***
На следующий день она болталась в кафетерии с девочками. Они вели светскую беседу о школьных предметах, моде и кино. Это напомнило ей старые добрые времена. Когда по воскресеньям они устраивали пикники за барьером, смеялись и рассказывали забавные истории. Дурачились и притворялись, что играют в волейбол, когда на самом деле они просто передавали мяч, как дураки, визгливо крича на свою команду (Блум-Стелла-Аиша на одном конце, Муза-Терра-Флора на другом конце). Им было так весело, но они недостаточно дорожили этим. Эти прекрасные воспоминания о времени, когда их волновали только драмы с мальчиками и школьные экзамены. У них больше никогда такого не будет! — с горечью подумала она. Эти последние несколько месяцев были действительно тяжелыми для всех них. И физически, и морально. Девочки едва могли идти прямо от усталости, которая пронизывала каждый дюйм их измотанных тел. Ежедневные тренировки со специалистами и в классах для фей, а вдобавок к этому ночные миссии и домашние задания. Они не могли даже сделать перерыв! Они сидели за большим громоздким столом в кафетерии, пытаясь съесть отвратительный завтрак, который им подавали, одетые в «униформу», которая висела на их худых телах, как подобранная одежда на блошином рынке, которая больше походила на мешки, чем на официальную одежду. Действительно уродливо смотрелись грязно-желтый верх и жалкие коричневые брюки-сигареты, которые Розалинда решила сделать «официальной униформой» школы. Эти цвета были новой палитрой Алфеи (даже Стелла, имеющей лучший стиль среди девочек не могла красиво их носить. У нее даже не хватило душевного мужества сделать это). Все определенно становилось хуже. Ни одна из них не упоминала о войне. Они болтали о красивом актере, снявшемся в главной роли в новом телешоу, которое транслировалось на первом канале «Соляриан», и комментировали его актерскую игру, делая всевозможные клыкастые замечания, в то время как Муза чувствовала, что их эмоции подскочили до крыши от страха.***
Позже в тот же день она вернулась в свою комнату, готовая наконец-то уснуть после трудного дня. В последние пару дней она сорвалась с крючка из-за того, что «была в плохом настроении», как она сказала школьной медсестре, когда они попросили о медицинском осмотре. Отдав записку Андреасу на третьем уроке, он посмотрел на нее холодным, строгим взглядом, который практически говорил: «Ты бесполезна». Таким образом, она могла какое-то время объяснять симптомы беременности и видеться с Ривеном из-за этого. Конечно, она сомневалась, что все эти тренировки и боевые приемы были безопасны для ребенка. Она не знала, что делать в этот момент. Она была измучена. Материнский инстинкт внутри нее умолял ее сделать так, чтобы ребенок был в безопасности. Но рациональная часть ее мозга говорила ей подождать и разработать план. Безопасный план, где будет беспроигрышная ситуация. Или, по крайней мере, так она говорила себе. Протянув руку, чтобы открыть дверь своей спальни, она замерла. Перед собой она увидела безумного Ривена, уставившегося на нее. Эмпат тихо закрыла за собой дверь и нашла для себя место напротив прикроватной тумбочки Терры. Никто из них не произнес ни слова. Они долго соревновались друг с другом в гляделках, ни разу не разорвав зрительный контакт. Оба упрямы до мозга костей. Наконец Ривен нарушил молчание и правой рукой почесал затылок. — Я не собираюсь притворяться, что ссоры не было. Или то, что ты мне сказала, не разозлило меня. Но… — он замолчал. — Прямо сейчас у нас есть более серьезные проблемы, которые нужно решить, — сказал он, указывая на ее живот. Муза усмехнулась. Классический Ривен. Сметая проблемы под кровать, как ебаный кот, и притворяясь, что этого никогда не было! Она даже не взглянула на него, когда шла к своей кровати, слегка задев его плечо. Она легла из-за головокружения, которое было у нее весь день, начавшееся с того момента, как она проснулась утром. В перерывах между занятиями она старалась держаться за стены, когда никто не смотрел в ее сторону, боясь, что кто-нибудь заметит, как краска отхлынула от ее лица, оставив после себя бледное полотно с двумя большими карими усталыми глазами. Она закрыла глаза и сделала три глубоких вдоха, затем выпустила их наружу. Она чувствовала, как Ривен смотрит на ее лежащую на кровати фигуру. Беспокойство, излучаемое им, сжигает его целиком. Через некоторое время он лег рядом с ней на кровать. Там они лежали бок о бок, ритмично дыша. Муза положила руку на живот, обведя его с легкой улыбкой на губах. Ривен положил свою руку поверх ее, и они продолжили кружить по маленькому бугорку, переплетая руки. — У меня когда-то был выкидыш. Я никогда никому об этом не рассказывала, — сказала эмпат шепотом, и специалист не услышал бы этого, не будь он так близко к ней. Рука Ривена остановила движение. Испуганно глядя на ее профиль сбоку, его зеленые глаза выпучились. Даже не зная, как его мозгу удалось составить полное предложение, он спросил: — С Сэмом? Муза покачала головой в ответ, что означало «нет». — Это… было с парнем, с которым я встречалась, когда мне было пятнадцать… Он… ммм… он был моим первым парнем. Презерватив… порвался… и я узнала, что… беременна. Рука Ривена сжалась вокруг ее руки, притягивая свое тело ближе к ней, обнимая ее и кладя ее голову себе на грудь. Она могла слышать биение его сердца. Муза пыталась блокировать печаль, грусть, сожаление и отчаяние, которые исходили от него. Его защитный режим альфа-самца был выключен, и он прижал ее еще ближе к своей груди, чем раньше, как будто пытался защитить ее от всего плохого, что происходило в мире. — Примерно в то же время моя мама заболела, и ее лечили в больнице. Мой отец пытался убедиться, все ли хорошо, и поэтому был рядом с ней. Он еле сводил концы с концами. Он пытался оградить меня от всей боли, которую испытывала моя мама. Он складывал квитанции со счетами в ящики… но я знала… — она прищурилась. — Будучи феей разума, я могла чувствовать ВСЕ, что они чувствовали… Несмотря на это, они улыбались мне каждый раз, когда я проходил мимо них или когда я шла в школу… Я чувствовала их беспокойство. Затем, однажды, я пошла в ванную и увидела пятно крови на своем нижнем белье. Тогда я весь день чувствовала себя плохо, но сказала себе, что все в порядке… что это всего лишь мое тело, которое находилось в стрессе и печали от всего, что происходило… В ту ночь я плакала, пока не заснула. Чувствовала себя ТАКОЙ несчастной и виноватой! Потому что маленькая часть меня почувствовала облегчение от этого… Ты можешь себе это представить?.. Какой человек будет хорошо относится к выкидышу? Теперь она заплакала, из носа текло, а тело дрожало. — Моя мать умерла накануне вечером. Она громко высморкалась и продолжила, делая ровный вдох, пытаясь успокоиться. Ривен подал ей коробку салфеток, которую она держала в тумбочке. — Однажды я услышала от близкого мне человека, что, когда родной человек умирает, его душа перевоплощается в следующего ребенка, которого примут в семью. В тот день я дважды потеряла свою мать. Ривен пытался утешить ее. Выводил маленькие круги на спине. Целовал ее в макушку и волосы. Бормотал колыбельную, чтобы успокоить ее. После того, как все слезы закончились, Муза открыла рот, и то, что из него вышло, оставило Ривена с ошеломленным и облегченным выражением на лице. — Я хочу сохранить ребенка.