Никогда не отпускай меня.

23 марта, 1821 год До смотра в Полтавском пехотном полку оставалось 5 дней. И именно столько времени понадобится для того, чтобы добраться туда из Петербурга, учитывая пару-тройку остановок. Мария решила взять с собой Арину Евгеньевну, последняя была, разумеется, недовольна таким долгим путем, но решилась пойти на уступок. — Нам что, правда придется ехать так целых 5 суток, Мари?! В этих платьях и корсетах? Ох, мне кажется, я не выдержу. — Арина, в платье стиля ампир и с собранными черными локонами, аккуратно села в просторную карету на 4 места с помощью брата Марии, Ивана Дмитриевича. Но с ними ехал не только Салтыков, а также… — С нами еще и Николай Павлович едет, chère*. — глаза Глинской округлились еще больше прежнего. – Ну полно тебе, конечно же, мы сделаем остановки в нескольких губерниях. — С нами Nicolas? Ох, боже мой.. — Салтыкова в ответ лишь посмеялась с подруги. Иван помог и своей сестре сесть в карету. Вскоре подошел и Николай. — Николай Павлович, сядьте со мной, чтоб Арина Евгеньевна сильно не смущалась. — Салтыкова усмехнулась, прикрыв рот веером. Глинская угрожающе на нее посмотрела, что ещё больше развеселило Мари. Николай тоже усмехнулся, сев рядом с Салтыковой. — Что же тебя так забавляет сегодня-с, сестрица? — Иван мотнул головой, тоже усмехнувшись. Салтыкова лишь пожала плечами, и их карета двинулась в путь, а за ней ехали ещё три: в них были высокочинные служащие, в том числе и муж Комаровской, Евгений Федорович… Путь выдался легким, не было ни дождя, ни грозы, погода стояла солнечная…Пассажиры много общались между собой, смеялись, веселились, даже открыли шампанского для пасьянса и игры в дурака, также Николай Павлович не забыл захватить свои потрясающие шахматы. И так пролетели 5 суток… В Полтаву кареты прибыли рано утром 28 числа, в шесть-семь часов утра, как раз рядом с местом, где играли барабаны: солдаты начинали «репетировать» перед смотром. Погода была чудесная, горячее солнце уже начало вставать, первые лучи его ложились на зеленую траву.На улице дул тёплый южный ветер. — Мари, вставай! Вставай скорее! — Глинская будила подругу. Иван Дмитриевич с Николаем Павловичем уже вышли из кареты, и спокойно прогуливались, беседуя со знакомыми офицерами. Салтыкова сонно открыла глаза. — Что, мы уже приехали?..Я не заметила.. — Салтыкова поднялась с сидений и резко вдохнула, сжавшись. — Что стряслось, Мария? Все в порядке? — Арина тревожно опустилась к подруге, помогая подняться. — Да, просто…корсет давит…ты так туго затянула его вчера, а я и не перетягивала с тех пор. — Ох, бедняжка! Обожди, сейчас нас заселят, и там перетянем. Давай, нам надобно выходить уже! Ну, что же ты! — Глинкская намочила руки водой и похлопала ладошками по лицу подруги. — Ты что творишь?! Я встаю, встаю! Выходи пока. Арине подали руку и помогли выйти. — Арина Евгеньевна, честь познакомиться с Вами. — уже у экипажа с ней поздоровался Пестель, которому и поручили «встретить» девушек. — Ах, Павел Иванович, рада встрече. — Глинская кротко поклонилась. Пестель подал руку и Салтыковой. — Мария Дмитриевна, рад видеть Вас. Как дорога далась? — Пестель аккуратно вывел княжну из кареты. — Благодарю, все в порядке. — княжна с трудом дышала, хоть и выглядела довольно хорошо, «держала» лицо. — Пройдемте. Вас, барышни, уже заждались. — сказал Пестель с улыбкой и, взяв под локти девушек, пошел ближе к тренировавшимся частям, где был Муравьев-Апостол и Бестужев-Рюмин. Салтыкова была крайне благодарна Пестелю за его сильную руку в тот момент. — Честно говоря, это волнительный день для нас. — Павел Иванович уже подходил к товарищам. Муравьев с другом сразу обратили внимание не только на Салтыкову, но и на Арину Евгеньевну. — Такой волнительный, что даже, кхм, трудно дышать…Господа! — Пестель поздоровался с товарищами, отойдя чуть в сторону. — Глинская Арина Евгеньевна. — Он представил Арину. Княжна поклонилась офицерам. Салтыкова же тоже слегка склонила голову в знак приветствия. Муравьев и Бестужев были, очевидно, очень рады видеть девушек. — Сергей Иванович Муравьев-Апостол, Ваше Сиятельство. — Муравьев поцеловал руку Глинской. — Мария Дмитриевна! — Бестужев-Рюмин с улыбкой «отдал честь» княжне и посмотрел на неё искренне влюбленными глазами. Салтыкова же скромно поклонилась ему, изо всех сил стараясь выдавить улыбку. Юноша, заметив ее резко подымающуюся грудь в декольте и то, как она тяжело дышит, схмурил брови. — Все в порядке, Мария Дмитриевна? Арина Евгеньевна пыталась поддержать подругу, незаметно положив ей руку на спину, погладив. — Павел Иванович правильно подметил. — княжна усиленно махала веером. — Да, вполне, просто…трудно…дышать… — глаза княжны вдруг закатились, а ноги подкосились. Бестужев-Рюмин, опешив, подхватил девушку, упавшую в обморок. Княжна побледнела, обмякнув в руках прапорщика. Арина Евгеньевна сморщилась, шепотом сказав «Корсет..». — Что с ней, Арина Евгеньевна?! – спросил Михаил Павлович. — Это…всё из-за корсета, сударь… — Так, ясно. Господин Пестель, где велено поселить девушек? — А…там…за тем зданием… — Пестель замялся. — Вещи я… поручу Троцкому потом занести. — Бестужев кивнул в ответ, быстро неся на руках Салтыкову. Арина же, доверяя Бестужеву сохранность подруги, осталась с Муравьевым. Кстати тот, со своим товарищем, были лишь в одних брюках и рубашке, притом с расстегнутыми верхними пуговицами. Пестеля же позвал другой офицер. — Да уж, сударь… — Глинская неловко подошла к подполковнику ближе. — Это было самое уникальное знакомство в моей жизни, Арина Евгеньевна. — Муравьев слегка усмехнулся, мягко посмотрев на княжну, подставив локоть. Она взяла его под руку. У них завязалась непринужденная беседа и они решили прогуляться. Казалось, все вокруг, хоть и были заняты подготовкой к смотру, были в затмении, но не только от одной лишь Глинской: эти двое, она и Апостол, смотрелись до безумия красиво и гармонично друг с другом. Подполковник рассказывал Арине об их службе, семье, быту, та же в свою очередь поведала Сергею самые свежие новости из столицы, также про свою родню и прочее…Сергей Иванович даже спросил один раз, хоть и со скромностью и неким стыдом, есть ли у нее на примете какой-нибудь молодой человек, на что Глинская всего лишь посмеялась, прикрывшись веером. *** Бестужев на руках принес Мари в её, на время всего пребывания, небольшой дом, и, положив девушку на кровать, снял с неё верх платья и резко разорвал тяжелый кружевной корсет княжны. Та быстро поднялась на кровати, тяжело вдохнув. — Боже правый… — у Салтыковой потемнело в глазах, она поморщилась, потерев раскрасневшуюся спину. Через пару секунд она опомнилась: она сидела на кровати перед Бестужевым в одном нижнем белье, а именно белой шелковой сорочке, из такой же ткани и такого же цвета чулках чуть выше колена и в легкой льняной белой юбке, служащей подкладой под платье. Она тут же натянула на себя одеяло, лежащее на кровати и подпрыгнув, отодвинулась от военного подальше, к приподнятой к каркасу кровати подушке. — Успокойтесь, Мария Дмитриевна, я не смею Вас больше трогать! Вы упали в обморок из-за этого…чертового корсета. Как Вы сейчас? — спросил Мишель осторожно, выставив в защитном жесте руки вперед, и также медленно опустив их. — Я..в порядке, благодарю Вас…Кхм, должно быть, там всем понравилась комедия? — княжна усмехнулась, посмотрев на офицера. Тот тоже усмехнулся, отведя взгляд и наклонив голову. Внезапно в спальню зашел другой солдат, постучавшись, с багажом княжны. — Ваша светлость, вот вещи… — он остановился, встав на пороге, как вкопанный. — Ох, извините, сударыня! — волнительно сказал рядовой, обратив внимание на Бестужева. — Это не то, что Вы подумали! — Мария Дмитриевна замотала головой. Бестужев-Рюмин же вздохнул и, взяв руками багаж, поставил его на пол. — Благодарю, ты свободен. — строго сказал Михаил Павлович, выпроводив рядового и закрыв за ним дверь. — Михаил Павлович, позвольте я оденусь… — смущенно сказала княжна. — Ах, да, разумеется…Да и мне пора на фехтование, опять… — он направился к двери. — Благодарю Вас. — Бестужев обернулся и, заметив на лице Салтыковой теплую улыбку, улыбнулся в ответ. Склонив голову, он вышел из комнаты княжны, оставив её одну.       *дорогая