Вакуум

Грейнджер подскочила на стуле от неожиданности и тонко взвизгнула. — Что ты здесь… ты подслушивал? — со злостью прикрикнула она. Драко медленно подошел к столу и стукнул по краю костяшкой пальца. — Какой же ты… ты специально спрятался здесь? — Вот делать мне больше нечего, — холодно произнес он и уперся ладонями в столешницу. — Хотя, какая к черту разница, — выдохнула Гермиона. — Даже хорошо, что ты все это услышал. Думаю, ничего нового ты не узнал, — она поднялась со стула и с презрением оглядела Драко. — И знай, Полумна несла чушь насчет, — она обвела пальцем контур возле его лица, — всего этого. — Да, конечно, — усмехнулся он, — чушь. — Ты идиот, Малфой. Я даже не буду ничего говорить. Ты не стоишь этого. Ее злость забавляла. Не было ни равнодушия, ни холода. Грейнджер нервно дышала и сжимала кулаки. Она кипела изнутри, и он это видел. И не важно, что кипела от ненависти. Драко не понимал, почему ему вдруг стало так необходимо, чтобы она по-прежнему испытывала к нему хотя бы что-то. Пусть отвращение и ярость, гнев и презрение. Только так он все еще ощущал себя хоть немного живым. В чужих чувствах и взаимных колких оскорблениях. Все это было куда лучше пустого безразличия. Остаться одному в мире, которому нет до тебя никакого дела, — вот чего боялся Драко. Он слегка наклонился к ней и усмехнулся. — Ты из-за этого так бесишься, Грейнджер? — с издевкой спросил он. — Неужели тебя задевает бред Полоумной Лавгуд?  — Что? — она недоуменно моргнула. — Нет! И она не Полоумная. — А кто? — он подошел к ней и, слегка склонившись в бок, облокотился о стол. — Гениальная прорицательница? Драко намеренно издевался. Он так хотел вывести Гермиону на эмоции, что пытался давить на любые точки, лишь бы отыскать ту самую больную. Хотел, чтобы Грейнджер горела, пылала, словно извергающийся вулкан. Чтобы она ненавидела саму себя за эмоции, которые не желала испытывать. Но испытывала. — Хватит с меня, — процедила она сквозь зубы и наклонилась к Драко так близко, что почти коснулась носа. — Я тебя ненавижу так сильно, что просто не могу описать это словами. Я готова переступить грань, лишь бы тебя не было в моей жизни. Я хочу, чтобы ты узнавал мою ненависть по легкому запаху ветра и даже едва заметной вибрации воздуха. Я хочу, чтобы ты чувствовал ее постоянно, чтобы она съедала тебя изнутри. Я ненавижу тебя, Малфой, всей своей душой. Она выпрямилась и, развернувшись, шагнула к двери. Драко схватил ее за руку и дернул на себя так резко, что она ударилась о его грудь и тихо простонала. Не выпуская пальцев, медленно проскользнул взглядом по ее раскрасневшемуся лицу. Она не двигалась, только дышала тяжело и сбивчиво. Вот они те самые эмоции, которые он жаждал вытащить наружу. Грейнджер не злилась. Она была в такой ярости, что, казалось, если коснуться ее кожи, можно обжечься. — Я знаю, — усмехнувшись, произнес Драко. — Ни черта ты не знаешь, — зашипела Гермиона. — Знаю. Драко сжал густые мягкие волосы в кулак, она мотнула головой. Он слегка запрокинул ее и впился в губы с такой жадностью, что это сложно было назвать поцелуем. Он не целовал — кусал, въедался. Не мог понять, хотел причинить боль или не мог насытиться. Грейнджер было так мало, она вся была такой маленькой по сравнению с ним. Казалось, если сжать ее в руках, то она утонет в объятиях. Гермиона все еще тяжело дышала. Дрожала. Вдруг обхватила руками шею Драко и прижалась к нему. Сама начала целовать с остервенением, особой горькой злостью и вспыхнувшей еще хуже ненавистью. Будто пыталась доказать, как сильно она презирает его. Доказать, что этот поцелуй нужен был только ему, но не ей. Но не отпускала, лишь крепче вжимала пальцы. Драко же плавился внутри. Было невыносимо жарко. Было невыносимо целовать ее, разъяренную и презирающую, словно раскаленное железо. Грейнджер резко отпрянула от Драко, усмехнулась и с демонстративным отвращением вытерла рот рукавом. Но потемневшие от возбуждения глаза выдавали ее, и Драко только сейчас почувствовал, как сильно пульсировал его член. Он хотел ее. Жаждал до головокружения, до сумасшествия, но она снова отбивалась, будто и не было никакого поцелуя. Не было обжигающей до боли страсти. Противоречивой и горькой. — Теперь ты чувствуешь мою ненависть? — Грейнджер поправила волосы и вздернула подбородок. — Пусть она останется на твоих губах, чтобы ты никогда не забывал, как слаб перед ней. Март 1998 года. Чем ближе Драко подходил к палаточной военной базе, тем сильнее билось сердце. Кажется, оно было готово выпрыгнуть из груди. Он с силой удерживал каменное выражение лица, но внутри все горело. Это был страх. Липкий, судорожный. Тот страх, что цепляется в глотку и не отпускает, пока ты не издашь свой последний вздох. Драко выпала большая честь: быть в первом ряду новых солдат Волдеморта. Какая, черт возьми, перспектива. Он кисло поморщился и обернулся. Сзади был тот же мертвенно тихий, сумрачный лес. Деревья слегка покачивались от ветра, сухие ветки, казалось, царапали небосвод. Но, несмотря на свой устрашающий вид, внушали спокойствие. Хотелось развернуться и сбежать отсюда. Пусть даже поджав хвост, но не было у Драко такой возможности. Он стойко шел вперед, сжимая и разжимая кулаки в карманах. Вдалеке слышались приглушенные голоса. Кажется, Пожиратели что-то возбужденно обсуждали и ругались друг с другом. Драко подошел к небольшой палатке и откинул в сторону плотный брезент. За массивным столом склонились около десяти мужчин. Кто-то рисовал линии на карте, кто-то нервно стучал костяшкой пальца по столу, кто-то задумчиво оглядывал своих собеседников. Кажется, никто из них не заметил, как вошел Драко. — Орден разрастается, — раздраженно кинул один. — Бруствер укрепляет позиции, и мы ни черта не знаем, где находится их штаб. После того, как они вычислили нашего доносчика, мы потеряли единственный источник информации. Нестерпимо воняло потом, алкоголем и грязной одеждой. Начинало подташнивать. — Мы можем как-то вызволить его оттуда? — встревожено спросил Пожиратель в обожженной мантии. — У нас есть то, что для них важнее всего на свете, — усмехнулся другой. Его грязные рыжие пряди липли ко лбу. — Драгоценная золотая троица. Как только они узнают, что те в опасности, сами придут к нам. Нужно лишь немного подождать. — Да сколько можно ждать? И так они провели в мэноре, сколько? Неделю, две? — Слушай, ты громче всех орешь весь гребаный вечер, — ответил ему рыжий. — Думаешь, если будешь постоянно на нас давить, то Темный лорд выдаст тебе теплое местечко рядом с ним? Драко демонстративно кашлянул. От их разговоров и уже невыносимого запаха чертовски болела голова. — О, Малфой! — ехидно воскликнул один из Пожирателей. Тот самый, что чертил линии на карте. Кажется, он был здесь главным. — Ты не в ту палатку забрел, тебе нужно в соседнюю. Все сосунки там, — он оскалился и то ли начал посмеиваться, то ли скрежетать. Его смех был таким скрипучим, словно гвоздем водили по стеклу. Драко криво усмехнулся, засунул руки в карманы, нащупал палочку и крепко сжал ее. — Рано ликуете, — за их спинами раздался голос. Вперед вышел молодой парень и улыбнулся. Драко сразу узнал его. — Совсем скоро этот сосунок будет всеми вами руководить, вот увидите. — Что ты несешь, Монтегю? — наступил на него крепкий мужчина. — Вся его семья в заднице, и даже тот факт, что им удалось схватить Поттера и его жалких дружков, не дает им никакого преимущества. Ты сам помнишь, что говорил Темный лорд, — усмехнулся он. Драко напрягся. — Он говорил, что ты идиот, Джагсон, — хмыкнул Грэхэм, и едва успел вдохнуть, как тот вцепился ему в шею. В сантиметре от его головы тут же пронеслась красная вспышка и ударила в стену палатки. — Вы когда-нибудь перестанете вести себя, как маленькие дети? — взревел тот, что был главным. — Немедленно проваливайте отсюда! Оба! И заберите с собой этого Малфоя. И без глупостей! Монтэгю со злостью отряхнул мантию и, вздернув подбородок, направился к выходу. Поравнялся с Драко и подмигнул ему. Кажется, ноги кто-то пригвоздил к полу, потому что сдвинуться с места было практически невозможно. Снова хотелось бежать без оглядки, но оставалось лишь бесцельно рассматривать озлобленные лица Пожирателей. Что Драко вообще здесь делает? Почему никто не дал ему возможности самому принять решение. Хоть самое ничтожное. Как же раздражало, что каждый мог помыкать им только потому, что у него не было этого чертового выбора. Он Марионетка. Драко Малфой проклятая марионетка, и любой… любой мог дергать его за ниточки. Он со злостью выдохнул, развернулся и вышел из палатки. Поморщился и последовал за Монтегю. Тот бросил взгляд через плечо и резко остановился, чтобы дождаться, пока Драко подойдет ближе. — До последнего надеялся, что тебя не отправят сюда, — задумчиво произнес он, разглядывая небо, испещренное звездами. — И почему же? — Драко поежился от холода, пряча лицо в высокий воротник. — Здесь творится настоящий пиздец. Тебе не нужно находиться здесь. — Думаешь, это место мне не по зубам? — раздраженно процедил он. — Думаю, что они превратят тебя в себе подобных. Больных на голову ублюдков, получающих удовольствие от мучений других людей. Драко хмыкнул и обернулся назад. Все еще слышались горячие споры из палатки, откуда он только что вышел. Он надеялся, что никогда не станет таким. — Откуда тебе знать, может, я уже им стал. — Ха-ха, у тебя такие добрые глаза, что ты никого не обманешь. — Чего, блядь? Монтэгю свихнулся? Где он увидел эту доброту? Драко никогда не был добрым. Никогда не думал о благополучии других людей, почти никогда не считался ни с кем во мнении, и тут ему заявляют, что он, оказывается, славный малый. — Расслабься, я шучу, ты редкостная скотина, — усмехнулся Грэхэм, обернулся назад и, выждав несколько секунд, произнес. — Пошли, покажу тебе, что да как. Они подошли к совсем маленькой палатке, и Монтегю вошел внутрь. Драко огляделся, поправил воротник и зашел следом. Перед ним было огромное помещение, обустроенное под тренировочный зал. По всему периметру стояли большие двигающиеся манекены. Они качались из стороны в стороны, будто уворачиваясь от заклинаний. Воздух был таким плотным, что, казалось, его можно было потрогать. Легкая дымовая завеса резала глаза. Разноцветные вспышки ударялись о стены, сбивали некоторых юных Пожирателей с ног. Драко едва успел пригнуться, как белая молния пронеслась над головой. Отовсюду были слышны крики и стоны, видимо, от боли. От беспрестанных щелчков магии стучало в висках. Тошнота усилилась. Кто-то потрепал Драко по плечу, и он, раздраженно стиснув зубы, обернулся. — Они совсем зеленые. Тебе здесь делать нечего. Пошли, — Монтегю кивнул ему в сторону выхода. — Зачем мы вообще сюда зашли? — Нужно было передать одно поручение. Неважно. Грэхэм отвел его в палатку, которая отличалась от других цветом и внешним видом. Справа от входа была изображена большая Темная метка, которую обрамляло тусклое зеленое свечение. Змея на ней извивалась, и Драко мог поклясться, что слышал ее шипение. Внутри, согнувшись над столом, сидел невысокий мужчина. — Яксли, есть дело, — Монтэгю щелкнул языком. Корбан поднял голову и прищурился. — Темный лорд дал распоряжение определить Малфоя в новый отряд в качестве одного из руководителей. — Чего? — Пожиратель привстал и уперся ладонями в стол. — Почему я ничего не знаю об этом? — Ты думаешь, у Темного лорда есть время бегать за каждым и передавать поручения? — Не тебе же он должен их передавать, Монтэгю. Это смешно! — Смешно или нет, а выполнять придется, если не хочешь потом отчитываться за неисполнение приказа. Корбан вышел из-за стола и оглядел Драко с ног до головы. Это бы цепляющийся, презрительный взгляд, каким одаривают тех, кого считают куском драконьего дерьма. Не более. Драко вздернул подбородок и с ответным отвращением осмотрел Пожирателя. Казалось, сейчас вырвет. Тошнота все еще стягивала гортань. — От меня ты что хочешь, Монтэгю? — раздраженно спросил Яксли. — Нужно закрепить за ним новичков и выдать форму, — последнее слово он произнес с нажимом. — Иди сюда, — кинул Корбан Драко. Шагнул вперед, схватил его за предплечье, потянул к себе и резко задрал рукав. — Что, блять, происходит? — Драко напрягся так сильно, что было видно, как пульсируют вены под кожей. — У каждого, кто выше обычного солдата, есть своя метка, — спокойно произнес Грэхэм. — Теперь ты будешь связан со всеми Пожирателями смерти. И эта связь сильнее, чем та, что дают нам Темные метки. Теперь ты, — он похлопал его по плечу, — под круглосуточным присмотром. — Не нужно мне ничего наносить, — Драко дернул рукой, но Яксли сильнее сжал предплечье и навел палочку. — Темному лорду сам объяснишь, почему отказался? — с демонстративной, тошнотворной нежностью спросил Корбан. — Как, кстати, поживает твоя мама? Драко зашипел и стиснул зубы. Исступленно смотрел, как на сгибе локтя появляется маленький черный глаз, от нижнего века которого отходили тонкие линии, напоминающие лучи. Боли не было, но кожа выглядела воспаленной, вены вздулись, появилась мелкая фиолетовая сыпь. Как только Яксли убрал палочку, он сделал шаг назад. Покачнулся. Долбаная марионетка. Марионетка. Марионетка. Марионетка. Ярость обжигала изнутри с особой жадностью. Казалось, она мучительно разъедает каждый орган, разливается во рту привкусом желчи, горчит на языке, затуманивает глаза и выедает мозг. С каждой секундой контролировать себя становилось все сложнее. Хотелось разнести все вокруг, но Драко не мог. Единственное, на что он имел право: стоять, как идиот, и рассматривать свое новое клеймо. Он взглянул на Монтэгю. Тот удовлетворенно улыбался, потирая шею. Драко прищурился, все еще рассматривая его. Грэхэм сделал это специально? Специально привел его сюда и разыграл весь этот спектакль, чтобы нанести ему отслеживающую метку? Чертов хитрый ублюдок. Драко не знал, что за план сидел в его голове, но понимал, что с этим человеком нужно было быть очень осторожным. Никому нельзя было доверять, а особенно тем, кто пытался казаться дружелюбным. — А теперь обратно к новичкам. Познакомлю тебя с ними, — усмехнулся Монтегю и хлопнул его по спине. *** Драко вернулся в мэнор спустя почти сутки. Большую часть времени он провел с новоиспеченными Пожирателями смерти. Перед ним поставили задачу: воспитать достойных солдат, и это казалось практически невозможным. По крайней мере, не за тот срок, что ему дали. Они были еще моложе, чем он, и совсем не умели сражаться. Поспать на базе так и не удалось. От этого ужасно болела голова, щипало в глазах и ломило все тело. Сильное желание ударить кого-то буквально разъедало изнутри. Он добрался до своей комнаты и рухнул на кровать, даже не расстелив постель. Двигаться не хотелось, не хотелось даже думать — только скорее провалиться в сон. Вдруг Драко резко открыл глаза. Взвыл и схватился за волосы. Сегодня он должен был снова встретиться с Грейнджер. И пропускать эти встречи было нельзя. Почему, он не знал, но существовало негласное правило, которому приходилось следовать. Драко поднялся на кровати и опустил ноги на пол. Уперся локтями в колени и посмотрел на настенные часы. Оставалось чуть больше сорока минут. Он выдохнул, встал и пошел в ванную, обустроенную прямо в комнате. Лениво скинул одежду, потянул шею, разминая ее руками, и закатил глаза. Как же он устал. Меньше всего хотелось хоть как-то контактировать с омерзительной Грейнджер. От нее всегда болела голова. Даже в Хогвартсе одно ее присутствие вызывало мучительную пульсацию в висках. Он по-прежнему презирал ее. И даже сейчас, когда ее грязная кровь перестала быть одной из главных причин отвращения, все равно ненавидел. Возможно, его раздражала ее мания быть везде первой, возможно, ее напускная храбрость, которая не стоила ровным счетом ничего. Грейнджер хотела казаться бесстрашной во всем. Касалось это учебы или войны, не важно. Но каждый раз, когда Драко думал об этом, напоминал себе, куда в итоге это ее привело. Безмозглая гриффиндорская дура. Он вошел в душевую кабину, уперся ладонью в стену и включил воду. Бросил косой взгляд на сгиб локтя. Кожа все еще была воспаленной, но, кажется, сыпи стало куда меньше. Драко коснулся рисунка пальцем и, ничего не почувствовав, с силой вдавил его в кожу. Оставалось лишь гадать, какие последствия ожидают его после нанесения еще одной метки. Наконец, помывшись, он стянул с полки полотенце и обернул вокруг пояса. Ступил на холодный кафель и поежился. Сон немного отступил, и самочувствие улучшилось, но злость все равно плескалась в груди. Драко провел ладонью по запотевшему стеклу и, прищурившись, посмотрел на свое отражение. Мокрые пряди липли ко лбу, губы обветрились и потрескались, под глазами растянулись темные круги, серая тусклая кожа только-только наливалась румянцем. Он выглядел измотанным, и, кажется, постарел лет на десять. Драко спешно почистил зубы, вернулся в комнату и снова взглянул на часы. Оставалось около десяти минут до встречи. Он оделся и вышел в коридор. Медленно направлялся к нужной комнате. Тянул время, разглядывая идеально выкрашенные стены, пытаясь отыскать в них хоть какой-то изъян, но не находил ровным счетом ничего. Безупречно до тошноты. Но Драко знал, что под ровным слоем краски стены уже давно потрескались. Он подошел к двери, открыл ее и ступил за порог. Грейнджер сидела на стуле и, кажется, грызла ногти. Не поднимала голову, хотя он знал: она слышала, как он вошел. Ее грязные волосы спутались, одежда была покрыта пятнами и местами порвана. Босыми ногами Гермиона водила по каменному полу и слегка покачивала головой. Кажется, она стала худее. — Жалко выглядишь, — кинул ей Драко и сел на стул напротив. Она тихо промычала в ответ, так и не подняв глаза. — Практиковалась? — Она снова промычала. — Грейнджер забыла, как говорить? Сбылось, наконец, мое желание. Она подняла голову и посмотрела прямо в глаза. Пристально, обжигающе, цепко. Драко немного расслабился и закинул руку на спинку стула. Достал палочку и медленно направил на Гермиону. Она выпрямилась, напряглась и вздернула подбородок. Она испугалась? Драко удовлетворенно усмехнулся. Он смаковал ее неочевидный страх, как самую вкусную конфету, напитывался им, наслаждался. Она боялась его. Храбрая Гермиона Грейнджер боялась его. И, черт возьми, это было прекрасно! — Страшно, Грейнджер? — он все еще удерживал палочку в воздухе. — Ты думаешь, я тебя боюсь? — она пыталась казаться равнодушной, но Драко слышал, как едва заметно дрожит ее голос. — Легилименс! Она слабо вскрикнула, и перед глазами стали появляться размытые картинки ее воспоминаний. Они медленно сменяли друг друга. Драко перебирал их, но не мог найти ничего интересного. Вдруг зацепился за одно. Это был отдел тайн в Министерстве магии. Он увидел Поттера. Тот сжимал в руке небольшой светящийся шар, а перед ним стоял Пожиратель в маске. — Разве Дамблдор никогда не говорил тебе, что причина, по которой ты носишь шрам, спрятана в недрах Отдела тайн? — усмехнулся мужчина. Драко вздрогнул. Этот голос он узнал бы из тысячи. — Я… что? — растерянно спросил Поттер. — При чем тут мой шрам? — Что? — настойчиво шепнула ему Грейнджер. — Так ты ничего не знаешь? — сказал Люциус со злобным восторгом. Пожиратели смерти засмеялись, и Гарри прошипел Гермионе, стараясь как можно меньше шевелить губами: — Разбей стеллажи… — Значит, Дамблдор никогда не говорил тебе? — повторил Малфой. — Что ж, это объясняет, почему ты не пришел раньше, Гарри Поттер. Темный Лорд удивлялся, отчего… — …когда я скажу «давай…» — прошептал Поттер.  — …ты не прибежал со всех ног, как только он показал тебе во сне место, где спрятана эта причина. Ему казалось, что естественное любопытство заставит тебя явиться сюда, чтобы узнать все в точности… — Ах, вот как? — спросил Гарри. — Стало быть, он хотел, чтобы я пришел сюда и взял эту штуку? Зачем? — Зачем? — В голосе Люциуса прозвучало недоверчивое изумление. — Да затем, Поттер, что взять пророчество из Отдела тайн могут только те, о ком в нем говорится. Темный Лорд выяснил это, когда посылал других выкрасть его, а у них ничего не получалось. — Но зачем он хотел выкрасть пророчество обо мне? — О вас обоих, Поттер, о вас обоих… Ты никогда не задавал себе вопроса, почему Темный Лорд пытался убить тебя, когда ты был еще ребенком? — Значит, здесь уже давно хранилось чье-то пророчество о Волан-де-Морте и обо мне? — спокойно спросил он, глядя на Люциуса и крепко сжимая в руке стеклянный шарик. — И Волан-де-Морт заманил меня сюда, чтобы я взял его и отдал ему? Но почему он не мог прийти за ним сам? — Сам? — вдруг пронзительно воскликнула Беллатриса. — Ты предлагаешь Темному Лорду явиться в Министерство, где так любезно игнорируют его возвращение? Предлагаешь ему отдать себя в руки мракоборцев, которые пока что убивают время на моего драгоценного кузена? — Ага, так он заставляет вас делать за него грязную работу! — сказал Гарри. — Сначала он посылал сюда Стерджиса… потом Боуда… — Очень хорошо, Поттер, очень… — медленно протянул Люциус. — Но Темный Лорд знает, что ты не ду…  — Давай! — завопил Гарри. — Редукто! — закричали его друзья, направляя на полки полки соседнего стеллажа заклятия. Полки разлетелись, и сотня стеклянных шариков взорвалась одновременно. Голоса и крики смешались со звоном бьющегося стекла и ломающегося дерева. Драко резко вышел из головы Грейнджер, отчего она громко охнула. — Умно, — кисло поморщился он и хмыкнул. — Чтобы ты не забывал… — она жадно облизнула губы и выпрямилась. — Что мы никогда вас не боялись. Переполненная чаша терпения покосилась. — Делаешь успехи, Грейнджер, — с напускным хладнокровием он рассматривал манжет рукава. — Часы заключения в камере делают свое дело. — Давай еще раз! — выпалила она. Драко удивился и поднял голову, она снова облизала пересохшие губы. — Легилименс! Теперь он перебирал ее воспоминания с такой скоростью и жадностью, что был уверен: ее голова раскалывалась на части. Больше минуты он мельком просматривал картинки, но не мог отыскать ничего ценного. Один бесполезный мусор. Наверное, для нее это были настоящие сокровища. Драко усмехнулся и продолжил. Секунд через тридцать его силой вытолкнуло из сознания Грейнджер. С интересом он взглянул на нее. Она тяжело дышала, упершись ладонями в колени. Подняла голову. Из одной ноздри тонкой струйкой шла кровь. — Готов отдать должное: ты куда способнее своих тупоголовых дружков. Не думал, что ты так быстро освоишь окклюменцию. Видимо, у тебя и правда огромный мозг, и как только он помещается в этой мелкой голове. — Еще… — захрипела она. — Угомонись, Грейнджер, у тебя сейчас голова взорвется. Она кусала губы и смотрела, будто сквозь Драко. Он видел, как стоят слезы в ее глазах, но она, кажется, держалась из последних сил, чтобы не разрыдаться. Неужели она так боялась выглядеть слабой, что была готова наступить себе на горло, лишь бы не выдать лишнюю эмоцию? Наверное, ей отчаянно хотелось верить в свою силу. Верить, что у них еще есть шанс. Наивная идиотка. Не было у них никакого шанса. Ни у кого не было. Драко поймал себя на мысли, что рассматривает Гермиону больше, чем она того заслуживает. Он поджал губы и отвел взгляд. — Кто тебе приказал обучить меня окклюменции? — вдруг произнесла она. — Что ты сказала? — процедил он сквозь зубы. — Это тот человек в маске, что привел меня сюда? Он тебе приказал? Одно только слово словно въедалось в кожу. Раздражало до скрипа на зубах. Драко не мог слышать его и сохранять спокойствие. Казалось, Грейнджер намеренно повторяла его, словно пыталась вывести из себя. — Никто мне не приказывал, — прорычал он. — Неужели ты бы пришел сюда по своей воле? — Я сделал человеку огромное одолжение, согласившись на это. — Ах, ну да, Драко Малфой сделал одолжение, — усмехнулась Гермиона. Теперь, кажется, она наслаждалась его эмоциями. — Как должно быть здорово действовать по чьей-то указке. Чаша терпения с грохотом опрокинулась, и Драко начал тонуть в собственной злости. Он захлебывался, но даже не пытался выбраться. Кто-то развязал язык Грейнджер, и теперь ему хотелось вырвать его, чтобы она больше не произносила ни слова. Он вскочил и бросился к ней. Схватил за шею, поднял со стула и пнул его в сторону. Она вцепилась пальцами в его руки. — Лучше, блять, заткнись! — Я… — Грейнджер хрипела, судорожно хватая ртом воздух, — я не боюсь тебя. Драко силой вжал ее в стену, все еще держа за шею. — Сука, какая же ты тупая! — он приблизился к ее лицу так близко, что чувствовал жар ее дыхания на щеке. Слегка ослабил хватку, когда Гермиона начала задыхаться. — Мне ничего не стоит уничтожить тебя прямо здесь! — Давай! — вдруг захрипела она. — Давай! Ну же! Господи, как же хотелось придушить ее. Покончить с этим раз и навсегда, чтобы больше никогда, никогда больше не видеть эту законченную дуру. — У тебя не хватит на это смелости, — почти выплюнула Грейнджер ему в лицо. Драко тряхнул ее и снова вжал в стену так сильно, что она ударилась затылком и слабо простонала. Несмотря на всю ее демонстративную храбрость, он видел, как страх стоял в глазах. Как в тусклом свете мерцали слезы и нервно подергивалось нижнее веко. Но он уже не мог наслаждаться им. Он испытывал такую злость, что, кажется, почти перестал понимать, что делает. Эта злость разъедала изнутри. Она была необъяснимой, жгучей и слепой. Вдруг он почувствовал жжение на сгибе локтя. Резко разжал пальцы, и Грейнджер рухнула на пол, словно бесформенный мешок с костями. Выгнул руку. Жжение усиливалось. Казалось, кто-то выжигает пламенем кожу. Боль стала почти невыносимой. Драко зашипел, достал палочку и попятился назад. Гермиона в недоумении смотрела то на его руку, то на лицо. Она все еще лежала на полу и тяжело дышала. Он споткнулся о собственную ногу и упал. Перед глазами все начало плыть, комната закружилась, размываясь в сплошное пятно. Он кинул Парализующее заклинание в Грейнджер, но не был уверен, что вообще попал. Руку словно резали тупым, но раскаленным ножом. Боль была такой нестерпимой, что Драко закричал отчаянно и истошно. Сквозь свой крик слышал движение у стены. Кажется, Грейнджер поднялась с пола и теперь медленно подходила к нему. — Не смей! — крикнул он и снова кинул в ее сторону заклятие. Боль почти ослепила. Драко пытался ориентироваться по звуку, но в голове стоял грохот. — Стой, блять, на месте! — поднял руку, ставшую невыносимо тяжелой, и бросил в Гермиону Петрификус. Кажется, снова мимо. — Малфой, у тебя кровь, — испуганно произнесла она. — У тебя кровь на руке. — Не подходи, — захрипел он и вслепую навел палочку на сгиб локтя. *** Гермиона попятилась назад и вжалась в стену. Малфой лежал на полу, согнувшись от боли, из-под его рукава текла кровь. Он хрипел, скрежетал зубами и наощупь водил палочкой вдоль предплечья. Становилось страшно, но она не переставала думать. Она могла воспользоваться ситуацией и отнять у него палочку, незаметно выйти из комнаты и, наконец, спастись. Это был идеальный вариант, но страх опережал Гермиону на несколько шагов. Они уже пытались выбраться из мэнора, и в прошлый раз у них было куда больше преимуществ и сил. Боль от пыток все еще давала о себе знать, несмотря на то, что почти все раны залечили. Это была та фантомная боль, которая преследует до самого конца. И именно страх испытать ее снова давил на внутренний тормоз. Может, все-таки стоило попробовать? Малфой выглядел таким беспомощным, что его мог поразить даже пятилетний ребенок. Он корчился и вскрикивал от боли, то прижимая колени к груди, то выгибаясь, как натянутая струна. Гермиона раздраженно нахмурилась. В конце концов, он заслужил это. Она пыталась с наслаждением наблюдать за его мучениями, но внутри все сжималось. Гортань будто перерезали, и дышать становилось все тяжелее. Она так сильно злилась на себя из-за того, что не могла сдержать чувства жалости. Хотелось сбежать. Хотелось помочь. Хотелось бросить Малфоя в мучениях. Хотелось спасти. Его палочка выплевывала жалкие искры магии, от которых, кажется, ему становилось только хуже. Он метался на полу в агонии, и Гермиона шагнула вперед, уже проклиная себя за решение, которое, возможно, готова была принять. Он враг. Он ее враг. И если бы она оказалась на его месте, то он ушел бы, кинув на прощание в нее пару Непростительных. Определенно, так бы и сделал. Ведь сам не раз признавался, что хотел уничтожить Гермиону собственными руками. Так какого черта она вообще собирается это сделать? Тихо подошла к Малфою и опустилась на колени. Он что-то пытался сказать, но она не могла разобрать ни слова. Аккуратно взяла из его руки палочку. Он дернулся и схватился за ее бедро. Гермиона сжала губы от боли и медленно выдохнула, пытаясь унять страх, клокочущий в глотке. — Сука, — зашипел он и запрокинул голову. Она взмахнула палочкой. — Эпискеи. Приподняла край рукава. Кажется, кровь перестала идти, но боль никуда не делась. — Делетриус. Ничего. — Делетриус, — пискнула она, глядя на перекошенное от боли лицо. Никаких результатов. Она нервно поерзала на коленях. — Фини… — захрипел Малфой, — фини… Гермиона встрепенулась и снова направила палочку на сгиб локтя. — Фините Инкантатем! Уже через мгновение Драко облегченно выдохнул, перевернулся на спину и раскинул руки в стороны. Мышцы на его лице расслабились. Мокрые прядки липли ко лбу, он кусал нижнюю губу, переводя дыхание, и Гермиона поймала себя на мысли, что смотрит на Малфоя дольше, чем обычно. Он протянул ей раскрытую ладонь, и она заморгала. Стало вдруг так стыдно, что она только что разглядывала его. — Палочку, — рыкнул он и открыл глаза. — Верни мою палочку. Гермиона согнулась и сжала пальцами древко. Она все еще сомневалась в каждом своем решении и не знала, как поступить. Стоило ли вообще рисковать ради мнимой, призрачной возможности спастись и снова поставить всех под еще большую опасность. Но ведь это был ее шанс. И, скорее всего, единственный. Она откинулась и завела руку за спину. Медленно поползла назад, не сводя взгляда с Малфоя. Он приподнялся, уперся локтями в пол и, нахмурившись, посмотрел на нее. — Грейнджер, — предупреждающе прорычал, — немедленно верни палочку. Гермиона затряслась, крепко сжимая древко. Не успела подняться, как Драко перевернулся и, почти прыгнув на нее, прижал к полу. Зашипел, поморщился, видимо, от еще не стихшей до конца боли, и схватил за предплечья. Она замотала головой, когда он губами едва коснулся уха. — Надумала сбежать, Грейнджер? — злобно прошипел он. — Не хочешь, чтобы я сначала поблагодарил тебя? Гермиона попыталась направить на него древко, но Малфой резко выхватил его и, приподнявшись, почти воткнул кончик в шею. — Ты идиотка, ты знала об этом? — хмыкнул он. — Могла воспользоваться моим состоянием, забрать палочку и сбежать отсюда, но нет же, тебе было просто жизненно необходимо меня спасти. Вот скажи, как-то можно вообще выбить из тебя это дерьмо? — он слегка наклонился и снова зашипел. — Почему ты помогла мне? Гермиона, стиснув зубы, исступленно смотрела прямо в глаза. Молчала. — Почему? — крикнул Малфой, и она вздрогнула. — Почему, Грейнджер? Почему ты такая идиотка? — Что вообще с тобой не так? — вдруг произнесла она, и удивилась: голос будто совсем не походил на ее собственный. Он был хриплым и едва дрожащим. — Что? — он недоуменно моргнул. — Что с тобой не так, Малфой? — Гермиона слегка приподнялась, отчего кончик палочки немного вошел в кожу. — Что ты несешь, Грейнджер? Она приблизилась к его лицу, стараясь не обращать внимания на то, как болезненно палочка давила на шею, и взглядом медленно прорисовала линию от его глаз до подбородка. Было очень странно впервые осознавать, каким на самом деле красивым был Малфой. Гермиона никогда не оценивала его внешность, потому что для нее всегда играли важную роль лишь поступки. И именно поэтому Драко был уродлив. И даже сейчас, когда она так близко могла рассматривать каждый сантиметр его идеальной кожи, она все равно делала это с отвращением. Казалось, даже более сильным и выраженным, чем раньше. — Ты даже сам себе не можешь помочь. Гермиона знала: он понял, что говорила она не про только что случившуюся ситуацию. — Тебе-то какая разница? — раздраженно выдохнул он, и она поморщилась от его горячего дыхания. Пахло мятой. — Ты слабый, и сам это знаешь, поэтому и злишься. На самого себя злишься. Малфой приподнялся и вжал пальцы в ее плечи. Гермиона стиснула зубы и зашипела от боли. — Что ты вообще можешь знать, Грейнджер? — вдруг устало произнес он. — Всё, — спокойно ответила она. — Ни черта ты не знаешь, — Малфой тряхнул Гермиону за плечи и поднялся на ноги, направляя на нее палочку. — Еще раз выкинешь что-то подобное, я больше не буду с тобой церемониться. Поняла меня? Она села и завела руки за спину. Подняла голову и почти вцепилась тяжелым взглядом в его лицо. — Если ты так хочешь меня уничтожить, зачем вообще пытаешься помочь? — Не я пытаюсь помочь, Грейнджер. Я просто, блять, не могу отказаться от этого. Мне нет никакого дела ни до тебя, ни до твоих ручных щенков. Я только хочу, чтобы это, — он показал на нее пальцем, — поскорее закончилось. — Раскрой мне того человека! — вдруг крикнула Гермиона. — Кто он? — Это последнее, о чем ты должна знать. Перестань совать свой нос, куда не просят, и останешься жива. Она вжала голову в плечи и медленно закрыла глаза, перекатывая во рту сотни, тысячи вопросов. Хотелось получить все ответы, но она понимала, что от Малфоя не добьется ровным счетом ничего. Разве он вообще мог дать ей хоть что-то?