Эта дурацкая любовь / Stupid Love

В Гарри Поттере не было ничего особенно симпатичного. Фактически, в нем было огромное количество недостатков, потому что Поттер в целом был неприятным человеком. Любой, у кого были глаза, понимал, что Поттер считал себя особенным. Это выражалось в том, как он хмурился на министерских приемах, организованных в его честь, и в том, как его несло с болезненно неуместной откровенностью во время публичных выступлений. В том, как он отказывался давать интервью журналистам, критикующим его друзей, и как он почти каждые выходные вызывался волонтером на реконструкцию Хогвартса, как будто весь профессорский состав, включающий в себя буквально всех самых могущественных волшебников и ведьм Англии, не мог с этим прекрасно справиться без помощи какого-то девятнадцатилетки, который едва ли сдал ТРИТОНы. Ненавидеть Поттера стало чем-то, что Драко делал бессознательно, пассивно. Что-то похожее на дыхание, на переваривание пищи, на моргание. Драко просто ненавидел Поттера. Как только он увидит глупое лицо Поттера в газетах или столкнется с ним и с его безрассудной бандой любителей-добрых-дел в новом пабе в Косом переулке, и это чувство возникает тут же, столь же знакомое, как и ощущение палочки в руке. И Драко сразу же думает, а вот и Поттер, парень, которого я ненавижу. Было время после войны, когда Драко почти полностью избегал Поттера. Драко устроился подмастерьем к мастеру зелий и проводил большую часть времени в красивой темной лаборатории, только иногда решаясь пересечься с Панси и Блейзом в пабе или новом баре. Может, Драко и выпивал слишком много, а может, он был слишком неразборчив в том, кого тащил к себе домой, но в основном это были хорошие времена. Расплывчатые времена, с выпавшими из памяти часами, а иногда и днями, но они были беззаботными и, что еще более важно, свободными от Гарри Поттера. Поттер все время был в газетах, но Драко перестал их читать. Иногда Драко не думал о Поттере по несколько дней, и это было блаженством. Но затем, непременно, он появляется снова, как дурное предзнаменование, и делает что-то ужасное и поттеровское, например, становится волонтером в организации типа «Волшебники в помощь Реабилитации Оборотней» или жертвует неприличное количество галеонов малообеспеченным сквибам, и Драко будет вынужден вспомнить, как же, черт возьми, он ненавидит Гарри Поттера. Ситуация стала значительно хуже, когда Драко устроился на работу в отдел регулирования зелий в Министерстве магии и был вынужден смотреть, как Поттер расхаживает там каждый день, как будто это место принадлежит ему. Поттер раскачался, подрос и стал носить большие тяжелые военные ботинки и алую мантию с приколотым к груди значком Главного Аврора. Распущенные кудри его волос спадали до челюсти, он заправлял их за уши или завязывал лентой на затылке, в общем, выглядел он просто нелепо. Иногда Поттер смотрел на Драко через атриум или в очереди в столовой, и его маленькие прищуренные глазки сужались, рот сжимался, и Драко понимал, что Гарри Поттер ненавидит его в ответ. Некоторые вещи никогда не менялись, и это было почти утешением. И все же это пристальное внимание заставляло Драко чувствовать себя неловко. Он поймал себя на том, что более тщательно подбирает одежду, выпрямляется и пытается привлекательно рассмеяться над любой глупой шуткой того, с кем бы он ни разговаривал. Драко хотел, чтобы Поттер увидел его и знал, что с ним все в порядке — нет, вообще-то у него все чертовски восхитительно, и что он никогда не думал о Гарри Поттере и о том, какой он ублюдок. Так продолжалось годами. Драко слишком много работал, пил и чуть меньше ел, по-прежнему таскал к себе слишком много парней и ненавидел Гарри Поттера. Наступил еще один прекрасный день, чтобы проснуться и ненавидеть Поттера, когда лучшая во всем мире подруга Драко подошла и ударила его ножом в спину, сообщив: «Драко, дорогуша, ты должен кое-что знать. Я уже месяц трахаюсь с Дином Томасом и отказываюсь за это извиняться. А теперь, надевай-ка пальто, мы идем в паб в Саутуорке с Дином и его друзьями. И прежде чем ты спросишь, да, Поттер будет там. Постарайся вести себя прилично, я не позволю тебе испортить лучший мой трах за последние годы». Драко зарычал и огрызнулся, но спорить с Панси Паркинсон было бесполезно, особенно когда дело касалось того, кто ее как следует трахает. Она могла быть чертовски целеустремленной. Тот паб был не в стиле Драко. Это был тип темной грязной таверны, в которой пахло лагером, по радио транслировались прошлые матчи по квиддичу, а туалеты были опасны для здоровья. Драко больше предпочитал шикарные маленькие тапас-бары возле своей квартиры в Сохо или шикарные коктейль-бары в Челси. Но этот был в равной степени грязный, скучный и до боли гетеросексуальный. Все они были там — веселая группка гриффиндорцев — пили пинты и выкрикивали друг другу чушь из-за столика в углу. Неприязнь Драко к друзьям Поттера с годами несколько остыла. На самом деле они с Грейнджер довольно хорошо ладили. Они закопали топор войны, когда Драко помог ей собрать исследования, чтобы принять закон, ограничивающий использование побочных продуктов единорога в широко используемых зельях, как часть ее крестового похода против злоупотребления магическими существами. Грейнджер была умна, политична, и Драко ценил ее особую безжалостность. Даже Уизли был не так уж плох, если узнать его получше. Конечно, он был шумным и неприятным, но еще мог быть забавным после того, как выпьет несколько лишних пинт. И он всегда был готов поговорить о квиддиче. Финниган был болваном, но довольно приятным парнем… если быть терпимым к крикам и всяким легковоспламеняющимся штукам. Лонгботтом и Лавгуд в основном молчали, и Драко плохо их знал, поэтому их было легко не ненавидеть. Они не были друзьями или кем-то еще, но Драко не испытывал это мерзкое, ползучее скручивание в животе рядом с Уизли, Грейнджер или остальными, как это было рядом с Поттером. И Поттер был там, как и предсказывала Панси. Поттер всегда был там, черт возьми. На этот раз он отказался от униформы, но оставил дурацкие ботинки. На джинсах была дыра в коленях, а на футболке, должно быть, были хреново наложенные очищающие чары, потому как она так сильно сжалась, что натянулась на груди Поттера. Весь этот патетический образ подчеркивался потрепанной кожаной курткой, фирменными поттеровскими темными очками, трехдневной щетиной и буйством кудрей цвета воронова крыла. Он выглядел совершенно в беспорядке, и Драко было за него безумно неловко. Панси немедленно подошла и села с Томасом, и они начали громко целоваться. Драко закатил глаза и пододвинул стул к Грейнджер. — Драко, — сказала она, кивая ему поверх бокала эльфийского вина. — Грейнджер, как продвигаются твои успехи в Законе о регулировании Необнаруживаемых Ядов? — Прекрасно, если честно. Большое спасибо за отчет о панцире чизпурфла. Сэкономил мне кучу времени на исследования. — Рад служить, — сказал он. Он махнул бармену и заказал себе двойную гномовскую водку с содовой. Драко попытался сосредоточить свое внимание на разговоре с Грейнджер, на напитке, на игре в волшебные дротики, которая происходила в пабе — на чем угодно, лишь бы избегать того факта, что Поттер пристально смотрит на него, и Драко это чувствовал. И действительно, когда он оторвался от своего стакана, он увидел смертоносный взгляд Поттера. Цирцеевы титьки, вечер обещал быть долгим. Гарри Поттера было особенно трудно игнорировать по целому ряду причин, одна из которых заключалась в том, что он ужасно громко смеялся. Это было мучительно. Иногда он хихикал — странное маленькое хихиканье, которое начиналось у него в горле и выходило из носа. Совершенно неприлично и отвратительно, и Драко это ненавидел. В других случаях смех вырывался у него прямо из груди, чтобы ударить Драко по лицу. Он был глубоким, хриплым и каждый раз притягивал взгляды. Это был настолько отталкивающий звук, что иногда живот Драко тошнотворно шевелился, когда он его слышал. Для того, чтобы не смотреть на Поттера, не думать о нем и не распознавать его, Драко в конечном итоге выпил слишком много алкоголя. На самом деле, это не его вина. Подруга, которая затащила его в этот ужасный паб, провела весь вечер, засунув язык в горло Томасу, и оставила Драко одного с кучкой румяных гриффиндорцев. Драко и Грейнджер увлеклись разговором об эффективности крыльев бабочки в лечебных зельях. Она начала дико размахивать руками, голос ее стал пронзительным, а волосы вздыбились и закрутились. Драко, конечно, полностью сохранил самообладание, только немного кричал, ловко фыркал и проливал половину водки на Поттера, демонстрируя правильную технику перемешивания, используемую в болгарском варианте зелья Мощного Возбуждения. В этот момент Уизли забрал свою жену и отвез ее домой, оставив Драко без единственной терпимой компании за столом. Финниган, Лонгботтом и Лавгуд отошли в сторону, а Драко, прищурившись, посмотрел на свой счет и бросил, вероятно, слишком много монет бармену. Когда Драко вернулся к столу, он обнаружил, что остался только Поттер. Не считая Томаса и Панси, конечно, но они — гиблое дело. Поттер только взглянул на Драко, изогнув темную бровь. Драко зацепился за куртку и слегка с трудом попытался засунуть руку в каждый из рукавов, на что Поттер хмыкнул и покачал косматой головой. — А ты сможешь добраться домой, Малфой? — спросил он. — Да, спасибо. Слава богине, ты спросил, Поттер. Не знаю, как мне удавалось добираться до квартиры все эти годы без тебя. Поттер усмехнулся, и от этого у него непривлекательно сморщился нос. Боги, как Поттеру удавалось ежегодно получать награду Самого Завидного Волшебника в Ведьмополитене, Драко понять не мог. Он не имел ни малейшего представления, что все видели в этом неэлегантном олухе. — Ошибочка вышла, — сказал Поттер. — Больше не повторится. — Я не собираюсь быть твоей девицей в ​​беде, Поттер. Иди найди кого-нибудь, кого бы спасти, потому что я полностью владею своим умом, — сказал Драко, в этот момент он споткнулся о ближайший стул и чуть не перевернул его, сумев в последний момент поймать себя на подвиге абсолютной грации и элегантности. Боги, он определенно должен был быть танцором; он прожигал свои лучшие годы в несчастной лаборатории. — Окей, — сказал Поттер, схватив Драко за локоть одной рукой и поправляя его, хотя в этом не было необходимости. — Как насчет того, чтобы отвезти тебя домой? — Нет! — взорвался Драко. — Абсолютно точно нет. Я не подойду и близко к этой гребаной смертельной ловушке. Я предпочитаю рискнуть и расщепиться. Видите ли, Гарри Поттер ездил на магловском изобретении под названием мотоцикл. Это было безумное двухколесное чудовище, которое рычало громче, чем кошка в джунглях, сплошь сверкало металлом и блестело черной краской. Драко понятия не имел, как Поттер держался на нем без магии, но он знал точно, что тот выглядел на нем как полный придурок. — Обещаю держать оба колеса на земле. Пошли, — сказал Поттер и потянул Драко за локоть, за который он все еще держался по неизвестной причине. Оказавшись на тротуаре, Поттер протянул Драко большое пластиковое ведро со странным ремешком и сказал: — Надень его. И не делай глупостей вроде махания руками, если не хочешь разбиться. Драко просто держал пластиковое ведро и впивался взглядом в Поттера, на что Поттер рассмеялся, взял эту дурацкую штуку и набросил ее на голову Драко, проворными пальцами застегнул ремешок под подбородком, а затем толкнул кулаком в бок, что чуть не заставило Драко споткнуться. Драко сдул волосы, которые спали ему на глаз. Поттер криво ухмыльнулся, надел на голову собственное ведро и перекинул ногу через машину. Он пнул кусок металла, который удерживал его в стоячем положении, и адская машина устроилась у него между бедрами. — Ты идешь или как? — спросил Поттер. Драко вздохнул и скопировал движения Поттера, только немного неуклюже из-за тесноты брюк. — Почему ты не можешь просто аппарировать или использовать камин, как обычный волшебник, Поттер? Тебе обязательно все время играть против правил? — Да ладно тебе. Байк — это весело, — сказал Поттер через плечо. — Уверен, что ты ошибаешься, — проворчал Драко. — Как это возможно, что твой акцент становится еще более аристократичным, когда ты пьян? — Это называется правильным владением английским языком. Как получается, что тебе удается походить на настоящего пещерного человека, даже если ты трезв? Боги, ты же трезв, не так ли? У меня нет никакого желания сегодня умереть от твоего идиотизма и неумелой магловской механики. Он не видел, как Поттер закатил глаза, но знал, что тот это сделал, потому что Поттер не просто закатил глаза — он закатил всю свою дурацкую башку. — Просто заткнись уже, ладно? И держись. Драко не стал подчиняться командам Гарри Поттера и скрестил руки на груди, в то время как Поттер оживил мотоцикл одной ногой в ботинке. Машина загрохотала и завибрировала так сильно, что у Драко застучали зубы. — Я реально рекомендую держаться, если ты не хочешь испортить задницу в этих узких брюках, когда вылетишь, — крикнул Поттер сквозь шум. Драко двумя пальцами защипнул кусок кожаной куртки, расстегнутой на талии Поттера. Пришлось так поступить, потому что Драко не мог дотронуться до Поттера. Он скорее почувствовал раздраженный смешок Поттера, чем услышал его, а затем они резко тронулись вперед. Гарри Поттер был долбанным маньяком. Он чуть не сбросил Драко с этой дурацкой штуки! У маглов определенно должны существовать некоторые законы о скорости и вежливом поведении, которые Поттер нагло игнорировал, потому что они ехали слишком быстро, неслись мимо машин и кружили на поворотах на опасном наклоне. Драко был вынужден прилепиться к спине Поттера, чтобы не выпасть насмерть, что, если подумать, по всей видимости, было планом Поттера с самого начала. Ветер, который их обдувал, был резким, и Драко пришлось прижаться подбородком к плечу Поттера, чтобы избежать его потока. Поттер не так уж плохо пах для отвратительного идиота. Немного похоже на лес после дождя или на свежие пиломатериалы, покрытые липкой смолой — древесные, сладкие и свежие одновременно. Драко подавил дрожь, потому что ветер действительно был резким, и он немного замерз. Это точно не имело ничего общего с тем, как волосы Поттера щекотали его щеку, были довольно мягкими и приятно пахли. Поттер, абсолютный ублюдок, должно быть, заметил, потому что следующее, что Драко осознал, — он был окутан мягким теплом согревающих чар, которые, без сомнения, наколдовал Поттер. Невероятно грубо — просто накинуть свою грязную магию на другого человека, не спрашивая предварительного разрешения. Тем более, что это был Поттер, и его беспалочковая магия казалась настолько мощной, что оставляла странное покалывание на кончиках пальцев Драко. Наконец они остановились перед жилищем Драко, которое представляло собой очень мажористую квартиру с одной спальней на втором этаже исторического здания в Сохо. Поттер остановил мотоцикл и щелкнул выключателем, который убрал звук машины, оставив после себя оглушительную тишину, от которой у Драко звенело в ушах. Драко грациозно сполз с мотоцикла и встал на обочину, поправляя одежду. Он снял ужасное ведро с головы и бросил Поттеру, который легко поймал его и уменьшил, чтобы сунуть в карман, даже не прикасаясь к палочке. Драко поправил прическу, в то время как Поттер наклонился вперед на байке, небрежно опираясь локтями о руль и оценивая Драко этим глупым прищуренным взглядом. — Хочу ли я знать, откуда тебе известно, где я живу, Поттер? Поттер фыркнул. — Скорее всего, нет, но я все равно скажу. — Тогда продолжай. Расскажи мне, как ты снова отчаянно меня преследуешь, как на шестом курсе. — Вообще-то, это твоя соседка, миссис Уилкинсон. — Эта старая перечница? Она сказала тебе, где я живу? Мне предстоит с ней долгий разговор. Поттер по-дебильному фыркнул и хихикнул, прям как ненавидел Драко. — Нет, она вызывает авроров чуть ли не раз в неделю. Обычно ничего такого, она думала, что на пару охваченных течкой кошек напал оборотень. Обвинила парня в квартире напротив нее в незаконном выращивании водорослей, но оказалось, что это просто слегка засушенная кинза. Однажды она даже вызвала нас к тебе. Странные шумы из твоей квартиры. Сказала: «Боюсь, он может быть в опасности, дорогой». Думаю, ты ей нравишься. — И ты даже не заглянул? Боги, Поттер, я мог оказаться в смертельной опасности, но это, походу, тебя не сильно волновало. Поттер приподнял бровь. — О, мы все хорошенько изучили. На самом деле я разбирался в этом лично. Ты был… ээ… в порядке. — В порядке? — Как и другой парень, который вывалился из подъезда час спустя. Драко почувствовал, как его щеки вспыхнули. — Полагаю, я рад слышать, что ты так эффективно справился с работой, Поттер. Очевидно, уровень преступности в Лондоне настолько поразительно низок, что главный аврор может позволить себе целый час своего драгоценного времени прятаться возле моей долбаной квартиры. Поттер рассмеялся. Одной рукой он сбил шлем с головы и провел рукой по локонам. — Может, я волновался. — Я очень в этом сомневаюсь. — Почему это? — Потому что, Поттер, мы ненавидим друг друга. И, очевидно, тебе нет дела до людей, которых ненавидишь. Поттер нахмурился и склонил голову набок. — Я не ненавижу тебя. — Ха! — воскликнул Драко. — Конечно, Поттер. И именно потому, что ты не ненавидишь меня, ты стреляешь в меня кинжалами из глаз с расстояния пятнадцати метров каждый раз, когда я пересекаю атриум Министерства. И, полагаю, что именно из-за не-ненависти-ко-мне ты избегаешь меня в пабах и никогда не разговариваешь со мной на торжествах или гала-вечерах. — Ты так думаешь? — спросил Поттер. Он выглядел довольно сбитым с толку, и между бровями у него залегла линия, которая, скорее всего, в будущем станет ужасной морщиной, потому что он вечно хмурился, и, будем надеяться, она еще больше испортит его уродливое лицо. — Ты ненавидишь меня? — Да! Да, Поттер. Ненавижу. Я так тебя ненавижу. Я думал, ты догадывался об этом. Поттер посмотрел на шлем в руках. — Почему это? — Почему? — пробормотал Драко. — Ты серьезно, Поттер? Ты вообще себя видел? Ты, должно быть, самый ненавистный человек из всех, кого я когда-либо знал. Я имею в виду, посмотри на себя, ты же синоним беспорядка. Расхаживаешь в этих рваных джинсах и кожаной куртке, как какая-то магловская рок-звезда. У тебя неопрятные волосы, ты никогда гладко не бреешься, и ты вытираешь рот рукавом, когда пьешь пенное пиво. А что уж говорить о твоем отвратительно громком смехе или о том странном звуке, который ты издаешь, когда тебе что-то нравится. Поттер выглядел немного ошеломленным. — Прошу прощения? — Х-м-м-м, — передразнил Драко тихий, мелодичный гул, который он слышал всякий раз, когда Поттер ел, или Грейнджер говорила что-то умное, или Лавгуд хвалила его ауру. — Вот это. Х-м-м-м. Это раздражает. И я это ненавижу. Уголки губ Поттера подергивались. — Вот так значит? Ну-ка расскажи-ка мне еще. — С удовольствием. Твои футболки слишком облегающие, а левый верхний резец кривой. Ты жуешь свои губы в кровь, когда испытываешь стресс, пьешь слишком много чая с кофеином и это делает тебя занудой, так все считают. А ты знаешь, почему я все это знаю? — Абсолютно точно нет. — Потому, что я ненавижу тебя, Поттер, — праведно сказал Драко. — Я ненавижу в тебе все. Все, что ты делаешь, действует мне на нервы. Я могу сказать, что ты в комнате, еще до того, как увижу тебя, потому что я могу чувствовать тебя там, и от этого я в ярости. Поттер истерически хихикнул, а Драко так сильно захотелось пнуть его байк, чтоб он завалился. — Ну, — сказал он. — Это действительно кое-что. Драко только махнул ему рукой. — Спасибо, что подвез до дома, Поттер. Это было ужасно и опасно, и я мог погибнуть, от чего, я уверен, ты был бы в восторге. Поттер рассмеялся, и его смех эхом разнесся по улице. Драко снова почувствовал тошноту. — Пожалуйста. Я рад, что мы поговорили об этом, — сказал Поттер, все еще ухмыляясь, как дурак. — Рад? Это потому, что ты идиот, который любит, когда тебя оскорбляют? — сказал Драко, драматично закатив глаза. — Нет, это потому, что я вижу тебя насквозь, Малфой. Раньше у меня было предчувствие, но теперь я знаю. — И что же ты знаешь, Поттер? Полагаю, совсем ничего, как обычно. Поттер промычал и закусил губу, а затем улыбнулся странной улыбкой, которая оказалась даже более отвратительной, чем смех. — Увидимся, Малфой. Поттер снова надел шлем, но ремешок не застегнул. Он с ревом оживил мотоцикл и умчался по улице с ужасающей скоростью. Драко только усмехнулся и элегантно ввалился в свою квартиру, где и заснул лицом на диване.