Кровь и шелк

      Никогда ещё у Даны не было такого насыщенного дня! Проболтав с Катей почти до утра, она не выспалась и была очень удивлена, что вообще смогла подняться в шесть. Всё в доме Ингвара подчинялось строгому распорядку, за малейшее опоздание строго наказывали, поэтому пришлось и Дане отнестись к правилам со всей серьёзностью. Пока другие ученики занимались обычной утренней рутиной, Дана и Катя отправились на кухню. Там их уже ждала Инга — та самая подруга Рады. Высокая шатенка с идеальным каре — она лишь кинула холодный взгляд на Дану и молча приступила к готовке. Завтрак на пятнадцать человек — это вам не шутки! Так что выяснение отношений было решено оставить на более подходящее время, и всё же Катя шепнула:       — Будь осторожна. Инга умеет читать мысли, ну или хотя бы угадывать то, что ты хотел бы скрыть. Поэтому и взгляд у неё такой пронзительный.       Дана не особо испугалась: после белого глаза Ингвара колкие взгляды светлых, почти прозрачных, как лёд, глаз Инги её не особо пугали. И всё же Дана сразу поняла, что её появлению не особо рады. Когда пришла пора всем спуститься на завтрак и Ингвар представил её как новую, пусть и временную, ученицу, лишь несколько человек кивнули ей в приветствии. Из них её особенно заинтересовал тощий, удивительно высокий парень с густыми бровями, но редкими смешными усиками. Сам шатен, он ещё и носил шоколадно-коричневый костюм в тон туфель, и Дана мысленно пририсовала ему портфель. Как оказалось, она не ошиблась.       — Это Костик, но он не Константин на самом деле, а Саша Костиков, — поспешила объяснить Катя. — Большой спец по ядам. И у него всегда с собой чемоданчик, и лучше не пытаться выяснить, что в нём.       Дана понимающе кивнула и приветливо улыбнулась Саше Костикову, но тот в ответ посмотрел с таким откровенно зоологическим интересом учёного, обнаружившего новую зверушку, что вампирша смутилась. Именно так к ней и отнеслось большинство учеников колдуна: как к странной и, возможно, опасной зверушке.       После завтрака Ингвар назначил каждому время встречи и удалился в кабинет, в то время как Катя и Дана снова отправились на кухню.       — Мы не всегда занимаемся лично с Учителем. На всех времени не хватает. Порой он тренирует нас группами, но и самим приходится заниматься. Сейчас помоем посуду, и я покажу тебе библиотеку. Не переживай: Учитель разрешил тебе читать всё, что захочешь, я уточняла.       Дана не переживала. В конце концов, ей надо было как-то скоротать время до начала своего первого урока. Библиотека в особняке оказалась действительно большой, даже больше, чем в доме Давида. Хоть здесь и хватало пыли и было откровенно душно, но Дана поспешила забиться в тёмный уголок: слабый зимний свет пробивался сквозь грязноватые, но высокие окна.       — Ты боишься света даже в помещении? — удивилась Катя и, получив утвердительный ответ, посоветовала: — Нанеси крем от солнца, а сверху ещё тональный. Думаю, от такого слабого зимнего солнца должно помочь.       Всё, что говорила Катя, казалось таким простым и очевидным, что Дана начинала раздражаться: как она сама ни до чего такого не додумалась? Как и не додумалась найти что-то о своём прошлом, хоть и имела точно такой же доступ к интернету, как её новая соседка.       То, что она узнала этой ночью, не давало покоя. Лицо мамы, искривлённое невыносимой болью, возникало, стоило Дане лишь прикрыть глаза. Как она могла быть такой жестокой? А Света? Она ведь так верила в неё! Защищала перед толпой зрителей, говорила о ней только хорошее, а Дана… убила её. Этот факт безжалостно сжал горло, и девушке понадобилось несколько долгих мгновений, чтобы снова вдохнуть. Боль была невыносимой. Боль разъедала её. Боль заставляла сомневаться. Боль способна была разрушить весь тот сладкий, томный мир, в котором Дана провела столько недель. Прекрасных недель, как ей казалось. Ну а если?..       Даже думать об этом было кощунственно. Дана знала, что будь она в особняке Давида, то подобные мысли тут же исчезли бы, растворились в соблазнительной магии Отца, но здесь, вдали от него, девушка почувствовала себя свободной. И поэтому то и дело вспоминала нелепое (конечно же, нелепое!) предположение Кати, что вампир просто напал на неё, едва увидев, и навсегда похитил из мира людей. Мог ли он так поступить? Наплевать на все законы и правила, на мораль и священное право выбора? Ответ Дана знала, и поэтому отказывалась его признавать.       Книги в библиотеке пока не имели для неё особой ценности: Дана лишь удивлялась тому, насколько чёрную магию выбрал Ингвар. Хотя стоило ли удивляться, учитывая, каким она увидела его в подвале? Это изувеченное уродливое существо мало походило на человека. Возможно, это плата за то, с какими силами он играл? Ведь нельзя безнаказанно творить то, что было описано в книгах. Дана достала с нижней полки толстый чёрный фолиант, убедилась, что он на русском, и потащила к столу в самом дальнем углу. Лишь там она поняла, что книга была о некромантии, и неожиданно заинтересовалась. В конце концов, она сама была не совсем жива, но и не мертва, да и в подвале, встретившись с поднятым мертвецом, почувствовала странную близость к… смерти? потустороннему миру? Дана не могла толком это объяснить. Подлунный мир был миром и живых и мёртвых, колдунов, магов, ведьм и нежити, древних языческих духов и вполне одобряемых церковью ангелов и искушающих смертных демонов. Всё, видимое и невидимое когда-либо людьми, все их страхи и верования — всё сплелось в мире, таком близком к людям, но доступном далеко не всем. Вампирша подняла голову и внимательно посмотрела на учеников колдуна, таких разных, но всё же похожих в одном: в жадном стремлении познать этот самый таинственный Подлунный мир.       Но был и другой мир. Там, за чертой смерти, было нечто пугающее и в то же время манящее, невероятная сила, способная уничтожать империи и миры. Это был тлен. Беспощадный, глухой к мольбам, безразличный к деньгам. Всё когда-нибудь пойдёт прахом: и Ингвар, и Дана, и даже Давид.       Дана тряхнула головой, испугавшись этой мысли. Давид казался ей вечным, но ничто не вечно под луной. Это было очевидным и всё же пугающим до мурашек. Но больше всего её пугало то, что девушка чувствовала: она может прикоснуться к тлену и уцелеть. Это была та уверенность, что приходит глубокой ночью, ясное понимание, озарение, мелькнувшее перед тем, как сознание подчинится сну, и бесследно исчезающее утром.       Листая книгу, Дана усмехалась и не замечала, с каким напряжением за ней наблюдают остальные ученики. Странно улыбаться, читая древнюю книгу о некромантии. Многие скривились бы с брезгливостью, потому что именно в этом томе говорилось не о банальных контактах с душами умерших, но о подчинении мёртвой материи воле колдуна. Не о возвращении к жизни, нет, но о жестоком использовании тел, не знающих голода, холода и усталости. А усмехалась Дана лишь потому, что прочитанное казалось ей глупостью. Почему-то, не понимая даже откуда, она знала, что всё совсем не так! И не помогут все эти нелепые ритуалы, если ты не имеешь силы, истинной власти над мертвыми, будь то животные или люди, над самой смертью, в конце концов.       И всё же чтение увлекло Дану настолько, что Кате пришлось подойти к ней и чуть коснуться плеча, чтобы привлечь внимание:       — Уже пора. Учитель ждёт. В его кабинете, как обычно.       Дана удивлённо вскинула голову, будто проснувшись. Как долго она читала? Судя по тому, что и Катя выглядела уставшей и откровенно сонной, долго. Странно, но, что ж, пока придётся выкинуть из головы эту неприятную тему мертвецов. И почему она вообще взялась за это?..       — Ну что, нашла что-то интересное в моей библиотеке? — с порога спросил Ингвар, кивком указывая Дане на кресло.       Та почти не удивилась вопросу, но и отвечать откровенно не хотела.       — Взяла первую попавшуюся книгу на русском.       — И о чём она была? — отвратительно приторным голос спросил колдун, и Дана подняла на него недовольный взгляд.       — О некромантии.       — Интересный выбор, не находишь?       — Не нахожу, — из чистого упрямства огрызнулась она.       — Да что ты? Ладно, у нас не так много времени. Мне нужно многое тебе объяснить. Давид ничего не говорил о моих учениках?       Дана медленно покачала головой. В этом жарко натопленном кабинете её клонило в сон.       — Все они одного возраста, разницы в датах рождения — буквально несколько дней. А всё дело в том, что все они были зачаты в один день, даже в одно мгновение. Казалось бы, ну что с того, ведь в мире каждую секунду зарождаются новые жизни? Но не все получили нужные мне способности. Даю подсказку: у всех моих учеников одна способность на всех. Ещё не поняла какая?       Девушка молча заморгала, застигнутая вопросом врасплох. Катя говорила, что у них всех есть что-то общее, но Дана как-то и не задумывалась об этом.       — Понятно. Значит, расскажу я. Все мои ученики имеют крепкую врождённую связь с Разломом миров, из которого черпают свои разрушительные силы. Никто из них не способен создавать хоть что-либо, лишь нести смерть и мучения. Полагаю, что все они бесплодны, хоть я и запрещаю им иметь отношения, так что точно не знаю. Конечно, у каждого есть свои особенности: кто-то хорош в проклятиях, кто-то — в ядах, кто-то способен остановить сердце одним лишь взглядом, но никто из них не способен к чему-либо доброму, это уж точно.       — Даже Катя? Ведь её способности нейтральны… — усомнилась Дана, и Ингвар усмехнулся уголком рта.       — Даже Катя. Дело ведь не в самих способностях, по большому счёту, а в том, как ими распоряжаться. И, поверь мне, я очень постарался заполнить её душу тьмой, чтобы ей никогда не пришлось сомневаться в своих поступках.       — Но… — упрямо начала Дана. Катя не показалась ей плохой! Ничуть! Удивительно тёплая, живая девчонка.       — Не будь наивной! Ни один ребёнок не сможет противостоять моему влиянию. Тьма удивительно заразна. Стоит лишь заглянуть в эту бездну — и ты пропадёшь навеки.       Несмотря на сладкие самодовольные интонации Ингвара, Дана ему не верила. Но тут же её сердце сжалось от воспоминаний: Алиса в белом платье посреди Церемониального зала, неизвестный парень у клуба, её некогда лучшая подруга… Как легко она это сделала! Как легко… убила их. И не задумалась ни на секунду.       Дана до боли, до крови закусила губу, и Ингвар довольно хихикнул. Этот звук, похожий на металлический лязг, заставил её вздрогнуть и посмотреть прямо в разные глаза колдуна. Она поняла, о чём он говорил, поняла, но всё равно упрямо отрицала.       — И этого же я жду от тебя, — ласково подытожил Ингвар. — Забудем пока о твоей способности менять своё тело — это твоя отличительная вампирская черта. Конечно, тебе нужно тренировать её, каждый день и много часов, но пока не это главное. Главное — то, как ты разделалась с врагами, например, с твоими любимыми пауками.       — И как я это сделала? — спросила Дана после томительно долгой паузы: Ингвар явно ждал от неё понимания, которого не было.       — Вспомни, во что они превратились. Во что ты превратила и ядовитых ос, и мертвеца, и упыря. Не справилась лишь с огнём, но со стихиями из всех моих учеников способна справляться лишь Катерина.       — Во что-то чёрное, я не проверяла, что это, — неуверенно ответила Дана.       — Я подскажу тебе: в прах. Ты обращала всё живое или сравнительно живое в прах. Учти: не в пепел, а в пыль, в ничто, в то, что осталось бы после долгого-долгого времени. И я хочу проверить: сможешь ли ты уничтожить что-то неживое.       — Я не знаю даже, как мне удалось это сделать там…       — Не смущайся: я знаю, у тебя получится. Давай начнём с твоего любимого!       По руке Даны что-то пробежало, и девушка не сдержала испуганного писка. Конечно же, это был паук, целеустремлённо пробиравшийся вверх по рукаву. Урок начался!              Рабочий день только начался, а Ярослав уже устал: офис делал последний предновогодний рывок, лихорадочно завершая отчёты, но мечтая о выходных. Вампиры никогда не упускали возможности повеселиться, поэтому вовсю погрузились в подготовку к праздникам. Даже те, кто успел повеселиться на Зимнем балу, уже планировали новые вечеринки в кругу близких и друзей.       Но не Ярослав. Он даже не мог сказать, чем именно занимался эти дни, да и сколько дней прошло с Бала? Давид его не вызывал, никого из старших братьев (не считая, конечно, Николаса и Андрея, вечно недовольного и безвылазно торчавшего в архиве) он не встречал, но и в доме Отца старался не показываться. В Ассоциации было столько работы, что и Яр, и Тим носились там, потеряв счёт времени. И всё же Ярослав нервничал. Разговор с Николасом не мог не тронуть его. Впервые хоть кто-то из братьев проявил к нему теплоту и заботу, пусть странные и настораживающие, но вполне ощутимые. Николас умел быть очаровательным. В этом он так походил на Отца! В общем-то если заглядывать в будущее, то именно его Ярослав хотел бы видеть главой клана, а не неопытную Дану или вечно недовольного Эдуарда. Николас всегда был прохиндеем, но скрывал это за маской всеобщего любимца, и Ярослав не мог в полной мере ему доверять, но как же хотелось! Как хотелось, чтобы был хоть кто-то, сильный и влиятельный, кто мог хотя бы теоретически защитить его от гнева Отца! Именно этого искал Ярослав, перебирая партнёров на Зимнем балу, но не ему улыбнулась удача, а скромному Тимофею.       О случившемся на балу Яр с сыном пока не заговаривал — ждал вердикта Давида, — но внутренне кипел от злости и ревности. Как так получилось, что один из самых загадочных вампиров второго ранга обратил внимание на Тимофея? Испуганного, растерянного и даже немного жалкого, как мокрый воробушек. Что привлекло в нём Марка? Даже не так: что Марку понадобилось от клана Давида? Ярослав упрямо отрицал тот факт, что мальчишка мог приглянуться кому-то, кроме него. Яр нахмурился, вспомнив, что, в общем-то, Тимофей ему не понравился при первой встрече. В нём не было ничего, кроме отчаянного упрямства, и Ярослав тогда решил испытать: насколько хватит этого упрямства? Как быстро мальчишка сломится? Но он не сломался. Он был терпелив. И остался таким же. Но не эти качества обычно привлекают роскошных вампиров. Так что же?.. Нет, Марк явно задумал что-то против их клана и решил использовать Тимофея для своих целей. Иначе и быть не может!       — Ярослав! Ярослав! Подожди!       Яр вздрогнул, хотя чего ему бояться в широком коридоре Ассоциации? За ним бежала Мара — секретарша Давида — и размахивала маленьким конвертом.       — Фух! Ну и быстро же ты ходишь! — она едва дышала. — Тебя так просто не поймаешь! Вот, это от Давида.       Ярослав покосился на маленький конверт. Слишком уж официально он выглядел! Даже запечатан сургучом с оттиском печати Отца.       — Он… в офисе?       — Нет, — быстро мотнула головой Мара. — Я только что из его особняка. Он сказал, что до Нового года будет работать из дома.       Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, но ведьма потеряла терпение первой:       — Ну! Конверт! Берёшь? Мне нужно возвращаться.       — А, да, — будто очнулся Ярослав и постарался сдержать дрожь в руке, забирая конверт. — Спасибо.       — Только открой сразу, не затягивай! — кинула Мара и, крутнувшись на каблуках, исчезла с лёгким хлопком.       Легко сказать! Руки Ярослава откровенно дрожали, и он поспешил отвернуться к стене, чтобы никто пробегающий мимо не заметил его волнения. Что произошло, что Давид отправил ему официальное письмо? Яр нетерпеливо разорвал конверт и увидел лишь маленькую плотную бумажку, сложенную вдвое. На ней было всего несколько слов, написанных размашистым круглым почерком: «Жду тебя в полночь. Будь готов к долгой ночи».       Ярослав сглотнул и судорожно вцепился в выскальзывающую из взмокшей руки записку. Он прекрасно знал, что таилось за словами «долгая ночь». Знал, но хотел бы забыть. Даже жгучая ревность к Дане не могла затмить ужас, подкатывающий тошнотой каждый раз, когда Ярослав вспоминал ночи и дни, проведённые в чёрной спальне Давида. И о чём он думал, когда завидовал ей, её близости с Отцом? Он не готов! И не будет готов! Теперь уже никогда он не будет готов к тому, что сделает с ним Давид.       До полуночи ещё было достаточно времени, но Ярослав, взмокший и побледневший, медленно поковылял прочь из офиса. О Тимофее он и думать забыл, но его сын не забывал о нём ни на секунду даже в суете офисной рутины, поэтому почти сразу же сообразил, что что-то произошло, не найдя Ярослава в привычных местах. Кто-то сказал, что видел, как Яр накидывал пальто, и Тим сразу же помчался домой. Они так и жили в том доме, который когда-то облюбовал Тимофей. Конечно, они немного обустроились, купили кое-какие мелочи и готовились провести там всю зиму, но Яр всё равно больше времени проводил в особняке Отца. И, скорее всего, Яр и сейчас собирался к Отцу, иначе бы он не бросил работу без разрешения и не исчез без предупреждения.       — Яр?! Ты где? Ты дома? — на всякий случай позвал Тимофей.       Нигде в доме не горел свет, и Тим не сразу нашёл Ярослава. Тот лежал в спальне, не разувшись, не сняв пальто, просто лежал на кровати и смотрел в потолок. С ним явно не всё было в порядке.       — Ты чего? Что случилось?       Встревоженный Тимофей кинулся к Ярославу, но нерешительно остановился в шаге от кровати. Яра будто окутывало чёрное облако, ощутимое настолько, что Тиму захотелось сбежать и он усилием заставил себя остаться на месте.       — Меня вызвал к себе Отец. Я не знаю, когда вернусь. И хочу, чтобы ты пока прогулялся, развеялся. Съезди в клуб, например.       Голос Ярослава — тихий и будто выцветший — слабо шелестел в тёмной спальне, и Тимофей сделал несколько шагов назад.       — Всё настолько серьёзно?       Яр не отвечал, и Тим громко сглотнул. Голос ему изменил, и парень понял, что, пожалуй, оно и к лучшему: Ярослав сейчас не настроен разговаривать. И всё же Тимофей разволновался не на шутку:       — Я буду ждать твоего звонка, хорошо? Ты же позвонишь мне, как только…       Тимофей понимал, что ответа он не получит, поэтому поспешил вон из комнаты. Его трясло: от злости, обиды, разочарования. Снова Ярослав его выгоняет! Снова не доверяет ему. Снова не считается с ним. Если бы Тимофей не заметил пропажи Ярослава, то он бы не соизволил предупредить о своём исчезновении! Просто ушёл бы к Давиду, в его тёмный особняк, и неизвестно когда дал бы о себе знать. Там ему будет не до Тимофея, это понятно, но всё же!.. С ним так поступать нельзя! Нельзя просто бросать его, как надоевшую собачонку.       Со злости он выскочил на улицу, но тут же захлопнул дверь, заскочив назад: солнце было ещё высоко и ярко отбивалось от снежной равнины. Но и ждать ночи было невыносимо, поэтому Тимофей воспользовался телепортом в любимое некогда место Ярослава — в бар «Затмение».       В небольшом затхлом помещении было всегда шумно и полно посетителей. Здесь все обитатели Подлунного мира могли найти приют. Правило было только одно: не убивать на территории бара. За это судили на месте, без выяснения причин, побудивших на это. Иначе невозможно было бы расслабиться и как следует напиться.       И всё же Тимофей вошёл в бар и замер на пороге в нерешительности. Сам он здесь пил не часто, обычно лишь составлял компанию Ярославу, огонь которого было не так-то просто погасить. Но вот теперь именно Тим был зол и одновременно встревожен, и бармен, старый и опытный, пусть и оборотень, внимательно посмотрел на него из-под кустистых седых бровей и сразу же поставил на барную стойку стакан. Тимофей намёк понял.       — Некуда идти, а? — уточнил бармен, когда Тим устало рухнул на неудобный высокий стул. — Можешь не отвечать, это и так видно. Деньги-то есть заплатить? Могу предложить скромную комнатушку, а могу и роскошные апартаменты.       Но пока предложил лишь немного виски на донышке стакана. Тим покосился на выпивку с опаской: он не видел, из какой бутылки ему налили, так что не мог судить, насколько убийственным будет алкоголь.       — А есть что-то среднее? Деньги есть.       — Надолго?       — Пока не знаю…       В душном помещении бара гудели подвыпившие завсегдатаи. Кто ещё придёт в бар, пусть и для нечисти, в половину второго дня? Тимофей пригубил виски и оглянулся, оценивая публику. Среди них сложно было представить Марка. Даже Давид мог бы появиться здесь, чтобы вытащить своего пьяного сына (Ярослава, конечно же, ну, а может, и Андрея?), но Марк… И всё же это имя вертелось на кончике языка, и Тимофей понимал, что не успокоится, пока не спросит, как бы глупо он при этом не выглядел.       — Миклош, — окликнул Тим старого бармена. — А Марк здесь?..       Он не договорил, запнулся и не нашёл нужных слов, но оборотень хитро блеснул чёрными глазами-жучками и заговорщицки наклонился, загадочно улыбаясь толстыми губами:       — Марк предупреждал, что о нём спросят. Отправляйся в свою комнату, а я ему передам, что ты здесь.       Улыбка оборотня — грузного, здоровенного мужика — напрягала. Она была настолько липкой, что Тимофей покраснел, почувствовав себя грязным. Откровенничать с барменом за стаканом виски ему резко расхотелось, и он поспешил встать. К нему тут же подскочила официантка: маленькая, пухлая ведьмочка неопределённого возраста, по совместительству жена Миклоша, Азалия.       — Пойдём-ка, дорогой. А где же твои вещи? Или ты ненадолго?       Она быстро-быстро щебетала, сыпала словами, как горохом, и у Тимофея мгновенно закружилась голова. Хотя, возможно, всё дело было в магии, ведь ведьмочка цепко схватилась за его запястье и уверенно вела в тёмный угол. Странно, но Тим раньше никогда не видел там прохода, но темнота угла стала вдруг осязаемо плотной и превратилась в тяжёлую, пыльную бархатную портьеру. Азалия дёрнула занавеску и подтолкнула Тимофея идти вперёд.       Ничего страшного не произошло: они оказались на крепкой и широкой деревянной лестнице, даже освещенной симпатичными бра, и ведьма поспешила вверх по ступеням, ни на секунду не замолкая. Тимофей её не слышал. Он всё ещё чувствовал себя потерянным, даже больше, чем в момент телепортации из дома. В голову пришло: а не подсыпал ли ему чего бармен? Но виски и так могло немного его опьянить: Тимофей был уставшим и даже немного голодным, не как человек, а как вампир, хотя на охоту ему ещё рано. Лицензию он сможет получить лишь в конце января, да и Дана поделилась с ним кровью совсем недавно, но последние события совсем его вымотали. И ему действительно нужно было немного отдохнуть, но разве ж тут отдохнёшь?       На втором этаже обнаружился длинный коридор с множеством дверей, но Азалия провела Тима ко второй же двери. За ней оказалась вполне себе обычная для среднего отеля комната, не люкс, но вполне себе стандарт. Кровать, правда, была недостаточно широкой, Ярославу бы не понравилось, но Тим подумал, что для него одного и этого будет достаточно. Ну а в общем, комната была неожиданно уютной и чистой как для «Затмения».       — Спасибо, — растерянно поблагодарил Тимофей, но, оглянувшись, никого не увидел: Азалия бесшумно исчезла, ключ же торчал в замке.       Тим упал на кровать и тупо уставился в потолок, с недовольством отмечая, что повторяет за Ярославом. Интересно, как он там? Да и вообще, что такого должно случиться, чтобы Яр был настолько испуган, растерян, буквально раздавлен? Ведь ничего же не произошло! Ярослав старался изо всех сил, они выползали из офиса лишь поспать, в остальное же время носились с поручениями. После Бала Давид ещё не вызывал Ярослава, и Тимофей… вдруг понял, что произошло: кто-то видел его с Марком! Видел и доложил Давиду!       Тимофей вскочил и сел на кровати, свесив ноги. Он готов был сорваться с места и бежать. Вот только куда? К Ярославу? Или сразу же к Давиду? Но что он может сказать? Что ни о чём таком не думал, что вообще ни в чём не виноват, что это Марк сам к нему подошёл? И что они не говорили ни о чём запрещённом… Их общение было лишь лёгким флиртом, неловким со стороны Тимофея и вполне настойчивым от Марка. Это Марк, один лишь он во всём виноват!       И всё же Тимофей сейчас здесь. И ждёт Марка.       От одной мысли, что он действительно может снова увидеть Марка — ослепительного, роскошного, очаровательного, — сердце забилось быстрее. Тимофей зажмурился, потому что перед глазами всё плыло. Нет, бармен однозначно что-то ему подсыпал! Иначе Тим не мог объяснить, что с них происходит. Даже тогда, на Балу, он так не волновался. Тогда выбирал не он, выбирали его, и Тимофей лишь смущённо улыбался, польщённый неожиданным вниманием. Но сегодня он сам пришёл и сам спросил о Марке.       И теперь пожалел об этом! А что, если Ярослава прямо сейчас отчитывает (или что похуже) Давид, пока Тим дрожит от предчувствия встречи с Марком? С вампиром, отвергнутым их сообществом. С тем, кто и сам не спешил ни с кем устанавливать контакты. Так зачем ему понадобился Тимофей?       Он злился. Прежде всего на себя за то, что повёлся на явную провокацию. Жест Марка был лишь приманкой, на которую Тим тут же клюнул. Ну какой же он дурак! Поверил, что может быть интересен… хоть кому-то, кроме Ярослава.       Мысль эта была горькой до слёз, и Тимофей вскочил, намереваясь спуститься в бар и напиться так, чтобы забыть обо всех и обо всём. Едва он снял пальто и переложил бумажник в карман брюк, как в дверь постучали. Стук был вкрадчивым и деликатным, и Тимофею потребовалось несколько долгих мгновений, чтобы восстановить дыхание. Он знал, кто за дверью. И знал, что окончательно пропал.       Стук повторился. Тим хотел было крикнуть «Войдите!», но от волнения потерял голос, поэтому молча подошёл к двери и рывком, чтобы не успеть передумать, открыл её. В полумраке коридора красно-рыжие волосы Марка горели огнём, и особо подчеркивал их цвет чёрный скромный костюм. Вампир собрал длинные волосы в хвост, и Тим теперь мог рассмотреть мельчайшие детали его лица: белая кожа с россыпью мелких веснушек, тёмная родинка под левым глазом, похожая на кокетливую мушку, чёрные глаза блестели, соблазняя и играя, тонкие губы чуть приоткрыты в осторожной улыбке, обнажавшей белые зубы… Марк увидел, что Тимофей откровенно его рассматривает, и улыбнулся широко и радостно. Тим вздрогнул, заметив особо выделяющиеся клыки: так позволяли себе ходить лишь самые старые вампиры — после стольких лет использования они уже просто не могли полностью убирать клыки, превращая их в человеческие, но разве Марк был настолько старым?..       — Добрый день, — мягко, но безо всякого кокетства начал Марк и, чуть склонив голову, заглянул в комнату. — Я могу войти? Или у вас другие планы?       — Да-да, конечно, — залепетал Тим, отстранившись так быстро, что ударился спиной о дверь.       — Я рад, что вы так скоро оказались здесь…       Марк по-хозяйски прошёл через всю комнату, проверил, плотно ли закрыты шторы, и остановился у небольшого столика, по обе стороны которого стояли небольшие, но вполне удобные на вид кресла. Он явно ожидал приглашения, и Тимофей, спохватившись, жестом указал ему на одно из них.       — Или это произошло случайно?       Марк вдруг вскинул голову и заинтересованно посмотрел Тиму в глаза. Тот поспешил сесть в другое кресло и этим хоть на секунду разорвать невыносимый зрительный контакт. Казалось, что Марк смотрит прямо в душу! От него ничего не скрыть!       — В общем-то, вы правы. Это случайность. Но я действительно часто бываю здесь…       — С Ярославом, — кивнул Марк. — Я знаю. Наслышан о нём. И как же так получилось, что он отпустил вас?..       — Я не всегда с ним! — вспыхнул Тимофей и посмотрел с вызовом. — Сейчас он занят в Ассоциации, а у меня выдалось свободное время…       Нет, Марка он не обманет! Тот улыбался одними глазами и чуть поглаживал подбородок тонким пальцем с длинным ногтем.       — Хотите что-то выпить? — предложил Марк, и Тим смутился: это он, как хозяин, должен был позаботиться о госте, а не наоборот! — Что вы предпочитаете? Вы знаете, даже в этом баре, если поискать, можно найти приличную выпивку.       — На ваш вкус… — пробормотал Тимофей, окончательно теряясь.       Он сидел, вцепившись в подлокотники, и только это удерживало его от обморока. С появлением Марка комната наполнилась невыносимо яркой огненной энергией, с которой Тиму было сложно: ему одновременно было горячо и душно, но в то же время он жадно тянулся к ней, чувствуя, что наконец-то сможет согреться. Согреться, а не сгореть! Даже Дана, несомненно, сильная, обжигала его, вызывая смущение или ревность, хоть, конечно же, не хотела этого. А чего же хотел Марк? Пока он вёл себя непринуждённо, даже ещё проще, чем на балу, как-то по-дружески, по-домашнему. Тимофей покраснел до кончиков ушей, но Марк деликатно это проигнорировал: он разливал красное вино по широким пузатым бокалам. Сразу было понятно, что Марк большой специалист в винах.       — Давайте выпьем за нашу встречу. Признаюсь, я ждал её с нетерпением.       Если бы это было возможно, Тимофей бы покраснел ещё больше, но его щёки и так уже приобрели винный оттенок. Марк поднял бокал и бросил поверх него пронзительный взгляд опытного соблазнителя. Не дожидаясь, пока Тимофей коснётся своего бокала, Марк чуть пригубил вино и принялся вертеть ножку бокала в тонких пальцах.       Вино оказалось вкусным, полным неожиданных ароматов, и Тимофей, прикрыв глаза, позволил себе насладиться им и немного расслабиться.       — Вы так молчаливы! — Марк с сожалением покачал головой. — Мне даже кажется, что моё присутствие вас тяготит!       — Ну что вы!.. — воскликнул Тимофей и, неловко взмахнув рукой, разлил немного вина себе на колени, но даже не обратил на это внимания. — Простите меня! Я… Я не знаю, что вам сказать. Я всегда слишком стеснительный и неуверенный. Яр говорит…       — Но Яра здесь нет, — мягко, ободряюще подсказал Марк, наклоняясь через столик и осторожно касаясь кончиками пальцев руки Тимофея. — И он ни о чём не узнает.       Он улыбнулся и заглянул в глаза Тимофею, но, увидев, как тот смертельно побледнел, поспешил оправдаться:       — Ох, простите! Я совсем не это имел в виду! Я не отказываюсь от всего сказанного на балу, но я и не настаиваю. Всё только в ваших руках. А я всего лишь хочу провести немного времени рядом с вами, ничего более, клянусь!       И всё же пальцы его так и остались на испуганно замершей руке Тимофея. Марк чувствовал его дрожь и улыбался нежно и будто извиняясь. Тим смог наконец сделать глубокий вдох. Страх уходил, сменяясь трепетным волнением. Как приятно снова чувствовать себя привлекательным! Хотя разве «снова»? Тимофей никогда не ощущал, что интересен Ярославу, что ценен сам по себе, как молодой парень, как личность, а не как послушный мальчика, который не исчезнет хотя бы потому, что ему некуда больше идти.       Все эти переживания промелькнули за секунду, но Тимофей почувствовал, что вынашивал их уже многие десятилетия. И лишь теперь они созрели. Или он созрел, чтобы наконец-то увидеть реальность, жестокую, болезненную, но отрезвляющую.       — Я должен признаться: я не могу вам доверять, — сказал Тим неожиданно твёрдым голосом. — Хочу, но не могу.       Он заставил себя смотреть в чёрные глаза Марка, ожидая реакции, но тот лишь чуть кивнул:       — Я понимаю. В Подлунном мире всё так запутано: все друг другу враги и нельзя доверять даже самым близким. Но в тот-то и дело, что мы с вами никогда не были полноправными членами этого мира. Не удивляйтесь: я же говорил, что вы давно мне приглянулись, и я немного следил за вашим… хм, жизненным путём. И вы всегда оставались в тени своего создателя. Казалось даже, что он нарочно вас скрывает.       Марк убрал руку и теперь подпёр ею гладковыбритый подбородок. Кожа его была настолько белой, что Тим даже засомневался, а бывает ли на ней щетина? Вампир казался вырезанным из мрамора, и только глаза его были горящими, живыми.       Тимофей с тоской взглянул на длинные пальцы Марка. На тыльной стороне ладони он ещё чувствовал его прикосновение и теперь понял, что хочет ещё. Прикоснётся ли Марк ещё хоть раз к нему, или он всё испортил?..       — Ну что же вы так грустите? Может, я не вовремя? Может, вас что-то тревожит, а тут я со своими откровениями? Простите, моё поведение действительно неуместно и слишком навязчиво!       Марк засуетился, поставил бокал на столик, поправил пиджак, и Тимофей догадался, что ещё секунда — и он уйдёт! Уйдёт, возможно, навсегда, и Тимофей больше никогда его не увидит.       — Нет! — Тим вскочил. — Постойте, подождите!       Марк медленно встал и одним шагом оказался возле Тимофея, у которого мгновенно закружилась голова от этой близости.       — Я не уйду, если только вы меня не прогоните. И не исчезну: вам стоит лишь позвать, и я приду, — слова лились, как музыка, и Тима качало на её волнах. — Не бойтесь меня. Вы мне очень… очень нравитесь.       В эту страшную паузу после первого «очень» сердце Тимофея перестало биться, а на «нравитесь» его всего будто накрыло ураганом, захватило, закружило, подняло высоко-высоко в небо. Тим покачнулся, но крепкая рука подхватила его под спину. Он мог бы откинуться, лечь, но не упал бы — рука бы не позволила. Марк бы не позволил.       Тимофей больше не краснел и не бледнел. Все страхи и волнения снесло ураганом чувств, ворвавшимся в его сердце, и Тим посмотрел прямо в глаза Марка. Они блестели сильнее, но не горели, как часто бывало у Яра, уничтожающей всё на своём пути страстью, нет. Марк будто переливал в Тимофея восторг и уверенность, наполнял его, возвышал.       — И вы… — голос снова подвёл его, но Тимофей кашлянул и продолжил: — Вы мне тоже… нравитесь. Я… — Он вздохнул и признался: — Я вами восхищаюсь.       Марк скользнул ладонью по его спине, разжимая неожиданные объятия, но не отпустил Тима, а крепко взял за руку.       — Это прекрасное начало, не находите? Давайте выпьем за это. А потом будем говорить обо всём на свете. И никто, слышите, никто нам не помешает!       Марк повёл Тимофея к кровати, усадил на край и свободной рукой подал бокал. Тим смотрел на Марка и не верил тому, что чувствовал: он хотел говорить с этим таинственным мужчиной, хотел делиться с ним мечтами и тревогами, хотел расспрашивать его обо всех деталях его жизни, о каждой мелочи. Хотел слиться с ним и остаться единым целым навеки. Слиться сначала душой и лишь потом телом, а не наоборот, как это часто бывало с Ярославом.       И сильная рука Марка, его ласковый тёплый взгляд, его нежный заботливый голос — всё обещало, что именно так и будет. Естественно и почти невинно. Только так, как захочет Тимофей. Без сжигающей любовной магии и грубого принуждения крови, связывающей с Создателем. По одному лишь истинному влечению сердца.