчас умрет прямо на её глазах. Зехра просто стояла и тупо смотрела на него минут десять, на то, как пищали разные приборы и как горели лампочки, оповещающие о том, что он — жив. Что в его теле до сих пор есть жизнь и что он — в этом мире. В следующий раз ей уже сказали, что он немного открывал глаза и что Джерен его навещала. Джерен. Лживая невеста сидела рядом с ним некоторое время, пока врачи под предлогом тяжелого состояния Сердара не вывели её через другой вход. А Зехра наконец-то смогла опять увидеть его в сознании. Она очень тихо проскользнула в палату, аккуратно запирая за собой дверь. Медсестра находилась в соседнем помещении, Зехра же медленно подошла к кровати и увидела, что его глаза закрыты. Потом подумала, что Сердар действительно спит и что не стоит его тревожить, как он вдруг резко открыл глаза и уставился на неё. Почему-то она почувствовала очень странное и удивительное смущение. — Смотрите-ка, кто пришёл навестись меня, — кое-как прохрипел он, — значит, ты не паникуешь? Его легкость, веселость и вечный юмор даже в таких ситуациях одновременно её бесили, но и заставляли завидовать. Потому что Сердар так странно легко и просто относился к жизни, он был более свободным и простым, он мог чувствовать, что жизнь — это дар, который нужно проживать, помогая Родине и другим людям. Он всегда легко и быстро сходился с людьми и знал, что и как сказать в любой ситуации. Вот она, например, сейчас опять не знала, что ему сказать. — Как ты себя чувствуешь? — самый простой и нормальный вопрос в данной ситуации. Подошла ещё ближе и чуть наклонилась, осматривая его лицо и голову. Был синяк на правом виске, пара ссадин на лбу, лицо бледное, но глаза всё так же горели жизнью и огнём. — Думаю, это вообще понятный вопрос, — медленно ответил он, — всё болит. Но бывало и хуже. — Сомневаюсь, — она поджала губы, набираясь храбрости сказать ему то, что должна была сказать. Сказать наконец-то то, что никак не выходило из её головы все эти долгие семь дней, когда Сердар не был в сознании, — спасибо. Ты спас мою жизнь, хотя не должен был этого делать. Сказала тихо. Как-то скованно. Но очень искренне и немного дрожащим голосом. Сказала и выдохнула, потому что только сейчас кое-как груз на сердце стал немного легче и чувство вины — меньше. Потому что нужно успеть сказать то, что всегда хочешь кому-то сказать, а потом успеть сделать то, что хочется, ведь не всегда в этой жизни бывает второй шанс. Сердар внимательно изучал её лицо и казался довольно бодрым для того, кого недавно вытащили с того света. — Всё нормально. Я не мог иначе. Ты была в опасности. — Это была моя ошибка, — вдруг начала она спорить, — и пули должны были быть моими. Не твоими. Ты чуть не умер, спасая меня, Сердар. — Не за что, — но в его глазах что-то проскользнуло и заставило Зехру подумать, что он сейчас был вообще не до конца искренен с ней. Не сказал что-то ещё полностью, отстранился и перевел тему, — мой долг, помнишь? — Глупый долг, — поморщилась она, — пойду, наверное. Тебе нужно больше отдыхать и спать. Ранение… — Не уходи, — его слова прозвучали как-то очень быстро и неожиданно. Два слова, которые внезапно отдались в разуме Зехры странной мыслью о привязанности. Сказал так — будто бы нуждался в ней и хотел, чтобы она осталась. Словно они были… Почему были? Они и есть — не просто коллеги. После такого не будешь относиться к человеку так, как раньше. Теперь они действительно будто бы связаны между собой чем-то невидимым и очень сильным: обещанием, долгом, выбором и честью. Связаны спасением и близостью, такой близостью, которая не снилась ни влюбленным, ни родственникам. Теперь между ними есть особая связь долга и привязанности, инстинктивной и какой-то подсознательной защиты друг друга. Его рука как-то вновь очень резво приподнялась и удержала запястье Зехры, начавшей разворачиваться в сторону выхода. Одно мгновение — и теперь она подумала, что на этот раз прикосновение дарит только тепло и даёт осознание того факта, что Сердар — жив. На этот раз всё действительно обошлось. — Побудь ещё тут, — продолжил он в ответ на её непонимающий взгляд, — пришлось притвориться уставшим, чтобы Джерен увели. А ты расскажи мне, что вообще произошло и кто виноват в провале? Возвращение к работе — это было то, что им нужно. Обоим. — Это была наша провальная миссия… Зехра придвинула стул к его кровати и уселась так, чтобы смотреть прямо на его лицо. А потом начала рассказывать, чувствуя, что впервые за много дней на сердце действительно стало светло и хорошо. -------------------------------------------------------------------------------------------------- Возвращение Сердара спустя целых три недели стало импровизированным праздником. Проблема была ещё и в том, что он теперь как-бы официально находился в больничном отпуске и должен всё свободное время проводить в своём доме, где Джерен готовила ему всякие вкусности и ухаживала за своим названным женихом. Иногда Зехра краешком своего сознания понимала, что её раздражает эта ситуация. Но почему это происходит — сказать не могла. Сердару удалось выбраться к ним только один раз, и они устроили ему очень тёплый прием. Хотя первоначально их команда собиралась как просто элитный специальный разведывательный отряд, который должен бороться с преступниками, террористами и просто с теми, кто воевал против Турции, со временем произошло что-то абсолютно неизбежное. А именно — они все стали маленькой сплочённой семьёй. Это было совершенно естественно: каждый из них пожертвовал своей жизнью ради того, чтобы оберегать покой страны. Каждый из них оставил кого-то в прошлой жизни: мать, отца, сестру, жену, сына, дочь. Каждый из них принёс самую большую жертву ради общего блага и каждый чувствовал одиночество, словно что-то у него вырвали из души и теперь эта рана всегда будет кровоточить. И сближение команды друг с другом дарило всем некоторое утешение и ту самую близость, которая нужна каждому. Хотя это и было опасно, как показало хотя бы последнее задание Сердара и Зехры: переживать смерть незнакомого солдата легче, чем близкого тебе человека. Они приготовили вкусный обед, каждый подарил Сердару улыбки и все они радостно захлопали в ладошки, когда Сердар вышел из лифта, осторожно прихрамывая. Мете также растерял здесь и сейчас свой профессионализм и обнял Сердара, искренне радуясь его возвращению. Да и после Хульки сразу же по-братски обнял Сердара, Пынар последовала его примеру, даже Узай легко похлопал того по плечу. Зехра же опять ощутила странную скованность и уже хотела обнять его, как почему-то резко остановилась и замерла. Сердар же словно ждал, что она его обнимет, на лице у него что-то мелькнуло, но потом он подошел ближе и Зехра решила, что положить ладонь на его руку и пожать — этого будет достаточно? Почему она как-то странно относится к идее обнять его? Это же просто как коллеги, так ведь. Как друзья. Как партнеры. — Привет, — негромко сказала она, понимая, что он опять смотрит на неё, — как себя чувствуешь? Лучше? — Как видишь, — ухмылка, ставшая такой странно знакомой и привычной. Сердар почему-то часто улыбался так, словно он всегда чем-то доволен, — смог сбежать из своей тюрьмы в лице Джерен. Слава Аллаху, чувствую себя тут… свободно. — Я рада, — её руки будто бы жили отдельной жизнью. Нервно вцепившиеся ладони, странная нервозность, — ты садись! Мы тут с ребятами столько всего приготовили!.. Шум и гам от остальных на некоторое время отвлекли их друг от друга. Зехра села на небольшой диванчик, Сердар сразу же устроился рядом с ней. Остальная команда присоединилась и на некоторое время они просто отвлеклись, дружно обедая и разговаривая о чём-то постороннем. Вдруг все единогласно забыли про работу, и такая общая сплоченность заставляла каждого чувствовать какое-то подобие теплоты и того… Что они тоже нужны друг другу. — Отвезёшь меня до дома? Сердар задал ей этот вопрос, когда все потихоньку начали расходиться. Зехра пыталась собрать грязные тарелки, Гюрджан уже бойко носил грязную посуду на небольшую кухню. Совершенно растерявшись после этого вопроса, она же тупо уставилась на лицо Сердара, пока тот терпеливо ждал ответ. — Конечно, — как-то не сразу сообразила она, — отвезу. К Джерен? Или… — Упаси Аллах, — он поморщился, одевая куртку, — только не к ней. К моему дому. Высплюсь хоть спокойно. — Сейчас приду. Зехра медленно прошла к своей небольшой комнатке, которую так никогда и не сможет назвать домом. На ней были надеты простые черные джинсы и блузка, она накинула легкий кардиган бежевого цвета и взяла сумочку, предварительно положив туда пистолет, что и поделать — издержки профессии. Потом осторожно вышла и увидела Сердара, который стоял, облокотившись о стену и явно дожидаясь её. Это было странно. Это чувствовалось странно. Они не были друзьями вообще, пусть и необычно реагировали именно друг на друга с самого начала их знакомства. Протокол был един — соблюдать дистанцию и ни с кем не сближаться, что Зехра с успехом и выполняла. Но теперь всё полетело куда-то прочь, а сама она терялась: зачем им это сближение с Сердаром? Дружба? Спасение её жизни? Когда оба знают, что может случиться каждый момент в их жизни с их профессией? — Идём? — переспросил он, по-прежнему странно довольный и словно бы… свободный. — Конечно, — они оба шагнули в лифт, одновременно и как-то странно синхронно, а после не менее синхронно развернулись, глядя на лица друг друга. Сердар нажал на кнопку и лифт поехал вверх, — ты точно нормально себя чувствуешь?.. — Зехра, — он странно дернул головой, — давай не будем сейчас о болезни и травмах. Давай просто поговорим о чем-то более приятном. И спокойном. — Например? — она вопросительно приподняла брови, стараясь не думать о том, что он назвал её по имени, а сама она вдруг обратила на это внимание — это ещё почему? — Например, — лифт открылся, но Сердар довольно весело потянул её за локоть, — мы идём в ресторан. Она пошла за ним следом. --------------------------------------------------------------------------------------------- Спустя каких-то пятнадцать минут они оба сидели на набережной, в небольшом уголке старой площади, каменная лестница которой спускалась прямо к морю. Сидели не за красивым столиком с белой скатертью и красивыми подсвечниками на той, нет, они сидели на лавочке, смотрели как садится солнце прямо за горизонтом и ели вкусные бургеры с овощами и козьим сыром. Ресторан. Наверное, в этом был какой-то смысл. Потому что ресторан — это не место, где ты просто кушаешь, а место, где чувствуешь себя хорошо и где тебе хочется поделиться этим «хорошо» с кем-то другим? Вот и сейчас Сердар назвал ей этот адрес, когда они приехали именно на эту улицу, к побережью. Машину бросили в самом дальнем углу парковки, накинули капюшоны, когда Сердар жестом пригласил её идти следом за ним к небольшой лавочке на углу. И только после того, как купили бургеры и крепкий кофе, уселись лицом к реке, каждый снял капюшон и просто подставил лицу свежему ветру. Короткое мгновение, когда они могли побыть сами собой? — Откуда знаешь это место? — спросила Зехра. Сначала они не разговаривали, молча расправляясь с вкусной едой, хотя совсем недавно ещё обедали вместе с командой. Но даже молчание вместе с Сердаром стало каким-то совершено комфортным и лёгким, словно они думали об одном и том же, хорошо понимая друг друга. Зная, что думают о том инциденте в Иране, о своей миссии, о своих потерянных жизнях… — Нашёл его во время одной из своих вылазок по слежке, — голос Сердара казался расслабленным и спокойным, будто бы ему действительно было очень комфортно находиться здесь вместе с ней, — пришлось сидеть почти семь часов, на этой площади встретились два информатора. Чтобы не привлекать внимание, я купил бургеры и, кажется, не ел ничего вкуснее. С тех пор иногда сюда наведываюсь. Меня успокаивает этот вид. — Понимаю, — да и как не понимать его? Красивый вид на залив, на другом берегу — продолжение города, красивый и теплый закат, странное умиротворение и даже какое-то оцепенение. Всё это чувствовалось таким чуждым после той ситуации с его ранением, которую Зехра всё-так так и не смогла отпустить. — Зехра, — он опять позвал её, сказал имя таким странно глубоким и проникновенным голосом, звучит так приятно и так… — думаю, нам нужно поговорить. С самого начала нужно было просто поговорить и всё обсудить. — Я знаю, — вздохнула она в ответ, — мы не поладили. Я относилась к тебе как к предателю, но думаю, что ты понимаешь — в нашей работе я должна была тебя подозревать. Потом повернула голову влево, чтобы понять: он давно уже смотрит прямо на неё и теперь их разговор — личный, теперь они видят глаза друг друга. — Я не сержусь на тебя за это, — спокойно ответил он, — я бы и сам себя подозревал. Но это не так и я — не предатель. Никогда им не был. Джерен оказалась лживой шпионкой, а я думал, что наконец-то нашел того человека, с которым чувствую себя так, будто бы я дома. Будто бы она — мой дом. Может быть, ты меня понимаешь? — Конечно, — устало ответила Зехра. — рядом с дочкой я чувствовала себя дома. Знаешь, у нас были не самые лучшие отношения. Она очень обижалась на то, что я задерживалась на работе и мы постоянно ссорились из-за этого. Наверное, я плохая мать, знаю. Я поставила на первое место работу, а не свою дочь. Закат почти закончился. Солнце скрылось за горизонтом, но теплота и яркий свет никуда не исчезли. На площади стало тихо, только несколько подростков сидели на других лавочках, поедая мороженное. — Думаю, что ты хорошая мать, Зехра. Также, как и я — хороший парень. Но меня обманули. Черт возьми, как меня провела Джерен! Когда я начинаю думать об этом, я хочу буквально свернуть ей шею! Высказались. Выплеснули друг на друга свои эмоции и свои потаенные мысли. Сказали то, что глодало и что немного сжигало внутренности, заставляло беспокойно спать по ночам и не давало полностью сосредоточиться на работе. Сказали именно друг другу, хотя странно было ожидать от них такого личного разговора еще пару недель назад. — Не смогу рассчитаться с тобой за спасение моей жизни, — расстроенно сказала Зехра, — такие ранения. Такое тяжелое восстановление. Ты прикрыл меня, зная, что попадешь под пули. Зачем? Задала этот вопрос, боясь услышать ответ. На этот раз Зехра опять смотрела прямо в его глаза и хотела видеть его настоящие и искренние эмоции. На этот раз было как-то тревожно, но всё-таки существовало что-то очень смутное и пока ещё неуловимое между ними. — Потому что я хотел тебя спасти. Ты заслуживаешь этого. Что ответить на такие слова? Что сказать, когда слов буквально нет? Что сделать, когда сердце опять начало стучать как-то быстро-быстро, а после — по-особенному? Что-то странное почудилось Зехре в его ответе, но что она могла ещё сказать или подумать? Почему он хотел спасти её? Почему не подумал о себе? Почему… Такой ответ нисколько не устроил Зехру, но интуитивно она чувствовала — на сегодня достаточно. Достаточно вопросов и ответов. На сегодня остается только другой план. — Спасибо, Сердар, — очень мягко ответила она, а потом легко пожала его руку. Кажется, они впервые коснулись друг друга без острой необходимости и просто потому, что так захотелось. Зехра отметила, что его руки ощущаются такими немного грубыми, но очень мощными и тёплыми. Потом они ещё сидели и молча смотрели на залив. Думая о прошлом, размышляя над ошибками и гадая, что может принести им будущее. Просто сидели, погруженные в свои не самые веселые мысли, но одновременно как-то особенно остро чувствуя присутствие другого. Молчаливая поддержка, уверенность и надежность в том, что отныне они не просто коллеги, а что-то вроде крепких союзников и друзей. Отныне всё будет иначе.