Миссия, длиною в жизнь

Это был ад. Она задыхается, держась за ту часть лба, на которой есть кровоточащая рана. Зехра пытается дышать и не поддаваться панике, но впервые за долгие годы работы в разведывательном спецподразделении она не просто в панике, нет, она в совершенном ужасе и абсолютно потеряла контроль. Фади сбежал. На конвой напали. Пынар и дядя Хаккы — слава Аллаху! — хотя бы они были живы, не сгорели в их опрокинувшемся автомобиле, но похищены теми же террористами, кто вытащил Фади из их покорёженного транспорта. На здание безопасности Турции совершили налет, а там был Председатель Мете… Непонятно, где Хульки… Сердар. Самым главным было то, что Сердар тоже был… Возможно был… Даже в уме Зехра отказывается здесь и сейчас произнести это слово. Не может — и всё тут! Она же сама отправила его пару часов назад проверить последнюю зацепку, а потом Фади в машине ясно дал понять, что в самолёте бомба и что Сердар угодил в ту самую ловушку, которая была расставлена для всей команды. Последние события после этого были хаотичными: авария на дороге, угроза для Хаккы и Пынар, отключение террористами электричества в Анкаре, затем — бесконечные сбои связи и паника на улицах… Зехра ранена. Удалось добраться до их базы, кое-как она остановила полицейский патруль и впервые наплевала на протокол безопасности: открыто сказала, куда нужно поехать, пригрозив молоденькому парню в форме проблемами в случае отказа. Добралась до места и теперь спускается в лифте, бессильно прислонившись к стене и пытаясь не скатиться в последнюю стадию полного отчаяния: не сесть прямо на пол лифта и не зарыдать. Ей приходит в голову мысль о том, что логичнее было бы поехать в сторону аэропорта и узнать там, что случилось с самолетом, раз нет мобильной связи после крупнейшей в истории Турции атаки террористов на безопасность страны. Ей приходит в голову мысль, что она совершила ошибку и теперь команда или в смертельной опасности, или мертва. Ей приходит в голову столько мыслей, столько нехороших мыслей, столько всего, наполненного адом и жуткой паникой. Но разум приводит её именно сюда, в их секретное убежище, в тайный бункер, потому что Зехра сейчас совершенно одна и инстинктивно не знает, куда даже броситься, кого искать в первую очередь и как действовать дальше. Есть протокол для таких случаев. Уничтожить все данные. Уничтожить любые базы данных, места, пароли-явки, уничтожить все следы и скрываться, дожидаясь указаний… Сердар. Он, скорее всего, умер в том самолете. Но почему её сердце не болит так остро при мысли о том, что погиб Хульки? А от имени Сердара внутри всё начинает словно скручиваться, будто бы есть там огромная рана, а теперь туда ткнули ножом и проворачивают рукоятку, чтобы от боли вообще невозможно ничего было осознавать? Почему при мыслях о том, что Зехра осталась совершенно одна из команды, она больше не хочет не просто жить, но и приносить пользу своей Родине?.. Тело плохо слушается. Зехра слышит сквозь дымку ужаса и боли от удара головой при аварии, что раздаётся тихий щелчок, оповещающий об открытии дверей. Медленно, словно в тумане, делает неуверенный шаг вперёд, держась обеими ладонями за рукоятки в лифте. Пытается осторожно двигаться, когда наконец-то выходит из лифта. Пугающая тишина. Этого не должно быть. Здесь должны быть Узай и Гюрджан. Сердце окончательно проваливается в пропасть, словно падая куда-то очень вниз и оставаясь там навсегда. Удаётся сфокусировать взгляд, чтобы увидеть под ногами разбросанные папки и листы бумаги, обрывки каких-то проводов и запчастей, здесь был хаос, почему здесь всё так? Напали и на их базу? Где её пистолет? Последняя её мысль — о том, какая же она глупая. Пришла сюда одна, без подкрепления, без оружия, она всё бросила на месте аварии и примчалась на базу, потому что команды больше нет, нужно принимать решения… Зехра делает ещё одно усилие и видит на столике напротив забытый кем-то пистолет. Нужно взять его! Потом осторожно выходит из-за угла, чувствуя ту самую леденящую и мертвую тишину некогда всегда живого подземного бункера, и замирает. Перестаёт дышать. Может, это галлюцинации. Может, это всё абсолютный сон. Может, она вообще умерла в той аварии, а все происходящее — уже Небеса. А может быть, это призрак. Потому что она видит стоящего Сердара, с оружием наготове, выставленным вперед, смотрящего прямо на неё. Мир рухнул. Рухнул, чтобы возродиться из пепла вновь. Его взгляд — дикий, хаотичный и совершенно безумный. Его поза — абсолютно неуверенная, даже будто бы немного паническая и нервная. Его глаза — словно горят фанатичным блеском, но в их глубине хочется прочитать оттенки безумия и искры полного неверия. Одно мгновение — и оба застывают, уставившись друг на друга. Ей хочется кричать прямо сейчас. Живой. — Зехра? — самый прекрасный звук в мире, что Зехра слышала, за исключением первого крика новорожденной Ягмур. Самый желанный звук в этом мире, без которого она, наверное, всё-таки упала бы уже на этот ледяной пол и дальше продолжала находиться в полной прострации. Самая нужная встреча, которая заставляет вновь желать сделать новый вдох. И самый нужный человек, который ей нужен прямо сейчас. — Сердар. Собственный голос словно тусклый и отдаленный. Сердар кажется таким странно выглядящим, рваная куртка, немного безумный и взъерошенный вид, грязь на правом виске… Но глаза, о да! Самое главное — его глаза горят огнем, живым огнем, который словно питает её, который точно говорит о том, что он жив. Что они живы. — Зехра! Пистолет летит куда-то в сторону, когда он бросается в её сторону. У неё же так и продолжает кружиться голова, последние силы, но она делает этот шаг вперёд, шаг по направлению именно к Сердару, чтобы схватиться за него, чтобы… Чтобы упасть ровно в его руки и в его объятия. Он буквально подлетает к ней, за долю секунды преодолевая то небольшое расстояние, на котором они увидели друг друга здесь и сейчас. Он подлетает, перехватывая её правую руку, мгновенно оценивая её не самый удачный вид и ранение, подхватывает за спину, а потом совершенно уверенно и жестко тянет в свою сторону. Тянет к себе. В свои руки. Объятия. Стискивает её так крепко и жестко, как только может. Зехра слишком остро для раненого человека осознаёт, что он схватил её и притянул к своей груди, чтобы буквально вжать её в своё тело и уткнуться в её волосы своим лицом. Зехра словно парит при этом мгновении, а после отпускает всё: себя, свои эмоции, свои желания и свои действия, делая то, чего хочет сердце. Обнимает в ответ. Буквально вцепляется в его тело, утыкаясь своим лицом в его плечо, а потом и в широкую мужскую грудь. Позволяет себе расслабиться, рвано дыша, держась за другого человека, держась за Сердара, держась за него, чтобы не упасть, и чтобы снова дышать. Зехра понимает, что чувствует себя теперь абсолютно счастливой и совершенно спокойной, просто потому что Сердар жив. Аллах, он не умер! — Зехра, — рваный шёпот где-то возле её уха, а потом ладонь, ложащаяся на её шею. И в этом коротком слове есть что-то отчаянное, от чего рвётся душа, одновременно ликуя и плача, есть там что-то, что заставляет её как-то слишком чётко и остро осознать — наверное, он находился в таком же положении и отчаянии, перед тем как увидеть её. — Сердар, — вновь повторяет она его имя и опять рвано дышит, только на этот раз утыкаясь в его грудь сильнее, потому что хочет. Хочет опять чувствовать, как он стискивает её тело в своих руках, желает вновь знать — это безопасность и её личный покой. Повторяет имя и чувствует — он проводит своими ладонями прямо её спине, чтобы опять выдохнуть куда-то в область её шеи и не отрываться от этих объятий. Это всё что-то значит. Наверное? Она не отстраняется первой, пока этого не делает он. Прошло, наверное, несколько минут, прежде чем Сердар медленно и осторожно не приподнимает голову и чуть-чуть не отстраняется от изгиба её шеи, где находилось его лицо последние мгновения. Зехра может всем телом чувствовать, как его тело сопротивляется этому, впрочем, как и её собственный разум. Она слишком остро и правдиво понимает тот факт, что желает оставаться в этих объятиях как можно дольше, но… — Я думал, ты умерла! — срывающий голос Сердара заставляет вынырнуть из странных размышлений и наконец-то они смотрят прямо в глаза друг друга. Она может прочитать в его глазах дикую панику и нотки безумия, в то время как он может прочитать на её лице полное опустошение и оцепенение, смешанные с ужасом, — Мете сказал про взрыв машины! — Я думала ты умер! — внезапно ей так сильно не по себе, — самолет!.. Ты был там! Аллах, он не упал? Ты в поряд… — Я приехал сюда, чтобы искать вас всех! — Сердар по-прежнему держит её в своих руках, в панике замечая кровь на её виске. Мгновенно освобождает одну руку и совершенно инстинктивно, будто бы на автомате, тянется ладонью к ране. Проводит подушечками пальцев по лбу, быстро ощупывая кожу возле ранения, кладёт ладонь прямо на её щеку… А Зехра вдруг опять задыхается. Только на этот раз не от ужаса или дичайшего страха и паники, а от одного мягкого прикосновения. Слишком уж нежно он кладет свою ладонь на её лицо. Проводит подушечками пальцев вновь — и словно электрический ток идёт прямо по всему её телу, посылая разряды странной нежности и удовольствия от этого прикосновения. Наверное, она замирает от этого всего, только вот Сердар замечает и это. И не просто замечает её реакцию, но и очень сосредоточенно впивается в неё своим цепким и острым взглядом. Смотрит прямо в её глаза, пока опять не проводит пальцами, чуть вытирая кровь: — Ты ранена? Сильно плохо? — Не очень, — её руки. Вдруг Зехра только сейчас понимает, что её руки оказались прямо на его груди, что её маленькие ладошки лежат на его груди и что она словно черпает оттуда тепло и живительную силу и энергию. Проводит ладонями по рубашке, цвет которой в данный момент очень далек от белого, а после опять чувствует силу и мощность его мышц, думая о том, что этот мужчина… — Ударилась головой? — Сердар продолжает держать её за шею своей правой рукой, мягко придерживая очень близко, слишком близко для отношений двух коллег, — кружится голова? Зехра, нужно рану перевязать! Она ловит его взгляд, наполненный паникой. Она чувствует его руки, которые обнимают её так крепко и удерживают так уверенно и надёжно. Она ощущает его дыхание на своём лице, потому что они так близко друг к другу, но эта близость совершенно естественная, мягкая и такая правильная. — Сердар, — выдавливает она из себя, — похитили Пынар и дядю Хаккы. Кто-то украл Фади. Я думала, они умерли. Взорвались и сгорели. Её нижняя губы предательски начинает дрожать. Сердар смотрит на неё, на его лице отражается какая-то непонятная боль и тоска. Потом он чуть вытирает кровь с её лба и опять притягивает у себе, обнимая и утешая. Кладёт её голову к себе на грудь и немного отходит так, чтобы Зехра могла спрятаться у него на груди, будто бы маленькая девочка и получить хоть немного покоя и тишины. Она с огромным удовольствием пользуется такой возможностью. Опять касаться его так близко и так интимно, утонуть в объятиях этого сильного и такого надежного человека. Зехра чувствует, как их объятия здесь и сейчас давно уже перешагнули грань товарищеских отношений между двумя коллегами и превратились… Во что?! — Всё будет в порядке, — тихо говорит он, а потом гладит её сначала по голове, а после и проводит рукой по спине. Да, раньше Зехра бы даже за мысль о таком прикосновении пристрелила бы этого «предателя», но сейчас думает только о том, как хорошо получить поддержку в такой тяжелый момент от кого-то рядом. От Сердара. Странный стук где-то неподалеку нарушает их небольшую идиллию. Тело Сердара мгновенно становится напряженным и жестким, Зехра чувствует это за долю секунды. Потом он отстраняется, а она легко читает на его лице сожаление и недовольство от этого жеста, но даже она уже немного начала мыслить разумно и думать о том, что они, стоя здесь и отвлекаясь, представляют собой превосходную мишень для любых нападений или повторных терактов. Он резко хватает пистолет, который до этого бросил на столик рядом, затем левой рукой тянет Зехру прямо за себя. Прикосновение на этот раз говорит о том, что он её защищает и специально поставил за собой, убрав с линии огня. Зехра опять смотрит на пистолет, к которому шла до того мгновения, как увидела Сердара, но прямо в эту секунду из-за угла вылетает Хульки. — Это я! — негромко говорит он, и они с Сердаром одновременно опускают оружие, немного расслабляясь, — проверил окрестности. Их нет. — Кого нет? — Зехра так рада видеть сейчас ещё одного живого и здорового члена их команды. Только вот у неё почему-то нет желания отчаянно броситься в объятия Хульки и укрыться там от всего происходящего надолго. — Гюрджана и Узая, — быстро отвечает Сердар, а потом тянет её в сторону небольшого кресла. Немного странно чувствовать, как он усаживает её туда, а потом Хульки тоже оказывается рядом. — Хаккы и Пынар в плену, мы их потеряли, — быстро говорит Сердар, обращаясь к Хульки, — Председатель где-то в здании, но он жив. — Будем надеяться, что Гюрджан и Узай успели выбраться и ушли отсюда самостоятельно, — добавляет Хульки. Диспозиция указана, расставлены итоги прошедших нескольких часов. В настоящий момент их осталось только трое, остальные члены команды не с ними, нужно приходить в себя, собираться и отправляться на поиски остальных. — Зехра ранена, — напряженно говорит Сердар и словно на полном автомате кладёт ладонь на её плечо, — нужно отвезти её в больницу. — Не нужна мне никакая больница, — парирует она и смотрит прямо в его глаза. Это полная и абсолютная правда. В голове будто бы всё прояснилось и стало как-то легче. Лоб немного болит от удара, но пара обезболивающих таблеток быстрого действия — и она точно будет в порядке. К тому же паника и страх отступили, потому что она встретила Сердара и Хульки, она не одна и теперь их уже трое. Нужно брать себя в руки и начинать решительно действовать, чтобы исправлять ситуацию и их провал. — Ты уверена? — переспрашивает Сердар, словно не замечая того, что они тут находятся не одни. — Да, — она глубоко вздыхает, а потом кивает головой, — всё в порядке. Нужно собраться и идти искать остальных. — Возьму оружие, — кивает Хульки и на некоторое время исчезает в другой комнате, где они обычно хранят запасы оружия и всякие технические приспособления. Остаётся ещё один момент, где есть только они вдвоём. На этот раз Сердар ведёт себя так, словно Зехра сейчас рассыплется прямо у него на глазах. Протягивает руку и осторожно помогает ей встать с кресла, поддерживает после этого, тревожно вглядываясь в её лицо. Она же в ответ почему-то не вырывает свою руку от него и позволяет им стоять слишком близко для обычного рабочего контакта двух коллег. — Настало моё время беспокоиться о тебе, — это полу-шутка — полу-правда, которая отсылает обоих к странному многозначительному разговору несколькими неделями ранее, — если станет хуже, сразу скажи мне. — Не станет, — Зехра с облегчением думает о том, что ей действительно стало намного лучше после того, как она встретилась с Сердаром и после их объятий, — всё нормально. Она ловит ещё один его взгляд, он в ответ не отводит своего взгляда и есть ещё несколько мгновений странной неловкости и будто бы замешательства между ними. Может быть, в его глазах мелькает что-то похожее на некоторую нежность или даже заботу, а может быть, Зехра выглядит перед ним сейчас странно слабой и такой… открытой. Может быть, они должны сейчас что-то сказать друг другу, но появившийся в дверях Хульки нарушил этот момент. — Я нашел старый телефон, который невозможно отследить, — быстро говорит он, — попробую связаться с Узаем. Сердар и Зехра спокойным и уверенным шагом неторопливо двинулись следом за ним. И не было ничего странного в том, что его ладонь крепко стиснула её ладошку, так ведь?