***
Антон не помнит, как оказался дома. Не помнит, дошёл ли он или его довезли. Не помнит прохожих, попадающихся ему на пути. Он не помнит ни-че-го. Лишь немного ощущает ноги и понимает, что на них ещё можно ходить. В абсолютно целой голове всплывает страшная картинка, на которой он разбит: с вывернутыми ногами, неестественно лежащим телом и, конечно, с ни разу не целой головой. Перед глазами яркие мигалки машины реанимации. В ушах истошная сирена. В мыслях лишь одно — неправда. Всё это ложь, всё это так неправильно, так не по-настоящему. Он не мог просто умереть. Вот же, встал, отряхнулся и теперь идёт домой, где его ждёт Арсений, ведь они вместе собрались в Питер, чтобы начать новую жизнь. Антон ещё не понимает, что новая жизнь уже началась. Он не помнит, как прошёл в подъезд, как поднялся на свой этаж. Не помнит, как попал в квартиру и оказался в одной комнате с Арсом. Но прекрасно помнит лицо самого Арса, его глубокие глаза, полные разбитых надежд, отчаяния, а теперь слёз. Мужчина молча стоял оперевшись на стену, смотрел на трясущиеся руки, но уже не видел ни их, ни что-либо ещё — солёная пелена затмила глаза и медленно сползала по щекам узкими дорожкам. Кажется, будто он даже не дышал. Антон не знает, что говорить, голова настолько пуста, что единственное, что он сейчас может, это беспомощно стоять рядом. — А… Арс? — чуть дрожащие губы всё же приоткрываются и Антон выдавливает из себя имя любимого. — Арс, я… Мужчина продолжает молчать, и парень несмело садится перед ним на пол на колени. На задворках разума молнией проносится неприятный флешбек, но Антон старательно гонит его прочь. — А-арс… — почти шепчет, заглядывая в мокрые глаза снизу вверх, — Я ведь не умер… Так почему ты… — слово вертится на языке, больно колется и собирает за собой всё самое чёрное, что только может. Парень заканчивает фразу еле слышимым дрожащим шёпотом: — Почему ты скорбишь?.. Попов сильно зажмуривается, губы расползаются в стороны, оголяя крепко сжатые зубы, а из глаз прямо на пол капают слёзы. Антон ужасается, отскакивает от мужчины и отползает на локтях назад. — Нет… — снова чуть слышно отзывается парень, а на его лице появляется недоумение. Голос становится громче с каждым следующим словом: — Нет, не скорби… Не скорби, Арс, слышишь? Мужчина закрывает рот ладонями, зажмуриваясь сильнее, и кричит. Так кричит, как не кричал никогда в своей жизни. Хватается за волосы, тянет в стороны и кричит, будто умер он сам. Шастун дрожит всем телом, но поднимается на ноги. — Ты не можешь скорбить по мне! Не можешь! Я не умер, не умер! — парня окончательно накрывает отчаяние, ему становится нечем дышать, длинные руки хватаются за голову и с силой оттягивают русые волосы назад. — Не умер, понятно?! Широко открытые глаза быстро наполняются слезами, за которыми становится почти не видно ничего. Но когда парень пытается смахнуть их, то пугается ещё сильнее — слёз нет. Удушающее ощущение, скрежет когтями по горлу, абсолютная нехватка такого нужного вздоха, но только не слёзы. Лицо сухое, и это парня убивает окончательно. — Боже, что со мной?! — Антон смотрит на свои руки, снова и снова пытаясь согнать мокрую пелену с глаз, но пальцы остаются сухими, а парень продолжает терять силуэт Арсения в солёном тумане. — Что со мной, Арс?! И теперь кричит уже Антон, пока в какой-то момент не слышит в собственном крике грохот. Парню удаётся проморгаться чтобы увидеть, что Арсений в совершенном безумии крушит всё на своём пути. На пол летят книги, одежда, другие вещи, а мужчина словно сейчас не здесь. Будто это не он. Сам Попов сейчас где-то в такси с улыбающимся от счастья Антоном, в предвкушении обнимающим свой рюкзак и крепко сжимающий за руку своего учителя, с которым они счастливы. И у этих ребят вся жизнь впереди, полно времени, сил и желания. И вовсе не наоборот. Антон захлёбывается слезами, которых нет. Как сумасшедший кидается на Попова, пытаясь остановить. Но проваливается, снова и снова руки проходят насквозь, не могут зацепиться и смыкаются лишь на самом себе. — Не-е-ет! Нет, Арс, прошу! Перестань! Пожалуйста, прекрати! — отчаянно бросается на мужчину, который вдруг замирает. — Ты меня слышишь, Арс? — диким волчонком смотрит исподлобья Антон, злостно шипя, а затем подходит совсем близко и почти кричит в лицо Арсения. — Скажи, что ты меня слышишь!!!***
— Арс, ты здесь? — учитель распахивает глаза, перед которыми оказывается чемодан на колёсиках. Обегает взглядом комнату: чисто. Лишних вещей на полках нет, всё аккуратно собрано и уложено, даже «Чайка» с бережно подклеенными краями занимает важное место между его вещей. Рядом стоит молодой парень и беспокойно продолжает звать мужчину. — Ты меня слышишь? — Д-да, Саш, прости. Задумался. — вздыхает Арсений, прикрывая глаза. — Ты уверен, что уже готов? Тебя и так выписали раньше, и то не без моей помощи. — молодой врач осторожно присаживается около Попова и кладёт руку ему на плечо. — Не пойми неправильно, я полностью поддерживаю твоё решение, но ты едва на ногах держишься. Может, стоит остаться ещё на несколько дней? Арс глубоко вздыхает, закрыв глаза, и мельком облизывает пересохшие губы, положа ладонь на рукоятку чёрной трости. Выглядит он, по правде говоря, действительно не здорово. Сильнейший ушиб позвоночника приковал мужчину к кровати на долгих две с половиной недели. — Несколько дней ничего не изменят, Саш. Я всё решил, — мужчина опускает глаза на собственную руку, нервно теребящую красную бархатную коробочку. — если останусь здесь дольше, окончательно сойду с ума.***
— Арс, не надо больше… — русоволосый паренёк беспокойно смотрит, как стеклянный стакан в очередной раз наполняется водкой. — ты сведёшь меня с ума, прошу, остановись… Призрак уже давно оставил попытки бить по рукам, шуметь и привлекать к себе внимание. Он чётко понимал, что останется незамеченным и неуслышанным, но продолжал говорить с Арсением, сохраняя в себе***
— Ты ещё скорбишь? — осторожно спрашивает Сашка, стоя за спиной Арса, держащего в руках букет астр. Прямо как тогда. — Не знаю, Саш. С одной стороны, я принял происходящее, отпустил. А с другой… Мне кажется, я всегда буду скорбеть по нему… — мужчина поворачивается лицом к молодому врачу, словно ищет не то поддержки, не то одобрения. — Как думаешь, ему нравились астры? — Я думаю, ему нравился ты. — врач протягивает Попову трость, на что тот благодарно кивает, принимая её. — Нет, не нравился. Я такой пидор, ты бы знал. — Уж мне ли не знать, — усмехается парень под наигранно обиженное лицо Арсения. — да ладно тебе, а то ты сам не знаешь. — Знаю, Саш. И Антон узнать успел. — И полюбить. — И даже полюбить. Но я его больше. — Не сомневаюсь.***
— Улицы спят! Не спит он, последний косяк, как последний патрон! — на кровати, раскинув в стороны руки и махая пяткой в неслышимый ритм лежал призрак и орал в потолок строчки из песни, пока Попов скрывался где-то на кухне. — Это война, победитель — никто, шансов выжить мала-а-а! С криком: «ни шагу назад!»… Сорвав голос, Антон решил, что впредь будет параллельно получать от этого хоть какое-то удовольствие, чтобы было не так обидно. Он решил, что это будут точно не грустные песни, иначе они вызовут слёзы, которые призрак не мог физически переносить, и которые при этом доставляли страшный дискомфорт. Да и в принципе, плакать и не ощущать этого, это страшно. Шаст впервые задумывался о том, что он сейчас такое. Нет, адекватная часть сознания, мягко говоря, намекала, что что-то не так, но прямой мысли о том, что парень действительно умер, не возникало. Он запихнул её подальше в шкаф, как ту самую кофту, которая по-любому есть у каждого. Вернее, это же было очевидно. Возможно, потому что свою смерть себе парень представлял совсем не так, и что после этого этапа должно следовать что-то чёрное, что обычному человеку недоступно. Происходящее же с ним было словно по заранее прописанному сценарию, с которым Шасту даже ознакомиться не дали. Он ничего не подписывал, и становиться актёром в этом откровенно дебильном фильме парень не собирался, хоть новую роль всё же получил, не проходя кастинги и пробы. Антон никак не мог привыкнуть к тому, что каждый день просыпался в одной одежде, которую даже снять с себя не в силах. Ему казалось жутким представлять, сколько времени она не стиралась, а он не принимал душ. Совал ли руки под открытую воду? Конечно. Но ничего не чувствовал, ни влажности, ни даже температуры. На улице специально гулял в дождь и, словно маньяк-нюхач, пытался действительно вынюхать мокрый асфальт или что-то более ароматное. По этой же причине Шаст частенько нырял в кофейню, обнюхивая кофейные зёрна и пончики, пока Попов ошивался с полупустой корзиной с единственным товаром в продуктовом магазине напротив. Страшно не чувствовать, а ещё страшнее и «веселее», когда почувствовать по-настоящему никак не можешь, а упёртое сознание порой подкидывает гениальную мысль-обманку, и начинает казаться, что запахи-то есть. И что ладони становятся влажными, если их держать под водой. И даже, что точно живой человек сто процентов чувствует, как его, например, целуют. Иногда Попов был похож на труп даже больше парня. И со стороны казалось, будто бы абсолютно живой и тёплый Тоша ошивался вокруг отдавшего богу душу Арсения, который совершенно***
— Арсений Серге-е-ич! Арсений Сергеич! — по платформе, прихрамывая, бежит парень в очках, размахивая рукой, чтобы его заметили, а во второй держа какой-то пакет. — Агх… Арсений Сергеич!.. — Димка, — оборачиваясь на крик, хмыкает Арс, улыбаясь, когда находит бывшего ученика взглядом. — ты как здесь? — Я… Мы… Щас… — выдыхая через каждое слово согнувшись в три погибели и оперевшись на колени руками проговаривает Позов, мотая головой в стороны. — Мы с Серёжей… Он там, догоняет… Саша хихикает, заприметив в толпе паренька с хвостиком, наглухо забитого пакетами и неторопливо шагающего к ним. — Смотри-ка, Арсюх, как тебя провожают, как на север прям. Попов по-доброму ухмыляется при виде красного запыханного лица Позова и совершенно безмятежного Матвиенко. — Тебе разве можно так носиться после той аварии? — Да оно уже всё прошло, я крепкий! — мужаясь выпрямляется Дима, Сашка хмыкает, а Арсений не сдерживает добрый смешок, глядя на парня. — Серёга, ну где тебя носит? — косится парень на подошедшего, наконец, друга. — А если бы не успел? — Ну значит ты бы сам побежал за поездом со всем этим барахлом! — у Серёжи, несмотря на возмущённый вид и растрёпанную волосню на лице читается спокойствие. А зачем беспокоиться? Солнце в тёмную макушку светит, здоровый Димка рядом, а если бы Арсений Сергеевич не успел бы на этот поезд, то просто сел бы на следующий. Матвиенко не из тех, кто будет усложнять и ждать от жизни какой-то пакости. Скорее, действуя на опережение, напакостит сам, если придётся. — Спасибо, что пришли проводить, парни, — благодарно произносит Попов, принимая пакеты, придерживая трость между предплечьем и боком. Что в них, он мог только догадываться, чувствуя запах разного вкусного. — на самом деле, я думал, что получится уехать тайком. — Мы так испугались за вас! Если бы я тогда в больнице вас случайно не увидел, так и не узнал бы о случившемся. — Позов отчего-то виновато опускает голову, а Арсений отводит взгляд в сторону, вспоминая прекрасные крылья…***
Попов щурится во сне, так и не открывая глаз. Не хотел. Он боится, что забудет, если приоткроет хоть на миллиметр, и сотрёт из памяти, словно жёсткой резинкой. Антон. Его любимый парень из квартиры напротив Антон, живой, но с прекрасными крыльями… Тянется к нему руками, обнимает, целует… И исчезает снова. Жестоко. Только-только истерзанное сознание начинает отпускать, наживую разрывать оставшиеся нити связи, как вдруг они приклеиваются друг к другу с новой силой и резко обрываются, не давая клею схватиться, ране зажить, и теперь она кровоточит с новой силой. Попов боится, что когда откроет глаза, образ прекрасного белокрылого ангела размажется и не останется даже бесформенной кляксой, напоминающей о своём былом существовании. — Арс, ну я же знаю, что ты уже пришёл в себя, что ты как ребёнок? — приятный голос Сашки доносится из темноты, и Попов умудряется расслабиться. — Полезешь мне в глаза своим фонариком, — всё также зажмурившись без злобы отзывается мужчина. — в одно место его тебе засуну. — Как многообещающе. — с иронией в голосе проговаривает молодой врач. — Если ты думаешь, что я так не делал, пока ты был без сознания, то спешу тебя огорчить. Попов вдруг поджимает губы и задумывается. Если его глаза всё же видели свет, но образ Антона никуда не делся, значит ли это, что когда он их откроет, то ангел не забудется? Поразмыслив около минуты, мужчина с опаской решается приоткрыть веки. Яркий свет режет и заставляет прослезиться буквально на несколько мгновений, а затем наступает день. — Ну что, теперь можно поздравить тебя с возвращением? — Сашка осторожно подходит к Арсению, и тот видит, что парень будто осунулся, выглядел вновь не спавшим и даже похудевшим. — Не хочу на тебя давить сейчас, но я бы тебе так вмазал, если честно. — За что? — За всё, твою мать. — Сашка вдруг хмурится, заставляя Арса напрячься. — Какого дьявола ты, взрослый мужик, полез на чёртову недостройку?! А если бы расшибся? Бошка вообще думает, нет? Попов отчего-то виновато улыбается, не оголяя зубов и сильно сведя брови, словно сейчас расплачется. — Ты мне скажи только одно, — врач пытается выглядеть спокойнее, с трудом держа себя в руках. — ты ведь не собирался сброситься, да? Попов молчит, перебирая в памяти фрагменты и склеивая кусочки. Собирался ведь, но передумал. И если скажет об этом напрямую, то точно получит промеж глаз от Сашки. А если утаит, парень ведь не тупой, сам всё поймёт, зараза. — Я курить туда пошёл. Прыгать не собирался. — Но всё же прыгнул? — Упал, Саш, просто упал. — мужчина виновато смотрит в беспокойное лицо врача, и ему вдруг становится стыдно. — Помнишь, ты мне сказал, что Антон мог нечаянно упасть? Вот и я так же. — не получая никакой реакции от Саши, мужчина отчаянно повышает тон. — Честное слово, Саш, скользко там было! — Да ты хоть представляешь, сколько, блять, этажей ты пролетел нечаянно? — молодой врач прикрывает рот кулаком, боясь от гнева вцепиться зубами в глотку Попова. — Выжить нереально, а на тебе и вовсе почти ни царапинки! Ты мог разбиться насмерть! — Да не истери, я же живой! — Живой! — через минуту выдохнув раздражение, с каким-то облегчением произносит Александр. — Живой. В палате воцаряется тишина, прерываемая только лишь редким дыханием мужчин. Попов задумывается, глядя в сторону, а Сашка всматривается во что-то за окном. — Саш? — неуверенно зовёт врача Арсений. — Мм. — Ты мне веришь? — с ноткой надежды спрашивает мужчина. Александр молчит какое-то время, затем беззвучно вздыхает. — Верю.***
— Арсений Сергеевич, в приметы верите? — интересуется Димка, поправляя очки. — Верю. — Раз так, для спокойного путешествия нужно присесть на дорожку. — А потом не забыть убрать за собой, — тихо хихикает на ухо парню Матвиенко, получая заслуженный укол локтем в бок. Попов улыбается и присаживается на свой чемодан, продолжая держать груду пакетов. — Почему вы решили уезжать вечером? Разве было бы не удобнее отправиться утром? — Ничего, — Попов смотрит на медленно ползущий по рельсам чужой поезд, провожая его взглядом. — квартира впустит меня в любое время. — Да и правильно, своя хата — это прекрасно, — мечтательно протягивает Серёжа, почёсывая запястье. — к тому же, смотрите, какое небо уже красивое, а из окна поезда закат будет смотреться ещё лучше. После этих слов в разноцветное небо устремляются четыре пары глаз, и в каждых оно отражается чем-то своим. Александр легко улыбаясь и пряча руки в карманы ветровки вздыхает, словно отпуская с рваными уплывающими облаками что-то очень личное. Серёжа смотрит серьёзно, что-то обдумывая, принимая важное для себя решение. Дима попросту наслаждается красотой оранжевого, плавно перетекающего в розовый и кое-где в фиолетовый. И только один Арсений видит то же небо, что и тогда там, сначала падая, а затем лёжа на холодной земле, не в силах пошевелиться. Такое спокойное и красивое. Золотое. Высокое. Вскоре стрелки на циферблате отбивают восемь часов вечера. На перроне как по волшебству появляется долгожданная мордашка нужного поезда. — Арсений Сергеич, мы будем скучать! — протягивая ладонь для прощального рукопожатия, проговаривает Позов, параллельно поправляя очки. — А я не буду, — ухмыляясь сквозь зубы сообщает Серёжа, но ладонь тоже протягивает. — А я просто буду надеяться, что ты будешь в порядке, Арс. — вместо ответа на протянутую руку, Сашку вдруг загребают в объятия, крепко прижимая к себе. Молодой врач теряется от неожиданности, но отвечает, осторожно похлопывая по чужой спине, будто чувствуя не своё облегчение. Спустя мгновение Арсений отстраняется, виновато глядя в глаза напротив. Парень же по-доброму улыбается, тихо проговаривая одними губами: — Бросай курить на разных недостройках, ладно. — Ладно, — шепчет Попов, благодарно кивая врачу, тоже легко улыбаясь. Вскоре Арсений поднимается в поезд, застывая на подножке и оборачиваясь, чтобы махнуть на прощание рукой парням, однако замирает на месте, находя глазами в толпе русую макушку. Антон неподвижно стоит на месте, пока вокруг него суетятся провожающие и уезжающие. Он тепло смотрит на мужчину, а на юном лице медленно расцветает улыбка, такая же тёплая и живая, как он сам. Он уедет с Арсом в Питер, и они будут там счастливы... ...даже когда Попов грустно улыбнётся ему в ответ, чувствуя как слёзы медленно наполняют глаза, и случайно смахнёт ресницами этот мираж, навсегда запечатляя в памяти любимую улыбку.***
Уже в поезде Попов откроет красную квадратную коробочку и достанет из бархатной подушечки нечто ценное. Долго будет вертеть в руках, рассматривать с разных сторон и играться с бликами уходящего солнца. Ведь его солнце всегда рядом с ним. А теперь будет к нему ещё ближе. Арс осторожно подует на холодный метал, а затем оставит на нём лёгкий поцелуй, после чего наденет на палец, и положит руку на сердце. И каждый раз, когда мужчина будет вспоминать любимого парня из квартиры напротив, он неосознанно начнёт касаться изящного кольца в виде пёрышка, ласково поглаживая рельефы большим пальцем. Питер радушно примет блудного сына, и Арс вздохнёт полной грудью, выгоняя из лёгких тяжёлый воронежский воздух, и станет легче. Обязательно станет легче. Ведь жизнь циклична, циклична, как ни крути. И на смену ночи обязательно придёт день.***
Лер?..Мм?..
Думаешь, он справится?..Его под своим крылом оберегает самый прекрасный ангел. Конечно справится…
А я?..Ты уже справился, дурашка…
А ты точно знаешь?..Я же ходячая энциклопедия. Абсолютно точно…