💧💧💧
Намджун вообще на это не подписывался, нет. Одно дело ловить краш по парню, которого он встретил на пляже и мило поболтал, другое — русалки, мифические существа, магия, замена конечностей и вся эта… чешуя. Он все еще ищет скрытую камеру, пока они выходят из автобуса и шагают по улице, освещенной редкими фонарями. Юнги цепляется за его руку своей, отчасти потому, что ему, очевидно, страшно, отчасти потому, что идти босиком по дороге не очень комфортно, а ноги, как Намджун успел заметить, у него нежные и словно только что сотворенные. Блять. Он просто двадцатишестилетний автомеханик, который любит прогулки, книги, запах моря, крабиков и милых парней с десневой улыбкой. За что ему эти истории про русалок, немоту и какие-то невообразимые жертвы, «чтобы быть с ним»? Но тем не менее, руку Юнги он перехватывает своей поудобнее. — Почему знак вопроса? — спрашивает он наконец, впервые нарушив молчание. Телефон уже у него в кармане, поэтому Юнги лишь смотрит на него беспомощно из-под челки и пожимает плечами. — В твоем последнем сообщении. Ты не уверен, что это то, чего ты хочешь? Юнги мотает головой на ходу и показывает на него. — Ты не уверен, что я этого хочу? — уточняет Намджун. Кивок. То есть, по крайней мере, его ни к чему не обязывают. Какое облегчение. И Намджун крепче сжимает руку Юнги в своей. — Смотрите-ка, два педика идут за ручку! — раздается пьяный голос позади. Намджун продолжает идти, не оглядываясь, а вот Юнги притормаживает. — Еще и босиком! Эй, мелкий, ты где потерял обувь, в тех кустах, где тебя драли? Юнги останавливается и резко разворачивается, вынуждая Намджуна поступить так же. Позади них идут четверо парней, явно в изрядном подпитии. — Гляди, он походу там же и одежду свою оставил, — ржет один из них, указывая на Юнги. — Или это ты на нем все разорвал, когда трахал? — к Намджуну. Юнги не думает, когда делает шаг вперед и замахивается. Просто он вообще-то королевских кровей и такое дерьмо в свой адрес слушать не намерен. Ноги у него пока что слабоваты, и красивый удар хвостом не нанести, но в драках он не новичок, за что частенько получал от отца. Конечно, в воде ему драться привычней, но и на суше его кулак вполне достойно впечатывается в чужой подбородок. А дальше происходит то, что так не любит спокойный миролюбивый Намджун — безобразная стычка, из которой они выходят, впрочем, с наименьшими потерями ввиду того, что противники пьяны и держатся на ногах еще хуже Юнги. Заслышав полицейскую сирену, Намджун хватает Юнги за руку, и они бросаются прочь в ближайшую подворотню. — Зачем ты это сделал, блять? — ругается Намджун, прижав его к стене своим телом. Тот на адреналине после драки ухмыляется дерзко, хватая ртом воздух. Его грудь тяжело вздымается, а из разбитой губы течет кровь, которую он пытается слизнуть. И Намджун было тянется рукой, чтобы стереть эту каплю, но на полпути замирает, глядя в его глаза. И теряется. Тонет в глазах этих, что одновременно смущенные и насмешливые слегка, залипает безбожно на движениях языка, ловит на своем лице ветерок от тяжелого дыхания и все ближе и ближе наклоняется, собственным дыханием губы Юнги обжигая. Между ними — не больше сантиметра, но Намджун вдруг отстраняется. — Идем, — снова за руку берет и ведет быстрым шагом. Юнги чувствует, что ноги больно ранятся о гравий, но не жалуется — почти бежит следом. Наконец они заходят в подъезд, поднимаются на лифте и оказываются в квартире Намджуна.💧💧💧
Это небольшая студия — тут всего и мебели, что большая кровать, компактная кухня, телевизор и маленький диванчик у стены, но Юнги все в новинку, поэтому он ходит кругами, рассматривает то и это с любопытством. Когда он в детском восторге изучает микроволновку, Намджун окончательно понимает, что верит ему. Ну да, он из подводного мира, что такого. Русалки существуют — подумаешь. Отдал статуе голос, хвост отвалился, получились ноги. Вполне разумный обмен. И его с его высшим техническим образованием и научным подходом совершенно ничто в этой истории не смущает. Потому что Юнги сейчас подходит к нему и обнимает за талию, утыкаясь носом куда-то в грудь, а Намджуну ничего не остается, кроме как обнять в ответ. — Так… какого цвета был твой хвост? — вздыхает обреченно, и чувствует, как плечи под его рукой начинают подрагивать. Мгновенно отстраняется — неужели плачет? Но Юнги смеется беззвучно, откидывая голову назад, а Намджун думает, что хоть бы раз хотел услышать этот смех. Наверное, ему бы понравилось. Отсмеявшись, его гость оглядывается по сторонам и тычет пальцем в обивку дивана — зеленую. — Красиво, наверное, было, — неуверенно говорит Намджун. Юнги неловко кивает и вдруг кладет ладонь ему на щеку. Длинные пальцы скользят по легкой щетине, а большой осторожно очерчивает контур пухлой нижней губы. Смущенно улыбается. «Я с самого начала хотел это сделать», — думает. А Намджун, словно мысли его читая, обхватывает рукой тонкое запястье, плотнее к своему лицу прижимает и прикрывает глаза. Чтобы через несколько секунд, не открывая их, склониться ниже, туда, где губы Юнги уже ждут, приоткрытые, и лишь немного подрагивают от волнения. Рот Намджуна шелком скользит по его чуть обветренным сухим губам, сладко захватывает нижнюю, посасывает легонько, а Юнги, кажется, вообще не дышит все это время. Намджун целует так нежно, будто медленно вплавляется в его рот своим, будто обволакивает неведомой магией, опутывает волшебными нитями, которые на каждом сантиметре кожи искрятся и подрагивают. Каждую трещинку на губе, каждый плавный изгиб рта он обводит своим невозможным языком. У Юнги опять дрожат колени, и на этот раз не от слабости его новообретенных ног. Он цепляется за футболку Намджуна, тянет ее безотчетно, не чтобы снять — чтобы на ногах удержаться. Тот замечает его дрожь и привлекает к себе, придерживает за талию мягко, но уверенно, а потом разрывает поцелуй, чтобы сказать Юнги, что на вкус он как море. И он, конечно, знает, что кожа его за столько лет в океане должна была пропитаться солью, и смущается совсем немного, но Намджуну, похоже, нравится. Потому что он скользит губами своими невозможными вдоль линии челюсти и прикусывает мочку его уха едва-едва, и по резкому выдоху Юнги понимает, что угадал с чувствительной точкой. Юнги же чувствует, что хочет большего, и чуть отстраняется, проникая руками под его все еще влажную футболку и тут же — губами к его губам, возвращая поцелуй, и теперь уже Намджун чувственно выдыхает ему в рот и тянется, чтобы сбросить с его плеч лямки большого несуразного комбинезона. И вдруг — шаг назад, а глаза такие большие и испуганные. — Я только что понял, — вглядывается в его лицо. — Если раньше у тебя был хвост, то, значит, ты никогда… Юнги снова закатывается смехом, хотя его щеки ощутимо краснеют. Он пытается было что-то сказать, но губы шевелятся беззвучно, и Намджун поспешно вытаскивает телефон, передавая ему. Юнги поднимает брови, как бы спрашивая, точно ли он хочет об этом говорить сейчас, но ответом ему служит непреклонный кивок. — Я должен знать, — говорит Намджун. — Это важно. Юнги демонстративно закатывает глаза и быстро печатает. «У меня, конечно, был хвост, но вообще-то русалкам он никак не мешает.» Намджун зависает, крепко задумываясь, и Юнги фыркает. «Морально я не девственник, если ты об этом беспокоишься.» А потом он поводит бедрами, и слишком большой для него комбинезон падает на пол. Юнги перешагивает через него, оставаясь в одной футболке, которая тоже ему велика, и поэтому прикрывает его почти целомудренно. Намджун опускает ресницы, скользит взглядом от тонких щиколоток вверх к острым коленям и неожиданно подкачанным ляжкам — последнему, что осталось от такого могучего хвоста. Юнги вдруг опять оказывается слишком близко, зарывается пальцами в волосы на затылке, тянет его голову к себе бесцеремонно и целует — до головокружения. Большие ладони, что в начале поцелуя просто приобнимали его за плечи, скользят ниже, вдоль позвоночника, заставляя Юнги прогнуться в спине и прижаться пахом к заметной выпуклости на джинсах Намджуна. А его руки властно движутся дальше, обхватывая обнаженные ягодицы, отчего Юнги вдруг задыхается и вжимается членом в мощное бедро напротив. Его толкают спиной к стене и раскатывают по ней сильным телом Намджуна, что будто единым целым с ним стремится стать. Намджун выцеловывает белую шею под подбородком, лижет выступающий кадык и нежно прикусывает местечко над ключицей. Юнги ахает беззвучно и решительно тянет вверх его футболку. Открывшаяся его глазам кожа — карамельная, как в самый первый день, когда он следил за Намджуном из-под воды. Его вылизать хочется всего, и кто такой Юнги, чтобы противиться этому желанию, особенно когда в ответ на движение языка по его коже тот стонет низко и в волосы пальцами вплетается, привлекая ближе. Юнги носом во вспотевшую шею зарывается и вдыхает терпкий дразнящий аромат. Намджун пахнет деревом, мускусом и чем-то острым, чего Юнги пока не знает, но от запаха, кажется, дуреет и кусает его за шею так, что след останется наверняка. Намджун вздрагивает и шипит сквозь зубы, изгибаясь и отвечая собственной меткой на белоснежной коже. Юнги влажной дорожкой из поцелуев стремится ниже, лижет темную горошину соска, дразнит его кончиком языка, пока у Намджуна с еще одним приглушенным стоном не кончается терпение. Он оттягивает ворот его футболки, отчего с одной стороны он впивается в шею Юнги, но это даже заводит, тем более, что с другой стороны его невероятные губы по плечу порхают контрастно-нежно. Застежка джинсов для Юнги в новинку, но он с ней справляется удивительно быстро, за что сразу же получает благодарный чувственный поцелуй в губы. Намджун быстро выбирается из одежды и берет Юнги за руку, отступая к спальному месту. Тот, впрочем, медлит, глядя на него с таким благоговейным восхищением, что никакие слова не нужны. Наконец стягивает с себя футболку и шагает вперед. Он переплетает пальцы обеих их рук и теснит Намджуна к кровати. Светлая кожа и смуглая сливаются воедино в неярком свете лампы, когда они падают на простыни, не прекращая целоваться. Юнги трется об него всем телом, как большой кот, седлает его бедра и обхватывает рукой член. Намджун откидывается на подушки и смотрит опасно, а его пальцы рефлекторно сминают чужие округлые ягодицы, разводят в стороны, поглаживая нежное пространство между ними. Юнги губу закусывает и ладонью по крупному члену ведет осторожно вверх и вниз. Намджун в ответ на это вскидывает бедра, толкается в его кулак и тянется куда-то к изголовью. Юнги видит, как он достает небольшую бутылочку и квадратик из блестящего материала. Хмурится непонимающе, однако Намджун отвлекает его, затягивая в поцелуй, и подминает под себя. Целует не спеша его лицо — от нахмуренных бровей до кончика носа, от уголка губ до виска, где голубая жилка пульсирует завораживающе под тонким слоем кожи. Юнги чувствует, как Намджун там, внизу, коленом раздвигает его ноги, и сам раскрывается ему навстречу. В этих сильных нежных руках ему хочется быть послушным, как водоросли, которые колышет подводным течением, и просто отдать ему все рычаги и позволить делать все, что ему захочется. Но Юнги не был бы собой, если бы подчинился так легко, поэтому он изворачивается и кусает Намджуна за плечо, а рукой снова обхватывает его член, сразу же начиная движения. И замирает, потому что скользкий от смазки палец кружит у самого входа. Намджун замечает эту перемену в его настроении и целует в висок снова с невообразимой нежностью. — Я не буду торопиться, — обещает. — В этот раз мы все сделаем медленно. Юнги, может, и хотел бы возразить, что он не хрустальный, да голоса нет, а если бы и был — сорвался бы в тот же миг, когда кончик пальца не спеша скользит внутрь, потому что ощущения смущают и ошеломляют. А Намджун спокойно меж его ног усаживается и второй рукой ласкает член, что уже тверже скалы. Юнги комкает простыни, хватает ртом воздух и то ли бежать хочет отсюда, от этого шторма в собственной голове, то ли остаться в этом «здесь и сейчас» навсегда. Палец внутри трепетно оглаживает нежные стенки, будто уговаривая расслабиться, и Юнги поддается. — Ты такой молодец, — голос Намджуна — как бархат, когда он наклоняется, чтобы снова его поцеловать. Юнги припадает к его губам, будто кислорода в комнате больше не осталось, он тонет, захлебываясь в ощущениях, а Намджун — единственный его источник воздуха. И потому он так жадно его встречает, кусает мягкие полные губы, не хочет отпускать, языком в его рот врывается, захватывает контроль, и за этим то ли поцелуем, то ли поединком почти не замечает, как в него проникает второй палец. Но Намджун стремится глубже, растягивает осторожно, а это уже слегка некомфортно, и Юнги хнычет прямо ему в рот. Пальцы замирают у него внутри, а губы касаются лица мимолетными успокаивающими поцелуями, шепчут что-то хрипло и невнятно на ухо, щекоча его теплым дыханием, и Юнги не выдерживает — сам на пальцы насаживается сильнее. Третий палец Намджун добавляет, когда Юнги уже беззвучно поскуливает и цепляется за его запястье, пытаясь сам задать ритм — быстрее того, что выбрал он сам. Намджун все еще пытается быть нежным и терпеливым, хотя его собственный член давно чуть ли не дымится от желания поставить Юнги на колени и втрахивать его в простыни, пока он не станет послушным и податливым. Но Юнги таким быть, похоже, вообще не планирует, потому что он вдруг крепко обхватывает чужие бедра своими и опрокидывает его на кровать, оказываясь сверху. Шарит рукой по простыни позади себя, находя пузырек со смазкой, и льет себе на ладонь. Намджун удерживает его руку и поспешно натягивает презерватив. — Извини. Человеческие штуки, — выдыхает хрипло. Юнги морщится, но смазывает член поверх тонкого слоя латекса. И медленно опускается сверху, не сводя глаз с Намджуна и отмечая в подсознании каждую деталь — капельку пота, стекающую вниз по виску, лихорадочно облизываемые губы, чуть выдвинутую вперед нижнюю челюсть, часто вздымающуюся смуглую грудь с темными сосками. Он принимает его в себя целиком, и боли почти не чувствует — Намджун достаточно долго его растягивал. Чувство наполненности оглушает. Юнги приподнимает бедра на пробу и чуть прогибается в спине, прежде чем снова двинуться вниз. Намджун сдавленно ахает, а Юнги вторит ему беззвучно, когда находит нужный угол и член внутри наконец задевает простату. Он скользит по нему вверх и вниз, задыхаясь и выгибаясь до хруста, чувствуя, как колени постепенно слабеют и разъезжаются, а смазка с его собственного члена пачкает живот. Пальцы Намджуна стискивают его бедра совсем не нежно, как тот обещал, и Юнги ухмыляется уголком губ, глядя ему в глаза, и резко ускоряется, невзирая на дрожащие ноги. И сам захлебывается воздухом, когда Намджун наконец перехватывает инициативу и, крепко зафиксировав его бедра — так, что теперь уж точно до синяков — врывается в него снизу мелкими быстрыми толчками. Юнги кричит, наверное, но слышно его крик ему одному, а потом его накрывает с головой цунами, и он будто снова в океане, сдается на милость этих волн, не тех, что нежно покачивают, но тех, что обрушиваются с разрушительной силой, не оставляя после себя ничего. Кажется, он падает на Намджуна сверху, хватает воздух ртом, но голову кружит от мощного удовольствия. Его снова переворачивают на спину, и Намджун, не переставая яростно вколачиваться во все еще содрогающееся от оргазма тело, рычит на ухо «смотри на меня». И Юнги смотрит. Как глаза эти драконьи, подернутые дымкой удовольствия, чуть сужаются в погоне за еще большим, как язык лихорадочно облизывает красивые пересохшие губы, как сокращаются мощные мышцы на руках и груди при каждом его движении. Каждая его клеточка после пережитого удовольствия чувствительна настолько, что это почти больно, но губу Юнги кусает вовсе не от боли. И когда спустя долгие минуты этой сладкой пытки Намджун наконец еще раз рычит по-животному и падает сверху без сил, изливаясь в презерватив, Юнги еще раз сжимается вокруг все еще твердого члена и еще раз пачкает их животы своим семенем. Намджун медленно выходит из него, стягивает презерватив и отбрасывает на пол. Мышцы Юнги неприятно сокращаются вокруг образовавшейся пустоты. Намджун откатывается в сторону, тяжело дыша, но шарит по кровати и находит его ладонь, все еще беспомощно цепляющуюся за простыни. Нежно разжимает пальцы и берет его за руку. И слова в этой комнате, в общем-то, лишние.💧💧💧
Когда Намджун все же находит в себе силы встать с постели, Юнги уже спит. Не просыпается он даже тогда, когда его осторожно обтирают влажным полотенцем, укрывают одеялом и притягивают к себе в уютные объятия. В полумраке Намджун долго рассматривает расслабленные черты лица: яркие брови, по-детски трогательный нос, припухшие от поцелуев губы. Он все лето ходил на пляж, словно ища чего-то. Он думал, уединения, общения с крабиками, возможности побыть на природе. Но на пляж больше не тянет. Потому что все, что он искал — оказывается, уже здесь, в его кровати, прижимается доверчиво и сопит во сне. И даже спящим ищет его руку, чтобы крабиком уцепиться за ладонь. Юнги открывает глаза и сталкивается с ним взглядом. И сразу же улыбка, неуверенная, но такая теплая, появляется на его губах. Он вдруг тянется за телефоном Намджуна, отброшенным в сторону вместе с его джинсами. «Знаешь, русалки обычно поют тем, кто им нравится. Я бы хотел петь для тебя.» Намджун медлит несколько секунд, внимательно глядя в его лицо, и Юнги уже начинает беспокоиться, когда… — You think you got taste? Oh babe how do you know? I mean for god’s sake Errything’s under control, — зачитывает внезапно Намджун. Юнги, кажется, снова перестает дышать. — Прости, петь я, конечно, не умею, но мне нравится рэп, и многие говорят, что я в нем хорош. И, в общем… Ты тоже мне нравишься. И Намджун не понимает, почему по щекам у Юнги неожиданно катятся слезы, но он обязательно узнает позже, когда сцелует каждую каплю.