Красные ветви

– Свои секреты корпорация бережет. Интеллектуальное имущество, техническое, физическое. – Холодом мажет взгляд. – У корпорации было два выхода: отдать тебя на разбор по договору или отпустить, не заметив, чтобы потом вернуть себе. Тень войны. Позор корпорации. Изнанкой наружу – подконтрольные расширения для ВОЕ, которые могут поставить любому. Он – сейф нараспашку. К нему умело подбирали ключи, делали своим до конца. Так, чтобы не просто служить, но и верить. А ему, защитной реакцией, отгородиться безразличием как стенами. Разделить сознание и запереть. Отключить рецепторы, постепенно глушить сигнал восприятия. Все датчики – пригасить до бесцветной и безликой мути. Перевести питание в резерв. Дыхание, обороты сердца – на минимум. Электроимпульсы – замедлить. Зафиксировать. Гибернацией. Уровень тревоги в пределах нормы. Уровень тревоги – горит зеленый – держат транквилизаторы. Он смотрит на своего оператора – насквозь. Программа ждет цели. Разум ждет – подвоха. Перед ним – не взрослый мужчина. Юнец, выросший за стеклом лабораторной клетки. Привязавшийся к пушке как к первому, проявившему простое человеческое внимание, а не сухой научный интерес. Чуть-чуть стерильной программной лояльности, чуть-чуть примитивной искусственной нежности – вот и готово. Можно брать. Голыми руками. Они с Тэцуро очень похожи. Не спасенные и улучшенные, а бессмысленно искромсанные – это убрать, это оставить. Пусть не говорит, зато как прекрасно поёт для экстендов. – Такой хороший экземпляр у нас получился, мы его берегли для последней модели гармонии. Площадка для амбиций и планов. Резервуар неистощаемого сырья. Идеально вписывается в сейф нараспашку. Они проверили это на Тэцуро, они передали эту силу – Суйсо. Тому, кто до сих пор носит сигареты не в портсигаре, а в пачке. Пользуется зажигалкой с войны – первым знаком внимания командующего к солдату. А на лице проскальзывает былое хищное, жадное – языком по заветренным губам. Трясутся руки – он курит. Стресс ударяется ребрами весов тревоги и встает обратно в баланс. Время задавать вопросы прошло, а ответов – противоречивых и разных – он нахлебался сполна, как сточного дерьма с канализаций. «Нам плевать, мы – инструменты» от засланных в трущобы экстендов. «Мне плевать, я выполняю работу» от Пеппер. «Мне плевать, корпорации нужен доход» от Каннингема. – Мне не плевать, – опустив голову и придержав шляпу. – Я барахтался в этом океане. Он очень опасен. Людям нужен контроль – спасательный жилет, плот, крейсер. Тебя устраивает мой ответ? С войны изменился в «лучшую» сторону. – Ты просто переоценил меня. Контракт, обязательства, ложь, зависимость, сложные и странные взаимоотношения. Продолжались слишком долго и спаяли слишком крепко. – Они вскроют тебя, снимут весь увловно-съемный обвес стоимостью несколько цифр с несколькими круглыми нулями. Как зашили – так и разошьют. Что от тебя останется? Мне даже интересно, что, дорогой мой револьвер. До какой части тебя я постоянно пытаюсь достучаться? Холодный, но всё же живой, взгляд на бесчувственный ствол. Распахивающий полрожи всем другим оппонентам. Косой на камень – со стуком, с погнутым лезвием. Он гладит своего оператора по спине. Снижает уровень тревоги хотя бы до желтого. Хотя бы до рыжего. Переливами огня. Ну-ну, что ты так взвелся подпружиненный шатуном. Тебе нужны транквилизаторы. Гибернация. Маскировочной сеткой на разочарование. Обида. Гнев. Недоверие. Злость. Связанно узлами – ни сойтись, ни разойтись. Просьба о контроле из уст оператора для тени войны и позора корпорации. Потому что он устает от своей роли. Он – юнец за стеклом. Семья с масками на лицах. Любовь за чистоту генов. Взгляд сквозь, на экраны. Высший пилотаж – ВОЕ, подчини себе стрелка. Переверни всё с ног на голову. Раз сам начал – при до конца, ты же танк, безумный вундерваффе, спрятавшийся сам от себя в гибернации. В транквилизаторах – пачка за пачкой. За стеклами башни, полосой над крышами, город в багровых тучах горит окнами через один – черные пятна пустых квартир. Некому в них жить. Сгрызены войной. Мертвый город с могильной плитой посреди как дань благам цивилизации. Так лей бензин, кидай спичку. Он – торф под коркой – пусть горит. Горит! Непотопляемый. Закаляет жаром металл. Падёт от мощи хребта, – науськивает программа боевым протоколом. Уровень тревоги – красный. Воет сиреной за стенами. Никем не заданной целью. Ошибкой. Сбоем. – Эй, напарник. – Хватает. Тянет. Обращает внимание. – Всё хорошо. Всё хорошо. Зафиксируйся на мне. Оператор закрывает сейф обратно на замок, невзначай забыв там часть себя. ВОЕ смотрит на него – и видит перед собой маячок цели. Вспомогательное оружие, Джузо, напарник, его револьвер – желает убить. Простой бинарный код: свой и чужой. Оператор стоит посреди, качает систему влево-вправо. Переросший юнец. Играет со смертью. Весело ему. То самое, чего не хватало шесть лет разлуки. Юнец за стеклом, сдающий по графику успешно отчеты и взамен похвалы получающий требование. Тяжело. Сохранять невозмутимость, не жестикулировать, не мерить шагами пол, не мять пачку в ладони. Держать оборону. Кто привык всегда атаковать. В постоянном стрессе – на желтом уровне тревоги. Подсел на такое состояние как на иглу. Фильтр восприятия искажен. Метка цели рябит красным. Многослойный пирог блефа, фикций, фальши. Всё, кроме правды – его полученные ответы. Вот и остается: простое человеческое внимание – привязанность – взаимная заинтересованность. Берут друг друга голыми руками, обжигая пальцы о ненависть. Просят друг от друга взаимности. Подкопом под стенами. Сломанными дверями лаборатории. Холоднокровный, внимательный, осторожный – яркий, несносный, вспыльчивый, потушенный противопожарной пеной. Черные зрачки камер с беззвучными кольцами ловят отраженный в них спусковой крючок от хребта. Едва слышный звон активации системы – отчаянный злой штопор. – Вы его контролируете, хэер Арахабаки? Ну, давай, Суйсо, – мурлычет себе под нос Онест, – полезай в этого ВОЕ. – Нет, я его не контролирую. Молчание в динамиках. Тянущиеся к кнопке инженеры. Мираж и сказки: про «не инструмент», про «свободу», про «живи свою жизнь». Живет. Крутится-вертится хомячком в заклеенном пластмассовом шаре на потеху публике. Платит, решает, обсуждает. И возвращается – принятием помощи посреди океана. ВОЕ встает перед своим оператором, достает сигарету и закуривает. Гибернация нарушена. Взвинчен спящий годами боевой протокол. А цели расставит время по своим местам. Уровень тревоги в новых пределах нормы. Уровень тревоги – красный. Зафиксирован.